Ангел

…то было неотвязное воспоминание о неземной красоте и блаженстве, пробуждавшее в его сердце ненасытное томление, отчего все земные дела и развлечения светской жизни казались ему глупыми, скучными и пустыми…

                Герберт Уэллс  «Дверь в стене»


Закончив трудный рабочий день, я возвращался домой в своём уютном автомобиле. Жутко болела голова и, кажется, разрывалась на части. Ноги отнимались от многочасовой беготни по кабинетам. Единственное, о чём я мечтал в этот сонный момент – поскорее приехать домой, принять тёплый расслабляющий душ и проспать часов двенадцать.

Я ещё никогда не возвращался с работы так поздно. До крайности достали бесчисленные дела, проблемы, нерешённые вопросы. И, руководствуясь известной пословицей, хотелось сделать всё сразу, чтоб не переносить на понедельник. Эх, бедные мои нервы…

Зато как хорошо знать, что завтра выходной! Свободный, не загруженный бесконечными заботами день! Уж наверняка смогу отдохнуть достойно.

Припарковав машину на автоплощадке возле дома, я с превеликим удовольствием поднялся в свою родную двухкомнатную берлогу. Наверное, каждый испытывает чувство восхищения, несказанной радости, оказываясь, наконец, после утомительной работы в своём уютном доме, в спокойной привычной обстановке, среди родных тебе людей. Вроде и голова перестаёт болеть. И напряжение стихает. И все проблемы и заботы, что неотвязно душили тебя в течение рабочего дня, а то и всей недели, не давая спокойно вздохнуть, у порога родного дома теряют своё значение и мрачную окраску, кажутся менее сложными и ненастными. Даже удивляешься, что мог так сильно из-за них переживать.

Сделав всё необходимое, что и подобает после какого-либо труда, я… уселся за рояль.
Я так люблю этот замечательный инструмент! Кажется, нет в мире лучше тех звуков, что издаёт рояль. Он помогает успокоиться, расслабиться, позабыть обо всех проблемах, снять с себя раздражение и агрессию, накопившуюся в течение рабочего дня, беззаботно окунуться в царство глубокой тишины и покоя. Да, именно так я называю то великолепное состояние, в которое я погружаюсь при игре на этом чудесном инструменте. Одни для достижения этой цели предпочитают бить тарелки, другие – часами засиживаться у телевизора. А я довольствуюсь игрой на рояле. И в нём для меня – всё.

Этот чёрный красавчик достался мне по наследству от моего деда, который был исключительно хорошим пианистом и, к тому же, неплохим композитором. Особой славы он не имел. Играл, в основном, в кругу друзей. Впрочем, он никогда не добивался каких-то творческих успехов, хоть и жил в то время, когда игра на рояле считалась одним из самых увлекательных и престижных занятий.

Мне, к сожалению, не удалось увидеть деда живыми глазами. Но он оставил после себя немало листов с нотными записями, на которых он записывал музыку, придуманную им самим, а также всякие постскриптумы к мелодиям известных композиторов. И сейчас, несмотря на пройденные годы и заметные перемены в человеческой цивилизации, когда старый добрый рояль остался в истории, а его почётное место занял славный музыкальный компьютер – синтезатор, я быть может дилетантски, но с уважением и великим чувством уважения наигрываю музыку моего недалёкого предка. Причём на этом же рояле.

Помнится, как лет через двадцать после смерти моего деда, когда я учился на втором курсе в правоведческом институте, один из наших родственников внезапно объявил, что в гараже у него плесневеет старый негодный рояль, принадлежавший когда-то моему деду, и поднял вопрос, кому (или куда) его сбывать. Купить такое старьё уже никто не купит, а выбрасывать жалко.

Кто-то советовал сдать его в музей. Однако же дед мой – не Моцарт, чтоб его рояль обосновался в музее. Существуют, конечно, музеи народного творчества, но инструменту должно быть хотя бы сто лет, а то и больше, чтобы он представлял хоть какой-то исторический интерес.

Через полгода полной неразберихи по этому поводу решили всё-таки отдать его мне, так как я единственный, кто увлекается классической музыкой и играет на фортепиано. Я поначалу тоже отказывался, но потом согласился. Волей-неволей пришлось. Как-никак, всё же память останется. Думаю, дед не слишком гордился бы мной, если бы я, учитывая всё моё уважение к нему, так небрежно отверг его самый любимый предмет, которому он посвятил, можно сказать, всю свою жизнь.

Когда рояль на огромном фургоне прибыл в наш дом, меня охватил шок. Даже больно представить, в каком кошмарном состоянии он был. Эта несчастная груда еле напоминала рояль. «Боже, что же с ним сделал этот мокрый гараж?!» - жалостно думал я.

Наверное, то и сблизило меня с этим инструментом (и, конечно же, с дедом), что я сам, без чьей-либо помощи реанимировал этот рояль. Заменил большинство струн, отшлифовал пошкарябанную и заплесневелую поверхность, расчистив перегнившие остатки краски, заново покрасил в чёрный цвет… В общем, привёл в надлежащее состояние. За два года восстановительной работы я научился терпению. И понял, сколько труда, любви и усердия, и какого бережного, старательного отношения требует деятельность музыканта.

И вот сейчас, спустя пятнадцать лет, предо мной стоит этот безропотный рояль, извергающий прекрасные звуки, блаженно обжигающие душу и сердце. Эти звуки, подобно мощному лучу, нашествию морской волны, исполняют неистощимой радостью, счастьем. От этих божественных звуков хочется прыгать, петь – не телом, а душой. И я ликую от игры на рояле…

По всей видимости, часа два, если не больше, я вот так ликовал после позднего возвращения с работы. Когда я решился лечь спать, было уже заметно поздно.

Спал я всегда в зале, там же и работал, если нужно было что-то делать. Это была моя комната, и так сказать, рабочий офис.

