Взросление - полный контакт
Когда Разум обуздал Инстинкт
появился Человек!
А чтобы Человек не исчез
Инстинкт должен обуздывать Разум!
Немо Имортал (Проза Ру)
Итак, опять увиделся я с вами
Места немилые, хоть и родные,
Где мыслил я и чувствовал впервые
и где теперь, туманными очами
При свете вечереющего дня,
Мой детский возраст смотрит на меня...
Ф. Тютчев
Предвечная, звенящая сквозь горизонты, тишина. И солнце - радостным сюрпризом, скрывает жаркий день. Сияющая благодать. Таким пожалуй и увидел мир проснувшийся Адам, приветливым и ласковым, как материнские объятия... его шагов, его решениий ждущим.
Тысячелетия крутясь в собачьей схватке, он вывернулся и подмял, и покорил себе неисчислимое своё потомство.
И вновь один, но победителем, перед, по-прежнему, сияющим и ждущим взором мира. Уже не тот, - он умудрен, изранен, опечален. Но вот вопрос - Чего теперь то ждёт эта сияющая ласка ? Не намекает ли на недозавершённость?
- Желания без цели, их исполнения поспешные. Сопротивления нет, везде порядок. Стервятником кружу лениво над планетой... Мурлычут хищники, забывшие про когти, пичужки ловят собственный помёт крылами, чтоб не упал в неразрешенном месте и даже водопады шепчут мне, каскадами кивая опахал прохладных, по разрешению грохочут иногда.
Ландшафт мне положительно наскучил – я перемен хочу. Распоряжусь, пожалуй - Пусть завтра горы, там вдали, размытые прозрачной дымкой зноя, и отражённые туманным зеркалом морской прохлады, осыпятся шуршащими струями. Останется песок... да ещё море.
Бесчисленных народов россыпи и небо их желаний. А посреди, меж них, преградой им - прозрачные волнения горькой влаги.
И я на берегу времён.
С людьми мне нелегко - Не ешь плода - набросились и торопливо сгрызли, спеша познать. Познав, убили брата. Глаз не своди с меня, ревнивого - отверзлись...
Ну, что ж, вот вам война, побейтесь племенами. Собрались в государства - революция. Окуклились в семью - глава пропойца. В себя укрылись - сражение совести и самолюбия, до разрешения антиномии в удавке. Упасть, готовы - подтолкну крылом беды и придавлю когтями ада.
Поправка хромосом, усекновение долей мозга, характер в коих вызревает, и размножение клонами смиренных экземпляров. Для управления каждым каждодневно - на место тюрем и дубинок, под кожу чип.
И вот он, долгожданный результат - толпами. Огромны очереди, не сочтёшь, желающих желание моё исполнить, ко мне притронуться, отдаться, и утончённо нежить мою ступню на голове своей, повизгивая и скуля восторгом. В конвульсиях принять мой меч нутром, с плеча до почек ощутив его прохладу. Детей рождённых - мне, как и невест... Рабочий - денег не прося, работает и всё несёт к ногам, пока ещё шевелится на ниве трудолюбия безмерного. Учёный диспут - состязание од, любезностей и хитроумных поддавков под каждый мой невольный чих.
И горы денег, и провалы, наполненные золотом до верху, жемчугами... И лужи шоколадные, кисель - реками, коврижки, газировка.
Обрыдло всё, ведь нет сопротивления, и почвы нет, для зерен поучений, как нет и грешников. Нет поводов для дел.
И вот, у божьего почти всевластья, возникли, разрослись испуг и жалость. - Двуногий зверь, веками я сражался с твоим упорным себялюбьем, с твоим инстинктом жить, я обезволил и кастрировал тебя от черных мыслей. Ведь это ты - мой человечий сын, кричишь - Распни меня, мой дух прими, зачем меня оставил, Отче. Идёшь за мной, отбросив дом, семью, народ, отца и мать – отвергнув... колоннами пылишь и не желаешь жить. Ты, превратился в совершенство похоти моей и бледен послушанием фанатичным. Ты стал резиновою куклой для поругания "ближнему". Сгораешь восковой свечой.
Сомнения и жалость у всевластья.
- Я не достиг той самой, скрытой цели, к которой так стремился и тянулся. Скорее потерял её, она, моим нахрапом продавившись, податливо исчезла, непротивлением растянувшись... перекатилась, ускользнув от наслаждения, но заострив желание его.
И почернел весь свет, и эта чернота мне возвестила потребность - изменить усилий направление, чтоб, повторив, продолжить... продолжив, повторить.
Сопротивление моей власти во мне самом. Как быть?
Дерзай же, чадо... Рви, мечись, всё можно.
Всезнание отлегло и отдалось ощупываниям любопытства, нетерпеливости стремления, стараниям неумелым - всё постичь... И чадо, Каином родившись, восстав тигренком, зарычало львом, отвесило началу дисциплины свой приговор. Инстинктом выживания его возобновились войны, революции, всё то же - но теперь желанием собственным, куражем, вдохновением, пылом... Сын сделался насильником, отцом невольным и незрелым. Планета захлебнулась поруганием человечским, в распятии крича - раздета, зацелована сопливо, оттоптана, разорвана нетерпеливо, торопливо.
