Первым под «каток репрессий» попал в 1927г.отец Бориса Алексеевича – Алексей Константинович. Когда я знакомился с уголовным делом, то последние «волосы стали дыбом». Такого я себе даже во сне представить не мог. Если выбросить из дела различные справки и анкету, то состояло оно из нескольких бумаг которые я ниже привожу:
"Вопрос
Встречаетесь ли Вы с бывшими титулованными людьми и с кем именно?
Ответ
Переписываюсь с проживающей в Ленинграде княгиней Голициной Марией Константиновной.
Кроме ни с кем из бывших князей,графов и вообще титулованных людей не встречаюсь и не переписываюсь.
В Польше проживает мой сын Борис,б.офицер эмигрировавший в Польшу в 18 году. До отъезда он проживал в Москве. В Польше он служит инженером на одной из фабрик под Варшавой.
Вопрос
Как вы смотрите на национальную политику Соввласти!
Ответ
Вполне сочувствую этой политике. В массе евреям не симпатизирую и своих убеждений не скрываю. В разговорах о евреях я называю их ЖИДАМИ и не считаю, что это слово должно быть для них обидно"
Это весь протокол допроса!
Далее идет ПОСТАНОВЛЕНИЕ:
Июня 28 дня 1927 года,я,Уполномоченный 6-го отд СООГПУ Казанский А.В., рассмотрев следственное производство по делу №47051 на гр-на Смысловского Алексея Константиновича происходящего из дворян,бывшего полковника состоящего на службе в Медздравотделе на должности инженера, арестованного 10/6-27г., обвиняемого по ст.58/14
По рассмотрении означенного дела НАШЕЛ:
Поводом к возникновению дела послужили имевшиеся в ОГПУ данные о том, что Смысловский, вращаясь среди черносотенных церковников, ведет антисоветскую агитацию, распростроняет антисоветские рукописи и т.д.
Произведенный при аресте Смысловского обыск обнаружил у последнего собрание антисоветских церковных документов, относящихся ко времени 20-21 года, с запиской сохранить их так как лицо, которому они принадлежат попало в ВЧК, и контр-революционный документ, так называемая Соловецкая декларация.
Смысловский на следствии показал, что документ получил от одной цековницы, которую не назвал, что перепечатал его на машинке и показывал у себя на дому некоторым лицам /своим домочадцам прим.автора/, которых так же не назвал.
В отношении найденного у него антисоветского архива-объявил себя только хранителем такового, по просьбе бывшего офицера ЛЕМКУЛЬ.
Не отрицал Смысловский и того, что он охотно высказывает свои антипатии к еврейству, называл их жидами среди церковников и т.д.
На основании изложенного полагаю антисоветскую деятельность Смысловского считать доказанной.
Упономоченный 6-го отд. СООГПУ
Казанский
Согласен: Нач. 6-го отд.СООГПУ
Тучков
Кстати, так называемый контрреволюционный документ – «Соловецкая декларация». Этот пространный документ приводить не буду, но суть его – воззвание Патриарха к недопущению разграбления церквей. А вот письмо В.И.Ленина по этому поводу я приведу, т.к. это письмо показывает что прежде всего большевиков интересовали ценности принадлежащие церквям и монастырям.
« ПИСЬМО В. И. ЛЕНИНА ЧЛЕНАМ ПОЛИТБЮРО ОБ ИЗЪЯТИИ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
Товарищу Молотову. 19 марта 1922 г.
Для членов Политбюро Строго секретно
Просьба ни в каком случае копий не снимать,
а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже)
делать свои заметки на самом документе.
Ленин
По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твердое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Полит-бюро 20-го марта, то поэтому изложу свои соображения письменно.
Происшествие в Шуе должно быть поставлено в связь с тем сообщением, которое недавно РОСТА переслало в газеты не для печати, а именно, сообщение о подготовлявшемся черносотенца¬ми в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей. Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства о нелегальном воззвании патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем со¬вершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент.
Очевидно, что на секретных совещаниях влиятельнейшей группы черносотенного духовенства этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе лишь одно из проявлений и приме¬нений этого общего плана.
Я думаю, что здесь наш противник делает громадную стратегическую ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна. Наоборот, для нас именно в данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церков¬ных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьян¬ской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.
Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым реши¬тельным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрали-зование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.
Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что, если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей,то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый кратчайший срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение, в особенности, еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональ¬ны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того главной части наших заграничных противников среди русских эмигран¬тов за границей, т. е. эс-эрам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.
Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решитель¬ное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю себе следующим образом:
Официально выступить с какими то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, - никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов.Троцкий.
Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий не долж¬на быть отменена. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось нас запугать (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретная, противник, конечно, скоро узнает).
В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких), причем дать ему сло¬весную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или кос¬венном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей. Тотчас по окончании этой работы он должен приехать в Москву и лично сделать доклад на полном собрании Политбюро или перед двумя уполномоченными на это членами Политбюро. На основании этого доклада Политбюро даст детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был по-веден с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы и нескольких других духовных центров.
Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он несомненно стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно него надо дать секретную директиву Гос-политупру, чтобы все связи этого деятеля были как можно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы, именно в данный момент. Обязать Дзержинского и Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно.
На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопро¬су совместно с главными работниками ГПХ НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности, самых богатых лавр, мо-настырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реак¬ционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать.
Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на съез¬де, т. е., на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т.Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение ей всех операций было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке. Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этой меры в наи¬более богатых лаврах, монастырях и церквах.
Ленин 19.111.22
Прошу тов. Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро вкруговую сегод¬ня же (не снимая копий) и просить их вернуть секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой относительно того согласен ли с основою каждый член Политбюро или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия.
Ленин 19.111.22 Приняла по телефону М. Володичева.»
Других контрреволюционных документов в описи обыска нет. Доказательств распространения нет. И за все это Особым совещанием Алексей Константинович приговаривается к 3 годам лагерей,направляется в Соловецкий ГУЛАг г.Кемь. После отбытия срока еще три года высылки в г.Сормово и лишь в 1932г. получает «свободу передвижения и проживания». Ему еще «повезло».Даже не знаю виделся ли до своей эмиграции Борис Алексеевич со своим отцом, т.к.вернулся из немецкого плена в ноябре 1918г. а в 1919г.вместе с женой был арестован Московским ЧК и без предъявления обвинения /видимо потому, что носил польскую фамилию/ и просидел в Андроневском монастыре превращенным в тюрьму 1год и 7 месяцев. Правда жену вскоре после ареста по настоянию дочерей отпустили.
Продолжение следует