(Серия рассказов про художников)
Я в Пермь приехал за красками, холстом, материалом всяким. По пути в арт-салон «Морис» пачку рисунков завез, показать Вадиму Викторовичу, как дядька мой рисует. Вадим Викторович, арт-директор, типа спец по искусству, хотя, по моим сведениям, на доктора учился, людей лечить. В «Морисе» же подъедался главным по продажам. Увидел Викторович дядькины почеркушки, дара речи лишился, заикается, ручки трясутся, слова путного вымолвит не может...
Я, вопросительно:
-Ну как?
Викторович, возбуждённо:
- Превосходно!
Я, озадаченно:
- Может быть, вы ошибаетесь?
Викторович вспотел:
- Гениально!!!
Я, с интересом:
- Надо же, никогда бы не подумал.
Викторович, вопросительно:
- А масло есть?
Я достаю из внутреннего кармана куртки пачку фотографий, протягиваю:
- Вот...
Викторович, возбуждённо:
- Гений ваш дядюшка, а где сам?
Я волнуюсь:
- В Очёре.
Викторович, чуть оправившись:
- Сможет приехать к нам в гости?
Я, грустно:
- Вообще-то не сможет. Он инвалид, обеих ног нет. В аварию попал, ноги выше колен, как бритвой, отсекло.
Викторович, задумчиво:
- Это же здорово…
Я, хитро, обиженно:
- Что здорово?
Викторович, растерянно:
- Ну, я хотел сказать, здорово, что у нас в Перми такой гениальный художник объявился.
Проходит полтора года. Пять-шесть раз в год по делам бываю в краевом центре, захожу и к Викторовичу. Коммерческий директор вежлив, обходителен и ласков. Справляется о здоровье дядюшки, желает ему здоровья, успехов в творчестве и всего того – чего дядюшка себе пожелает. Я грущу, рассказываю, жалуюсь: как я намучался, ухаживая за капризным, больным стариком, что дядюшка плох и скоро, видимо, отойдёт в мир иной. Широкое упитанное лицо Вадима Викторовича лоснится от удовольствия и предвкушения счастья...
Проходит ещё полгода. Звоню Вадиму Викторовичу:
- Але-але, - сообщаю печальную весть: дядюшка преставился, плачу в трубку: хмы-хмы-хмы.
Викторович соболезнует, приглашает посетить их салон. Я вежливо отказываюсь. Благодарю за приглашение. Тихо, скромно кладу трубку.
Проходит некоторое время. Звонит Викторович:
- Але-але! Радостно сообщает: был, мол, в Москве, на выставке современной русской живописи, видел разные разности. А также и то, что если бы живопись дядюшкина была представлена на выставке, то была бы самой лучшей и первой, и то, что он желал бы взяться за раскрутку дядюшкиных работ. Договорились о его приезде в славный город Очёр.
Обычно я работаю двумя руками одновременно, на руках перчатки, на каждом пальце по пятнадцатисантиметровому ножу. Правильно мыслите: точь-в-точь, как у Фреди Крюгера. Гы-гы-гы. Получается, что записывает холст не один человек, а как минимум человек пять-шесть, со скорость - метровый холст за полчаса. К тому же совершенно без разницы: пейзаж, натюрморт или портрет. Понятно и то, что всё холсты пишутся без предварительной подготовки эскиза или наброска. (…это для художников, кому интересно.)
Приезжает Викторович. Марья пошла открывать. Заходит в студию, открывает рот, падает. Падает в обморок. Ещё бы, - прямо напротив двери двухметровый холст "Ад", рядом с "Адом" - Я, собственной персоной, полуголый, в кожаном фартуке и перчатках....
Вадим Викторович, дядька хоть и здоровый, но шибко видимо, чувствительный. Если бы я знал, то цирк устраивать не стал бы. Откачали насилу директора. Водки занюхать дали, успокоили, как смогли. Чаем с медком напоили. Гляжу, мужичок отошел, щечки порозовели, зыркать глазками по сторонам начал, интерес проявляет...
Шесть часов кряду холсты перебирал, дивился.
Я ему:
- Может, до хранилища съездим, скульптурку поглядим?
- Нет говорит, - больше не могу.
Уделал я директора с первого захода. Стал мне Вадим Викторович предлагать обстановку поменять, вернее место жительства. Мол, в России вас не поймут. Я его, болезного к окошку подвожу: гляньте, любезный, что на улице делается: февраль месяц, ярило жарит, снег слепит, - красота, куда я отсюда?
Да, - говорит, здорово!!! Может быть в Москву? Там сейчас хорошо!
- Сомневаюсь, что хорошо: суета в Москве. Творчеству равновесие необходимо. Для убедительности подковку с притолоки снял и разогнул.
Приобнял Марьяшу:
- Нет уж, господин хороший, мы как-нибудь здесь, дома, у земли родной, без европейских шиков, по-простому, по-нашему, по-крестьянски.
Посмотрел Викторович, посмотрел, вздохнул и на всё согласился...
R.S. …в выставке Вадим Викторович мне оказал. Раскручивать мою живопись в Перми не стал. Зря видимо я в день его приезда ко мне, мазилки свои ему отказался дать. Обиделся человек. Честно говоря я то по наиву подумал: «Вот встретил человека, истинно любящего и понимающего живопись. Ошибся. Со всяким может случится.»
___________2006
Маки, автор - Кандинский-ДАЕ А.О.