Моё самое раннее соприкосновение с миром алкоголя случилось незаметно для меня самого.
В классе и во дворе я постоянно слышал разговоры сверстников о том, что их отцы частенько приносят в дом палитры. Особенно в дни получки.
Вот досада, думал я, они дома рисуют, палитры покупают, краски, кисти, мольберты, наверняка выезжают на пленер, а у нас это почему-то не заведено, только разговоры о физиках, кибернетике, книги и классическая музыка. Акварелью я баловался лишь изредка. Конечно, меня немного беспокоило то обстоятельство, что мамы моих приятелей были почему-то против палитр и обзывали пап, приносящих их домой, разными нехорошими словами. Из их слов становилось ясно, что палитры приносятся домой неоднократно. Я смекнул, что они быстро портятся и поклялся себе, что если случится чудо и у меня появится палитра, я буду её очень беречь.
То есть, мальчик я был не по годам начитанный и знал даже о боровской модели атома, а уж тем более о единице измерения объёма жидкости, но это заветное русское слово я тогда на слух воспринял, как "палитра". Неудивительно, ведь в моей семье слово "литр" ассоциировалось только с молоком, а его, как известно, покупали сразу бидон. А кефир заодно с постным маслом, как и сейчас, покупали не поллитрами, а бутылками, хотя и поллитровыми.
Последний девственник России.
Чтобы не сердить маму, я поговорил с папой наедине. Посетовав, что у всех моих одноклассников есть палитры, я спросил нельзя ли и мне раздобыть хоть какую-нибудь завалященькую, а то приходится краски размешивать в блюдечке.
К вящему удивлению папы я пообещал держать это втайне от мамы.
Чудеса на этом не прекратились – мама не только не поругала папу, чего я очень боялся, но наоборот, сама приняла деятельнейшее участие в широкомасштабных поисках палитры в магазинах города Куйбышева.
Палитр не было.
Ну вот, все раскупили, чуть не плакал я. Но голь на выдумки хитра и наша трудовая семья нашла выход из положения. В журнале "Весёлые картинки" на развороте был изображён художник Карандаш, рисующий портрет Незнайки. В левой руке Карандаш лихо держал вожделенную палитру. По этому эскизу папа тут же вырезал лобзиком палитру из куска фанерки от посылочного ящика.
Всё! Теперь я стал как все!
А мой папа самый лучший: те-то сами ничего не могут сделать, руки-крюки, а он!
Через много лет, вспоминая эту историю, я нашёл, что самое-то странное было то, что родители нисколечко не удивились, что в семьях моих сверстников беспрестанно покупаются палитры. Скорее у них превалировал стыд и неловкость за упущение в воспитании своего сына.
Страшно, когда у ребёнка от чувства ущербности развивается комплекс неполноценности. Надо сделать всё, чтобы этого не случилось.
–
Позже так или иначе знакомства с окружающей действительностью было не избежать. Я узнал, что такое поллитра, но пребывал в блаженной уверенности, что водка обладает невероятным, неземным вкусом, намного превосходящим лимонад, сок и молочный коктейль по пятнадцать копеек. Понятно, почему её пьют с такой жадностью! Понятно, почему её не дают детям! Нельзя нам расти изнеженными сластёнами, потому, что мы должны стать смелыми, сильными, суровыми, чтобы защитить родину от американцев.
И вот, когда мне было лет двенадцать, у нас остановился мамин двоюродный брат, приехавший в командировку.
Вечером были кухонные посиделки, где он рассказывал много интересного, но мой взгляд был прикован к стоящей на столе привезённой им бутылке водки, из которой он, то и дело, себе подливал. Родители галантно отказывались, скромность у нас была нормой жизни, неловко транжирить дядино лакомство.
Впервые бутылка в нашем доме, впервые я могу видеть её так близко, что можно даже потрогать. И я твёрдо решился, когда рядом никого не будет, попробовать водку на вкус.