Нетрудно догадаться, почему я выбрал именно зал. Гигантомания тут не при чём. Просто это единственная комната, в которой так удачно может поместиться такой большой, но славный рояль, оставив при этом много свободного пространства, столь необходимого для любого творческого человека. Хоть он и занимал основную площадь комнаты, он мне не то чтобы даже не мешал, а создавал именно ту красоту, уют и комфорт, в котором нуждается каждый дом. Плохо, что некоторые называют его лишним. Ведь это-то «лишнее» послужило главным этапом в развитии музыки и самого прекрасного, что есть на Земле. Вряд ли без этого «лишнего» даже такие титаны, как Моцарт и Бетховен, смогли бы что-то воссоздать. Сколько всего замечательного, светлого несёт в себе и может дать нам в нашей жизни этот скромный инструмент! Большой, как всё великое. Простой, как всё гениальное.

Мне не раз советовали купить на замену «устаревшему» роялю современный синтезатор. Даже обещали подарить на День рождения. Конечно, синтезатор имеет в тысячу раз больше возможностей, чем синтезатор (отличие почти такое же, как между компьютером и печатной машинкой). Но он не несёт в себе той энергетики (может быть, даже исторической, философской энергетики), которую несёт в себе рояль…

Не помню, как я уснул. Перед сном я очень долго размышлял. Рояль мне навеял множество глубоких мыслей, и я вдохновенно думал. И даже не знаю, о чём я думал. Восхитительно устроено естество человека: он может много и сосредоточенно о чём-то размышлять, но даже не знать определённо, о чём именно. И так чудесно устроено моё естество, что я привык всему удивляться, даже незначительному проявлению высшей гармонии.

В эту летнюю ночь, утомлённый повседневными делами и заботами, спал я очень крепко. Казалось, даже пушечный выстрел не потревожит мой сон.

Но я почему-то проснулся. Я проснулся от каких-то странных, непонятных звуков, проносившихся по моей комнате. Невозможно было конкретно определить, откуда именно они лились, несмотря на мой китовый слух. Они лились откуда-то из пространства.

Всю мою сущность пронизывало какое-то острое предчувствие. Скорее, даже не предчувствие, а непонятное ощущение, неведомое человеку.

Я открыл глаза и чуть приподнялся на кровати.

Вся комната была наполнена каким-то неземным сиянием, прекрасным светом, который не может излучать электрическая лампочка. Я ещё никогда не видел и не ощущал такого света. Он был подобен огню и не оставлял теней. Казалось, будто само пространство комнаты приняло жёлто-рыжий оттенок.

Тихо, едва заметно слышались поющие, как в церкви, голоса. Так же тихо, словно издалека, раздавалось необъяснимо прекрасное птичье чириканье и мягкий шелест листьев.

В комнате витал незнакомый, но приветливый, блаженный дух.

В душе моей вдруг, подобно весеннему грому, разразилось непонятное тревожно-радостное чувство. Странное чувство, будто ты чего-то боишься, и в то же время нестерпимо этого ждёшь.

Вдруг сверху, беспрепятственно преодолев потолок, начало медленно и плавно спускаться белое прозрачное облако. Оно было похоже на дым, но я знал, я чувствовал, что это нечто большее, чем просто сгусток дыма.

Облако опускалось. И постепенно оно приняло вид красивого человека. Нет, это был Ангел. Такой же белый и прозрачный, как и сгусток энергии, которым он был вначале. И как белое полотно, которым было опоясано его мягкое тельце, удобно освободив лишь нижнюю часть рук и ног. Лёгкие, как пушинки, крылья грациозно выходили из плеч сзади как будто сквозь его волшебную рясу.

Я с изумлением смотрел на эту удивительную картину и ничего не мог понять. Такого мне никогда ещё не приходилось видеть. Я чувствовал, что что-то произойдёт. Что-то должно было случиться.

И случилось…

Ангел невесомо приземлился и в славном полёте сел на круглый стул у рояля, не издав при этом никакого скрипа. Он скромно поднял свои нежные, ласковые руки, которые никогда никому не причиняли зла, и мягко опустил их на клавиши.

Полилась прекраснейшая музыка. Боже, что же это за чудесная мелодия? Я был удивлён, я был поражён такой изумительной музыкой. Но я её нигде ещё не слышал.

Она была грустна, и в то же время в ней ярко отражалась какая-то неземная радость. Невозможно описать то великолепное чувство, охватившее весь мой дух, когда я услышал эту замечательную мелодию. Она несла в себе необыкновенное сочетание грусти и радости, печали и счастья, слёз и… Нет, нет слов для описания того, что я чувствовал в это время. Эта незабываемая музыка вызывала во мне томление великой надежды, ожидание чего-то прекрасного, безудержно влекущего за собой.

За свою жизнь я слышал многих гениев. Но ни один гений не сравнится с тем Гением, сочинившим эту чудесную мелодию. Такой музыки и такого исполнения я ещё никогда не слышал.

Она захватывала дух, заставляла сердце то замирать, то биться. Невозможно было остаться равнодушным или хоть на миг отвлечься.

Музыка была настолько светлой, прекрасной, самозабвенной, что казалось, будто она проносится по всей Вселенной, мощно простирает все миры, все видимые и невидимые пространства. И сладкая кипящая влага бурно наполняла моё сердце при каждом звуке.
Так хотелось утонуть в этой незабываемой мелодии! И я тонул в ней…

Так хотелось освободиться от всех оков и полететь! И я летал…

Но так не хотелось, чтобы она кончалась. Целую вечность я готов был её слушать… Но ничего нет вечного.

Завершив последние ноты, Ангел мягко опустил руки и наклонил голову. Так, словно всю его сущность пронзила какая-то невыразимая тоска, ностальгия, глубокая печаль, непонятная людям. Он бесшумно закрыл крышку и обратно полетел вверх, на небо, вновь превратившись в белое облачко. И я мысленно провожал его, чувствуя ту возвышенную энергию, что неистощимым лучом исходила от него. И он, возможно, чувствовал мою любовь к нему.

Когда Ангел удалился и божественный свет, наполнявший мою комнату, начал гаснуть, я незаметно, как и в первый раз, заснул. Заснул крепко и безмятежно, подобно младенцу.
Утром, когда я проснулся, меня встретил тёплый, свежий и радостный день. В окна сквозь тонкую занавеску стремительно пробивались чистые лучики солнца. Лёгкий ветерок живо играл с зелёными листьями густо разросшихся каштанов.

