Дор Аlекс
ТРУДНО БЫТЬ ЗВЕРЕМ (фрагмент)
Оживая в зыбком сне, словно вечная слюда,
От тебя ко мне - в МИР пришла вода…
И кричал я в тишине, утопая вникуда:
На Обратной стороне мы остались навсегда...
Мы остались навсегда.
«Обратная сторона Мира»
Растворяясь в ослепительном свете дня, невыразимо бездонный взгляд Ас-Фэрона медленно исчезал. В ум, испуганный резкой переменой пространства, ворвалось раскалённое марево лета и поглотило последние остатки синего контура Зверя. Мой спутник ещё мгновенье назад был абсолютно реальным, но с каждым мигом становился всё более далёким и зыбким. Хотя, правильней следовало бы сказать, что это именно я, падая в самую бездну мира, безнадёжно отдалялся от звёзд. При этом, крепко держался за хвост сфинкса.
По обыкновению, сознание прояснялось именно вследствие мучительной боли во всём теле. Кости с пугающим хрустом срастались, и оставалось лишь ждать, когда мои муки закончатся сами собой, как это случалось, наверное, сотни раз после выхода из «промежутка». В «промежутке» было обыденно и, будто дома, тепло. На сей раз, запомнилась одна из дверей, но почему-то не хватило смелости в неё заглянуть. Предчувствие подсказывало, что дверь открывать нельзя. По крайней мере, пока, поскольку на той стороне я мог увидеть «себя». Я же к этому оказался совсем не готов - мало ли что можно ожидать от собственной «тени». Не знаю, сколько продолжалось мучительное превращение, но по мере того, как возвращалось сознание, тело словно разрывалось могучей силой, идущей из неосвящённых глубин. И оно не желало соглашаться с предложенной формой. Мне хотелось стать больше, сильней, однако законы мира легко обуздали страсть к расширению и умножению мощи. Незримое правило ограничило жажду желаний, заставив ощутить собственный конец и начало… и смиренно занять своё место под солнцем. Тем временем, тело соединялось с чувствами, хаосом мыслей и чем-то совершенно новым, что ещё не доводилось ранее осмысливать и переживать. Многое воспринималось будто впервые - словно я был не я, а нечто необычное, свободное, сильное, с пронзительными ощущениями, острым зрением и великолепным слухом. Первое, что предстало взору после растворившейся тьмы – оказались испуганные, насторожённые и, в то же время, любопытные взгляды прекрасных существ… Леопарды! Звери стояли в тени огромного дерева с раскидистой кроной и наблюдали за моими конвульсиями. А я смотрел на их дом, на них самих, - всё представшее взору казалось до боли знакомым, родным, будто это уже было со мной в одном из бесчисленных «промежутков». На подобное убеждение натолкнул именно запах, исходивший от лоснящихся шкур этих грациозных зверей. Странно, но мысли, пришедшие осваивать ум, оказались иными, - они не соответствовали прежним всплескам и сполохам. Какими-то цельными стали, ясными и непосредственными. Леопарды стояли и улыбались… если подобное сравнение уместно, когда приходится говорить о зверях. Их присутствие излучало МИР и покой. Особенно притягивала молодая, в расцвете красоты и сил самка. Она ласково урчала, самец же не выказывал враждебных намерений. Не обращая внимания на мою робость, пришедшую на смену конвульсиям, он словно был рад неожиданной встрече. Меня тянуло к этим чистым и свободным существам, да и они оказались не против нового друга. Я шкурой чуял любовь, поселившуюся в раскидистых кронах их радушного дерева, - всеми её волосинками, кисточками ушей и, особенно, кончиком своего хвоста. Хотя, как столь неконкретное явление, как любовь, может воспринимать именно шкура? И почему звериные ощущения ощущал именно я? К своему удивлению, с каждым мигом становилось ясно, что шкура, хвост, клыки и когти – всё это моё естественное звериное естество. Единственное и неотъемлемое. И любовь, живущая в сердцах новых друзей – она так же моя, как и дружелюбное дерево, дающее прохладную тень. И весь окружающий нас, только наш по праву рождения МИР – какая удача! – он тоже был мой! Я нашёл его – свой МИР… я нашёл! Вот так… Оказалось – я Зверь, и у меня – счастливчика – даже имеется дом и семья. Правда, появился я не в самый удобный момент: когда ночь сменила день и леопарды ушли за добычей – внезапно пришедшие львы убили у