- Костя! – брызгая слюной, потянулась к нему взхломаченная особа с
безумным блеском в глазах.
- Вы что, гражданочка? – увернулся Лев Николаевич, и тут же от что-то споткнулся. Этим "что-то" оказался молодой человек, в смирительной рубашке, валявшийся посреди коридора. Наличие двух мало адекватных людей на один квадратный метр площади, заставило Льва Николаевича осмотреться. Находился он в длинном коридоре. С одной стороны распологались огромные зарешеченные окна, с другой двери в помещения. Все пространство между потолком, полом, окном и дверями заполняли люди в пижамах, халатах и ночнушках, в глазах которых царило тупое равнодушие к окружающему миру.
- Костя!
Лев Николаевич почувствовал, как холодная рука медленно гладит его по голове, а ее обладательница ласково льнет к боку.
- Гражданочка, держите себя в руках.
Лев Николаевич с трудом отодрал от себя особу, которая категорически была против этого. Проворно вскочив, он ринулся было к выходу, но вспомнив о тех кто снаружи, бодро потрусил, лавируя между телами, в противоположную сторону.
Здание было жилым, и, согласно техники безопасности, должен был обладать пожарным выходом. То, что его мучители могли поджидать и у той двери, в голову Льву Николаевичу не приходило. Да и зачем. Он привык решать проблемы по мере их возникновения.
Странно сведениями о том, что общежитие ПТУ было отведено под сумасшедший дом, Лев Николаевич не располагал. Все документы о передачи здания должны были пройти через него, но сколько не старался вспомнить, ничего приблизительно похожего не наблюдалось.
- Маладой! - Вцепилась в руку Льва Николаевича молодая девица, в цветочном халатике. – Куда спешишь дарагай! Давай погадаю! Всю правду скажу! Не совру! Что было, что есть, что будет. Чем сердце успокоиться!
- Да пошли бы вы… - Вспылил Лев Николаевич, отталкивая сумасшедшую цыганку. – Табором на закат.
Цыганка лишь громко рассмеялась, тыча в него пальцем, что очень его нервировало. Лев Николаевич был ярым атеистом. В своей прошлой комсомольской молодости, он пару раз выступал лекциями о антинародной направленности религии, угнетающий свободную человеческую волу, и превращая человека в раба. Он верил, что человек творит свою судьбу сам, а все остальное нытье слабых людей. Да к тому же, научно доказаны, что все эти называемые гадалки и целители просто очень хорошие психологи, обладающие даром гипноза. Сколько было случаев, когда людей поверивших вот таким людям, оставались без гроша за душой.
- Я то пойду, - тем временем кричала полоумная, - но и вы далеко не уйдете. Все имеет начало и конец. Конец там, где начинается начало, а начало – где кончается конец.
На первом этаже выхода не оказалось, зато находилась лестница. Держась поближе к стене, Лев Николаевич поднялся на этаж выше, где тут же столкнулся с малым в трусах и майке.
- Ты коня моего не видел? – Спросил в лоб он Льва Николаевича.
Лев Николаевич, испугавшись от неожиданности, отрицательно помахал головой.
- А если подумать еще раз?
Лев Николаевич еще сильнее замахал головой.
- А еще чуть-чуть? – Послышались в голосе угрожающие нотки.
- Нет. – Проблеял Лев Николаевич, пытаясь по стенке уползти в сторону.
Малой тем временем широко улыбнулся, схватил того за шиворот и прижал к себе.
- Боишься меня? – Ласково улыбнулся тот.
- Не сильно.
Честно говоря, Лев Николаевич, немного слукавил.
- Правильно! – Похвалил малой. – Ты не меня должен бояться, а…
- А? – Повторил не поняв, Лев Николаевич, еще не разбиравшийся в местной криминальной обстановке.
- Василия Ивановича!
Кто такой Василий Иванович, Лев Николаевич не знал.
- Почему? – Честно в происходящем пытался разобраться Лев Николаевич. По причине своего присутствия в данном здании малого количества времени, он еще не успел ничего приступить.
Малой несказанно удивился.
- Ну, ты даешь старый! – Лев Николаевич, старым себя не считал. А 56, это еще не возраст для мужчины. Вторая молодость, так сказать. – Ну не нам же с Анкой отвечать за потерю любимого коня комдива.
Анка у комдива была черная. В натуре черная. С иссиня-черной кожей, резко контрастирующие с белизной белками глаз и шоколадными зрачками. Темные длинные волосы мелко завивались, а толстые губы на их фоне казались блинами.
Комдив был мелок и без усов. Лет, этак, не больше двадцати пяти.
- Василь Иванович, - Петька (а это был именно он) толкнул Льва Николаевича вперед, - не признает, каналья, куда Ветерка дел.
Комдив перевел нахмуренный взгляд с Петьки на Льва Николаевича, и тому лишь осталось порадоваться, что за место сабли, у того из ремней торчала скалка.
- Сильно отпирается?
- Да дурочка из себя корчит. – Пожаловался Петька на нерасторопность Льва Николаевича. – Ничего не слышал, не видел, не говорю. А сам так тихонько пол от французика, видимо дислокацию нашу проведать.
- Шипион! – Именно так «шипион», произнесла Анка и ударила Льва Николаевича подушкой по голове.
Лев Николаевич было запротестовал, но получил подзатыльник от Петьки. Смекнув, что с сумасшедшими лучше соглашаться чем припираться, он затих.
- А! – Обрадовалась тем временем Анка. – Молчание, знак согласия!
Лев Николаевич не был ничем согласен, но впервые в жизни его никто не слушал.
- А может нам его пальнут разок? – Поинтересовался у своих двоих оруженосцев Василий Иванович, дергая себя за редкие усы.
Анка быстро согласилась. Петька раздумывал не долго, всего лишь минутку, и присоединился к боевой подруге.
- А может, нет. – Произнес в раздумье комдив, чем вызвал недоумение у остальных и бурю восторга у Льва Николаевича. – Мы его обратно к Леону отправим, пусть он шпионить для нас. Как это называется – двойной агент.
Анка с Петькой бурно запротестовали, указывая на его ненадежность, идеологическое разложение, и просто трусость.
- А ежели предаст… - Василий Иванович демонстративно вынул скалку и помахал им перед носом Льва Николаевича, - то пусть потом пеняет на себя. Высеку як сидорову козу.
Лев Николаевич не знал, что сказать и как поступить. Петька, невольно бурча себе под нос, потащил его к лестнице. Лев Николаевич шел стараясь не смотреть по сторонам, следую старой пословице «Меньше знаешь, лучше спишь». И не факт, что этот французик будет поласковее комдива.
- Ну вот. - Остановился у лестницы Петька. – Оглядев внимательно по сторонам, принялся за инструктаж. – Встречаемся здесь через день после звонка. Смотри не опаздывай, и смотри там по лучше. Ну с богом.
Тяжело вздохнув, Петька перекрестил Льва Николаевича и скрылся.
Ноги у Льва Николаевича подкосились, и он тяжело рухнул на ступени. События уходящего дня не укладывались в голову, а известие о том, что он должен находиться в этом дурдоме, по крайнем мере еще сутки, сводила с ума.
Погруженные в свои мыслим, Лев Николаевич не услышал за своей спиной осторожные шаги. И лишь когда, какая-то тряпка упала ему на лицо, он принялся кричать и отбиваться.
Вносить смуту в тихую равномерную жизнь психушки ему не позволили, и после удара в челюсть, лев Николаевич мешком упал на пол.