Именно в час, когда сотрудники офисов расходятся, когда до ночи ещё далеко и наступает момент для задушевной беседы между охраной. А почему бы и нет? Суета дня отступила и наши пенсионеры, а в охране ведь большинство именно таких, могут вздохнуть с некоторым облегчением. Это самый блаженный час их трудового дня. Именно в такое время зачастую раскрывают души суровые старички, от которых в другое время, казалось бы, ничего и клещами не вытянешь.
Ну, кто бы мог подумать, например, что столь начитанный и, я бы даже сказал интеллигентный Петрович, когда то прогорел в своём бизнесе по незнанию женской психологии, или, как он выразился, по «незнанию всей глубины женщины».
- Петрович, - изумился я, когда услышал столь неожиданное признание от своего напарника, - какая тут может быть глубина? Покупай подешёвке, продавай подороже, вот и вся теория нашей рыночной экономики.
- Ну, не скажи, - откладывая в сторону свежий номер «Аргументов и фактов», до которых он был большой охотник, безапелляционно возразил наш столь интеллигентный охранник.
Я с интересом посмотрел сверху на лысину Петровича, ожидая, что непременно сейчас что-нибудь услышу интересное и не ошибся.
Петрович начал с вопроса, причём с такого, на который я и ответить то не мог. Не потому что Петрович не знал этого, но просто у него была столь необычная манера вести рассказ. Только по этой единственной причине он и спросил:
- Знаешь, почему у меня не пошла в своё время торговля, хотя и товар был весьма неплохой?
Разумеется, я лишь пожал недоумённо плечами, собираясь скромно промолчать, но вспомнив, что у Петровича всё же высшее экономическое образование, не преминул нескромно, хотя и лёгкой ехидцей, спросить:
- Неужто экономических знаний не хватило?
- Да какая там экономика, - не поняв сарказма, а скорее всего, просто не желая понимать, воскликнул наш пенсионер, столь достойно сегодня занимающий место на переднем рубеже нашего внушительного здания. И тут же, как бы сглаживая мою бестактность, пошутил, - дело не в знании прибавочной стоимости, а в понимании психологии женщины.
- Иди ты? – только и сумел я промямлить, несколько отступая от охранной стойки, настолько неожиданным был ответ.
- Да, да, именно так, именно из-за этого я и прогорел.
Не скрывая изумления, я лишь смущённо почесал затылок, показывая тем самым свою глубокую заинтересованность и приготовившись слушать. И Петрович, слегка прищурившись, как бы для того, чтобы лучше разглядеть далёкое прошлое, начал рассказ.
Когда у нас на заводе начались сокращения, меня тоже эта участь постигла, хотя лишь на третьей волне. Покрутился я, покрутился. Попробовал туда сюда устроиться, ничего не выходит. Чего делать? А супруга мне и говорит, она тогда ещё продолжала трудиться на своём заводе:
- А давай на рынке поторгуй.
Я, разумеется, обсмеял тогда жену. Какой рынок, на что товары то покупать?
- Возьмём на реализацию, - бодро возражает супруга, которая у меня вообще оптимистка. Я, конечно, ей стал возражать, что беря вещи на реализацию, много не поимеешь, но она мне резонно возразила, что дело идёт хоть о каком-то заработке. Жить то надо.
И вот уже через день, я стоял на рынке в контейнере и торговал женскими шубками из искусственного меха. Шубы, честно говоря, были просто загляденье. Я даже и не представлял себе, что такая красота может создаваться искусственно. Ну, думаю, сейчас я их распродам в один момент, ведь ни у кого на рынке на тот период такой замечательной продукции не имелось. И, правда, много женщин подходило к моему контейнеру и все как одна просто глаз не могли отвести от шубок.
