Люди часто совершают поступки, не задумываясь об их последствиях. А последствия могут быть самыми печальными. Последствия могут увести человека по ту сторону границы, в мир, откуда нет возврата. И умерев, вы не находите покоя. Вы бы хотели что-то изменить. Но изменить в этом материальном мире вы уже ничего не можете. И это мучает и заставляет бродить по земле вашу не упокоенную душу. Из всех терзающих вас желаний со временем остается только одно: рассказать. Кем вы были. Кем вы стали. Что бы о вас помнили.
Выполняю настойчивые просьбы и публикую рассказы тех, кто уже ушел, для тех, кто остался. О том, как они уходили. Мертвые расскажут свои истории.
«Гонщик»
Приступ отчаяния, почти физической боли, вновь накрыл меня волной и я в бессилии несколько раз ударил ладонями по рулю:
- Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!
Как она могла? Откуда это в женщинах? Столько время, проведенного вместе. Столько слов о любви, произнесенных друг другу. Слова растаяли в воздухе. Любовь рассыпалась прахом. Столько знаков внимания. Дорогая, эти цветы для тебя, дорогая, это золото к твоим ногам. Ночной клуб? Выбирай. В какой хочешь? Все для этой стервы. Для того, что бы услышать «пошел вон!». Да что о себе возомнила эта сука?
Бросить все для тебя? Ты просишь слишком много. А как же мой бизнес? Как же моя братва? Неужели тебе мало денег? Ведь я стараюсь для тебя, что бы бросить весь мир к твоим ногам. И это твоя благодарность, стерва?
- Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!
Нет, это не выносимо. Нужно хоть что-то сделать. Я посмотрел на свои руки, лежащие на руле. Перевел взгляд на приборную панель и, наконец, посмотрел в лобовое стекло. Передо мной лежала дорога. Ровная в этой части города и мало загруженная в этот час. Заводя двигатель, я невесело подумало том, что автомобиль меня подводит гораздо реже, чем женщины. Мой черный тонированный 367-сильный зверь.
Двигатель глухо заворчал. В салоне звука почти не было слышно, но я кожей чувствовал, как рокочет проснувшийся зверь, изредка, словно со сна, порыкивая своими «горшками». V-12, это сила. Мысли пошли по новому пути. Да и чёрт с ней, с этой стервой! Найду другую. С моими деньгами это будет несложно. Деньги правят миром, ха. И если на весь мир у меня не хватит, то на этот район города – вполне. А теперь прокатимся по своим владениям.
Плавно нажимаем педаль газа. Слушай, как все более мощно и грозно рычит двигатель. Зверь проснулся! Мы сливаемся вместе, его дрожь, это моя дрожь. Это моя сила бьется в нетерпении под капотом. Доводим её до верхней ноты, почти до срыва. Плавно, но быстро отпускаем сцепление и нажимаем педаль газа в пол. Старт с пробуксовкой. Истошно визжат шины. Легко представить, как из под колес летит асфальт. Так и должен стартовать хозяин жизни! Сука, ты бросила парня с такой тачкой? Тебе же хуже! Проверим на практике разгон до 60 миль за пять секунд?
Вперед. Ни один оргазм не сравнится с экстазом скорости. Какие знаки? Какие ограничения? На владельцев таких машин правила не распространяются.
Быстрей. Быстрей. Быстрей.
Долбанный грузовик. Прочь с дороги. Вот козёл. Я не в том настроении. Прочь. Ну, подожди, козел. Обгоняем, подрезаем и по тормозам. Увернулся, гад. Все равно будешь должен. Ну что, козёл, выходи, потолкуем. Да я засуну тебе твой нож…
Вот, сволочь, уехал. Как больно. Сейчас больно. Первые секунду я ничего не чувствовал. Только какая-то слабость в коленях. Как странно видеть рукоять ножа в своем животе. Нужно выдернуть. А-а-х. Кровь. Сколько крови. Какая черная. Врут, что кровь алая. А этот гад уехал. Ничего, падла, я еще с тобой рассчитаюсь. Только бы доползти до машины. Моя девочка. Так не должно было случиться. Я не этот сброд. У меня есть машина, деньги, власть, женщина. А, женщины нет, ушла, бросила. Все бросили меня подыхать на этом асфальте. Но, ничего, я еще отыграюсь. Только бы доползти. Уже и не так больно. Я допол…
«Экспедитор»
Это был обычный день обычной жизни. Мы приняли груз продуктов и повезли их на пристань, сдать компании-перевозчику. Единственное новшество заключалось в том, что сегодня я ехал на новой машине с новым водителем. Когда мы знакомились, он буркнул что-то неразборчивое, поэтому я для себя тут же окрестил его «водилой». Наш ЗИЛ-130 выглядел вполне ничего и даже бодро бежал по дороге. При въезде в речпорт нас остановил сторож и мы немного поговорили с ним. Я понимаю, его не столько заботит проезд на территорию постороннего транспорта, сколько однообразность и монотонность работы. Когда мимо постоянно проезжают грузовики, кто с грузом под разгрузку, кто пустой, под загрузку, трудно понять, чужие они или нет. В некотором роде они все «клиенты» речпорта.
