Татьяна Зоммер
УМКА СЕЛЬВИНСКИЙ
Вечер памяти поэта Ильи Сельвинского
В рамках Международного дня поэзии в Зверевском центре состоялся вечер памяти Ильи Сельвинского. Вокруг – на простых струганных лавках как подношение выстроились картины его дочери. Вырванные из контекста выставочного зала и вписанные в это «смешное» пространство, они утратили налет академичности. Как, собственно, и гости, которые выступали просто – без регламента. Без излишней чопорности получилась и совершенно стихийная посиделка. В духе тех, что происходили при жизни поэта на его даче.
Как сказала дочь поэта – художник Татьяна Сельвинская, такая камерная обстановка отцу понравилась бы больше, чем какое-нибудь торжественное заседание в Кремлевском дворце. Каждый выступающий выбирал из стихов то, что ему ближе. Говорил словами Сельвинского о себе. Алексей Сосна начал с очень мрачного стихотворения: «Ах, что ни говори, а молодость прошла… / Еще я женщинам привычно улыбаюсь, / Еще лоснюсь пером могучего крыла, / Чего-то жду еще – а в сердце хаос, хаос!»
А вот Тате Сельвинской роднее оказался образ матери из стихотворения «Белый песец». С ним связано не только личное воспоминание, но и представление о бесстрашии женщин в декорациях войны и разрухи. В то время как многие ходили в ватниках, мать Таты продолжала из последних сил следить за собой – ходила в черном элегантном пальто с белым песцом вместо воротника. «Радуйся ж каждому новому дню! / Пусть оплетает лукавая сеть – / В берлоге души тебя сохраню, / Мой драгоценный, мой Белый Песец!» Такой образ вселял надежду на лучшие времена. Пастернак даже как-то заметил о ней: «Когда я вижу ее в этом пальто, я верю, что мы победим».
Академик Юрий Борев, участник литинститутовского семинара Сельвинского, вспоминал, как с томиком стихов поэта(«Тихонов, Сельвинский, Пастернак…») уходили «немодные нынче красные» на фронт. Потому что поэт был не только лириком в стихах, но и гражданином в своей стране. С первых дней войны ушел на фронт и написал там удивительные стихи о России. За это, правда, Сельвинского потом и вызвали на политбюро. Предметом разбирательства явились строки «Родная русская природа, / Она полюбит и урода – / Как птицу вырастит его». Как оказалось, в этих строках усмотрели намек на товарища Сталина.
Сегодня этот случай рассказывают как анекдот. Когда на политбюро Маленков спросил: «Кого вы имеете в виду?», то Сельвинский парировал: «А вы кого имеете в виду?». Хотя он и не понимал, в чем дело. Следом ему нанесли почти смертельный удар: «Кроме того, вас Троцкий любил». Но Сельвинский и тут не растерялся: «Да меня многие любили. Я же поэт». На этих словах входит Сталин и говорит: «Надо спасать, товарищи, Сельвинского». Но никто не знал, как это сделать. Тогда Сельвинский предложил: «А давайте я стихи почитаю». Ему разрешили. После аплодисментов Сталин сказал: «Что ж, надо беречь товарища Сельвинского. Не пускать на фронт». Вот такое наказание и придумали. Потому что, считали, что Сельвинский на фронте опаснее, чем в тылу.
Ну как после этого не вспомнить о его «тыловой работе» - литинститутовских семинарах, которые Илья Сельвинский любил проводить у себя на даче. Делал он это весьма оригинально. Выбирал какую-нибудь девушку из группы. И на одном занятии семинаристы писали на нее эпиграммы, на другом посвящали сонеты. Как и в случае со Сталиным: сначала «топили», потом «спасали». Себя в последний преподавательский период поэт характеризовал так: «Я в молодости был тигроват, / Под старость стал медвеобразен». И дело не только о том, что в юности он был цирковым борцом. Но и в том, что с детства, будучи сыном меховика-скорняка, привык примерять на себя маски и образы зверей.
Самым известным из таких «зверино-прочувствованных» произведений Сельвинского является романтическая пьеса «Умка - Белый медведь» - о красноармейце, которого послали к чукчам «поднимать» Север. При этом надо понимать, что словом «умка» чукчи обозначают не простого «белого медведя», а активно действующего самца. Ника Косенкова, возглавляющая собственную театральную лабораторию, прекрасно чувствует такие физиологические – звериные – подтексты в пьесе Сельвинского. Она побывала в настоящих ярангах и не понаслышке знает о быте чукчей. Ее «камлание шамана» из пьесы выглядело так натурально, что вызвало глубинные, по-сильвински «звериные» отклики зрителей. А это означает, что Сельвинский и сейчас «активно действующий» поэт, то есть – умка.
___________________
На фото Татьяны Зоммер:
Камлание шамана из пьесы "Умка - Белый медведь"
в исполнении Ники Косенковой