Ну, я, как истый новоявленный купец, свой товар расхваливаю вовсю. И ведь не вру, говорю чистейшую правду. У женщин в глазах огонёк загорается, а потом случается просто невероятное. Посмотрят с большущим сожалением на мои красивые шубки и прочь отходят. В общем, ничего я в первый день так и не продал. Хорошо хоть дома супруга меня ругать не стала. Она знает, что я мужчина весьма красноречивый, поэтому всю досаду на наших женщинах выместила, решила, что у наших дам вкуса нет совершенно. Хотя, когда я и на другой день ничего не смог продать из своего великолепного товара, жена уже на меня посмотрела весьма подозрительно. Как же так, она то в нашем доме эти самые шубы продала уже многим женщинам. Я, разумеется, оправдываюсь, как могу. Однако, всё равно, полностью уже в глазах супруги не сумел реабилитироваться. Но тут выходные подошли и, моя суженная решила сама посмотреть на мою неудачную работу. Пришла ко мне на рынок и в сторонке стала, чтобы проверить, как же я веду коммерцию. А мне, что, пожалуйста, ревизуй. Я же не отлыниваю от работы, постоянно на рабочем месте, зазываю активно покупателей. Смотрю краем глаза на супругу, как она реагирует на мою деятельность. Она, как только я с первой покупательницей заговорил, так сразу насторожилась и стала внимательно слушать, как я убеждаю даму купить товар. Вижу, довольна моей лекцией. Да я и сам доволен своим красноречием. Хотя, казалось бы, чего тут убеждать, шубки сами за себя говорят своим изяществом, качеством. Да у нас в стране таких отродясь никто и не видывал. Чего надо то ещё. Ан нет, отошла и эта дамочка, когда я уже ей свою лекцию про товар заканчивал. Возмущению моему просто предела не было. Тут супруга моя тут же подошла, едва покупательница покинула контейнер. Посмотрела на меня как на малого недоумка и чуть ли не с презрением, качая головкой, словно китайский болванчик, говорит:
- Разве так с женщинами можно обходиться?
Я смотрю на супругу и не понимаю, как реагировать на столь беспардонное замечание касательно моей работы. Наверное, скорее всего бы обиделся, да не могу, потому, как не понимаю, за что это жена так сурово критикует меня.
А жёнушка моя подошла ко мне вплотную и тихонько спрашивает:
- Ты что это женщине сказал?
А я от такого вопроса просто оторопел. Может, думаю, что нецензурное нечаянно произнёс. Хотя, я же никогда не матерюсь. Смотрю на супругу как школьник у доски, который урока не знает и молчу. А жена назидательно продолжает:
- Разве можно такое женщине говорить?
Тут уж я не выдержал.
- Да что я сказал такого крамольного? – кричу возмущённо прямо в лицо супруге.
Но мой крик совершенно на жену не подействовал. Она лишь продолжала смотреть на меня с большущим сожалением и всё головой мотает вверх, вниз и при этом вздыхает тяжко, словно я тяжело больной.
- Д – д – а чего я сделал то не так, - бормочу, запинаясь и заикаясь от своего глубокого непонимания ситуации.
- И он ещё спрашивает! – возмущённо вскричала супруга. – Ты лучше вспомни, свою последнюю фразу своему упущенному покупателю.
А я вконец уже растерялся и смотрю на жену как полный болван. А супруга вздохнула тяжко и пояснила:
- Да ведь ты же женщине, заметь, женщине, сказал, что в нашем большом, многоэтажном доме многие, очень многие женщины купили эти шубки.
- Так это же правда! – вскричал я возмущённо, - Ты же действительно продала многим из нашего дома эти шубки.
- Да, продала, но я ведь никому из своих покупательниц не говорила, что другие тоже купили такую же шубку.
Но для меня слова жены по-прежнему оставались непонятны и я так и продолжал глядеть на неё совершенно непонимающе.
Петрович прервал свой рассказ, в полнейшем волнении и, как бы оправдываясь, пояснил:
- Ведь никогда бестолковым вроде не был, на олимпиадах математических и физических участвовал в школе, а тут ну совершенно не понимаю свою супругу, совершенно не понимаю своего недочёта.
А супруга подошла ко мне совсем вплотную и, снисходительно похлопав по груди, произнесла так, словно обращалась к совершенно чужому человеку:
- Эх, Петрович, Петрович, да ведь каждая женщина хочет быть абсолютно индивидуальной, а ты им говоришь, что такую шубку уже полгорода носит.
И вот тут-то только до меня дошёл смысл моей ужасной ошибки.
- Надо было говорить, что таких шубок ещё не у кого нет, что я только что привёз их из Италии, нет, лучше из Соединённых Штатов.
- Именно, - подтвердила моя супруга.
Однако исправить мою стратегическую ошибку она мне не дала. Сама принялась торговать этими шубками. Конечно, состояния мы не сколотили, ибо надо было владельцу отдавать, но как то прожить в тот период смогли. А я тогда сумел устроиться на стройку, на отделку фасадов.
Мы некоторое время помолчали, а потом Петрович сказал:
- Пойду ка я чайку глотну.
Положив в нагрудный карман рацию, пенсионер, для которого женская душа так и осталась загадкой, пошёл чаёвничать. А я сел возле мониторов, обдумывая услышанное.