Удивительно, как преобразуется весь окружающий мир, все окружающие, такие обычные, на первый взгляд, вещи, когда ты просыпаешься бодрый утром и знаешь, что тебе никуда не нужно спешить, ни о чём не нужно думать, переживать.

О том, что произошло со мной ночью, я вспомнил не сразу, а лишь спустя некоторое время. Помню, как отчаянно и околдованно забилось моё сердце и как посвежел мой разум при этом дивном воспоминании.

Это было нечто сверхъестественное. Я не мог в это поверить. Сон? Но это не могло быть просто сном.

Я тутже вспомнил ту превосходную, незабываемую мелодию. Она до сих пор звучала в моём сердце и сознании со всеми отзвуками и переливами.

Я незамедлительно уселся за рояль, поспешно стал подбирать аккорды и наигрывать эту музыку. Каких-то несколько минут – и я полностью её воспроизвёл! Невероятно!..

Какое волнение, какой эмоциональный подъём я испытал в эти чарующие моменты! Так хорошо я давно себя не чувствовал.

Я быстренько схватил ручку и лист бумаги и так же быстро начёркал нотную запись этой прекрасной мелодии. У меня прерывалось дыхание и тряслись руки от нервного возбуждения. Но я играл. Играл её снова и снова. И не мог оторваться. Ничто не могло отвлечь меня от этого радостного занятия.

Но кто же придумал эту восхитительную мелодию? Должен же быть у неё свой автор? Более всего меня мучило то, что эта музыка могла остаться незамеченной. Ведь даже тщательно пересмотрев свою большую энциклопедию, вмещавшую в себя гениальные произведения всех великих композиторов трёх последних веков, я не нашёл в ней никакой похожей мелодии. Самый передовой источник информации – Интернет – тоже не дал никакого ответа. Я исколесил десяток сайтов, можно сказать, вывернул их наизнанку, облазил множество порталов, но так и не получил никакого результата. И меня ещё больше смутило то, что эта музыка осталась незамеченной.

А может, просто не было того, кто бы мог её заметить?..

Когда проснулась моя жена, первое, что она спросила, это – что за необычная мелодия, которую я без конца наигрываю. Ей тоже пришлось отметить, что она её слышит впервые, и что эта примечательная музыка имеет свой особый, необыкновенный стиль, не позволяющий с уверенностью назвать её произведением какого-нибудь определённого композитора.

Я рассказал ей невероятнейшую историю об Ангеле, который спустился с небес и наиграл эту мелодию на рояле. Она внимательно и заинтересованно выслушала мой рассказ, который любому другому человеку показался бы сущим бредом.

У моей жены очень чуткий сон. И малейший звук доходит до её ушей, особенно если речь идёт о рояле. Поэтому я крайне удивился, когда она сказала, что ночью не слышала никакой музыки, никакой игры на рояле.

Вот это да. Неужели это – сон? Но ведь всё было так реально! Мне было бы легче поверить в то, что всё это реальность, нежели в то, что это лишь сон. Хотя у людей обычно бывает наоборот. Всё необычное, сверхъестественное, выходящее за рамки человеческого понимания, принято приписывать сну или галлюцинациям. А ведь не стоит забывать, что когда-то сама мысль о том, что Земля может быть круглой и вращаться вокруг Солнца, воспринималась как грубая ересь, болезнь, сумасшествие.

Жена с огромным изумлением попыталась убедить меня, что я – автор этой чудесной мелодии. А эта невероятнейшая история о снисхождении белого Ангела, произошла на самом деле, но во сне, в моём подсознании (ибо сознание – поверхностный механизм, оно рационально и, в отличие от подсознания, сковано понятиями о реальности и вымысле). Здесь же она вспомнила и великого химика Менделеева, придумавшего свою знаменитейшую таблицу во сне, какую-то известную писательницу, которая «написала» один из лучших своих романов во сне. Даже Линкольну, оказывается, «женщина в белом» показала границы и флаг будущего могучего государства, и продиктовала свод основных законов во время сна. Ведь не редкость, что пророки, целители и творческие люди именно во сне получают информацию, которая становится стержнем, основой для свершения будущих великих дел. Словно у творческих людей внутри имеется какой-то особый тайник, некий энергетический потенциал, который дивным образом открывается во время сна, позволяя человеку, пока отключено рациональное сознание, работать в тысячу раз эффективнее, вновь и вновь перебирать информацию, отложившуюся в неизведанных глубинах подсознания за прожитый день, неделю, месяц, год, быть может, за всю человеческую жизнь, и, объединяя вместе совершенно разные, на первый взгляд, фрагменты, создавать что-то поистине ценное, стоящее, прекрасное. Вкусное блюдо, приготовленное экспромтом, без какого-либо рецепта и предписания…

Соседи через стену также слышали эту мелодию, и она им весьма понравилась. На следующий день, когда мы случайно встретились в подъезде, они с любопытством спросили, чья мелодия доносится из моей квартиры. Я ответил, что моя (не буду же я рассказывать им о снисхождении белого Ангела, иначе они примут меня за сумасшедшего). Один из них, желая вывести «обманщика» на чистую воду и думая, что умело раскусил меня, сказал, что я прокручиваю запись какого-то талантливого композитора (даже соврал, что на прошлой неделе он слышал эту мелодию на какой-то радиостанции). Я смиренно согласился, чтоб не вызывать всевозможных распрей и взаимного недоброжелательства. Люди ужасно не любят, когда кто-то что-то себе приписывает.

Они знали, что я играю на рояле (мою игру они могли слышать через стенку каждый день). Но также понимали, что я простой любитель, поэтому не способен сочинить такую содрогающую сердце мелодию.

Что ж, реалистически настроенным людям присущ консервативный взгляд на вещи. Понимание всякого рода чудес для них чуждо. Всё, что связано с потусторонним или не до конца изученным, кажется им какой-то дикостью (хотя не в этом ли настоящая дикость?) и абсурдом. С этим ничего не поделаешь.

