ВНИМАНИЕ: ПОЛНАЯ ВЕРСИЯ ДАННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ НАПЕЧАТАНА В ГАЗЕТЕ "МОРСКОЙ ПРОФСОЮЗНЫЙ ТЕЛЕГРАФ" (НА СТР.1 и 8). ВЫ МОЖЕТЕ ЗАЙТИ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ И ОЗНАКОМИТЬСЯ С НЕЙ: http://www.maritimeuniontelegraph.narod2.ru/tele10_51.pdf
ГАЗЕТА РАЗМЕЩЕНА В ИНТЕРНЕТЕ В ФОРМАТЕ PDF. ВЫ МОЖЕТЕ ТАКЖЕ ОЗНАКОМИТЬСЯ И СДРУГИМИ ИНТЕРЕСНЫМИ МАТЕРИАЛАМИ ПО ВАШЕМУ ВЫБОРУ, ЕСЛИ ЗАЙДЁТЕ НА САЙТ ГАЗЕТЫ "МОРСКОЙ ПРОФСОЮЗНЫЙ ТЕЛЕГРАФ", КОТОРАЯ ИЗДАЁТСЯ БАЛТИЙСКОЙ ТЕРРИТОРИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ РОССИЙСКОГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СОЮЗА МОРЯКОВ (БТО РПСМ): WWW.BRO.RU
КАК ПРОВОЖАЮТ ПАРОХОДЫ
Вот прошло уже десять лет с, пожалуй, самой печальной даты в истории отечественного торгового флота. В августе 1999 года Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области вынес решение о признании ОАО «Балтийской морское пароходство» банкротом. По сути, этот документ явился жирной точкой в истории одной из самых могущественных и успешных организаций морской отрасли советской эпохи. Пароходство перестало существовать.
Справедливости ради нужно отметить, что государство приняло для этого все возможные меры. В конце 1992 года Президентом РФ Борисом Ельциным было подписано Постановление об утверждении Программы возрождения торгового флота России и создании соответствующего Фонда для ее финансирования. Как работала упомянутая программа, очень хорошо видно из Заявления моряков БМП, утвержденного тайным голосованием экипажами судов и направленным в адрес Президента пять месяцев спустя. «Мы с тревогой наблюдаем, как разваливается наш торговый флот, как ветшают наши суда, как тысячи моряков ищут себе работу на судах иностранных компаний» - это цитата из Заявления. Тем не менее, государство продолжило «спасать» торговый флот, и уже в 1996 году Президент Ельцин издает Указ о необходимости оказания государственной поддержки ОАО «Балтийское морское пароходство». Очевидно, этот Указ был выполнен в точности, поскольку к моменту признания пароходства банкротом, чиновники посредством штрафов и налогов выжали предприятие настолько хорошо, насколько старательный матрос выжимает швабру. И с решением суда исчезла последняя надежда на то, что все еще можно исправить, вернуть или возродить. Чуда, впрочем, как это обычно бывает, не произошло.
Версий, почему судьба Балтийского морского пароходства сложилась именно так, а не иначе, существует несколько, и у каждого из участников событий, происходивших вокруг пароходства, своя правда. И хотя, без сомнения, существуют люди, знающие истинные причины конца некогда процветающего предприятия, скорее всего, эти причины не будут обнародованы никогда. Но, возможно, сейчас это уже не так и важно. Важно то, что у бывших моряков БМП осталась память, и ничто не может помешать нам помнить своих коллег по экипажам, свои пароходы и свои лучшие годы жизни.
А для того, чтобы эта память не истерлась, читайте рассказ одного из таких моряков-балтийцев, который отработал на одном пароходе пятнадцать лет и расстался со своим «железным другом» только тогда, когда судно было продано «за долги».
«Все счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная семья несчастна по-своему», - так начинается роман великого русского писателя Льва Толстого «Анна Каренина». Лев Николаевич, несомненно, был прав и, более того, это правило годится не только для личной жизни, но и для жизни вообще: жизни ли человека, предприятия или парохода. И примеров того, что это именно так, не счесть.
История жизни и «смерти» судна Балтийского морского пароходства «Анна Ульянова» - лишние тому подтверждение. А рассказал её нашей газете бывший член экипажа этого парохода Петр Фурсов. Кроме того, он оказался одним из немногих, кто находился на т/х «Анна Ульянова», когда пароход продавали за копейки после проведённого дорогостоящего ремонта и передавали индусам. Так что эта история, не лишённая загадок и тёмных пятен, уже сама по себе заслуживает внимания.
