Дракон и кони - император шихуан...

 

«Поднебесную можно доверить только тому, кто не считается с тем, что Поднебесная погубит его жизнь»
Цзычжоу Чжиф

«Как-то раз [в короткой заметке Х.Борхеса «Стена и книги»] мне довелось прочесть, что человек, распорядившийся возвести чуть ли не бесконечную китайскую стену, был тот самый, Первый Император Шихуанди, который приказал сжечь все книги прежних времён»*.
Почтительный тон великого библиотекаря слегка волнует, но нисколько не удивляет, ведь великие, в оценках друг друга, подчас остаются возвышенно снисходительны. К тому же, с точки зрения истории, в перечисленных деяниях нет никакой особой интриги, кроме глобальных масштабов содеянного.
        И хотя деяние Шихуанди через тысячи лет превратилось в культурный памятник видимый даже со звёзд, однако многочисленные исторические очевидцы, обладая фактами, имеют на Стену критический взгляд. Данный же взгляд предлагает, в целях спасения цивилизации в целом, не восстанавливать этот памятник, а напротив –  поскорей уничтожить его, как «магический артефакт».
        Многое… очень многое необходимо разрушить, зачеркнуть, стереть с лица «горизонта событий». Но… в свойственной только ему бездонно-прозрачной манере, Борхес видел в безумных порывах  Первого Императора нечто большее, чем жалкий страх тирана перед величием мира и некоей  внутренней свободой, присущей - свыше - всем подданным Поднебесной. И, конечно же, страх смерти, о которой запретил упоминать в немногих лечебных трактатах – все остальные тексты он сжёг.
Далее Борхес наводит на мысль о том, что «Стена - в пространстве, а костёр - во Времени»*  были «магическими барьерами», призванными задержать смерть, так как, по утверждениям Императора бессмертие – изначально и «в замкнутый мир тлению не проникнуть», а Император хотел воссоздать начало Времени и назвал себя - Первым, чтобы стать именно Первым. «…Это даст нам  образ правителя, начавшего с разрушения, от которого он затем отказался, чтобы оберегать, или разочарованного правителя, разрушающего то, что прежде берёг»*.
Чем же был так разочарован великий Шихуанди?.. или обижен? - на этот счёт нет догадок, хотя события, порождённые Императором, наполнены драматизмом.
Для мудрецов и даосов, Великая стена, прежде всего, магический акт… Она - сам воплощённый Дракон, пленённый и насильственно прикованный Императором к скалам у дальних границ. Как случилось насилие над таинственным Высшим духом? Как удалось пленить дракона – не знает никто. Но, приковав Дракона, Император, тем самым, стал – во Времени – мрачной тенью Империи.
Возведя Стену и оказавшись «Первым» Шихуанди уже не мог избежать проклятья Дракона – свободного духа Небес, и потому преисполнился разочарования и тоски, как по поводу внезапного упадка Империи, так и вследствие неумолимого ощущения смерти. А проклятье это, обрело жизнь, - скорее всего, через сожжение магических текстов и книг, уничтоженных в момент строительства Великой стены. Эта акция быстро породила магический конфликт в восприятии и отражении Времени, что доказывает безумное посольство нескольких сот рабов, посланных Шихуанди на границы Империи, неизвестно к кому и куда конкретно, - лишь бы добыли ему эликсир бессмертия.
Конечно, никто ничего не нашёл, поскольку эликсиром обладают лишь боги. Но вернёмся к Стене – главному детищу Шихуанди.
Стена, по Борхесу – прежде всего метафора, вызов Императора самому себе, в надежде, что кто-то, кто будет чувствовать подобные вещи так же «подобно», придёт и уничтожит Великую стену (Дракона), то есть его - Императора, как он уничтожил книги, и этот некто сотрёт память о Шихуанди… в Вечности. Тех несчастных, кто пытался сохранять книги, Император клеймил и отправлял строить Стену (в ней же и погребал). Так, носители текстов – и, по сути, сам Текст – приносились в жертву Дракону, проклятье которого длится вот уже тысячи лет.
В суммарном же ощущении сгоревшего Текста, неизбежно возникает вопрос: состоит ли Стена из книг (а, следовательно, является ли сама неким Текстом) в той мере, как она насыщена телами замурованных книжников?.. И здесь налицо цель магическая - сооружение Стены и сожжение книг представляют неразрывный сюжет…
Итак, Император сжёг книги и окружил Империю Драконом-Стеной: быть может, эта акция безжалостным образом уничтожает пленённую мысль внутри фатально возникшего «круга»?
