Двадцать девятого сентября одна тысяча восемьсот пятьдесят
девятого года, ещё в пышном саду, не увядшей зелени, в Центральной части Москвы, стоял среднего роста мужчина, лет под пятьдесят. Он был гладко выбрит, смуглый, с ярко - выраженными чертами красивого лица. Богатый, турецкий халат, облегал его стройную фигуру. Мужчина был чем-то взволнован, так, как из глаз его вытекали капли слёз. День клонился к закату, и ярко – красное солнце у горизонта, играло остриём языков пламени. Да, это был такой же день и час. Он вспомнил сентябрь и тоже двадцать девятое число, но вот только год был одна тысяча восемьсот тридцать седьмой. Были тихие сентябрьские дни, бабьего лета, грибов - боровиков было множество, особенно там, в березняке сада у озера.
Тогда ещё молодой купец Пётр Макушев, ждал первенца и стоял на этом самом месте террасы. От волнения и переживания за жену, он часто поглядывал на карманные с позолотой часы. Вот и сейчас, они показывали тринадцать тридцать по полудню. Он хотел уже положить часы в брючный карман, как увидел бегущую к нему няню. Та взмахивала руками и радостно вскрикивала: - « Сын батюшка у тебя родился!»
Няня - служанка была в возрасте и взрастила барина на своих руках. А теперь вот и первенец, у него самого родился. Радовалась няня наверное больше всех в доме. Пётр помог доброй няне присесть на садовую скамейку, а сам побежал в дом. Подбежал к двери спальной, взял левой рукой за резную ручку двери и потянул на себя. В проёме двери показалась бабка - повитуха, которая остановила его словами: « Не спеши голубок, она ещё сырая, потерпи чуток, пока вон там в кресле. Я позову тебя, когда время подойдёт». С прыгающим сердцем и бьющимися жилками в висках, Пётр пристроился на краю кресла, чтобы в любую минуту, быть у жены и сына. Он любил жену, так же, как и она относилась со всей имеющейся у неё любовью и нежностью. А поэтому сейчас, он больше переживал за жену, чем за сына. Временами из спальни доносились крики нового жителя земли. Пётр вскакивал, каждый раз, когда слышал торопливый стук шагов в спальне у двери. Странное дело думал он, забыли обо мне, что ли? Раздосадованный он опустил голову и в этот момент, двери широко распахнулись и пред его взором, предстали домашний доктор Пётр Афанасьевич, державший беленький свёрток. А справа и слева от него стояли две сестры милосердия. В белых треугольниках и фартуках с напуском в плечах.
« Поздравляю Вас сударь Пётр Петрович с первенцом!» - подавая, сына отцу сказал Пётр Афанасьевич. Пётр взял сына на руки, посмотрел на его старческое, страдальческое личико всё красное и с закрытыми глазами.
Пётр тоже закрыл свои глаза. Одна из сестёр милосердия сказала ему:
« Откройте сударь глазки свои, дети все такие при рождении». Вот через пару деньков, Вы глаз не сможете оторвать от дитя своего, затем молча взяла у Петра его сына и пошла к роженице. Пётр последовал за ней.
Подойдя к жене, он с мольбой в голосе спросил: « Как тебе дорогая? Тяжело, больно - прости меня за всё!» Мария, так звали его жену, улыбнувшись, как бы подбадривая его в опечалиности, сказала: «Всё хорошо и прекрасно, мой милый. Не переживай не я первая, и не я последняя рожаю. Это наше женское дело - детей рожать. А неудобства и боли при этом, так зато любить и беречь лучше будем своё дитя» Иди сядь со мной. Пётр подошёл к кровати, встал на колени и прижался головой к её груди. Слёзы радости и умиления за жену и сына, брызнули из его глаз.
Это был честный, добрый и ласковый человек.
