-Бабушка! А правда меня нашли в капусте?
-Нет, внученька. Это мальчиков находят в капусте, а тебя принес аист.
Ей было 6 лет. Она помнила, что хороших девочек приносит аист. Он такой белый-белый и красивый. Хорошие сказки для детей. Детство - самая счастливая пора ребенка. Так думают взрослые, потому что мало помнят само детство. Отрывки воспоминаний, яркие моменты, вкусные конфеты.
Мы взрослеем. Переходный возраст. Школа. Первый поцелуи. Первые пятерки. Пионерский галстук. И, как правило, мечта любого пионера и октябренка, пионерский летний лагерь. Она каждый год ездила в пионерский лагерь «Орленок». Пора юности и первых открытий. Странно, но именно там она и сделала первый шаг к этому забору возле серого дома. Холодные железные прутья впивались в ее виски и сдерживали нежный, щемящий порыв разбитого сердца…
…Он ударил ее по щекам ладонью. Не сильно, слегка. Но красное пятно на щеке заныло со страшной силой. В подвале было темно. Только через подвальное окошко просачивался свет. Сырость помещения и шум водопроводной трубы, нагнетал на нее холодный ужас. Она сидела на каком-то старом матрасе в каморке подвала, а он стоял над ней и тяжело дыша, шепотом говорил:
-Наташа, раз пришла, сюда, тебе придется. Иначе они забьют тебя до смерти.
Она прекрасно понимала ту ситуацию, в которую попала. За дверью стояло еще пять таких же голодных штанов.
-Саша! Мы ведь с тобой дружим! – прошептала она, так как боялась, что услышат там за дверью, эти оголтелые парни. – Я ведь люблю тебя! Зачем ты так со мной поступаешь?
-Заткнись. Зачем пошла? Знала ведь зачем! – кривая улыбка, злобная, промелькнула на его лице.
Но она увидела и другое. Испуг. Не испуг за нее. А страх. Страх перед теми ребятами. Она чувствовала, что Саша им не друг…
Они сидели на лавочке и разговаривали. Вспоминали летние каникулы. Как давно это было. И тут пришли они. По ним было видно, что это плохие парни. Но она даже не представляла насколько они плохие…
-Саша! Не трогай меня! Прошу, – она зарыдала. Он схватил ее за волосы и прошипел:
-Если ты сейчас мне первому не дашь, то первыми будут они, - и он указал пальцем в направлении двери. - Я не хочу тебя бить, но придется. А потом те ребята будут каждый тебя бить, и ты все равно будешь их. Лучше бы ты не приходила ко мне. – Слова его били ее по сердцу как плеть. Как он смог так поступить с ней? Ведь если бы не пришла его мать пораньше, то они бы остались у него на квартире подольше. А они уже целовались…
За дверью послышались крики ребят. Они стали стучать в дверь и орать, что если он не может, то они помогут все вместе. И смех. Дикий. Холодный. Страшный…
…Саша стоял, прислонившись затылком к холодной стенке темного подвала, и слезы текли по его щекам. Он слышал неясный шум борьбы, тихий плач, жесткие удары, стоны. Там за стенкою, насиловали его девушку. И он ничего не мог сделать. Он боялся. Боялся этих дворовых пацанов.
Прошло несколько недель. Боль, от встречи с Сашей, еще сильно напоминала о себе. Она не выходила из дому. Она боялась. Нет, не было заявления в милицию. Не рассказала родителям. Страдания остались с ней.
В тот день она еле дошла до дома. Ей было плохо и противно. Смех парней стоял в голове как набат колокола. Тело болело. Когда дошла до дому, у них был полон дом гостей. Все веселились и были пьяны. Она пыталась сказать матери о своем горе, но она была так увлечена гостями, что, посмотрев на нее подумала, что девочка просто устала и ей надо полежать, отправила ее в свою комнату, сказав, что она скоро подойдет. Наташа рухнула на свою кровать. Слезы отчаяния текли по ее лицу. Как было больно. Но первый ее девственность забрал Саша…
Мама Наташи потихоньку приоткрыла дверь ее комнаты. Наташа лежала на своей кровати и спала. «Устала моя девочка. Пусть поспит» - подумала она и ушла развлекать друзей.
А на следующий день Наташа уже не осмелилась рассказать, что с ней случилось.
…Ее стошнило. Головокружение. Она присела на лавочку во дворе. «Неужели беременна?» - подумала она. «Что делать? Надо рассказать матери» - и с такими мыслями она пошла домой.
Когда она увидела боль в глазах ее матери, она поняла, как были они счастливы все это время. Никогда никакое темное облако не вставало над их домом. Дружная семья. Любящие родители.
Но Наташа не рассказала про подвал. Не рассказала про толпу юнцов. Она лишь сказала, что спала с Сашей.
Мама расплакалась. Наташа подумала, правильно она сделала, что не рассказала про подвал. Что бы было с ней? Решили отцу пока не говорить, а пойти и поговорить с Сашиными родителями.
