«Шел отряд по берегу, шел издалека
шел под красным знаменем командир полка...»
Далеко разносятся высокие девчоночьи голоса, прерываются безудержным хохотом и снова – вместе с горячим балтийским ветром – несут по берегу:
«Голова повязана, кровь на рукаве,
след кровавый стелется по седой траве...»
По кромке моря – нога в ногу – маршируют две девчонки. Закатанные до колен летние брюки, завязанные узлом на животе блузки. Сумки через плечо, в руках – на манер ружей – палки. На палках развеваются носки. Шлепая по воде, поднимая кучу брызг, девчонки идут строевым шагом и поют. Топорщатся выгоревшие на солнце волосы. Весело скрипит под загорелыми ногами песок. Встречные улыбаются и обходят их стороной.
* * *
- А ты уже делала это?
- Что?
- Ну, брала у мужчины?
- Да, было.
Лика приподнимается на локте и из-под ладони смотрит на Дашу. Та сосредоточенно водит карандашом по бумаге, то и дело сверяясь с оригиналом.
- Лежи спокойно, а то нарисую тебе поросячье брюшко.
Лика заинтригована. Она садится, упирается локтями в скрещенные ноги, облизывает пересохшие на солнце губы:
- И?
- Что – и?
- Как это?
Даша иронично улыбается, рассматривает Ликину обнаженную грудь с крупными светло-коричневыми ореолами сосков, чуть тронутые золотистым загаром плечи, изящные, красивой формы руки. Лика нетерпеливо морщит нос:
- Ну же, как это на вкус?!
Даша откладывает в сторону планшет, наклоняется и – лицом к лицу – медленно, с расстановкой произносит:
- Не за бы ва е мо.
Лика делает круглые глаза:
- Правда?
Даша улыбается, смотрит исподлобья. В больших серых глазах скачут чертики:
- Огурец соленый ела?
- Ага.
- Ну вот, оно самое.
Хватает Лику за плечи и валит на покрывало. Обе хохочут.
В кустах, расположенных по соседству, раздается треск. Девчонки оборачиваются:
- Уй-юй! Мядведь!
- Не-а, филин. Как есть филин.
- Точно. Курлы-курлы!
Шелестя ветками, на полянку между дюн выбирается обнаженный мужичок в желтой панамке. На ногах – женские капроновые гольфы и высокие дермантиновые тапочки. Мужичок щербато улыбается, вид у него смешной и нелепый. Девчонки снова хохочут. Мужчина ошалело смотрит на их подпрыгивающие груди, хлопает белесыми ресницами, переминается с ноги на ногу. Потом переводит взгляд на Дашин рисунок: «Это. А нарисуйте меня».
Подружки переглядываются и смеются. Мужичок, ободренный их смехом, подходит ближе.
- Художницы?
И, не дождавшись ответа, снова протяжно просит: «Нарисуйте».
Даша поднимается с покрывала – руки в боки: «Давай, вали отсюда. Понял?!» Мужичок огорченно вздыхает: «А, может, нарисуете все же? Я шевелиться не буду...» Лика смеется: «Давай-давай, тапки не потеряй». Мужичок поправляет сползший гольф, хлопает себя по тощему бедру, прогоняя комара: «Зря вы так, искусство должно быть с народом. Я – народ». Даша делает нетерпеливый жест рукой. Мужчина снимает панаму, кланяется и, потрясывая гениталиями, скрывается в кустах.
Лика снова ложится на спину, кладет под голову руку, обнажая белую, нежную подмышку, слегка выгибается, закрывает глаза. Легкий бриз шевелит светлые волоски на ее лобке, по бедру на теплый махровый ворс скатываются песчинки. Даша полной грудью вдыхает пряную смесь ароматов: соленую свежесть моря, сладкий дурман цветущего шиповника, горькое тепло сосен. Рассеянно смотрит на подружку, закусывает губу, отворачивается. Затем берет планшет и карандаш, снова переводит взгляд на Лику, хмурится.
Лика мечтательно улыбается:
- У этого я не взяла бы. А ты?...