« Ну, что ты, родной, так разволновался» - сказала Мария. Гладя его густые, чёрные волосы, всё уже позади, успокойся. Мария взяла голову Петра и крепко прижала её к своей груди, приговаривая. Ты самый добрый, любимый для меня человек, успокойся родной. Повстречались Пётр, да Мария в городе Саратове, на деловом коммерческом приёме у Булгарского хана. Встретились глазами, да так и не расстались. Хан несколько лет знал своего делового партнёра, любил он младшую дочь и хотел ей счастья. Вот так Мария и Пётр стали мужем и женой.
Вспомнил Пётр и то, как крестили первенца Максима. Священник, что крестивший, никак не хотел вписать имя Максим. « Нет на этот день двадцать девятое сентября в святых поимённых списках, имя Максима. Есть Виктор, Иосиф, Дорофей, Исаак, а Максима - нет!» Дары для церкви помогли первенцу стать Максимом. …… Боже, а теперь вот эта беда!? И надо же было случиться беде, в день и час его рождения. Не уберегли мы сына с тобой жена.
Может, прав был священник насчёт имени тогда при крещении?
Любил сын Максим спортом заниматься, ловок и силён он был во всём. Скромен и застенчив, как и его отец. Из всех видов спорта, - бокс ему по душе пришёлся. Да и свою подружку, тоже зачем-то в секцию бокса вовлёк. Любил сын Максим, Елизавету Донскую, да и она его тоже, вместе с дня рождения её. Ей вот скоро бы девятнадцать лет исполнилось.
А тут эти соревнования? Вот и спорт, горе нам, горе родителям Елизаветы, друзьям нашим……….. А произошло всё в день и час рождения Максима Макушева, на заключительных соревнованиях на ринге. А было всё так: - В яркий, солнечный день, двадцать девятого сентября, одна тысяча восемьсот тридцать седьмого года, в самом центре Москвы, у знатного купца первой гильдии, дворянского происхождения, Макушева Петра Петровича. В тринадцать тридцать пополудню, родился мальчик. В честь прадеда, по старинному обычаю, его назвали Максимом. Род Макушева был продолжен сыном Максимом. Отец был рад безумно рождению первенца. Пир продолжался всю неделю. Жизнь мальчика, ничем особенным не обременялась. Увлекался молодой барчук спортом, особенно любил бокс. В простонародии он назывался - кулачным боем. Велись они для забавы люда и утверждения молодого человека. Участвовали в боях все юноши и девушки. Требования к соревнующимся были равны без полового различия. Противник доставался по жеребьевке, Пётр должен был вести бой с Елизаветой .
Это была восемнадцати лет, красивая, спортивного вида девушка. Умолял её МАксим сойти с ринга, но она сказала: « Биться будем до победы!»
Первые два раунда, прошли относительно спокойно, и перевес по очкам был у Елизаветы. В третьем раунде, после команды судьи « Бокс!» - Елизавета, взмахом левой руки, нанесла Максиму удар в боковую часть левой груди, а правой сделала захват затылочной части головы. Прислонилась к правому уху Максима и с издёвкой, в голосе произнесла: « Тебе Максим двадцать два года, а ты ещё ни одной девки, не испортил, жалеешь или боишься их. И здесь на ринге топчешься как петух на раскаленной сковородке. Будь бойцом хотя бы на ринге, коль с девками, лобзаться не умеешь, умереть с позором хочешь от меня. Оттолкнув Максима от себя, Елизавета нанесла ему в правую челюсть, сильный удар, приложив силу и волю к победе. Максим покачнулся, но не упал. Судья отсчитал положенное число и подал команду к - к бою «Бокс». Кровь прилила к лицу Максима, не от её удара, а от безжалостных, слов Елизаветы. Любил он её за красоту, ум, доброту. Вместе с малых лет росли, лазили по деревьям, ходили за ягодами, грибами, купались без одежды, не стесняясь друг, друга. Заветная мечта Максима была, видеть Елизавету своею женой. А она на всю его любовь, такое сказала, что в глазах моих потемнело! - вслух сказал Максим. И не помня более доброты,