У Властелина – мертвенно-бледное лицо и застывший взгляд. Он смотрит, не моргая на тех, кто стоит перед ним на коленях – верные вассалы, склоненные головы, темные плащи… Стены давят на виски, смыкаются склепом на головой, высокий черный трон кажется неуместным и слишком торжественным и плачущий в углу мальчик-шут размазывает по лицу соленые капли и всхлипывает совсем тихо, непереносимо горько… Черные пустые залы и переходы, лестницы и подземелья – мертвая цитадель мертвого вождя, научившегося быть живым вопреки всему.. И последние из предавших на коленях перед троном – не понявшие ещё, что случилось, почему мрак сгущается вокруг облаком, застилает все…
Властелин смеется, запрокинув голову, хохочет взахлеб, так, что кажется, что ему и правда весело, и случилось что-то очень хорошее… Он смеется, а под ладонями мнутся подлокотники трона и с правого падает чаша, алое вино разливается по полу вязкой тягучей лужей… Вассалы переглядываются, не поднимаясь с колен, слышен шепот… А Властелин махает рукой легким и одновременно обреченным жестом – и сквозь распахнутые двери зала, пролетев всю цитадель, влетают псы. Остромордые гордые звери, стелются над полом в прыжках. Впереди стаи несется вожак – огромный пес, похожий больше на волка, уши прижаты, верхняя губа поднимается, обнажая длинные клыки и где-то внутри перекатывается рычание…
Властелин опускает руку – и вожак, крепко оттолкнувшись, бросается на одного из людей. Льется кровь, смешивается с лужей вина, кто-то пытается выхватить меч и встать спина к спине, а Властелин все смеется, захлебывается, кончики пальцев на подлокотниках подрагивают, голова запрокинута и глаза остановились, смотрят в одну точку на потолке, и больше ничего, только хохот…
Кричал лишь один – тонко, жалко как-то, пока его не полоснули по горлу, заставляя перестать, остановиться…
Мальчик в углу плакал совсем уже взахлеб, не сдерживаясь и один из псов, брезгующих мертвечиной, подошел, лизнул пацана в щеку, стараясь успокоить… Тот заревел совсем уж горько, пытаясь оттолкнуть зверя, на морде которого оставалась кровь…
И только тут Властелин поник, ссутулился и хохот оборвался, будто надломленный.
Звери лежали у его ног, преданно заглядывали в глаза, желая понять, все ли сделали правильно. Вожак, весь перемазанный кровью подошел, качнул из стороны в сторону хвостом – «Хозяин?..» А взгляд Властелина был прикован к телам тех, ради кого он был когда-то готов на все. Шестеро людей, шестеро последних… Знакомые лица, разлетевшиеся волосы, кровь… Звери не стали рвать мертвых, побрезговали, и сейчас их можно было бы похоронить… Вот только некому было этим заниматься.
Властелин выпрямился на своем троне, махнул рукой, подзывая вожака. Тот подошел, изучающее глядя в глаза, ища поддержки… Властелин качнул головой и сказал что-то, прикоснувшись пальцами к собственной шее, там, где под синевато-бледной кожей пульсировала жила.
"Убей – разобрал мальчишка-шут в своем уголке и закричал, срываясь с места, отталкивая недоумевающего, растерянного зверя. В глазах вожака плескались удивление и страх, он смотрел на хозяина непонимающе и можно было понять, что он пытается спросить – не имея настоящего разума, только преданность – "Что мы сделали не так?.."
Властелин не оттолкнул налетевшего на него пацаненка, смотрел отстраненно-холодно, когда тот, с непонятно откуда взявшейся яростью тряс его за плечи. Губы его шевелились, все повторяя одно слово…
Пес вздохнул и улегся, предоставляя двуногим самим разбираться. Теперь во взгляде его горела надежда "Тряси, хлестай по щекам, кричи или плачь – что хочешь делай, но хозяин не должен думать так. Давай, детеныш"…
Так пала Темная Цитадель и открылась новая страница в истории Тьмы.
"Убей – разобрал мальчик и плотнее вжался в свою стену, стараясь стать незаметным, исчезнуть, раствориться. Лоскутный яркий костюм шута не позволял этого сделать, но мальчик не сознавая этого, все двигался назад. Ему было страшно.
В звериных глазах плеснули непонимание и растерянность, пес заскулил – жалобно, тревожно, припал на передние лапы, как делают провинившиеся щенки. «Что мы сделали не так, хозяин?.. Накажи, но…"
"Убей – снова шевельнулись губы. Взгляд Властелина вновь стекленел, жилка под пальцами билась все явственнее – Убей. Так нужно"
И зверь кинулся, полоснул клыками по шее хозяина и завыл – надрывно, горько, почти по-человечески плача. Текла кровь, пятная одежды и пачкая трон и некому было закрыть глаза мертвым – взгляд Властелина вновь был устремлен в потолок. Теперь – совсем уже мертвый взгляд.
Стая выла – прижав уши и задрав к потолку морды, звери пели реквием по ушедшим – так, как умели, отпевали хозяина. Голоса звенели, сплетаясь в что-то жуткое, непередаваемо скорбное и вожак у черного трона вел этот страшный хор. Голоса звучали так, что даже мальчишка-шут перестал жаться к стене и запел – по-человечески повторяя те слова, которые не могли вложить в свою песню псы.
"Не будет достойного погребения падшим в цитадели у Черного трона. Не будет достойной панихиды по ушедшим отсюда и над их могилами не подставят надгробий. Некому зажечь свечи в храме в их память, некому закрыть им глаза. Но песню смерти, что заменит панихиду, поют звери властелина, как умеют и как могут, забывая о себе. Спите там, где не разбудят вас лучи шального солнца, где ветрам людского мира не найти вас за века. Спите вечно, мирно, тихо и пускай вас не осудят те, пришедшие за вами и не мстившие за вас"