Татьяна Зоммер
В БОЛЬШУЮ ЛИТЕРАТУРУ – ЧЕРЕЗ ОКНО
Досье Кирилла Ковальджи как авантюрный роман со временем
Литературное досье: Кирилл Ковальджи. – М.: Гуманитарий, 2010. – 276 с.: илл.
Кем только не называли Ковальджи из-за его странной фамилии. Римма Казакова – гагаузом, критики чаще всего – греком. Я лично, когда встречала его статьи в журнале «Юность», думала: надо же, в русской литературе и итальянцы с французами подвизаются. Но кто бы что не думал, а все было на руку Ковальджи. Он только загадочно усмехался и добавлял очередную побасенку в свое досье. Именно это и позволяло ему вести себя по-сиротски отстраненно. По этой же причине и «Досье…», любовно-дружески выпущенное издателем Левоном Осепяном к 80-летию «литературной сироты», начинается с «расшифровки» его фамилии и привязки к месту жительства предков.
Сегодня он не скрывает, что влез в большую литературу как мальчишка – через окно. Хитрить любил с детства и считал, что по-другому не проживешь. Если родственники во вражеской Румынии – это, конечно, надо отрицать. Если боишься провалить вступительное сочинение по литературе в литинститут – необходимо бежать в деканат и требовать для себя «особых условий». Хотя прекрасно осознаешь, что красный диплом технического вуза никакого отношения к литературе не имеет.
И так всегда – искать лазейку, случайно приоткрытое окно. Чувствовать себя чуть-чуть изгоем. Чуть-чуть иностранцем – в своей стране, в своей литературе. Но именно лазейка, приоткрытое окно и давали ощущение хоть небольшой внутренней свободы. Позволявшей не пахать стопроцентно на советские темы, как это делали другие, а оставлять себе хоть на 30 % возможность творить что душе вздумается. А думалось ему в те годы знамо о чем – о любви, конечно. И позже – тоже о любви. И сейчас – о ней же. Только с годами пришло осмысление любви по-новому – по общечеловечьи.
Когда пришло признание, стал откровенно скучать в литературе. Ведь когда везде сами приглашают, отпадает необходимость лазить в окно. А это не по-мальчишески как-то. Поэтому весь свой задор стал переносить на всевозможные семинары. Уж очень понимал он и понимает современных мальчишек и девчонок. Его постоянно действующий семинар при галерее «Стелла» – это и поэтическое «окно» и литературный питомник.
Примечательно, что привечает мэтр у себя не только юных. Но и обойденных временем, заматеревших, «недопризнанных» по каким-либо причинам «мальчишек». А те считают за честь выступить в конце семинара, показать молодежи «матер-класс». Да еще и говорят потом с гордостью: «Уж и не знаю, почему это Кирилл Ковальджи меня так любит».
А он славой своей – заслуженно-незаслуженно полученной – делится. Раны самолюбия своей общесеминарской любовью залечивает. И хитро так по-мальчишески смотрит: приходите, мол, еще – разносите славу обо мне по закоулкам. Пусть и еще кому-нибудь в голову взбредет лезть через окно в литературу. Потому что это только и позволяет в любое время – при любом «режиме» или «анти-режиме» – делать то, что хочешь.
И уж если тебя посылают вместе со всеми куда-то, то идти надо непременно. Но так, как это делал бравый солдат Швейк – идя в Будапешт через Будейовицы. За полвека точно куда-нибудь да дойдешь. А потом как раз уже и обратно скомандуют. Так всегда и будешь идти своей дорогой. Даже если она пролегает… через окно истории...