То, что Стена – как явление - напрямую связана с Текстом, доказывает факт наличия в Иерусалиме Котеля - древней Стены Плача, которая невообразима без Торы – священного писания израильтян. Эта Стена веками впитывает талмудический Текст, через молитвы и «записки» молящихся, оставляемых между её древних камней.
В данном случае небольшой отрезок разрушенного Главного храма (?) – Стена, тысячелетиями сохраняла (и сохраняет) целостность рассеянного в галуте (изгнании) Авраамова рода. Этот отрезок Западной стены древнего Храма – Котель является неким магическим входом в некий мир «за чертой», куда, быть может, неосознанно стремится «исчезнуть» сотни лет еврейский народ. Входом – в отличие от Китайской Стены, заслонившей весь мир для народа «черноголовых» (древних китайцев), оказавшегося в центре Магического Кольца и жаждущего любой ценой вырваться из круга… вовне.
* - Курсивом выделен фрагмент из текста Х.Л.Борхеса «Стена и книги»

Быть может, мысль о Стене, как о Тексте всего лишь догадка, но то, что Стена всегда – «тень» Императора, имеющая абрис Дракона, не представляет сомнений.   
В случае с Шихуанди, может показаться, будто «тень» эта необходима и благородна, и порождена идеей защиты Империи от многочисленных внешних врагов (на тот момент, по преимуществу хуннов). Ведь всё это ради мира и процветания ограждённой Стеной Поднебесной, оказавшейся внутри «замкнутого кольца». Но реальность говорит об ином: невозможна защита Империи без просто солдат, ведь всех вооружённых сил Империи Цинь не хватило бы организовать оборону посредством Стены, так она была велика и длинна.
А уничтожение истории, то есть прошлого в образе книг, и есть проявление непреодолимого страха смерти Шихуанди, не способного (во Времени) расстаться с пленённым Драконом – абстрактным продуктом испуганных мыслей, ставшим для потомков Великой Стеной, а так же Текстом - своеобразной книгой из камня на тысячи лет.
Эта аналогия, возникнув из пустоты, ничего не говорит о конях, реальных участниках мифа, но именно кони – герои этих страниц.
Именно кони намекают на то, что есть, возможно, другая причина страха Шихуанди – мистический страх перед (по представлениям черноголовых) магической способностью, силой коней предчувствовать и предсказывать смерть человеку (и Императору, в том числе) и, даже, быть причиной смерти последнему, что через тысячелетие описал Нестор в «Повести временных лет», - о гибели князя Олега. И хотя Олег к тому же был «Вещим» - это не помешало ему, пусть опосредованно - через змеиный укус, познать смерть от собственного коня - говорящего через волхвов - и, тем самым, проиграть в «магическом поединке» предчувствий.

Кони! Наверное - они самое ценное приобретение для людей: они подарили людям штаны, мысли… и ветер.       
Наивно полагать, будто Стена закрыла путь в Империю полчищам хунну, передвигающимся лишь посредством всё тех же коней. Хотя, какое-то время (совсем недолго – лет шестьдесят от начала возведенья Стены), кони «стояли» и заворожённо смотрели на заслонившего небо Дракона–Змею… не ведая, что предпринять.  Для того, чтобы коней испугать - необходимо бросить пред их копыта ядовитого гада, а китайские драконы, как раз имели, в отличие от европейских, вытянутую форму змеи. Однако затем, оправившись от великого зрелища, хунны – пробивая участок стены или насыпая земляной вал – легко проходили невиданное доселе препятствие и растворялись в просторах Империи, порой даже не находя императорских войск.
Чиновник Ян Ю (гневно) сказал: «…Шихуанди, не перенося ни малейшего стыда… сбил Долгую Стену на протяжении 10000 ли… Но только кончилось укрепление границы, как Серединное государство совершенно истощилось, и Дом Цинь потерял престол».
Власть же захватил «первый» евнух дворца. На лицо очевидный факт: Стена, укравшая небо у «черноголовых», скорее продукт не гения и не безумца - но бюрократа. А одна из главных причин возведения Великой стены скорее банальна – это безнаказанная возможность безграничного закрепощения и воровства.
