Дед рассказывал мне слухи об этой кузнице. А ему - его дед, или прадед - раньше дольше жили, если война не отнимала право сеять и пахать. Стоит она по сей день на окраине села, обходят её односельчане, даже тропа серпом за много метров от неё, да к ручью, где бабы полощут внаклонку. Поверия те - из давней старины, когда огонь поднимал в каждой душе бурю древних страхов, а горел он там постоянно. Да и я, осторожно поглядывая, обходил её десятой дорогой. Кузнец наш, Мирон, был человеком неразговорчивым, что прибавляло тайны в его занятия, хотя косы, серпы и прочие огненные изделия служили исправно.
Сестрёнка младшая, Дарья, начала пропадать с весны. Бита была родителем нашим нещадно, до слёз, мочивших исподнее, за пропадания, совсем не детские, но угомонить её можно было только цепями на кандалах. Повадилась глядеть на занятия огненные с тех пор, как прибился к кузне парнишка. Не наших кровей, да не нашего облика. Пробиралась утром к окошку, да смотрела не мигая на гудение пламени, мечущегося по тесным стенам, блестящие от пота тела кузнецов и жадно вдыхала чужие селу запахи. Жил тот паренёк у кузнеца, там-же, на отшибе. В село не появлялся, а в полях - и подавно. Давно я не видел таким отца, разве что когда корову, озоруя, свёл со двора, да привязал в роще. Гонял он Дарью по подворью и, из отрывистых криков понял, что видел он их вдвоём на тех медовых лугах, куда испокон веку наши предки миловаться ходили. Загнал, но не покорил.
А через месяц таинственных переглядов деревни на небывалую активность старого кузнеца нашелся и ответ. Выковал младший саблю, невиданную в наших краях, да и в окресностях дивились старики, вертя в руках небывалый клинок, весь в разводах воронения и с богатой ручкой, усыпанной кристалами неведомыми. Как уж губернатор узнал, да весть послать успел, только за три дня наехали важные люди из самой столицы, да наказали Мирону сей час готовить такие же, да поболе числом, войско вооружать. С чем и уехали, оставив червонцев золотых, по словам старейшин, пуда с три. На день восьмой от такого изумления сельского пришел молодой кузнец, как равный, на двор, а в ноги отцу упал, как младший. Вымолил Дарью себе. Пристроил к кузнецовому дому половину, да и забрал её с дивными для села песнями, на той подводе, которая мать везла под венец. Зажили, не тужили. Меня, да родителей в гости звали.
Я теперь часто бываю в кузне. И мне дорог серп, который я выковал сам. С воронением. По старинному турецкому секрету.