От духа удалившись, укрывшись в складках плоти, очнувшись, оглядевшись, и осознав себя эгоистичным в пророческих плетениях Немезиды... зверел, безбожием зовя Творца, в размахе человечьем, сын.
На вызов духа, отвечало рычанием мясо, одушевленное самосознанием…
О-о-о-о...
---
И вот удар категоричного протеста мудрости - безумству.
В уступчивость рыдающего покаяния, в прозрачные скольжения мольбы, в сверкания обещаний. В готовность подчиниться, а так же в несогласие греха с ремнём...
Безжалостно живое лезвиё... Ремень, да что там, - бич на спины дураков драчливых, по жадности, по свинству их... По "зайцу" автоматным веером, чтоб покупал билетик... И по рабу - концлагерем... религией по мазохисту, и бомбой по врагу...
Чтоб раскалилась голова, душа взрыдала, и человек воспламенился поиском безболья, отбросив логику, неистовой подачей боли встреч. Удар без жалости, с усильем жестоким, до самого предела в глубину, в потугах достижения предназначения усилий... к разоблачению воли человека абсурдностью анархии, всеволия без границ, к замене на полнейшее смирение перед диктатом.
Допечь, достать и убедить...
В чередовании поучений с опытом... остервенело, разъяряясь... схлестнулись дух и жизнь. И отзывалось бытие протяжным стоном... О-о-о-о… (хотя я повторяюсь - было).
Нажим нравоучительства без апелляций, но и откат. Прорыв духовный и уступка плоти, насилие восставшим разумом - и оборона, вогнутым инстинктом... Рожала курица яйцо, которое неторопливо разрасталось квочкой... И теза вызывала антитезу на вечный бой... спираль свивалась в небеса трубой... Шаги дорогою сливались, их первый робкий опыт решительною множился толпой...
Противоположности в клубке борьбы, мельканием сливаясь в цельное взросление, воссоздают намного большее, чем мир - туманный замысел... творца в экстазе... печальное лицо отца, и мать, в прострации, с распятым сыном... и жертву всех троих друг другу, сливаясь сердцем в одного.
Вращаясь жерновом любви...
В чём жизни смысл, вообще, средь этого истошного противоборства, неудержимого, где разум человечий близко не валялся? Где искушение для иудея и соблазн для грека.
Где упоительность для жителя России...
Страна моя, стремительным эсминцем ты режешь жизнь, форштевнем острым знания пути.
Полощутся флажки и стяги – наши малыши,
Надстройки, пушки и вращения антенн – подростки,
А мерный и надёжный гул машин – отцы.
Навстречу шторму - песня, чайкой над волнами,
Уверенностью детских голосов,
Неторопливым синтезом усилий
Всех поколений, всех веков,
Волшебным единением любви –
«И сно-о-ова в похо-о-од, труба-а-а нас зовё-ё-ёт. Мы все-е-е-е встанем в стро-о-ой, и все пойдём в священный бо-о-о-ой. Встань за веру русская земля!»
Уверенное устремление, защитный цвет готовности и дым из труб прозрачных, призрачных,
И уходящий вдаль кильватерный шрам бездны - следы идущего вперёд.
Россия - суфий бытия,
компаса указание,
Игла веков, как я люблю тебя,
Куда стремишься ты
По этим бурным и взъерошенным пространствам,
Сквозь ветер встречный, резкий, злой?
Здесь строят - не надеясь жить, купив - всё раздают с восторгом?
Вой дикаря и сноба скрип циничный... здесь зло - предвестие добра и грядка, а ликование истины заносчивой, на вилах мужика лишь достижимо.
Здесь праздником - война, и жизнь - падение к сокрушению ударом, и судорожное ожидание конца падения... А смерть - предвестье радостного возвращения.
Как неуютно, но и - так свежо.
Безумный - мудр и жив живущий.
С восторгом, смену радости и горя, принимая - в чередовании их направлений, путь любви.
За что удержишься в полёте этом через истории девятые валы,
В экстазе веры и в её запое небом?
Вращение жизни не остановимо, на три кусочка её сердце не порвать...
Лишь вечная любовь. Поэтому мы так неистребимы…
"Если однажды горячее солнце
Станет холодным, как утренний лёд,
Если зима жарким летом вернётся
И на песок белый снег упадёт.
Если беда, что ничем не измеришь
Рухнет на землю, косою звеня.
Я буду знать, всё равно, что ты веришь,
Я буду знать, что ты любишь меня.
Если друзья мои станут врагами
И в суете продадут за пятак,
Я буду грызть эту землю зубами,
Я буду верить, что это не так.
Если я буду, оборван, как дервиш,
И стану жить, всё на свете кляня,
Я буду знать, всё равно, что ты веришь,
Я буду знать, что ты любишь меня».