приютившей меня пары весь выводок. Однако печаль сменилась неожиданной встречей. Может, именно это событие позволило так легко принять чужака в семью? Не знаю, но если бы не было львов – были бы люди, а подобный расклад ещё хуже, чем стая злобных гиен. Уж я то знаю, поверьте. Человеческое же, пусть в малой степени, продолжало быть во мне даже после того, как пришло намерение вытравить из ума подобное восприятие мира. Новая форма оказалась необычайно комфортна, уютна и подкупала своей естественной простотой. Как же в ней хорошо и удобно! Это упоительно - быть леопардом, охотиться на антилоп и пить горячую кровь, дающую силу и ясность. Что может быть вкуснее сырого сочного мяса? Правда, в глубинах памяти есть всеобщее убеждение, будто самая желанная добыча – конечно же, человек. Но и самая запретная для зверей. Хотя, голоса говорят, что запрет сей не вечен. Это случится, когда люди разрушат метки последней территории Зверя, ведь они не могут остановиться. Тогда запрет будет снят и на людей начнётся охота. Вспыхнет большая война, но равновесие в мире восстановится вновь, какая бы ни выпала на всеобщую долю цена. А МИР был ярким и полным добычи, и раскидистое дерево укрывало нас от палящего солнца саванны. Но моя вольница - внезапное счастье странника, упавшего с неба, оказалось не долгим. Однажды леопарды учуяли запах, которого боятся все звери – это ядовитый человеческий пот. Из утреннего тумана, перед самым восходом солнца со страшным рёвом внезапно появились машины, которые пахли ещё отвратительней, чем те, кто в них был. Люди! – самые опасные и жестокие существа в мире. Что поделать? - их безжалостность вытекала из страха и праздности, и теперь уже они объявили на нас охоту. Леопарды приготовились к драке, но мой внутренний Зверь заскулил. Наша безысходность заключалась в том, что бежать было некуда. Ведь люди пришли не за едой, а с желанием убить ради игры. Если бы была нужна просто еда - буйволы или антилопы дали бы нескольких своих сородичей в виде откупа, как дают нам, гиенам, гепардам и львам. И МИР не увидел бы убыли. Но эти жестокие и смрадные существа пришли убивать. И они пришли за нами, а точнее – за мной. Поджав уши от пугающего рёва машин, мы неслись по саванне, выбиваясь из сил, а люди медленно сжимали кольцо. Чем дольше длилась погоня, тем становилось ясней, что им нужен был именно я. Враги так решили в процессе травли или уже знали – куда ехать, где и кого искать? Не знаю… Но они, возбуждённо друг другу крича, указывали в мою сторону и стреляли по сторонам - то с одного бока, то с другого, направляя мой бег ружейным огнём туда, куда совсем не хотелось бежать. Совершенно очевидно, что именно в той стороне – западня. Наша маленькая стая рассыпалась; друзья сместились в разные стороны и остались далеко позади. Наверное, моей новой семье повезло – почему-то люди передумали гнаться за ними, сделав несколько неудачных выстрелов вслед, и все машины развернули в моём направлении. Мне же, чем дальше, тем труднее было бежать под палящими лучами солнца, которое висело прямо над нами. Силы подходили к концу; мышцы задеревенели, дыхание от горячего воздуха сбилось и стало похоже на хрип. Не знаю, как долго ветер свистел навстречу, но гонка неожиданно закончилась тупиком. Перед погоней образовался обрыв с острыми скалами, водопадом и бурлящей водой далеко внизу. Бегство теряло всяческий смысл. Наверное, лучше бы мне броситься в пропасть, но я даже не успел об этом помыслить и просто обернулся, оскалив клыки. В тот же момент, тело опутала, упавшая откуда-то сверху, крепкая сеть. Есть у людей и такое оружие, созданное специально, чтобы из свободных существ делать рабов.
- Смотрите, какая у него белая, серебристая шкура! – Вожак людей присел на корточки и, тыкая в бок пахнущим смертью ружейным стволом, прокричал, стараясь быть громче падающего вблизи водопада. - Что я вам говорил! Таких леопардов просто не существует в саванне.
В моей голове промелькнула уставшая мысль: Не существует… Меня просто не существует. Ещё утром я спал счастливым сном, согреваемый телами друзей и утренним солнцем. А когда возникла тень человека – я внезапно исчез. Но если меня нет, то нет вообще ничего.
