Я вернулся в Москву в конце 2007-го…
Вернулся, потому что случилось так, что когда-то однажды я тут родился, а там, где все это время жил, грешил и трудился - там мне было уже некуда, по разным на то причинам, приткнуть свое, как мне казалось тогда, "призвание"...
Казанский вокзал встретил меня холодной и шумной суетой, таких же, как я, вот-вот прибывших в столицу. Имея за плечами солидный рюкзак под названием "Стаж работы", пару потрепанных кейсов "Жизненного опыта", оставив на прежнем месте не только друзей, но и не вполне удавшийся и вполне традиционно развалившийся брак, я вышел на перрон, оставляя все далеко за пределами душного вагона и Казанского вокзала. Там же остались: пара-тройка скелетов в любимом всеми шкафу, а также ... моя былая уверенность в себе любимом ...
Были, конечно, и личные вещи, которые я все-таки забрал, но большинство из них уже "шли следом" и уместились в двух фирменных картонных коробках Российского почтамта. Все это уже не казалось таким уж важным по сравнению с тем, что я действительно перестал верить в себя настолько, что готов был признаться в собственной несостоятельности в прямом эфире на любом канале российского ТВ. Лишь бы меня услышали... Настолько хреново и глупо я себя чувствовал тогда. И вот, этот, не очень-то приятный груз, я притащил с собой в Москву...
Я стоял на перроне Казанского вокзала в окружении крикливых и недовольных чем-то носильщиков, пока все пассажиры «моего фирменного фургона» спешно двигались в сторону подземного перехода ведущего в метро, не доверяя никому свои баулы и дорожные сумки. Я же просто стоял и нервно покуривал «Gauloises: тогда, в 2007-м еще можно было купить настоящие французские «Gauloises», не тратя деньги на сомнительные российские клоны популярных марок сигарет.
В общем, я стоял на перроне, курил и думал с чего начать: ехать сразу к ближайшим родственникам в ближайшее Подмосковье или оттянуть этот момент, прогулявшись по промозглой, ноябрьской Москве до вечера? Звонить московским друзьям и знакомым тоже пока не имело никакого смысла ...
И, в конечном итоге, я решил «жахнуть» грамм 100 - 150, где-нибудь поблизости, а уже потом думать, как справляться с постигшей меня "деморализацией" и как жить дальше вообще...
Мне повезло. Там же, на "Площади трех вокзалов", нашлась вполне приемлемая забегаловка. Я сознательно не называю это привокзальное кафе, чтобы упоминание о нем не выглядело, как неловко скрытая реклама, тем более, что это заведение и по сей день, думаю, существует. В общем здесь я не только нашел «то» что мне нужно, но и "того", а точнее "ту", кто, наверное, и был больше всего нужен мне в тот момент ...
Она и на самом деле была прелестна. Но вовсе не потому что принесла мне коньяк, пепельницу и кофе одновременно. Вовсе нет. Кокетливо предупредив, что это действительно коньяк, а не бренди и то, что сама она живет в двух шагах от работы, да и работает здесь не так уж давно, она просто и ненавязчиво... улыбнулась. Просто и очень мило.
И улыбалась потом не раз, и не только мне. Делала она это не то чтобы естественно, а очень даже естественно: мне трудно описать все что я почувствовал тогда, но это было более чем просто улыбка, с этими безумно очаровательными ямочками на щеках ...
Она просто улыбалась и больше ничего ... Улыбалась, несмотря на то, что за дверью шел мокрый снег и уже изрядно потемнело за окном, как это обычно бывает в ноябре. Улыбалась, хотя до конца ее рабочей смены было еще далеко. Улыбалась, прекрасно понимая, что у нее здесь нет ни друзей, ни родственников, ни знакомых и в комнате, которую она снимает, еще не включили отопление. Улыбалась, зная, что хозяин квартиры, наверняка уже запер дверь на нижний замок, уснув пьяным прямо на кухне и теперь его придется долго будить. Улыбалась, потому что умела, как ребенок радоваться каждому дню и я ей даже в чем-то завидовал, наблюдая за тем, как она ловко управляется с грязной посудой, собирая ее с освободившихся столов и не забывает при этом как-то по-доброму улыбаться всем тем, кого обычно называют клиентами. Улыбалась, изредка поглядывая в мою сторону и играя прелестными ямочками на щеках...
Потом я уже довольно долго и тупо ждал, когда закончится ее чертова смена. Ждал, украдкой, поглядывая, то на часы, то на нее, то на тех, кто пытался делать ей дешевые комплементы и заказывал очередное пойло. Я не спеша пил свой коньяк и просто ждал. Ждал и думал о том насколько она все-таки хороша со своей искренней улыбкой и о том, что ей не место в этом «гадюшнике».
Выпил я в тот вечер, далеко не 150 грамм ...