…Мама постучала в железную дверь. Звук от стука наполнил весь подъезд. Наташа съежилась. Ей было страшно и неловко.
Дверь открыла мать Саши. Она была намного старше ее матери. Ярко накрашенные губы и подведенные грубо брови на старом лице, придавали ей вид вульгарной женщины. Она была в халате, который не прикрывал ее свесившуюся грудь. В руках дымила сигарета. Ее мама, взглянув на женщину в дверном проеме, произнесла чуть дрожащим голосом:
-Здравствуйте! Я хотела видеть маму Саши.
Женщина, оценивающим взглядом осмотрев маму, произнесла:
-Ну, я буду мама. Что хотела?
-Может быть и Саша дома? – уже более уверенным голосом сказала мама.
-Может. А вам какое дело? Из милиции что ли? Или со школы? Непохоже, – встряхнув пепел на пол, она, затянувшись, выпустила дым в сторону Наташи. – Так, так. А это, что за чудо в платье?
-Может, пройдем в квартиру и поговорим? – спросила мама Наташи.
-Можем мы скажем, в чем дело, сначала? – парировала женщина и сделала шаг вперед.
-Вы знаете, что Наташа дружит с Сашей? – мама с надеждой посмотрела на нее.
-Это она, что ли? – холодный взгляд окатил Наташу как леденящая волна. – Нет, не помню такую. Сколько их ошивается вокруг Сашки.
-Давайте спросим Сашу, - попросила мама.
-А давайте не будем командовать моим сыном. Если надо я сама ему скажу. Короче его дома нет. Что надо? – она, встав в позу домохозяйки, злобно посмотрела на них.
Неожидав такого отношения к себе, мама Наташи тихо, но четко выговорила:
-Наши дети дружат уже давно. Еще с пионерского лагеря. Они молодые, неопытные.
-Короче мамаша! У меня кастрюля на огне.
-Короче, - мама Наташи, вдохнув побольше воздуха, уже не сдерживаясь, выпалила, - моя Наташа беременна!
-И что? – спросила мать Саши, - мне, зачем рассказываешь? Иди и радуйся, что дочь залетела, - она засмеялась и хотела уже закрыть дверь. Но мама Наташи схватила за дверь рукою и придержала.
-Ну, ты мамаша,- крикнула мать Саши,- руки убери.
-Позовите Сашу, - в гневе промолвила мама.
-Слушай ты мать! Не знает Саша твою Наташу. Ты что хочешь, что б я тебе на аборт денег дала? Так на выкуси, - и она, показала своими мозолистыми руками дулю, - шиш получишь. Поняла? Лучше, чем к нам ходить, ты б у дочки спросила, сколько у нее было парней? 100? 200? Вот и по рублю соберешь с них вот тебе, и будет на аборт! – и с силой рванув дверь на себя, она захлопнула ее перед ними.
На площадке наступила тишина. Мама Наташа в недоумении стояла у двери и слезы катились по ее щеке. Наташа оцепенела. Сердце ее колотилось. Ей не хватало воздуха.
-Мама это не правда! – в слезах крикнула Наташа, - я не с кем не была! Боже! За что такое наказание? – и оттолкнув маму, она кинулась по лестничной площадке вниз. Перешагивая через две-три лестничные ступени, она быстрей хотела убежать из этого дома, исчезнуть из этого города, умереть для этого мира. Она на мгновение только почувствовала, что падает, и потеряла сознание.
Прошло время. Она родила. Саша так и не появился. Родители стали относиться к ней с какой-то холодностью. Друзья не приходили. Знакомые избегали. В шестнадцать лет почувствовать себя изгоем было трудно морально. Дети во дворе громко смеялись над ней и показывали пальцем. Бабушки хмуро смотрели на нее и шептались между собой за ее спиной. Врачи в больнице на ее просьбы отвечали грубо и только по долгу Гиппократа оказывали ей помощь. Малолетка с ребенком без отца. Это был штамп.
Отец запил. Мать слегла в больницу. Наступили тяжелые 90-е.
Холодные железные прутья впивались в ее виски и сдерживали нежный, щемящий порыв разбитого сердца. Она смотрела на комочек возле входной двери больницы. Слезы скатывались со щеки, и дождь хлестал ее по лицу, как будто природа давала ей пощечину за ее поступок. Она больше не могла вынести весь груз ответственности. Она была сломлена.
Дверь открылась. Медсестра с удивлением посмотрела на крохотный кулек. Все. Дороги назад нет. Она навсегда отрывала от сердца последнюю любовь.
Она шла вдоль железной дороги. Капли дождя омывали ее холодное бездушное тело. Вдаль уходила ее прошлая жизнь. Пустые глаза смотрели в никуда. Гудок паровоза известил мир о приближении трагедии. Последний раз, взглянув на окружающий мир, она шагнула на рельсы…