Нет, это было, когда я был ещё маленький, теперь-то ог-го-го! - дылда, почти шестнадцать!
Карандаш хреновый, гриф ломается, чуть пережмёшь - отломился, опять чини.
Дело было уже после войны, но ещё с её отголосками, а кому и на всю жизнь. Мишка Друнин без правой кисти руки, не вырастет же, нет. У него война будет до конца жизни. А у Лешки Сбитнева, считай, кончилась. Подумаешь, штаны с рубахой сгорели, ну мать выдрала - орал! А что делать, курили же, а где спички возьмёшь - дифицит, вот и нашли применение немецким трассирующим пулям. Трудно уже найти патроны, но кто ищет... Запасы ещё не кончились. Сам патрон-то не нужен да и с пороха какой толк - пшик и нету, а вот пуля... Сдерёшь с неё вставочку, взял любую сориночку-былиночку, слегка ковырнул ею в пуле и на воздух - горит, прикуривай. А там много этого горючего, надолго хватает, если... Ой, аккуратность нужна! На солнце должна только стоять, в тени можно и положить, ничего страшного, а на солнце... Хоть и не совсем лежала на солнце, в кармане же, а перегрелась, сера вытекла и были штаны с рубахой. Зараза, водой обливали - горит. Вовка, дурак, хотел разделить рубашку со штанами да пальцем влез в эту горючку, как взвыл! Машет рукой, а она ещё больше горит, в воду - горит, в мокром песке перестала, но палец - волдырь сразу. Сгорели штаны и рубашка, даже трава с землёй погорели вокруг пули.
Хуторок наш по речке Кумшачке извивается, как уж. В речке, конечно, можно выкупаться везде, но есть общее любимое место, в конце хутора, туда всегда сходимся. Яр там на повороте речки, а рядом сход и песочек. Так что и малому и большому есть где разгуляться. Большие прыгают с яру в воду, маленькие заходят с песочка - всем хорошо, поэтому всё лето ребят там с утра до вечера. Бывают и большие, ну те, кто уже дома могут курить потому, что уже работают в колхозе - взрослые!
Опять гад сломался! Оставишь грифа чуть-чуть, писал не писал, уже деревяшкой скоблит бумагу, да и бумага-то какая. В школе тетради давали, там гладенькая, а эта... Ну, кто часто бывает в районе, могут купить блокнот, там бумага хорошая да и блокнот сам красивый с такой фуфыристой крышкой. У председателя колхоза на столе видел. Говорят, что и в магазине такие бывают, но я не видел, хоть и заходил по случаю. Восемьнадцать километров, не разгуляешься, до районного центра.
Почему я взял карандаш и бумагу? Память, ещё свежая. Проходил ныне мимо сада Нины Сергеевны... Да он рядом с нашей купальней. Бабульки уже нет, умерла, а груши висят. Ребятишки ныне не такие, как мы. Да и мало их. Война. А мы "паслись" в этом саду. Бабулька охраняла его, старая, пойдёт в один конец сада, мы отсюда залазим за грушами, бежит сюда, ребята с другого конца залазят. Ну, очень вкусные груши, даже чуть бурелые, а уж спелые... Главное, во всём хуторе ни у кого таких нет. Да и есть же хочется, уйдёшь с утра на речку, разве оттуда уйдёшь до вечера? Тем более, что дома надо ж что-то делать. Ну, подумаешь, за несделанное подзатыльник получишь вечером, зато как день провёл хорошо!
Нынче впервые в жизне проехался на коне с седлом! Наверно поэтому взялся за карандаш. Васька, он колхозных коров насёт. За речкой такие луга! В мае столько цветов! Но ныне-то уже всё скошено и сено уже в скирдах, поэтому пустили сюда колхозных коров. Нет, частных не пускают сюда, что ты! Частные в степи бегают, ищут хоть пожухлую траву. Кобылка какая-то замореная, видно очень старая. Засунул ногу в стремя, схватился за седло и... а она шатается, чуть не упал, Васька придержал. Залез. "Но-о-о!" - не идёт. Ногами под бока - тронулась. Шаг-шаг, шаг-шаг, прыг-прыг, прыг-прыг в седле, задняя холка седла задницу бьёт. Я на стремена налёг, тоже неудобно. Васка кричит: "Гони рысью!" А чем гнать - ни палки, ни кнута. Дал свой кнут. Стеганул - побежала. Ё-ма-ё! Моя задница! Вернулся. Хотел слезть, а Васька: "Ты голопом её прогони и не будет задницу бить." Поехал. Гоню, гоню, только рысью бежит, жилы в ногах уже заболели. Думаю: "А как же на них воевали?" Стал бить кнутом посильнее, перешла в галоп, но очень коротко. Так я и не понял, что лучше галопом или нет. Нет, толи дело велосипед! В общем, подъехал я к Ваське, слез с коня, а ноги никак вместе не поставлю. Икры зудят. Нет, больше никогда не сяду! Раньше, было дело, я без седла один раз ездил. Сосед мой, постарше он, возил председателя колхоза и однажды предложил мне вечером сводить коней на водопой. Это было ещё в войну. Залез я на забор, он подвёл коня, перелез я на его спину и поехали шагом. Меня качало на коне из стороны в сторону и сползал к его шее, но когда конь увидел воду в речке, он рванулся и уже в воде резко наклонил голову, я скатился по его шее и голове в речку. Да, и вторая попытка "оседлать" коня у меня тоже не удалась. Нет, не быть мне донским казаком!
Вечереет. Уставшее солнышко начинает прятаться за садом Нины Сергеевны. Раньше оно пряталось подалшьше от него, а теперь за ним. А там какие груши висят! Шёл мимо - слюнки текли, но...
Из архива 1949 г.