(Денис Майданов)
---
Насилье разумом - ему сопротивление инстинктом жить...
И стоны... О-о-о-о (который уже раз), вселенной, слабеют умиротворённым эхом в её чарующем падении.
И в распадении неторопливом на страшной скорости, в коррозии без устали, неотвратимо непреложной.
Сдуваются с поверхностей планет движения плесени дрожащей, цивилизаций завывания рентгеновскими вспышками коллапсов звёздных обрываются, и карлики, разумно тёплые, устало гаснут, бросая без надежд пригревшихся клопов...
Пространства тают, времена пластично растекаются сырков потёками, и стынет вакуум за рингом схватки, амфитеатром ужаса и любопытства...
Вселенная немеет в слабости, в исчезновении...
И в устранении пророческих угроз их полным исполнением...
С настырным выдохом упрямца –
Я верю всё равно... Я знаю, что меня ты любишь.
Срезаются живые стебли, небрежным, острым посвистом - как тать в ночи, невидимой судьбы... Покос создателя... повал народов деловитый - на ветер, на просушку... в копны.
В безмолвии его сознания, в противоречиях его сомнений, из формы в форму, жизнь, переливаясь,
оттенки его мыслей изменяет,
Не исчезает никуда...
В бурлящих рассуждениях Творца, взрываются сверхновые и гаснут карлики.
Планеты победившего порядка, решёнными задачками, стерильными от жизни мертвецами, снимаются с повестки дня прострелами комет, кремируются ураганом войн, народы вымирают и спиваются потомки, отцов счастливых...
В космических просторах обломки, крепости, ракеты и дома, игрушки - устремлены вращением неторопливым, плавным, чарующим, сквозь бесконечности изгибы, в замедленных кружениях вальса… к зияющим призывам чёрных дыр...
К соблазнам тайны, без возврата...
Материя, остатком фрикций бытия, их пеной, истечением и хламом, затягивается в зазеркалия. Накапливает там весомость тьмы, противовесом свету обращаясь, разумным, до безумья сжатым, возражением.
Исчезнув во вращениях, и ускоряясь камнем, зреющим в узде пращи, в разгоне страшном по спирали, копя стремительность для выброса, наполнилась и налилась через края желанием страстным - взорваться новым, ярким светом.
Заплакала тоской щемящей, детской - желая возрождением, надежды брошенного дома оживить...
Поверх конвульсий духа в скорлупе материальности, за стоном и рычанием погружений, томит и копится неведомая сладость мёда, спрессованной пыльцы мельчайшей тяжесть, с цветочных лепестков планет.
Накапливается и томит...
... толчками нарастая.
Так тесто из кастрюли напирает, вздымая крышку, закипает молоко.
Солдаты так, переминаясь у ворот, ещё закрытых, нетерпеливо ждут команду к штурму...
Плод колотит в живот - напоминая матери...
И шнур бикфордов весело искрится в последних миллиметрах тишины, спеша обрадовать восторженных мальчишек,
Так ждущих чуда из своих ладоней в цыпках, доверчиво сопя...
И соскользнул почти боёк для поцелуя с капсюлем, перед уставшим жить, седым виском.
Вода в плотине ищет торопливо - куда бы напряжением расплескаться,
Постыдно всё разлить и опозориться штанами мокрыми...
Но с радостью нечаянной столкнуться, тех, кто журчаний "вод из чрева" ждёт.
Солдаты изготовились, в паху согнулись низко,
Сучат восторженно ногами в предчувствии проникновений сладких пуль...
Вскипает нетерпение молоком, стремительно в побег вздымаясь...
Колотит плод, рождение, торопя -
Я буду...
буду...
буду знать,
Что любишь!
Число исполнилось...
Плотина чресл, не в силах удержать - в потребности усилий усомнилась трещиной...
---
Всезнание, впитав флюидами, энергией невидимой, вибрацией, волнами, полем - блаженство совершенства, неповредимого ничем и никогда,
Сложившись и собрав всю память, совесть, выводы и слезы проявлений жизни,
Сгруппировав спасённых душ неисчислимые количества в единое восторженное ликование, в оргазм счастливый сцеженную амбру разрушенных миров жестоковыйных.
Возвестием непрекращающейся жизни, прекрасной девы контуром, следы вселенных прошлых очертило, их увенчало, утешая и спасая смыслом.
И доказательств ожидая не зряшности страданий, перед готовой разрешиться, одумавшейся жадностью бездонной ночи, струясь радушно и с улыбкой, тепло и хлопотливо колыхаясь средь ледяного космоса чуть видным маревом, подолом чистым – любящей мамашей…
…принять очередное изготовилось дитя.
---
И Бог, свою инициативу сыну уступая, в который уже раз, почил от своего ответственного дела...
И женщину, в истоме расслабления, благую, толкнув нетерпеливо, мягко, ласково, с надеждой, спросил младой мужчина, вновь готовый - Кого бы ты родить... на этот раз... ... ... хотела?