Следующими, кто услышали эту мелодию, были мои коллеги по работе. Мы часто собирались вместе, отмечая наш профессиональный праздник. И меня, как всегда, попросили сыграть что-нибудь на фортепиано. Я сыграл две-три композиции из своего постоянного репертуара, а последнюю – мелодию Ангела – оставил, как говорится, «на закуску». Все были шокированы, услышав последнюю мелодию. Особенно когда я признался, что сочинил её я, во сне.

Мой начальник, за последние десять лет бывавший у меня дома лишь два раза, да и то с какими-то жалобами и претензиями, в последнее время зачастил к нам в гости по выходным. Бутылка сладкого мартини и коробка шоколадных конфет, купленные за его счёт, сочетались с косвенными намёками шефа на то, чтобы я сыграл на рояле. Через два месяца шеф даже повысил меня по работе, но якобы по другой немаловажной причине, суть которой я так и не понял. Теперь я имел свой, хоть и маленький, зато собственный кабинет, соединённый, как ни странно, с апартаментами шефа. Причём поселил он меня в кабинет, в котором уже стоял рояль.

Обычно начальники заставляют своих подчинённых работать и постоянно чем-то недовольны. Лестно звучит, но этот начальник после моего переселения к нему поближе не то что не обременял меня трудами, но часто даже сам предлагал мне отдохнуть. Знал, хитрец, что единственный отдых для меня – игра на рояле. И я играл. Но чаще всего – свою мелодию.
Самое странное то, что когда я вот так «отдыхал», то отдыхали и все другие работники, овеянно слушая мою музыку. А шеф, вроде как невзначай, не подавая особого вида, открывал пошире внутреннюю дверь, соединяющую мой кабинет с его. Даже уборщица, как я не раз замечал, в это время пыталась поближе примоститься к моему кабинету.

И всем нравилась моя музыка. Я мог играть её часами, и никогда она не надоедала. Она настолько была идеальна, что мне никогда ничего не хотелось изменить в ней.

Одним из следующих моих слушателей оказался небольшой авторитет шоу-бизнеса, специализирующийся в основном на инструментальной музыке. Давний знакомый шефа, такой себе «человек нового движения». Он без всяких амбиций выразил явное поражение моим талантом и предложил мне (или даже попросил) выступать на всевозможных местных встречах и концертах. Мой шеф согласился даже проспонсировать меня на первых порах. Не только потому, что он меня хорошо знает, но ещё и потому, что я – лицо той фирмы, которую он возглавляет. Так что, мой успех – успех его подчинённого – мог бы здорово послужить и ему самому. Я решил испытать судьбу и согласился.

Главный вопрос состоял в том, как я назову свою композицию. Друзья предлагали множество вариантов: «Розовая мечта», «Мечта детства», просто «Детство», «Мирное затишье», «Свободная птица», «Светлый миг», «Слёзы счастья», было ещё что-то про рассвет, закат… Но все эти пустые названия казались мне не тем, что нужно. Они, может быть, подходили внешне по смыслу моей мелодии, но не выражали её внутренней глубины, не давали ни малейшего представления о том, что я пережил в том незабываемом сне. И я выбрал простое и каждому понятное название, в честь настоящего автора этой мелодии – «Ангел». Без всяких эпитетов и ненужных дополнений. Просто «Ангел».

Я сам себе не поверил, когда после первого же выступления на сцене у меня начали брать автографы. А в конце, к тому же, по подсчётам голосов и оценкам жюри я был признан лучшим номером программы.

Да, я помню свои первые впечатления: когда я вышел на сцену, зрители довольно легкомысленно отнеслись ко мне (что, мол, может показать нам этот несчастный роялист?), а уходя со сцены, оставил всех с раззинутыми ртами. Зрители были так поражены, что я не услышал никаких аплодисментов, никаких оваций. Все застыли и сидели тихо, словно зал был пуст. Лишь после пафосного выхода на сцену болтливого конферансье бесшумный до этого зал будто взорвался. Раздались бурные аплодисменты, длившиеся несколько минут. Среди бесчисленных «браво» громко слышалась моя фамилия и слово «Ангел». Сумасшедший зал хлопал и кричал так громко, что даже деликатные просьбы ведущего типа «ну всё, достаточно» не могли его остановить.

Я краем глаза выглянул из-за кулис. Вся публика стояла и продолжала отчаянно хлопать. Не было ни одного сидящего.

Мне аж не по себе стало от всего этого. А мой спонсор, благодаря которому и состоялось моё первое выступление, только и бегал вокруг меня, без конца пожимал мне руки и твердил: «Молодец! Так и надо! Умница! Так держать!..».

Несколько моих выступлений буквально потрясли весь город. Обо мне уже стали писать в газетах, говорить по радио и телевидению. Но с массой поклонников всегда появляется масса врагов. Не обошлось без них и на сей раз.

«Агенты» из инспекции по защите прав человека решили провести надо мной проверку на чистоту от плагиата. Дескать, не может дилетант-пианист, ни разу не сочинявший свою музыку, ни с того ни с сего придумать такой шедевр. Я безропотно согласился. И это, как я заметил, им весьма не понравилось. Они, видимо, рассчитывали на крупный скандал, который мог бы здорово украсить страницы местных газетёнок и подшатнуть мою растущую карьеру.

Не знаю, в чём конкретно заключалась эта «проверка». Я лично в ней не участвовал. Некоторое представление об этом скрупулёзном процессе имею лишь со слов человека, выведшего меня на большую сцену.

Те самые «агенты», как он рассказывал, переслушали сотни творений как знаменитых, так и малоизвестных композиторов, сравнивая каждое с моей мелодией. Даже проводили какие-то «звуковые эксперименты», «протаскивали» мою мелодию через базу данных, надеясь, что компьютер распознает и выдаст какое-то сходство с другими музыкальными произведениями, но так ничего и не нашли. Я остался чистым.