«Чего уж теперь говорить… Всем известно, что в начале 90-х наше Балтийское пароходство трещало по швам, а суда расползались по миру в поисках лучшей доли у новых хозяев. Не только БМП, но и многие другие пароходства по всему бывшему СССР не смогли приспособиться к новой жизни и умирали, а некоторым «помогли» это сделать. Точно так же многим пароходам «помогли» умереть, причем пароходам, составлявшим красу и гордость нашего советского торгового флота. Их не могли уже спасти никакие звания, награды и названия.
Что касается «Анны Ульяновой», то этот пароход входил в знаменитую серию судов семьи Ульяновых: «Владимир Ильич», «Александр Ульянов», «Илья Ульянов», «Ольга Ульянова», «Дмитрий Ульянов». Самый знаменитый из них был, конечно, «Владимир Ильич», который по самую грузовую марку был увешен вымпелами и медалями, а его экипаж сплошь и рядом состоял из победителей соцсоревнований, героев соцтруда и других «орденоносцев». Его «братья» и «сёстры» не могли похвастаться такими достижениями, но отблески славы падали и на них. И в некоторых случаях это давало ощутимый практический эффект: например, позволяло нам без очереди разгрузиться в кубинских портах.
Но это все, говорю, было до 1991 года. Потом мы превратились в заурядное судно. Хотя рейсы, с точки зрения моряков, были прекрасные: мы всегда стояли на линии. Сначала собирали груз по Европе, потом шли на Африку, разгружались и в балласте шли на Аргентину, Чили, Панаму. Однажды в Африке произошел такой случай – нам уходить нужно, а тут негра в трюме нашли. Вызвали полицейского. Он говорит: «Хотите, я его здесь расстреляю?» Потом предложил его за борт выбросить, но экипаж не согласился. Пришлось полицейскому его забрать. Работали без особенных приключений, и единственное, что могу припомнить, это поломку главного двигателя в Панамском канале. Но тогда моряки настоящие были – экипаж проявил балтийскую изворотливость, и за сутки аварию ликвидировали. В общем, у нас была, как говорят в народе, «нормальная спокойная жизнь с драками».
Конечно, к 1994 году, когда пароход продали индусам, его нельзя было назвать новым: все-таки 27 лет даже по советским меркам - срок. Но это был полностью работающий, только что отремонтированный пароход. Мне особенно обидно, что индусы на нем всего один рейс сделали, а потом отправили его на гвозди.
Последний мой рейс на «Анне Ульяновой» мне хорошо запомнился. Еще бы! С июня по август 1994 года мы провели в ремонте, в Греции на острове Сирос. Экипаж у нас был 24 моряка, и капитан Мовчан – замечательный человек. Конечно, экипаж знал, что ситуация в пароходстве тяжелая, и поэтому мы собрали общесудовове собрание и решили часть работ по ремонту взять на себя – это была традиция. Мы работали без выходных, и единственное, что позволяли себе, так после пяти вечера искупаться, да полежать на солнышке. И все равно, это я точно знаю, пароходство за ремонт заплатило 1 миллион 200 тысяч долларов. А индусам отдали за 500 тысяч…
После ремонта мы успели сделать один рейс: в Херсоне взяли груз на Бразилию, а оттуда в балласте вернулись в Грецию, на рейд Пирея. И еще три месяца там простояли, без еды и зарплаты. Есть нечего было, кроме рыбы, которую там ловили. Шлюпочный запас весь съели. Я однажды не вытерпел, пришел к капитану. Говорю: у меня полно розеток и выключателей из латуни, давай продадим, хоть продуктов купим. Мовчан согласился. Я тогда нашел грека интересующегося, возьми, говорю, металл, за копейки отдам – экипажу есть нечего. Грек взял, а мы сели на катер, съездили на берег и продуктов купили.
Самое главное, мы и не подозревали ничего, пока не прилетел новый хозяин. Причем, нам из пароходства приказали, чтобы мы ни в коем случае с индусами не встречались, потому что у них была эпидемия чумы. И пока хозяин с новым капитаном поднимались с правого борта, мы спускались с левого. Так что пароход мы передавали четырем грекам из нового экипажа. Как нарочно, пароходство как раз к этому времени перечислило деньги на покупку продуктов, но их же с собой не заберешь, поэтому пришлось все оставить индусам.