На пристани нас ждала новость: портовый кран не работает. Поэтому нужно будет задом сдать на пандус и по нему въехать на пришвартованную баржу. А уж с неё бригада грузчиков будет вручную носить коробки с продовольствием на корабль.
Моему водиле новость явно не понравилась, но возражать он не стал. Мы дождались своей очереди и стали выдвигаться к пандусу. Развернувшись на пятачке, наш ЗИЛ начал бодро сдавать назад. Баржа вздрогнула и чуть-чуть просела, когда машина задними колесами наехал на её настил. Мимо важно продефилировал речной буксир, толкая перед собой баржу со щебнем. Мы продолжали сдавать назад и въехали на баржу полностью. Оставалось только вывернуть руль и, развернувшись на девяносто градусов, проехать всего несколько метров вдоль борта. В этот миг нас настигла волна от буксира. Баржу качнуло. Затем еще раз. И еще. Водила побледнел и вцепился в руль мертвой хваткой. Я даже успел подумать, что он не успеет вывернуть руль и мы по пологой траектории сдаем прямо за борт нашей плавучей пристани. Мои расчеты оказались верными. Не сбавляя скорости машина выбила низкий леер и продолжила путь.
ЗИЛ начал медленно заваливаться на бок. Время для меня остановилось. Я видел расширившиеся от ужаса глаза водилы. Он побледнел еще больше. Неужели кожа может так бледнеть? И это взгляд. Взгляд затравленного животного. Машина все больше кренилась на бок и я все сильнее наваливался на дверь. Странные мысли порой приходят в голову. Почему в кабине ЗИЛа все такое большое, грубое? Крышка бардачка посередине напоминает крышку какого-то древнего металлического сундука. Эта нелепая ручка для пассажира. Всюду металл. Слишком много металла. Это не привычный пластик иномарок. Это советский дизайн грузовика. Внутри и снаружи все выкрашено в голубой цвет. Почему наши ЗИЛы всегда красят в голубой цвет? Водила дергает ручку двери и пытается её открыть. Его дверь все больше и больше поднимается вверх, стремясь стать люком в потолке. Наверное и мне нужно что-то делать. Только что?
Всплеск. Мы упали на бок в воду, подняв целый фонтан брызг. На соревнованиях по прыжкам в воду нам не поставили бы высокий балл. Хотя еще никто не прыгал в воду вместе с ЗИЛом. А все же, какой балл нам поставят зрители на пирсе? Я ударился плечом и головой о дверь. Хорошо, что стекло выдержало. Хорошо, что окно такое маленькое. Как красиво струится вода по стеклу. Водила все-таки открыл дверь и выбрался наружу. Наверное, теперь плывет к берегу. В кабине заметно потемнело. Вода поднимается все выше, грузовик погружается. Пора и мне выбираться. Я сбросил охватившее меня оцепенение и рванулся к водительской двери. Рычаг переключения скоростей вцепился мне в рубаху. Я дернулся сильней. Рычаг не отпускал. Когда не надо, рубаха рвется от малейшего усилия, а вот когда надо… Грузовик опять начал крениться. Видно зад погружался в воду гораздо быстрее. На место потолка теперь стало претендовать лобовое стекло. Вода достигла двери и начала литься в кабину. Я опять оказался на боку.
Непонятное оцепенение полностью покинуло меня. Время не просто вернуло свой нормальный ход, но и побежало с ускоренным темпом.
Раз. Я отжался на руках, уперся коленом в спинку сиденья и рванул рубаху.
Два. Я нырком кинулся к двери, но в этот момент кабина погрузилась в воду и хлынувший поток воды ударил меня в лицо, отбрасывая назад.