Совсем разозлившись и обезумев от такого унизительного провала, они прибегли к самому последнему методу, чтобы как-то оправдать свои усилия и не прослыть чудаками и профанами. Они открыли телефонную линию, по которой могли обращаться люди со своими предположениями и сомнениями по поводу моего внезапно проклюнувшегося (с чего бы это?) таланта. Всего за четыре дня было получено свыше трёхсот (!) заявок от претендентов на авторство моей мелодии. Почти все из них – это бедные, несостоятельные люди, обиженные жизнью и окружающими, которые действовали, по убеждению моей разумной жены, по старому психологическому принципу: уж если нам не повезло, то пусть и другим не достанется. Но ни у одного из них (даже не знаю, как сказать – к счастью или к сожалению) не нашлось ни малейшего доказательства того, что эта мелодия принадлежит именно им, а не мне. Они не смогли установить даже малейшей связи между мной и ними, которая позволила бы мне умело украсть эту мелодию у кого-то из них и удачно присвоить её себе. Многие из них, как позже выяснилось, никогда не имели ни собственного рояля, ни музыкального образования. Но даже после этого я их не виню.

Затем этот человек раздал на местное телевидение, радио и в самые читаемые газеты города написанную им статью об этой, как он выразился, «ненормальной инспекции, уже возомнившей из себя власть и цензуру», «грязном сборище мелких чиновников, которые страдают от тупости и безделья, и готовы плести любые интриги, чтобы создать видимость работы». Он грубо описал в ней, как данная инспекция сама по своей же инициативе навлекла на себя позор и унижение, какие грязные методы она использует, чтобы не дать талантливому человеку пробиться в люди, потому что их, видите ли, давит жаба. Он даже выдвинул предположение, что такое поведение с их стороны можно расценивать как попытку давления на меня и мою команду с целью шантажа. Наиболее же скандальным и оскорбительным было название статьи – «Инспекция по защите прав человека лишает человека его прав!». Пусть, мол, спрячут подальше своё высокомерие и не суют везде свой настырный нос. В городе повсеместно нарушаются права людей. Это привычно. На это уже научились смотреть сквозь пальцы. А их, видите ли, заинтересовала музычка. Как говорят в народе, «сами напросились».

Поскольку я человек миролюбивый, мне ужасно не хотелось, чтобы эту статью увидел свет. Тем более, что информация, изложенная в ней, была чрезвычайно преувеличенной, а в некоторых моментах даже лживой. Но хозяин-барин. Ему виднее.

Я много выступал, порой даже по несколько раз в день. Меня везде приглашали, мне всегда были рады. За меня, бывало, даже боролись. Все были без ума от моих композиций. Моя популярность росла буквально с каждым днём. И всегда, сам не знаю почему, я оказывался лучшим.

Белый Ангел ещё много раз приходил ко мне во сне, и всегда это были самые прекрасные моменты моей жизни. Не только потому, что с каждым разом я получал всё новые мелодии, такие же великолепные и незабываемые, а потому, что мне вновь и вновь хотелось почувствовать, насладиться той величайшей, светлейшей, всепоглощающей энергией, которую столь щедро излучал ангельский дух. Поэтому я всегда с нетерпением ждал его. Жду и сейчас…

Вскоре мной серьёзно заинтересовался один известный спонсор. Был подписан двусторонний контракт, благодаря которому я получал возможность выступать в разных уголках планеты. Начались бесчисленные гастроли, имевшие невообразимый успех.

После выступлений у меня часто брали интервью. И во время одного из них меня спросили, какова история написания моей самой первой мелодии – «Ангел». Долго думать и мяться я не стал. Вполне правдиво, без прикрас и самолюбования, рассказал всё как было, хоть это и выглядело весьма сказочно. Никто, конечно, всерьёз в это не поверил. Все думали – быть может, вполне доброжелательно, – что я нарочно придумал этот миф, чтобы привлечь к себе внимания и добавить своей личности больше таинственности. Или просто не захотел так сразу раскрывать все свои козыри, выдавать свои творческие секреты.

Далее последовала запись моего альбома, который имел огромнейший спрос даже в других странах. Долго думать и трепаться над его заголовком не пришлось. И двенадцать прекраснейших мелодий расположились на диске под простым и уже привычным названием – «Ангел».

Сыпались деньги, деньги, деньги. Мне уже надоело опустошать всевозможные счёты. Из всех миллионов, что я получал за каждую композицию, я брал только себе и своей семье на жизнь, а остальные вкладывал в благотворительность. Ездил, помнится, несколько раз в Грецию, помогал материально детям, пострадавшим вследствие очередных терактов.

В Украине под моим руководством и при моей финансовой поддержке был создан крупнейший межконтинентальный фонд помощи и защиты детей, который уже по инерции получил пресловутое название «Ангел». Я не стал думать, рассуждать, рассматривать различные варианты. Просто взял и выбросил деньги на ветер. Но, думаю, этот ветер принесёт немало добра и пользы людям. А это – самое главное.

Его возглавила моя жена. Она сама изъявила такое желание, чтобы не оставаться на стороне и разделить со мной эту прекрасную участь – помогать человечеству. Уж она-то справится со всеми административными делами и не потерпит посягательств со стороны. И справляется уже в течение нескольких лет.

Её немыслимо радует такая работа. Я же радуюсь вдвойне. Мне хорошо, что моей жене хорошо, и что множество детей со всего мира, благодаря нашим совместным усилиям, смогли познать кусочек счастья. Счастья, которого часто им так не хватает.

Когда я в своих интересах и в интересах благотворительного общества «Ангел» проехался по детским домам, интернатам и колониям Украины, России, Молдовы и стран Прибалтики, предназначенным для детей, лишённых родительской опеки и не имеющих собственного дома, а также малолетних преступников, всякого рода воришек и просто уличных хулиганов – словом, для детей, которых «порядочные» люди обычно называют «отбросами общества» (уж кто бы говорил), я испытал невиданное удивление (и одновременно ужас), когда отметил для себя, сколько там упрятано детей с огромным музыкальным даром, с сырым, неразвитым, но животрепещущим талантом, который только подтолкни, открути заветный краник – и он выльется в миллионы разноцветных блистающих брызг.

Кто бы мог подумать, что среди преступников-малолеток попадаются такие добрые, замечательные дети? Достаточно заглянуть им в глаза, чтобы познать всю глубину их потерь и отчаяния. А если кто и относится к этим беднягам с презрением, высокомерием и даже некоторой озлобленностью, то это лишь от незнания тех бедствий и мук, которые им так рано довелось перенести.