Один из имперских чиновников в своём докладе выразил мысль, что огромное количество неугодных (угнетаемых сверх всякой меры и политических эмигрантов) бегут за границу Империи Цинь, в Ордосские степи, утверждая, притом - де, воля им слаще порядка.
Хоу Ин, осудив врагов, однако, сокрушённо сказал: «у хуннов весело жить» (11,с.95 Иакинф).
По сути, Стена разорвала контакт двух совершенно иных по природе культур – «рыжеволосых» людей Севера, вольных наездников и стрелков… и «черноголовых» потомков Юга, жителей приречных низин, для которых дамбы – эти своеобразные стены, являются главным жизненным смыслом.
А между тем, Империи не нужны гарнизоны для защиты от «убегающих» в степь, - достаточно одного лишь Дракона–Стены. Без коней, первые исторические диссиденты не имели возможности передвигаться в огромных просторах Ордоса; они так же не могли в одиночку переправить своих коней («изнутри» Поднебесной) через драконий гребень Стены. Именно здесь кроется первопричина Великой Стены, как магического кольца: закрыть путь не «извне», а именно «изнутри», пусть оно и чревато застоем и вырождением замурованных в круге… и, прежде всего – коней, символизирующих (мифологически) свободу Духа, мысли и творческое начало людей.
«Стена Плача» же, наоборот, как ни парадоксально, но закрывает путь «внутрь» и потому к Котелю стремятся – в жажде свободы - паломники со всего мира в надежде пройти сквозь «магическую черту».
Кому-то же нужно только «Коня… полцарства за коня!»
Люди, порой, бессильны без этих прекрасных созданий и готовы пожертвовать ради «обладания» ими почти всем. В дикой жажде короля  Ричарда метафора очевидна.
Но почему же «Первому» Императору лошади, по определению - не нужны?
А между тем, нет сомнений, что история со Стеной «замешана» именно на конях, и эта догадка  подтверждается последующими событиями (лет через сто после постройки Стены), которые, на первый взгляд, выглядят в исторической перспективе совершенно нелепо.
Дело в том, что за сто лет изоляции Империи (Великой Стеной) от внешнего ветра, китайская лошадь – малорослая, слабосильная, тихоходная и невыносливая – совсем захирела, что сильно отразилось на ходе бесконечных войн с хуннами. У тех же, в свою очередь, кони оставались, по-прежнему, неизменно сильны. Имперские войска, уходя в Ордосскую степь, слишком часто погибали полным составом и исчезали бесследно, не выдерживая конкуренции в «конной» войне. Поэтому, очередной император У-Ди предпринимает невероятный и даже, по замыслу, бредовый поход, в неведомую (по тем временам) местность Давань (в Средней Азии ныне называемой Ферганой) и где – по слухам! – водятся «с кровавым потом» непобедимые «небесные кони».
Правду сказать, такие кони действительно были выведены в Фергане – мощные и большие, способные нести на себе (при том, закованные в броню) тяжело вооружённого всадника с двуручным мечём и длинным копьём. Этими горными жеребцами воспользовались парфяне, стерев с лица земли скифов и остановив легионы непобедимого Рима. У-Ди же решил попросту захватить небесных коней, чтобы разводить их в Китае… и в «конной войне» сокрушить, наконец, докучливый варварский Север.
У-Ди сказал: «Цель достойна расходов!»… и предпринял два неудачных похода в совершенно неизвестные земли. А чтобы добраться до Ферганы и добыть «небесных коней», император соорудил в степи земляной вал длинной в 500 километров. Так он решил обезопасить войско идущее в Фергану, от атак  хуннов (с Севера) на сильных и быстроногих конях. При том, саранча уничтожила степную траву, и все кони китайского войска погибли (либо совершенно ослабли) в первом из этих гиблых походов, целью которых были всё те же кони, но из далёкой страны Давань.
Такая путаница причин и следствий в мотивах очередного правителя Поднебесной (по поводу вырождения лошадей внутри «магического кольца» Великой стены) даёт повод к иронии: ведь все действия императора наверняка рождались (по мысли поэта) при взгляде «…на север с тоской»*, где продолжают резвиться истинно свободные из коней. Ведь, чтобы обновить и подправить породу, стоило лишь разрешить торговый обмен на границе хуннов с Китаем (* - «Луна над горной заставой», Ли Бо). Как известно, хунны с удовольствием отдавали китайцам своих лошадей, в обмен на шёлк и фарфор, но с момента возведения Великой стены подобное навсегда пресеклось. 
