Она писала картины. Легко и без ластика. В её руках остро отточенный карандаш летал над шероховатым листом ватмана, нанося быстрые и остро-чёткие линии. Несколько часов - и можно разогнуть спину и улыбнуться чуду, созданному собственными руками. Сказать ему тихонько "Привет", поглядывая через плечо и занимаясь кухонно-кофейными церемониями. Но эта графика нравилась ей только в пасмурную погоду. В солнечные, погожие утренние часы она доставала палитру. Масло разных цветов смешивалось на ней нечаянно создавая узоры, заставлявшие иногда задуматься над причудливостью собственной фантазии. Её не манил кропотливый труд, краски ложились в один слой, но ощущение глубины изображения не покидало и глаз сам тянулся к яркости фрагментов.
Иногда ей было грустно и акварель соответствовала настроению и рисунком, и туманной размытостью контуров, отражая некую размазанность мыслей.
Она рисовала всё, что снилось этой ночью, а сны были всегда. Законченное произведение, постояв на специальной кухонной подставке, проглаживалось крышкой сканера и перемещалось под диван забвения, собирать пыль и грустить о выставках и ярком свете.
Однажды, когда ей не было грустно, погода не вызывала никакого вдохновения, а компьютер выплёвывал по запросу тонны ненужной информации, она набрела на строки Блока, переведенные на язык Аполлинера и Гюго.
Стих на французском нарисовать не удалось, но с хозяином странички она общалась до утра. На следующий день её рисунки и картины, размещённые по его просьбе, вызвали девятый вал откликов, предложений о покупке, приглашений в мировые Академии искусств. Всё шло мимо её сознания, только автор странички со стихом манил в общение таинством своего существования в реальном мире.
Она рисовала картину после встречи с ним. Карандаш, масло, акварель были отброшены и забыты. Мелки быстро стирались на асфальте под его окнами, их нельзя было смешать в нужный цвет, болела спина и колени, но полотно получалось грандиозным и величественным. Он увидит рисунок, который нельзя прогнать через сканер, существующий до первого дождя, или до шалостей гуляющих детей. На нём есть всё из её фантазий. Пышные рощи, озёра, необъятные дали - для него, себя она нарисовала рядом и чуть позади, как символ добровольной покорности и добровольного признания мужского главенства.
Больше они не встречались.
Бумага и холсты горели плохо, приходилось их перемешивать и подливать ядовитую жидкость. На том авторском сайте она ответила на вопрос "Вас не интересует популярность, деньги, слава?".
"Меня не интересует посмертная слава и прижизненные деньги. Я не хочу, что бы моё имя беспокоили после смерти".
Костёр догорел. Отряхнув руки, она оглянулась вокруг новыми глазами и улыбнулась. Жизнь начинается сначала и это будет светло и ярко. Как весёлые пятна на её прошлых улыбчивых картинах.