У каждого свой крестик на шее и крестище на спине. И каждый имеет свободу в тех вариантах неволи, которые у него есть. А крылья чешутся, прорезаясь, только во сне. Да и мир, окружающий светел и лёгок лишь в мечтах, да в рассказах, вызывающих зависть.
Рассуждая так я медленно выбирался из той пропасти, куда меня повергло собственное сознание, точнее восприятие неких событий, могущих расколотить незыблемость моего мира не на хрустальные осколки, а на обломки старого и щербатого гранёного стакана. Я карабкался по скалам этой очерченной пустоты, срываясь и матерясь сквозь стиснутые зубы, стряхивая пот с лица и пропуская между пальцев предательские кустики надежды на лучшее. Они опасны, на них можно задержаться надолго; собственные ожидания протопчут круговую колею, а мир станет другим. Я с нетерпением жду той вершины в голове, которая развернёт меня в мысли, могущие вызвать улыбку. Подъём закончен, дух переведен. Но крестище не даёт крестику навести во мне порядок. Он смеётся и злорадствует. Он пока сильнее. Да и так ли страшен изменившийся мир?