Далее, на обратном пути из второго похода за «небесными лошадьми», войска были намеренно заведены (своими же чиновниками от войны) в пустыню и там погибли во множестве, - всё ради присвоения военной добычи и невыплаты жалованья для солдат. В любом случае, Империя в выигрыше всегда.
А Стена, порождала всё новые и новые беды «черноголовым». Во-первых, внутри круга лет через сто возник страшный мор, и в адаптации к замкнутому пространству погибли миллионы людей (от «изначального», осталась лишь пятая часть)… и на долгие годы Империя стала пустой.

Тем временем, «Свободная лошадь» Севера (вне круга Великой стены) стимулировала появление такой удивительной вещи, как брюки (мужской артефакт), которые наверняка спровоцировали отказ человечества от матриархата (?), возложив всю власть и ответственность на мужчин. Поскольку  брюки подтолкнули цивилизацию к техногенному прорыву в целом (?), оторвав человека от земной поверхности, прежде всего - его ноги… тем самым, «приблизив» всадника к Великому Небу. Из всех приручённых животных подобное с человеком (мужчиной) проделала только лошадь. Не даром арабская мысль оценивает скакунов наравне с красотой женщин и дамасским мечом.
Занимателен факт, ситуация, с шотландскими мужчинами, не пожелавшими сменить юбки на брюки (таинственно, но банально), сохраняет национальную несостоятельность потомков Роб Роя. В то время как все колонии Англии давно обрели независимость, именно Шотландия, может быть, больше всех жаждущая отделения, тем не менее, по-прежнему, остаётся в составе Английской короны. А всему виной опять же Стена - древний вал Адриана (и шотландская юбка Килт?), во времена Рима перегородивший надвое Альбион.
Такова цена пристрастия суровых шотландцев к юбке, килту – иньскому магическому артефакту (как «кругу»)  самой матери природы.

Связь Стены и коней так же подтверждена в преданиях иудеев, которые молятся у Стены Плача о пришествии в конце дней Помазанника – Мессии. Миф говорит, что Царь Мошиах объявится  на Святой земле в огненном свете на ослепительно белом коне. А поскольку иудеи стремятся из рассеянья именно к Котелю, то Мошиах – вероятней всего – выйдет именно из Стены – западной стены древнего Храма.
Там же строится Ариэлем Шароном Стена - новый «Великий еврейский Забор», ограждающий поселения израильтян от палестинцев и прочего арабского мира.
А ещё лошадь впервые подарила человеку – ветер.
Поднебесная же, запертая внутри Великой стены, с веками стала всё больше нуждаться в «небесной» подпитке, и эти подпитки, порой, приобретали жестокие и невероятные ракурсы.
Поскольку «Первый» наложил изначальный запрет на свободный обмен и торговлю с теми, кто остался за чертой Магического кольца; приказал сжечь все книги – извечный источник мудрости; способствовал вырождению лошади и, тем самым, исказил связь – через посредника человека – Земли и Неба;  символически извратил культ предков, «казнив» - через 300 лет – заочно, Конфуция и всё… всё это не могло не отразиться на психической картине «черноголовых». И потому был найден очередной чудовищный способ «перекачки» силы (как поясняли даосы) из «пустоты».
Издревле очевидно, что одним из источников и проводников силы Неба всегда была и есть женщина. Она – по природе – «пуста», так как изначально является носителем уникального органа -  чрева, где зарождается мир. Но как заставить женщин отдать небесную силу? Только через зависимость от мужчин!
И вот… начиная с девятого века, «черноголовым» внутри Великой Стены, чтобы непрерывно получать «свободные мысли» Неба, пришлось «отрывать» от силы земли ноги женщин, замотав их - на тысячу лет - в кожаные тиски. Поэтому-то, Шихуанди так же является – сакрально – врагом всех женщин, исказившим их природой данные формы.   
