Кошка по воскресеньям

Его Кошку раздражают телефонные звонки, но хозяин, увы, недостаточно стар, чтобы телефон умолк насовсем. Она ложится подальше от этого вздорного, безмозглого аппарата, дабы отвоевать лишнюю минуту сна, пусть даже скорость звука не позволяет отодвинуться настолько далеко, чтобы спасти хотя-бы секунду бездумной дремоты. После снятия трубки она опять кладёт голову на мягкое, теперь уже с умилением слушая обертоны родного голоса и мечтая о полной миске тех вкусностей, которые, пользуясь глубоким сном хозяина, смаковала прямо со стола. Кажется, это были пельмени, название не имеет значения, на кошачьем языке остались послевкусия теста, мяса и чего-то острого, что затмевало удовольствие во время еды. Она перемещается весь день за солнечным зайчиком по кровати, переползая прямо во сне на территорию тепла и слыша сквозь эту дремоту тот голос, который успокаивает и придаёт смысл её существованию. Рассказывая в трубку, хозяин молодеет на глазах, голос становится упругим и задорным, но без петушиных ноток юности. Он говорит с другом о своей единственной девушке, кажется, что другие для него не существовали, она не любит эти разговоры, но умеет слышать только голос, а не смысл. Иногда она шершавыми ласками останавливает этот поток детских излияний человеку, которому всё равно что слушать. Пристально глядя кошачьи разрезом без имени она справляется с потоком его памяти и получает в награду всё его внимание, теряясь от него и замирая в объятиях сегодня своего, но чужого завтра. Чаще всего эти вечера заканчиваются раньше, чем ей хочется. Ведь дома - муж и дети, а утром надо идти на работу. Такая судьба - думает она в такси, ощущая дрожь в районе хвоста, точнее, того рудимента, который толкает, вопреки логике, в объятия хозяина, но не мужа. И, вернувшись домой нервно пьёт валерьянку, моля Бога о встрече с ним в следующее воскресенье. Перед этим в подьезде привычно став вечно недовольной тигрицей.