Назавтра, возвратясь из школы, я с радостным трепетом обнаружил недопитую бутылку стоящей на столе в кухне. Не раздеваясь, пока никого нет, я ринулся к ней, открыл, заткнул горлышко языком – не дай бог заметят, что уменьшилось – и опрокинул бутылку.
Мой язык обожгло.
Я шарахнулся от стола. И тут же меня опять обожгло до корней волос, но уже стыдом. Конечно, они разгадали мой план и нарочно налили в бутылку какой-то дряни, похожей на плохой одеколон. То-то будет позору! Что я им скажу? Как мне жить дальше?
Немного успокоившись, я оценил обстановку. Всё на месте как было, уровень не уменьшился, следов нет. Ничего не было.
Долго полоскал рот и чистил зубы. В таком виде меня и застала вернувшаяся домой мама. Мальчик остервенело чистит зубы, стоя в пальто. К счастью в семье буйно цвела презумпция невиновности и она поняла это, как слишком ревностное прилежание к гигиене.
А вечером за ужином дядя невозмутимо продолжал прихлёбывать из этой горькой бутылки. Мир, полный загадок, открывался мне.
–
Мой папа впервые попробовал водку на своём пятидесятилетии.
Он тогда был видной фигурой в институте и на юбилей пришло много народу. Тосты, почётные грамоты, адреса. Юбиляр с улыбкой и поклонами принимал поздравления. Наконец, секретарь парткома начал укоризненно нашёптывать ему на ухо, мол, неудобно, пришли люди из райкома, обкома профсоюзов, поддержите тост, вот же вам налито.
Отец сильный человек, не боится трудностей, а если родина скажет, то может и поступиться принципами. Он взял рюмку и приложил её к губам. Так он целовал её, свою единственную, весь вечер, оберегал. И она уцелела.
Помню, утром он жаловался маме: "Ах как голова трещит от этой чёртовой водки!"
–
Конечно, я уже не рос таким святым, хотя и числился по выпивке, что называется, в последней десятке. Удовлетворив жажду куража в студенческих и инженерских попойках, я решил, что это не моё. К тому же в пьянстве меня привлекало не это тупое состояние стукнутого пыльным мешком по голове, а именно то, что авиаконструкторы называют "доводочные работы" – сдвигание столов, лукавое перемигивание, шуточки, нарезание колбаски, открывание минтая.
А за рулём я лично для себя установил сухой закон.
Однажды, дело было на 9 мая, развожу пьяную компанию по домам, ну и меня хватают, дают подуть в трубку.
Душевная улыбка.
Тааак, у вас сильное опьянение, что будем делать?
Странно, конечно, что наша доблестная, всенароднолюбимая советская милиция не знает, что делать с пьяным водителем, но я тогда уже приучился не удивляться.
В голове пронеслось, что вот вы меня сейчас повесите, но нас много…
Однако, смело встал в позу расстреливаемого Мальчиша-Кибальчиша и гордо заявил: "Я не пил. Поехали в больницу кровь сдавать!"
Ментяра, лицо которого не было затронуто эволюцией, посмотрел на меня, как питекантроп на пылесос, дыхнул в трубочку сам, отчего, кстати, стрелка прибора, жалобно звякнув, дико зашкалила, удивлённо хмыкнул и отдал мне документы, сказав "Счастливого пути".
Когда я рассказал эту историю, надо мной ржали все мои друзья.
Оказывается, на алкоголь сдают не кровь, а мочу.
Но что же вы от меня хотите! Если речь идёт о "содержании алкоголя в крови", то что же я, человек логики, мог собираться сдавать в больнице?
А легавый-то, видать, капитально наложил! Он, конечно, принял меня за психа или врача или заслуженного донора, который получает сдельно от числа завербованных и предлагает ему вместе с собой проехать в больницу для благотворительной сдачи крови детям Гондураса. Хрен этих ботаников поймёшь, приедешь с ним, а там начальство, насядут и сам от донорства не отвертишься. Шприц ещё втыкать будут. Колючий. Больно!
Вот так, иногда незнание освобождает от ответственности.