«БЫЛО ВРЕМЯ, КОГДА «АННА УЛЬЯНОВА» СТОЯЛА НА БАЛТ-КАРИБСКОЙ ЛИНИИ. И В 1973 ГОДУ, КОГДА В ЧИЛИ ПРОИЗОШЕЛ ПЕРЕВОРОТ, И К ВЛАСТИ ПРИШЕЛ ГЕНЕРАЛ ПИНОЧЕТ, ПАРОХОДУ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ ПОКИНУТЬ ВАЛЬПАРАИСО БУКВАЛЬНО НАКАНУНЕ. А Т/Х «УИЛЬЯМ ФОСТЕР» ЗАСТАЛ ПЕРЕВОРОТ В ПОРТУ, И ЕГО ЭКИПАЖ ПРОЧУВСТВОВАЛ НА СЕБЕ ЗЛОСТЬ ПОВСТАНЦЕВ.
В НАЧАЛЕ 80-Х, КОГДА Я УЖЕ РАБОТАЛ НА «АННЕ УЛЬЯНОВОЙ», МЫ СПРАШИВАЛИ МЕСТНЫХ ДОКЕРОВ, КАК ИМ ЖИВЕТСЯ ПРИ НОВОМ РЕЖИМЕ. ОНИ БЫЛИ ОЧЕНЬ ДОВОЛЬНЫ: ВЕЗДЕ ПОРЯДОК, ДИСЦИПЛИНА И ЗАРПЛАТА ВЫРОСЛА».
Любопытно, но из Питера пришел приказ: уничтожить все, что связано с военно-морскими делами и гражданской обороной: всякое спецоборудование и химоборудование, противогазы, к примеру, химкомплекты. И мы, как разведчики, жгли это дело, пока к нам не нагрянула полиция - резина же дымится и пахнет соответственно. Тогда мы ночами потихоньку засовывали туда что-нибудь железное и топили. Большую советскую энциклопедию, пятьдесят томов, тоже сожгли. Всю наглядную агитацию, включая портреты членов политбюро, которые в кладовке на всякий случай хранились – в печку. Правда, стенды мы сняли не все, посвященный Ленинграду и победе в Великой Отечественной Войне, что у трапа висел, оставили. И еще оставили Доску почета, где висели фотографии лучших по профессии.
Конечно, народ что мог, то забрал с парохода. Капитан Мовчан заказал для нас два контейнера, и повел себя не так, как другие капитаны в подобных случаях. Другие обычно делили так: один контейнер себе, один экипажу. А ему ничего не нужно было, пусть лучше народ себе возьмет, что надо. Телевизоры, стиральную машину, инструменты, все спецключи, всю посуду из нержавейки с камбуза, даже дюралевые лестницы – все забрали, все в хозяйстве пригодится. Даже сауну врагу не оставили, начальник рации ее утащил, для дачи. Правда, она была на 16 кВт, тем более трехфазная, так что у него не заработала. Он мне потом говорит, мол, Михалыч, хочешь себе забери. А на что она мне: на однофазную переделывать одна морока, я дровами быстрее натоплю…
Новый капитан нас всех собрал и предложил остаться на судне, у нового хозяина работать. Но мы не согласились. Меня он прямо уговаривал, предлагал занять сразу две должности – электромеханика и четвертого механика. Но я пароход знал, как свои пять пальцев, знал, что с «машиной» хлопот не оберешься, что гидравлика слабая, к тому же за все про все предлагали платить 800 долларов. И я отказался. Поэтому я с пароходом попрощался, похлопал по корпусу и кормовой флаг, потрепанный и выгоревший на солнце, снял, с собой забрал. Сели мы в катер, и поехали, не оглядываясь.
А индусы всего три месяца на «Анне Ульяновой» ходили. Сделали один рейс и погнали на песок. Так что разогнали нашу «Анну Ульянову» и выбросили на песчаную отмель. Я потом в этом Аланге был – видел, как пароходы разделывают в пух и прах. Набегают босоногие полуголые ребята и чуть не голыми руками разбирают судно до винтика. А вдоль берега навалено судового оборудования, двигателей - пропасть! И унитазы, прямо горы унитазов – чумовое зрелище! Весь наш советский флот в виде унитазов там и очутился.
Когда мы в Питер вернулись, ничего не могу сказать плохого, пароходство нам все до копеечки выплатило. Экипаж наш разбрелся, кто куда. А флаг с «Анны Ульяновой» я принес в профсоюз – пусть он там на почетном месте висит в назидание потомкам и в память о хорошем пароходе».