И тогда мы с женой, как самые яркие представители нашей организации, решили провести большое дело – выкупить этих ребят из колоний и интернатов, где с ними обращались крайне жестоко (много денег для этого не понадобилось: любой интернат готов отдать их и задаром, лишь заполни соответствующие документы), и создать более благоприятные условия для их развития. Парочка синтезаторов, парочка компьютеров, электрогитары, ударные и другие инструменты… Ну что ещё нужно бездомным детям для полного счастья, как не эти радостные моменты?

Как раз нашлась работа для учителей, врачей и других работников, которые до этого не могли устроиться на работу. Ещё одно доброе дело.

Люди в других странах тоже решили поступить по нашему примеру. И сейчас в мире насчитывается немало подобных заведений с профильными направлениями – и музыкальных, и художественных, и гуманитарно-эстетических, и многих других. В Бразилии совсем недавно открыли несколько интернатов, где из детей делают врачей, полицейских и даже лётчиков. В болгарской столице Софии мне посчастливилось познакомиться с маленькими актёрами, которых специально обучают в колониях и интернатах.

Эти дети отрицают, что живут в интернате или в колонии. Особенно те, кому довелось побывать в настоящей колонии. Они признаются, что здесь им действительно хорошо. Просто удивительно, что даже в таких сереньких условиях, далёких от идеальных, они чувствуют себя счастливыми, и благодарны за это.

Они отказались от преступной жизни не потому, что стали лучше (хотя это, возможно, тоже сыграло свою роль). Они просто нашли себя. Как раз этого им не хватало. Они обрели веру в себя и у них появилась надежда, за которую стоит бороться.

Быть может, им когда-то повезёт. Я очень на это надеюсь.

Думаю, дети из Монголии, Казахстана, Мьянмы, Камбоджи и некоторых других восточных стран ещё помнят меня. И, пользуясь случаем своего очередного пребывания в Средней Азии, обязательно наведаюсь к ним в гости. С переводчиком и, конечно же, с подарками. Будет много удивительных подарков. Для них. Для детей, которым слишком рано довелось потерять родителей, столкнуться с жизнью и потерпеть лишения.

Меня часто спрашивают, почему я делаю столько добра для детей. «Просто самые слабые и беззащитные создания почти всегда оказываются самыми незащищёнными», - отвечаю я. Думаю, этого достаточно.

Как хорошо знать, что в мире действуют больницы, построенные мной, и понимать, что я хоть что-то сделал для людей и что моя жизнь не проходит напрасно…

Выпуск второго альбома – «Свет» – ещё больше потряс мир. Мне предлагали контракты и договора с самыми выгодными условиями спонсоры и звукозаписывающие компании тринадцати стран мира. Всё это казалось таким завораживающим, необычным, и в то же время таким суетливым, мутным, что становилось дурно.

Позже, когда я прилетал в какой-нибудь город для выступлений, а также после концертов, меня стали носить на руках. Меня называли гением, зачинателем нового мирового движения, а мои композиции – лучшими шедеврами мировой культуры. Моё имя затмило имена многих знаменитых до этого композиторов. Порой бросает в дрожь от мысли, что те, кого играли и кем восхищались столетьями, уже почти ничего не значат для многих людей. О них уже мало кто помнит. А если и помнят, то не признают. А их почётное место занял я. Это-то и смущает меня больше всего, оставляя в глубине души лёгкий страх.

Ещё одна мысль мучает меня. В мире сотни, тысячи, быть может, миллионы таких же музыкантов, как и я. Эти люди тоже во что-то верят, тоже на что-то надеются, тоже о чём-то мечтают. Я, конечно же, превзошёл их во всех отношениях. И вот я думаю: не стал ли я для них кем-то вроде бандита, гангстера, который ворвался на мировой подиум и забрал у них славу и заслуженный кусок хлеба? И не сопутствует ли всем моим добрым делам скрытое зло, которое, помогая одним, губит других? Временами меня эта мысль очень будоражит, что я не могу успокоиться.

Но мне не нравиться, как я играю. Мне мучительно слышать себя со стороны. Когда музыку Ангела в моём исполнении транслируют по радио и телевидению, мне хочется заткнуть уши и убежать в другую комнату. Мне кажется, тот великолепный Ангел играть в тысячу раз лучше, светлее, чем я.

Бешеная популярность, слава, деньги… А ведь всё начиналось так просто. Обычному рабочему, увлекающемуся вполне обычными клавишами, приснился весьма необычный сон: Ангел наиграл на его же рояле прекраснейшую мелодию, которая впоследствии стала его первой композицией. Мелодией, прославившей его на весь мир.

Но ни ради славы, ни ради денег я это денег. Я имею то, о чём всю жизнь мечтают миллионы других. Но я знаю: в этом не моя заслуга. Не будь того светлого Ангела, я так и остался бы простым рабочим. Не было бы ни контрактов, ни гастролей, ни больниц. Был бы я, моя жена и повседневные заботы.

Было снято много передач и фильмов обо мне. И в каждом из этих проектов говорят, как я много работаю над каждой своей композицией, сколько труда и терпения вкладываю в создание новых мелодий и их обработку. Но ведь это не так! Ведь я почти ничего не делаю, лишь играю чудесные мелодии, продиктованные Ангелом. Я должен считать за величайшую честь, что Ангел избрал именно меня. Одного не пойму: почему я? Ведь я, можно сказать, не сделал ничего такого, что удостоило бы меня этого безмерного счастья. Есть масса других, более профессиональных музыкантов, которые могли бы гораздо лучше, чем я, исполнить эти мелодии. И вообще – кто этот прекрасный Ангел, который покорил моё чуткое сердце навеки?..

Может, мне и не нужно этого знать? Или мой человеческий разум настолько мелок и ничтожен, что понять этого мне просто не дано, как бы я ни старался?

Хоть сегодня я готов отказаться от всего, что имею, будь на то воля Ангела. Я познал славу, огромнейшую карьеру, богатство. Но я не цепляюсь за эти высшие земные ценности. Я не хочу этого.

