Очарование души... Можно ли высказать тебя словами, да и способна ли бумага, эта двухмерная плоскость, отразить то сложное и многогранное, яркое и разноцветное, удивительное и неповторимое состояние, что обостряет до предела все органы чувств при восприятии абсолютно всего окружающего. И вот уже то, что еще совсем недавно даже не удостаивалось нашего взгляда или же оставалось незамеченным при мимолетном обращении взора, теперь было наполнено страстным дыханием жизни, полным совершенства форм, гармонии тончайших цветовых оттенков, великолепием звуковой гаммы.
Флюиды, идущие из души, превращали обыденное и простое, предметы, вещи и явления в нечто, наполненное особым смыслом и содержанием, поддерживающим романтический настрой души Сергея. У него было ощущение громадного, бесконечного счастья, заполнившего всю вселенную, как и все его сознание, охватившее все его мысли и чувства, определяющее его поступки, если рядом была Она.
Господи! Какие у нее были глаза... Черные космические дыры, поглощающие тысячи галактик, просто ничто в сравнении с их бездонностью. Внутренний мир, отражающийся в ее глазах, как в волшебном зеркале, вызывал такой поток мыслей и чувств, что словно тайфун, сносил все на своем пути. С каким упоением и невыразимым блаженством он любовался этими бесподобными глазами, покоряющие своим естеством и открытостью, словно страницы магической книги, написанной загадочным, но не менее восхитительным языком. Читая эти уникальные страницы, Сергей испытывал то восторг, то изумление, его душа наполнялась то бесконечной добротой, способной окутать всю ее и защитить от холодного дыхания жизни, то безграничной нежностью, что подобно океану, способна закрыть все мелкие проблемы и неурядицы, смыть в свои необъятные просторы все неприятное, плохое, банальное и примитивное, повседневную суету с ее тревогами, заботами и всем остальным, разрушающим хрупкое волшебство искуснейшей архитектуры наших чувствительных и ранимых душ, нарушающих плавность и стройность наших мечтаний и грез, подтачивающих нашу надежду и веру в лучшее будущее.
Сопереживание порой приходило к нему в самом разном одеянии. Воображение и фантазия подсказывали Сергею возможные сцены из ее жизни предыдущей и будущей. Розовые розы с их опьяняющим ароматом и атласной бархатистостью лепестков в их завораживающем соединении между собой на фоне нежно голубого неба сами собой возникали на внутреннем экране Сергея, когда воображаемые события из ее жизни носили приятный характер. А когда нет, то он чувствовал себя могучим гигантом, Геркулесом, Атлантом, способным на руках вынести любимую женщину из волн девятибалльного шторма, из моря полыхающего огня.
Но даже когда он не смотрел в эти разящие в самое сердце глаза, то все равно, сердце его не переставало биться гулко и часто, что казалось, от каждого его удара содрогается под ногами земля. Все существо его наполнялось благоговейной покорностью. Он, как преданный раб, готов был отдать свою жизнь за это почти небесное существо в земной оболочке. А как он любил в эти редкие минуты (и спасибо, тебе, Господи, часы) жизнь со всем ее страданием, болью и унижением, горестями и печалями, предательством и разочарованием, изнурительной непрерывной борьбой с окружающим миром и самим собой, с неудачами и поражениями, с ошибками и заблуждениями, с расставаниями и разлуками, с лишениями и невзгодами, с испытаниями и экзаменами, с преградами и препятствиями, с солоновато-горькими слезами на губах и кровью, обжигающей не только тело, но и душу, покрытую вечными шрамами и ранами!
Душа озарялась чудесным светом, не дающим тени, и, тем не менее, освещающим все ее уголки и закоулки. Благоуханный аромат заглушал все запахи, идущие от хлама и мусора, накиданного в ней. Все лучшее, достойное, доселе скрытое, приглушенное и задавленное жизнью, начинало выходить на поверхность и с сильным и глубоким вздохом расправлять свои крылья, с затекшими от безделья суставами, со свалявшимися перьями под струю свежего пронизывающе прохладного, готового унести в заоблачную высь ветра. Чувства, владевшие Сергеем рядом с ней, были только светлыми и радостными, чистыми и благородными, искренними и бескорыстными.
Всем существом он чувствовал стремительное течение половодной реки жизни, перекатывающего гигантские каменные глыбы и захватывающего дыхание своей леденящей прохладой. Он гордо, спокойно и уверенно стоял в этом течении, принимая вызов достойного противника, трезво оценивая свои физические и душевные силы в борьбе с ним. С глаз спадала пелена, а из ушей исчезали невидимые пробки, обоняние и осязание становились многократно чувствительнее, заставляя воспринимать весь мир сильнее, ярче и разнообразнее. Необыкновенная острота ощущений сочеталась с колдовской обволакивающей мягкостью, от которых он попадал в состояние внутренней невесомости, когда все человеческое существо парит в наслаждении и неге, когда тело от кончиков пальцев ног и до краешка уха наполнено божественным эфиром.
А что происходило с его умом... Это была просто сказка, сон наяву. Вдохновение невероятной силы врывалось в него, словно струя свежего воздуха в разгоряченное лицо или в душную атмосферу одинокой маленькой каморки. Мысль летела на соколиных крылья, боясь упустить главную добычу. Ее стройность и совершенство, насыщенность чувств и смысловая завершенность с максимальной логической наполненностью были бесподобными, не идущими ни в какое сравнение с тем, что он имел повседневно и даже в отдельные минуты душевного откровения перед бесстрастной бумагой. А сколько замыслов рождалось в нем, сколько идей и планов, сколько новых совершенно необыкновенных задумок и фантазий появлялось на свет! Даже разговорный язык становился совершенно иным - завитки мысли ложились один на другой, сплетаясь в приятные даже для изысканного слуха узоры, избавляясь от шелухи и мусора обычной речи, от ее прозаически примитивного стиля.
Душа его пела и ликовала.