Оторвав от земли женщину, имеющую в своём чреве Небо, последователи Первого Императора стали, через «незаземлённость», а следовательно, через её зависимость и ущербность, получать – напрямую - мысли и силу Небес. Женщинам же, не жедавшим «переделывать» ноги в «золотые лилии», либо отрубали головы, либо превращали в изгоек. Замуж с «природной ногой» попасть стало практически невозможно. При этом, женщинам туго стягивали – для изящества – грудь, делая её впалой, и женщина не только не могла свободно ходить, но так же полнокровно дышать. А деградация молочных желез отрицательно отражалась на здоровье потомства.
Теперь энергия Неба больше не проходила - через женщину - в землю… Круг силы не замыкался, и сила полностью оставалась в чреве, а в условиях извращённого домостроя эта сила легко извлекалась «сильными мира сего» из рабской формулы «слабых». Ножки-«лилии» использовались в наслаждениях, как сладострастные изыски… особенно большой палец, единственный оставленный развитым, который являлся как раз  проводником Духа в даосских трактатах. Остальные же четыре пальчика – в сдавленной плюсне – были жестоко закручены внутрь. Эти четыре плоских белых пластинки – всё, что осталось от «мыслей-идей», когда-то более свободных женщин…
А так же - хуннские четыре лошади: рыжая, серая, белая и вороная. Для них туфелька – это домик… цвет Духа – в традиции - красный.
Говорят, всё началось с императора династии Тан, который заставил свою наложницу по имени Яо туго забинтовать в форму месяца ноги и танцевать в крошечном нефритовом лотосе. Полное соответствие картины замкнутого пространства Великой стены. 
Гиперболизация Культа предков, получившая детальнейшее развитие в Империи «черноголовых», так же имеет корень в постройке Великой стены.
Задыхаясь в магическом круге проклятья Дракона, «черноголовые» нашли выход, убегая от реальности… в прошлое. Как известно, учение о почитании предков появилось за триста лет до Императора Шихуанди. «Человеколюбие» - основной принцип Конфуция, а Поднебесная, по его утверждению, принадлежит ВСЕМ! – Но нисколько не одному. Это положение разъярило Шихуанди, и он, заочно - через три сотни лет! - приговорил Конфуция к публичной смерти, через отсечение головы. А так как Конфуций является патриархом Культа предков, то по родовому паттерну «черноголовых» был нанесён разрушительной силы удар, извративший учение о гармонии в изощрённейший домострой.
Кони, опять же, в Срединной Империи символизируют богатство семьи и несут благополучие рода.
С точки зрения китайского культа предков, Шихуанди не только тиран для живущих, но и враг всех «ушедших». Создав Стену, им была нарушена связь между Югом и Севером, тишиной и ветром… и кони (те, что остались внутри «магического кольца»), оказавшись в замкнутом пространстве, вынуждены были «хиреть», истощая тем самым сакральную связь поколений. Кони (в предании) - посредники между миром людей и царством умерших,  отныне, на тысячи лет остановили свой бег, упёршись в незримый барьер Великой Стены… Император же, изолировав Империю от ветра и от коней, вновь ощутил не только не исчезнувший, но всё более нарастающий страх неминуемой смерти. Таков удел всех «великих», выпадающих, неизбежно – по возрасту и деяниям - из потока неумолимого Времени… как из седла захиревшего, но взбрыкнувшего вдруг коня.
Для Шихуанди, ищущего вечной жизни, забвение - во Времени - предрёк им же распятый Дракон… и знак этого, словно нескончаемый шрам беды - его бессмертная, изваянная в каменной книге смерть. Ведь Дух обычного существа, будь это даже сын Неба, не может освободиться из оков Мира, пока - по его вине - другой Дух продолжает быть несвободен. 
Распятый Дракон, став границей двух царств, давно и надолго прикован к земле. По Небу ему остаётся лишь тосковать. Он – жертва безумного Шихуанди. Ценой посмертного своего покоя и тишины, Император всё же поймал в западню ветер и песни преданий затихли, надолго покинув гривы свободнейших из коней. Кто знает, что ожидает мир, если Дракон разрушит  заклятье? Хотя, пока не забыт памятью людей Император – библиотека, по-прежнему, будет в огне.
Давно подмечено, что на Великой стене огонь вспыхивает всегда, когда с севера к ней приближаются кони - чёрные полчища мыслей, не укрощённых и вольных. И кони уже давно не каменеют перед преградившей путь «ядовитой змеёй», которая больше смахивает на распластанного Дракона, когда-то порабощённого Великим Шихуанди.