И вот я думаю: зачем мне вся эта бессмысленная роскошь? Зачем мне эти шикарные номера в самых престижных мировых отелях, эти роскошные двухэтажные дома, окружённые живописными садами, о которых только и говорят по телевидению? Зачем мне такая бешеная слава и это повальное благополучие, которое сейчас в большой моде? Зачем всё это мне – такому маленькому человечку?

Познав огромнейшую славу и богатство, я стал совершенно равнодушен к деньгам. Честно признаться, у меня даже отшибло желание что-либо копить. Не всё можно купить за деньги. Как раз самое прекрасное, что может быть в нашем мире и о чём мечтает наша душа, за деньги не покупается. Не много птичке нужно зерна, чтобы насытиться.

С какой бы радостью я отдал бы всё, что имею, другим людям! По крайней мере, я должен благодарить Бога за то, что имею возможность творить добро.

Я уверен: внутри своего сердца каждый, без исключения каждый человек желает сделать что-то хорошее, доброе. Но не все знают, как это сделать, и не у всех есть такая возможность.
Считаете, что я потерял цель и смысл жизни? Ошибаетесь! Высшие земные ценности – мелочь по сравнению с Ценностями, параллельными материальному миру. Я, напротив, не потерял, а приобрёл. А тот, кто считает, что потеря чувства корысти и стремления к высотам этого мира – утрата, тот ещё многого не знает. А как жалко.

В то же время я понимаю: рассуждать о том, что деньги не так и важны, легко тому, у кого этих денег по горло, кому не приходится думать, чем же накормить своих детей и что же будет завтра…

Мои выступления, даже в небольших городках, всегда собирают полные залы. Может, это звучит дико, но мои концерты никогда не сопровождаются пышной рекламой, как это обычно бывает у популярных артистов. Стоит одному человеку узнать о моём приезде, пустить по одному каналу сообщение о том, что я приезжаю, как на следующий день об этом знает уже весь город. И все об этом только и говорят. И ждут с великой радостью, с большим нетерпением.

Порой приходится давать незапланированные концерты, и я с великой радостью делаю это. Хочется, чтобы все люди в живом исполнении услышали, насладились чудеснейшей музыкой, которую преподнёс мне Ангел. И всех слушателей охватывает невиданный восторг, восхищение. Но моё исполнение не идёт даже в сравнение с упоительной игрой Ангела. Звуки и переливы совсем не те, что я с таким душещипательным умилением слышу во сне. Музыка не такая лёгкая, не такая проницательная. Она, как мне кажется, намного глуше и заземлённей. Люди обожествляют её лишь потому, что лучшего они просто ещё не слышали.

Во время выступлений меня часто носят на руках. Но даже в это время я мечтаю об очередной встрече с Ангелом и о том прекрасном мире любви, из которого он прибыл. Возможно, это и есть та блаженная, вечная надежда, к которой стремятся все люди. И я с невыразимейшей радостью питаю в себе эту великую надежду…

Говорят, в последнее время я стал меньше общаться, весь ушёл в себя. А на лице моём, как выразился один мой хороший знакомый, застыла тихая ностальгическая улыбка, словно в ожидании чего-то прекрасного, которое, несомненно, вот-вот должно прийти.

Я не знаю, что там, впереди, за пределом настоящего, за недозволенной гранью. Но я знаю: каждого из нас ожидает что-то Прекрасное, о чём он и не думал, чего и представить себе не мог. Оно влечёт нас, манит за собой, но порой мы не замечаем этого. Оно ждёт нас, как душистый, только что распустившийся бутон, страстно впитывая живительные лучи солнца, ждёт пчелы или бабочки, которая опылит его. Все мы пронизаны этой мечтой, мы живём, дышим ею. Мечта – это мощная, великая сила, которая постоянно движет нами, управляет нами изнутри, пробуждает в нас стимул двигаться дальше и творить что-то новое. Без неё люди перестали бы быть людьми. Ибо потеряли бы то Прекрасное, и то, к чему каждый из нас, безусловно, стремится.

Каждому человеку на небесах уготовано особое место, где своим состоянием он отвечает за всю свою прожитую жизнь, за каждую мысль и за каждое действие. Пусть это будет не рай. Но я уверен: всё равно где-то в безмерных пространствах есть тихий уголок, где душа может успокоиться, отдохнуть – от бедности или излишнего богатства, от славы или бесчестия, от непосильных трудов либо томительного бездействия.

Говорят, все мысли, которые человек посеял в течение жизни, и самые заветные мечты, которые он возродил и выносил в своей душе, переносятся в иной мир. И то, о чём человек так горячо мечтал, он получает после смерти, в предназначенном для него уголке – в чистом мире, созданном им самим.

И если этот дивный мир действительно существует – а я глубоко в это верю, - с какой бы радостью я вступил в него, найдя в нём свой тихий приют. И если бы мне кто-то сказал, что после смерти меня будет посещать тот светлый Ангел, и хоть изредка я буду слышать его чистую, незабываемую, будоражащую сердце мелодию, я бы всё для этого сделал. Это самое прекрасное, что мне когда-либо удавалось испытать. И это единственное, о чём я мечтаю и к чему стремлюсь.

Я познал то, чего не каждому удавалось увидеть. Это пречистый Ангел, его неописуемо чудесная мелодия, каждый звук которой излучал невиданную любовь. Я не просто чувствовал эту любовь. Я находился в ней, купался в этом светлом, неомрачённом море блаженства. Никакое земное чувство не сравнится с этой возвышенной любовью. Даже сам Ангел – не побоюсь этого сказать – был неотъемлемой частью этой любви. И то, что я испытал, сделало меня безмерно счастливым…

С той заветной ночи прошло уж десять лет. Многое изменилось за это время. И сейчас, когда я пишу всё это, я нахожусь в шикарном номере одного из престижных нью-йоркских отелей.

За большими окнами уже стемнело. И на чистом лазурном небе ясно сверкают алмазные звёзды. На моём столе протяжно горят три свечи, касаясь, как кажется, кончиками своего лучистого пламени самого небосвода. И хотя электричества здесь вполне достаточно, я всё-таки решил провести этот ласковый вечер в тихой романтической обстановке.

