Приближалось время, которого с нетерпением ожидали мужчины - представители традиционной ориентации - лето. Время, когда по улицам буду мелькать обнаженные длинные ноги на высоких каблуках, пухлые плечики с тоненькими бретельками, плоские (хотя кому как) животики, не затронутые короткими топиками, соблазнительные груди, слегка прикрытые тем же топиком. Миниюбки, шортики, маечки - изощренные способы пытки для мужской фантазии и либидо. И наслаждение для глаз.
Человек, ехавший в автобусе, всю свою жизнь усердно трудился. Сначала, он конечно усердно учился, правда и во время учебы работал, чтобы помогать матери, растившей его и сестру. С самого начала осознанной жизни в его мозг была вдавлена идея, что самое главное - добиться успеха в жизни, завоевать место под солнцем, урвать свой кусок пирога.
Он боролся и добивался, трудился и зарабатывал. Он обеспечивал семью, пока сестра не вышла замуж, мать, пока та не умерла. Когда ему не о ком стало заботиться, он женился. Без любви, невзирая на внешность. Главное - чтобы было ради кого трудиться. Через короткое время жена ушла от него. Когда она пыталась объяснить ему причину, он понял лишь, что ей не хватало любви. Он узнал потом, что она вышла замуж за учителя русского языка, более негде не подрабатывающего, кроме как в школе. Соответственно и доход был небольшой. Но она была счастлива, так ему по крайней мере рассказывали. Потому что он ее любил. Ну что ж, каждому свое.
Мужчина покачивался из стороны в стороны, держась за поручень. С закрытыми глазами он представлял себе, что стоит на палубе корабля, сейчас шторм, палуба ходит ходуном, люди бегают по ней кричат, их заливает водой, а впереди показались черные зубы рифа...
- Остановка Малый угол!
Его. Он отлепился от поручня, не торопясь вышел из автобуса. Вдохнул весенний воздух, с примесью аромата бензина, и огляделся. Малый угол - район, образованный двумя улицами -Сторожевой и Крайней. Как следует из названия, они располагались на окраине города, но при этом их местоположение выгодно отличалось от Большого угла на противоположной стороне, притулившегося рядом с ТЭЦ. Соответственно, смог, пропитанная всякой дрянью почва, в общем - неблагоприятная экологическая обстановка.
Малый угол окружали сады. Здесь стояли уютные маленькие домики, с выложенными плиткой дорожками, ухоженными приусадебными участками. Мужчина направился в глубь района подальше от проезжей части. Здесь дышалось легко. Яркие краски были щедро разбрызганы вокруг, солнечный свет свободно наполнял окружающее пространство. Он снял плащ, постоял немного, наслаждаясь покоем и теплом, и двинулся дальше. Его целью был один из многих неприметных домиков, с зелеными стенами. Когда он подошел к калитке, его уже ждали. Огромны лохматый рыжий пес оглушительно поприветствовал его. Мужчина открыл калитку, на правился к дому, попутно вытаскивая из пакета кусок мяса.
-Держи, мясоед, - сказал он, отдавая содержимое пакета псу. Тот схватил предложенное, и скрылся за углом. Мужчина подошел к двери, постучал.
-Входите, - ответил женский голос. Он вошел, повесил шляпу и плащ на вешалку, прошел в гостиную и сел на диван.
-Я сейчас, одну минуточку.
-Да ничего, я подожду.
-Как на улице?
-Ну, весна, все цветет, птички поют.
-Хорошо. Будете как обычно?
-Да, наверно.
-Шторы задерните, пожалуйста, а то я не успела.
Он встал, опустил шторы, комната погрузилась в зеленоватый сумрак, вернулся на место. Наконец, зазвучала музыка. По полу стелется неизвестно откуда взявшийся туман, вспыхнули свечи, которых он прежде не заметил, занавеска, отделявшая комнаты, с шорохом пропустила женщину.
Ее одежда состояла из набедренной повязки, и такой же повязки на груди. По телу струлась шелковая ткань накидки, лицо прикрывала красная вуаль. Он никогда не видел ее лица. Под вуалью трудно было рассмотреть ее черты. Все, что ему оставалось - черные волнистые волосы, словно исполнявшие свой собственный танец. Она извивалась и изгибалась, взлетала и падала, она занималась любовью с ним, хотя даже не прикасалась к нему. Он внимательно следил за движением бликов по ее щиколотке, голени, бедру. Тусклый свет свечей словно специально отказывался проникать под одежду, оставляя вне досягаемости его взгляда средоточие его помыслов, его вожделения, его любопытства. Отсветы поднимались по ее животику, опускались в ложбинку ее пупка, продолжали странствие до грудей, которым было явно тесно в их обители. Уж не потому ли она так часто дышит, что одежда слишком тесная? Или она возбуждается под его взглядами? Она несомненно получала от этого удовольствие. Но такое же, какое получал он? Взгляд устремлялся за пятном света дальше, по ее шейке к проклятой вуали, скрывавшей обыект его интереса также изыскано и жестоко как и наберенная повязка.
Он часто задышал. Ее движения ускорились. Пламя свечей не могло соперничать с тем, которое сейчас летало по комнате. И это пламя было столь же опасно и притягательно. Руки,как языки костра, взлетали кверху, оставляя после себя искры в воздухе.Ее ноги словно спешили догнать руки, и было удивительно, как, совершая столь широкие и резкие движения, она не теряет равновесия, и умудряется не раскрывать таящегося под тканью источника наслаждения, к которому желал бы припасть каждый мужчина, как путник, долгое время проведший в пустыне, мечтает добраться до воды.
Сердце билось о грудную клетку, словно желало присоединиться к танцовщице. Он почувствовал волну, идущую от низа живота, заполняющую все его существо, затапливающую мозг...
Когда он пришел в себя, все уже прекратилось. Туман исчез, как и свечи, как и девушка.
-Оставьте деньги на столике, и закройте поплотнее дверь, когда будете уходить.
Он так и сделал. Пошатываясь добрался до прихожей, взял непослушными руками вещи, и вышел.
Он приходил сюда уже год. Мало кто знал о ней в городе. Это был своеобразный клуб посвященных, куда его приняли благодаря рекомендации его начальника - члена клуба, за усердие в работе. Никто не знал ее имени, никто не видел ее лица, никто не дотрагивался до нее. Своим поклонникам она могла обещать только танец.
И никто не знал, откуда она взялась, и даже сколько ей было лет. Да и не хотелось этого знать. Она дарила мечту. Будила воображение. Открывала новые грани жизни. И ее посещение становилось для мужчин наркотиком.
Он любил ее, но знал, что его она не будет никогда. Она принадлежала всем и никому. Ее тело было подарком. Компенсацией за одиночество. И самой страшной пыткой.