Парадокс в том, что Император и есть Дракон. Дракон, в свою очередь - вьющаяся на четыре тысячи ли Стена. Стена же является книгой, которую Император так рьяно пытался выжечь из потока истории. Не так ли замыкается круг, иллюстрируя бесконечность иронии в танце причин и следствий, и чтобы разорвать порочную цепь круга Дракону, быть может, следует - «изловчившись» - отгрызть собственный хвост. А это весьма затруднительно в специфике его - как кольца, спроектированного «по прямой».
Дракон сказал: «…Можно не брать ничего, но Я заберу у них – всё!».
В этой грозной сентенции заключена суть проклятья «черноголовых»… и самого безумного из императоров Шихуанди. И суть эта в страстном желании Дракона обрести свободу любой ценой. А такое, видимо, станет возможным, когда пространство внутри «магического кольца», достигнув предела невиданной в истории изнурительной изоляции, перейдёт, наконец, в собственную противоположность. То есть, станет - по тайным пророчествам – «пустотой». Предел ещё не настал, но его очевидные признаки – это невиданное бегство за пределы Великой стены потомков тех «первых», заключённых в круг Императором Шихуанди.
Чтобы спасти человечество от безумия китайского бегства из-за черты магического Кольца и превращения, тем самым, всего Мира в банальнейший «чайна-таун», необходимо незамедлительно освободить прикованного к Ордосским скалам Дракона путём разрушения Великой стены (?)… не взирая на её дорогостоящую раритетность. Только так проклятье «черноголовых» будет изжито во Времени и не захлестнёт всю цивилизацию целиком.
И, опять же, виной всему Император Шихуанди, низведший торговлю в дело «второстепенное», а купцов, особенно «средних» - в первую очередь - отправлял на строительство Великой стены. Так, в момент «оттиска Времени», древний запрет на торговлю, в частности, с Севером, стал одной из причин экспансии в мир глобального «чайна-тауна» - этого проклятья Дракона, адресованного уже всему человечеству.
Сие бегство, доселе и во все времена невиданное – сущий исход народа, потерявшего когда-то связь с Небом, однако не перестававшего искать его, во все времена.
Но Лецзы сказал: «человек бежит всё быстрей перед тем, как телу окостенеть».
Будучи проклятым чьей-то тоской, невозможно вырваться из оков «магического кольца» не нарушив равновесия в мире. Недвусмысленность реплики отсылает в самый центр Великого круга, намекая на то, что там-то и находится свет. А до тех пор, пока не будет  освобождено ещё в древности окаменевшее «тело» - Дух Дракона не станет свободным, и это бремя может распространиться на судьбу того мира, что лежит вовне – перед его фасеточным взором.
Необходим ли разрыв магического Кольца?.. Сожжение проклятой каменной Книги?.. Разрушение Великой стены? Но, несмотря на вопросы, этому - всем существом - препятствует мифический Император, приковавший Дракона Неба к земле и ни за что не желающий допустить свободнейших из коней в свой магический мир… Мир - где нет книг и коней. 
Существует ли выход для «беглецов», и таково ли великое благо теперь уже не только для Срединного царства, но и для всех остальных: «рыжеволосых», белых, серых и пегих? Куда бежать им?! - Ещё недавно разрушившим Берлинскую стену – эту магическую вертикаль между Востоком и Западом.
О безумстве и пороках людей Конфуций вынужден был сокрушённо сказать: Ну что же – ничего нельзя [тут] поделать!
Обдумав мимолётную мысль - вынужденно убеждён, что горящие книги хотя и становятся пеплом, однако не являются окаменелостью прошлого, ведь костровище из книг не гаснет тысячи лет. В «451; по Фаренгейту» - температуре горенья бумаги, подобная драма затронута Брэдбери, который, в свою очередь, намекнул, что невинные мысли – изначально, они словно восторги - похожи на песню, но Время (сдавливая виски) формализует их в крик… 
Крик текста, оторванного от огня ветром.
Узники, застывшие в камне; предание; взоры, в которых Стена запечатала свет навеки; иногда сновидения или ставшая сладкой от времени боль, пытаются до нас донести и преподносят нам нечто, что мы не смогли удержать и потому, с лёгкостью, будет утрачено. Но ощущение смерти, обретается в пристальном взгляде на неотступную тень…
Тень Императора, распятого в Ордосской степи.