Иногда мой задумчивый взгляд падает на свежий номер «Нью-Йорк Таймс», который радушные работники отеля принесли мне сегодня в мою уютную комнату. На первой странице помещена фотография, на которой изображён плачущий мальчик лет восьми с запёкшейся ссадиной на левой щеке. Я не знаю английского языка. Но мой сопроводитель объяснил мне суть дела и перевёл текст.

Общество «Ангел» снова творит чудеса. На этот раз оно помогло американским детям, пострадавшим из-за пожара в лесу, где находились их лагеря. Десятки взволнованных матерей, съехавшихся к своим детям чуть ли не со всех Штатов, слёзно благодарят общество за щедрую помощь. Могу внести уместную поправку: если речь идёт о моей жене, то помощь не может быть не щедрой. Она сама знает, что такое дети, и не пожалеет на них никаких средств.

За эти два месяца, что я путешествую с гастролями по всему миру, я уже изрядно соскучился по своей жене и детям, которых у нас с ней трое. Надеюсь, им сейчас хорошо. Скоро я их обязательно увижу.

Завтра должно состояться моё выступление. И хотя синоптики предвещают неблагоприятные погодные условия, ураганы и имеется также некоторая информация о близящихся землетрясениях, я думаю, всё будет хорошо.

Десять лет…

За прошедший промежуток времени я полностью изменился. Если подумать, вся моя жизнь поделилась на два этапа – до пришествия Ангела и после него. Я часто вспоминаю и анализирую Себя Тогдашнего и Себя Сегодняшнего, и мне кажется, что это – совершенно разные люди, не имеющие между собой ничего общего. Но потом я начинаю понимать, что я – всё тот же, пусть немного другой. Просто когда человек видит и познаёт то, что не могут другие (или хотя бы большинство из них), в нём происходят колоссальные изменения.
Человек – он как рояль: на нём можно долго играть, высекать различные ноты, которые могут складываться в новые мелодии. Но если он расстроится, поломается или произойдёт какая-то другая неприятная вещь, его всегда можно привести в норму, восстановить. Нужно лишь знать правильный способ, чтобы не доконать его ещё больше.

Сейчас музыка стала более технической, более компьютеризированной. И те инструменты, которые с успехом употреблялись ещё два-три десятилетия назад, сейчас уже практически не применяются. Но рояль до сих пор остаётся на высоте. Благодаря мне? Нет, благодаря Ангелу! Я лишь посредник.

Несколько лет назад мои мелодии, а точнее – мелодии Ангела, были введены для обязательного изучения в музыкальных школах и консерваториях. А когда я приезжаю в какую-либо гостиницу, как простые работники, так и директора благоговейно пожимают мне руки и кланяются чуть ли не в ноги. Куда бы я ни явился, мне всегда устраивают хороший, пышный приём, а на улицах и у парадных входов собирается много людей, разворачивая плакаты, скандируя моё имя и слово «Ангел». Меня это, конечно, радует, но в то же время немного смущает. Всякий раз вспоминаю тех музыкантов, которые работают в десять раз больше меня, но имеют хотя бы десятой части этой славы и почёта.

Сейчас у меня семнадцать альбомов. На подходе восемнадцатый. Но ни один из них не потерпел ещё такого неблагоприятного явления, которое в шоу-бизнесе именуется «малая прибыль» или «плохой успех». Я не смогу назвать даже половину тех стран, где мои альбомы стали платиновыми и имели ошеломительную популярность…

Да, ещё при жизни, и ещё в таком, казалось бы, молодом возрасте я стал называться величайшим композитором, и снискал такую титаническую славу, которую не каждый получает даже посмертно. Хотя, возможно, работает больше, чем я.

Размышляя над этим, мне становится интересно: если даже сейчас я имею такой немыслимый успех, то что же будет, когда меня не станет? Здесь я вижу два варианта: либо же меня быстро забудут, как забывается последний майский ливень, либо этот ливень перерастёт в самый настоящий катаклизм.

Впрочем, не нужно думать об этом. Пока я должен жить. Жить и творить добро. Раз уж мне выпала такая миссия, нужно выполнить её до последнего…

Что ж, на этом я и закончу свой правдивый рассказ. Я оставлю эту тетрадь прямо здесь, на столе, в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь её прочитает.

Отмечу сразу, что в моём рассказе нет ни капли лжи. Только то, что я пережил и испытал, и через что я прошёл.

Я даже не стал указывать своё имя и фамилию, так само слово «Ангел», безусловно, уже ассоциируется со мной.

Пожалуй, я ничего не буду менять в своём повествовании. Оставлю всё как есть, как изначально подсказало мне сердце. Даже перечитывать не буду.

И если я и допустил в своём рассказе какую-то ошибку, неточность или преувеличение, то пусть меня судит сам Ангел. Если это Ангел, то я готов услышать любое обвинение в свой адрес…

Я бы мог ещё многое написать. Но рояль вновь зазывает меня к себе, и я не в силах противиться этому прекрасному желанию.

А почему бы и нет? Что может быть лучше, чем в такой тихий прохладный вечер овеянно сыграть на рояле?

Допишу последние строки и сяду за рояль.

Я буду играть. И ничто не сможет оторвать меня от этого радостного занятия.

И я не удивлюсь, если люди будут стоять под дверью, бросив все свои дела, и околдованно слушать мою игру. Такое было уже не раз. Мне не привыкать. Но ни один из них не решится постучать в мою дверь или издать хоть малейший звук, чтобы не отрывать меня от моего дела, чтобы я продолжал играть снова и снова.

Они, несомненно, узнают того, кто играет у них за стенкой и кому (формально) принадлежат эти мелодии. Но никому из них не будет знаком тот, кто, благодаря которому я нахожусь здесь и могу ездить по странам…


О, Ангел! Как я мечтаю дотянуться до тебя, прикоснуться своим трепещущим сердцем к твоей райской плоти! Как бы я хотел снова и снова созерцать тебя, вновь и вновь ощущать ту блаженную любовь, которую ты столь обильно привносишь в этот мрачный, такой непостоянный мир!..

А Н Г Е Л ,  Я  Л Ю Б Л Ю  Т Е Б Я  !



Сентябрь 2001 г.
г. Южноукраинск