Теперь, когда прошло какое-то время, думаю, что, вполне возможно, я был далеко и не первым приезжим проходимцем, кто воспользовался столь чутким гостеприимством этой милой официантки, отправившись вместе с ней будить пьяного хозяина квартиры, чтобы согревая потом друг друга на скрипучей, полуразвалившейся тахте, в холодной, как могила комнате, до утра рассказывать друг другу обо всем.
Мы долго говорили тогда о жизни...
Вообще-то, говорила в основном только она, прильнув ко мне своим теплым, как разогретый на солнце песок, телом. А я слушал, вставляя иногда какие-то фразы, и мне было ужасно приятно чувствовать ее горячие дыхание. Я слушал ее и одновременно думал о своем. О том, что все у меня не так уж и плохо, о том, что жизнь продолжается, несмотря на промозглый ноябрь и полную неизвестность того, что меня ждет впереди. О том, что есть люди, вроде нее, которым куда хуже, чем мне и я должен, видимо, только радоваться тому, что не в их числе.
Я слушал ее, наслаждаясь удавшимся вечером и эгоистично думал о себе...
Мы расстались ранним утром, как ни в чем не бывало. А точнее, будто ничего между нами и не было вовсе. Как расстаются старые школьные друзья после, хрен уже знает какой, встречи выпускников, вполне сознавая, что следующей такой встречи скорее всего уже и не будет. Но со стороны все это почему-то выглядит всегда совсем иначе: как будто вот-вот пройдет еще неделя, а то и меньше и мы вновь встретимся в своем классе, за одной партой...
Тогда почему-то именно это мимолетное свидание, с незнакомой мне официанткой из обычной привокзальной забегаловки, которых в Москве "хоть пруд пруди", принесло свои результаты: тем же утром я был первым посетителем ближайшего интернет-кафе. Рассылая куда не попадя резюме, я радовался тому, что у меня хватило мудрости не звонить заранее родственникам, у которых собирался остановиться: ведь я задержался на целые сутки, которые изменили меня, только сошедшего с поезда, сильнее, чем их мудрые советы. А их, этих советов, потом было более чем достаточно...
Думаю, им и сейчас не нужно обо всем этом знать.
Но и теперь, когда прошло уже немало времени, я почему-то нет-нет, а вспоминаю черты той улыбчивой девушки, с милыми ямочками на щеках, которая, возможно, давно и не работает в том самом кафе. Так случилось, что благодаря ей я понял, что вовсе не важно: измотанным, растерянным или изрядно потрепанным, ты приехал на "Площадь трех вокзалов". Главное - верить в себя, знать, что есть те, кто верит в тебя и никогда не бояться искренне верить в то, что именно так все и есть. И тогда уже нет смысла раздражаться, обращая внимание на вечную суету проходящих мимо и занятых только собой людей, на монотонные призывы привокзальных носильщиков и укоризненные взгляды всех тех, кто никогда и ни во что не верит.
Возможно она и не вспомнит меня, встретив на "Площади трех вокзалов" или еще где-то. Наверное, это и к лучшему... И неважно, где все это произошло на самом деле: на этой шумной столичной площади, в подземном переходе провинциального города N или, на неизвестном перекрестке пыльных дорог, посреди поросшей ковылем степи. Ей-богу - это уже совсем не важно...
Буквально через десять дней после приезда я уже работал руководителем отдела в одной довольно крупной московской компании. Это, в конечном итоге, так и не принесло мне ни счастья, ни удовлетворения, ни внутреннего спокойствия. Ничего, кроме каких-то денег (в смысле какой-то зарплаты), растраченных нервов (в виде постоянной бессонницы) и появившейся вдруг неприязни к своей работе (видимо, в качестве дивидендов и бонусов)... Проработав там два с лишним года, я благополучно уволился и сменив за довольно короткий срок еще пару компаний, окончательно разочаровался в том, чем мне все это время приходилось заниматься.
Благополучно похоронив свое "призвание" и рюкзак со "стажем работы", я понял, что для хранения "жизненного опыта", тех двух кейсов с которыми я приехал в Москву, уже явно будет маловато...
Но "Площадь трех вокзалов", наверное, навсегда останется для меня тем самым «Островом надежды», где совершенно незнакомый, но довольно искренний и щедрый на чувства человек, подарил мне однажды, пусть и не любовь, но уверенность в том, что завтра будет лучше, чем вчера ...
Думаю, у каждого из нас есть своя собственная "Площадь ..." и свой собственный "Остров ...", надо лишь найти его в закоулках своей памяти и просто улыбнуться, вспомнив ту самую улыбку, того единственного и неповторимого, кто умеет это делать так искренне и нежно, словно говорит только тебе: "Не переживай, все хорошо... Все хорошо... А будет еще лучше, вот увидишь..." И ты веришь, совершенно не понимая почему.
Просто веришь, вспоминая эту улыбку со знакомыми ямочками на щеках...