Тёмная дорога петляла по сумрачному, мокрому парку и вывела к особняку, горевшему всеми окнами. У широкой лестницы суетились кареты, лакеи раскрывали зонты над разряженными дамами, мокрый камень брусчатки перекатывал лужи под ноги. Сегодня – вечер Венского вальса. Извозчик вёз меня долго, поэтому я успеваю поговорить только с хозяином торжества и с несколькими друзьями, которых встречаю на пути в зал. Оркестр в ярко освещённом зале настраивает инструменты. Я люблю этот диссонанс звуков, это скопление людей, говорящих на разные темы, но непременно громко и с улыбками подобострастия, страсти, вежливости. Яркий свет меркнет, официанты собирают посуду и исчезают в дальней двери. Вена празднует очередную весну улыбками и танцем. Вальсом, который так долго был под запретом. Жеманный менуэт с касанием двумя пальцами, гавот и полонез с соблюдением очерёдности пар отброшены и забыты. Вальс сегодня правит бал, в нём демократия прикосновений и раскованность флирта разрешены самой музыкой. Этот город необычен в моём времени. Только здесь ноты раскупаются прямо с прилавков, как газеты, ведь многие умеют их читать с листа. Здесь играют уличные оркестры и прохожие танцуют прямо на улице, не спрашивая имени партнёров, просто потому, что есть высочайшее разрешение делать это прилюдно. На этом празднике дирижирует сам Маэстро, Иоганн Штраус. Обещаны новые вальсы, я прячу улыбку. В памяти его записи на манжетах, салфетках, скатертях трактиров, где мы встречались – ведь на каждое новое выступление он должен представить публике новый вальс, или полечку. Многие из мелодий я напевал ему в уроненную на скатерть голову и узнавал потом в звучании его оркестра.
Как и эту вальсовую сюиту, гремящую под сводами особняка. Я приглашаю на танец даму в пышном платье, и меня не интересует её имя и положение. Мы вместе на короткие пять минут, в которых достаточно движений, чтобы почувствовать другого человека и запомнить его. Чтобы забыть. Или не забыть, а жить? Следующий вальс. «Надеющийся на благосклонность». Этот вальс бисируют четырежды! И дальше в тот вечер все шло по нарастающей. Последний свой вальс «Аллегорический» Штраус повторил по требованию восторженной публики 19 раз. Все танцы мы прошли вместе с дамой-незнакомкой.
Я приглашал потом Иоганна на свадьбу, но он был в России. Его почитателями были Вагнер и Глинка, Чайковский и Берлиоз, Малер и Брамс, Римский-Корсаков и Рахманинов, оттуда пришло поздравление, подписанное им лично и его душой – Ольгой Смирнитской. Я выслал ему в ответ новые ноты, перехваченные Мендельсоном. Да пусть пользуются) Я не в обиде..