Три. Я глотнул воды и инстинктивно рванулся вверх, ударившись головой об лобовое стекло. Я разбил лоб, закашлялся, выплевывая воду, и в последний раз глотнул воздуха.
Четыре. Вновь бросился к водительской двери и … выскользнул … наружу.
Пять. Открытая дверь своими ручками схватила меня за одежду и грузовик начал стремительно опускаться на дно, потянув меня за собой.
Шесть. Ударившись об дно, грузовик замер. Дверь резко пошла вниз и с силой стукнула меня по голове. Сознание затуманилось, и понял, что ничего этого нет. Что я нахожусь на лесной поляне. На границе хвойного леса. И воздух, обогащенный запахом хвои, будет прекрасен. Я вздохнул полной грудью, но не почувствовал легкости. Наоборот, тяжесть навалилась мне на грудь. Я отпихнул ее руками, забил ногами, стараясь подпрыгнуть и взлететь. Вдохнул еще раз … и еще …
Семь. Шевелиться не хотелось. Светил яркий свет, но мне уже не было жарко. Было легко и …
"Приход"
Как я ждал этого.
Это то, что для меня еще имеет смысл в этой жизни. Недостижимая погоня за первым ощущением. За тем страхом, когда ты делаешь это в первый раз. Вот она: твоя жизнь. С ненавистной школой и занудливыми речами преподов – хапуг. Говорят, когда-то учителя любили учеников, давали им знания и заботились об образовании своих учеников. Ха! Где то время? В наше время преподаватель груб и нагловат. Но не настолько, чтобы не получить по шее или повестку в суд. Ему наплевать, научимся мы чему-нибудь. Его интересует зарплата, бонусы и премии. И как он может выместить своё эго на тех, кто ему не нравится. Как я могу уйти от всего этого? На колёсиках к дурикам. Говоря языком взрослых - злоупотребление фенилпропаноламином. Мы говорили – «поймать мульку». Мне повезло. Мои родаки не заметили очевидное. Или не хотели заметить. Я ведь рос в благополучной семье. И мы сошлись на мнении, что высшее образование – это ступень к яркой, материально-обеспеченной жизни.
Вступительные экзамены я благополучно провалил. Предки потребовали приобретение рабочего стажа. Я был не против. Мультики мне уже не нравились, но жизнь перестала быть такой чернушной.
Начальник смены меня невзлюбил. Мне так кажется. Он стал называть меня «тормознутым». Я в ответ говорил просто: «Пошёл ты..» . Тягу к мультикам я преодолел. Я нашёл прекрасную замену: первая зарплата. Получив её, я был приглашён взрослыми сотрудниками вступить «В клуб настоящих мужиков». Они предложили скинуться и нажрались алкоголем. Было неплохо. До утра. Утром было еще хуже, чем после отплытия мультов и возвращения к реальности. Но потом я открыл способ совмещения детства и юности.
Со второго раза я поступил в институт. На биофак. Скорее всего, поступили мои родители, но меня это уже не интересовало. В институте были старшекурсники, которые быстро научили меня, как правильно двинуться и не прозевать приход. Затем идёт таска и расслабуха. Где-то между ними была учёба, сессии и что-то ещё.
«Что значит любовь к женщине, по-сравнению с любовью к истине», говорили в одном фильме. Что значит любовь к истине, по сравнению с… приходом. Вся беда состояла в том, что достижение свободы и независимости требовало всё больших усилий. Сперва – черняшка и марафет. Затем – план и пластилин. Все насущные вопросы исчезают. Что одеть, на что погулять? Ха! Какие мелочи вас волнуют. Где взять машинку для волокуши – вот вопрос из вопросов.
Затем к Вам приходит слон. И вы понимаете, что всё в этом мире уже не имеет значение. Где-то там остались родители, учителя, семья и дети, кто успел обзавестись. Я не успел. Но я не питаю иллюзий, что большой отпустит меня и я соскочу на землю, которую когда-то проклинал и ненавидел. На землю, которая для меня желанней рая, которую я потерял добровольно и не смогу вернуться никогда. Я сделал свой выбор, когда первый раз решил послать всё, взять «феники» и стать крутым. Я оторвал бы самому себе руки, если бы мог вернуться во времени назад. Я схватил бы себя молодого за шею и держал над учебниками, твердя: учись! Не обращай внимание на торгашей – преподов и придурков – одноклассников. Если бы я мог!
Но я могу только одно.
Машинка в руке, поршень шприца вдавливает в мою вену очередную дозу.
Приход пошёл.
Боже, прости меня…