МИР исчезает вместе со мной... Прямо сейчас: где ты – счастье моё?! В чём тогда смысл?..
Перестав грызть спутавшую тело сеть, я заглянул в мглистые глаза главаря и понял, что в ближайшее время придётся снова навестить «промежуток». От этого человека веяло страхом вперемежку с ненавистью. Вожак боялся, потому что не понимал – откуда я взялся с такой невиданной шкурой, сверкавшей и искрившейся неестественным блеском среди белого дня. Мне тоже это не было ясно - почему и откуда? Но с другой стороны, именно поэтому он готов был убить меня прямо сейчас.
- Всё, разбогатеем теперь. Каков экземпляр! Большая удача, бывает же такое! Вырубите его, только шкуру не портьте. Она очень дорого стоит.
- Hii chui - nyeupe mungu* ( Этот леопард – Белый Бог ), - один из людей был явно испуган, - его нельзя убивать. Будет беда. Он приходит ко всем – даже к зверям.
- Все мифы в прошлом. Теперь только бизнес. Да и вряд ли он Бог. Игра природы, и всё.
- Хозяин, надо проверить. Пусти ему кровь.
- Ну, хорошо, я вам сейчас докажу, - и главный, быстрым движением выхватив нож, проколол мою лапу. Кровь брызнула, но затем вдруг свернулась, осыпавшись бурым пеплом в песок. А прокол прямо у всех на глазах затянулся, и через минуту на подушечке остался лишь маленький шрам. Все в голос ахнули. У многих людей на лицах появился ужас.
- Молчать! – гневно рявкнул вожак, - Добыча слишком для меня велика. Ладно, я придумал: я его не убью. Просто сдеру с него шкуру. Если он Бог – это не будет убийством. А значит, нет и проклятья. Всё - в кузов его, мы возвращаемся.
Враги оглушили меня ударами прикладов по голове, затем скрутили верёвкой и, забросив в машину, куда-то повезли по саванне. Путь был не близким. Под прямыми лучами палящего солнца, он казался мучительно нескончаемым. Вдали же ещё долго слышались жалобные крики моей недавно обретённой семьи. Я рад, что они спаслись благодаря моему присутствию в стае. А всё потому, что я особенный - не существующий - и слишком уж выделяюсь из всех прочих неведомой мастью. Прямо сейчас, на данный момент, моя серебристая шкура позволила стать причиной их свободы и счастья. Пусть на короткое время, но в мире зверей, в условиях непрерывной охоты одних на других – этот миг может иметь наивысшую цену. Ведь он наверняка длиннее, чем бесконечная жизнь Богов, просто потому, что о нём нет времени рассуждать. Люди привезли меня на окраину селения и затащили под навес большого строения. Оно стояло без окон; вокруг веяло болью и смертью. Острота обоняния говорила о непрерывных убийствах зверей, совершаемых здесь. Внутри ангара хранились во множестве шкуры гепардов, львов, леопардов. Сей факт, не сулил ничего хорошего. Я даже не знал; не мог предположить, что всё кончится настолько быстро. Местные люди с живодёрни глазели на мою серебристую шкуру, при этом многие сожалели, что я ещё мал. Всего лишь подросток. Правда у многих по моему поводу чувствовалась смутная тревога. Но главарь оказался бесстрашным дельцом – его интересовали лишь деньги. И, не смотря на то, что он понял, кто я - решил не тянуть, а покончить с этим звериным Богом прямо сейчас.
- Constraining kwake kujificha * (Сдерите с него кожу)
- Прямо сейчас, так срочно?
- Да, нужно как можно быстрей. И никаких дыр, он слишком ценный. Просто оглушить...
- Ему повезло, он родился белым - yeye lazima kufa . (Он должен умереть) *
- У вас тут на живодёрне совсем страха нет. А некоторые из моих верят, что он бессмертен. Ладно, завтра посмотрим - сдохнет без шкуры этот белый Зверь или нет.
* (суахили) Этот леопард – Белый Бог. * - (суахили) Сдерите с него кожу. * - Он должен умереть.
Ударив несколько раз крепчайшей палкой по голове, человек с очень острым зазубренным ножом со специальным кольцом для пальца, быстро разрезал верёвки и полоснул страшным клинком по брюшине. А потом вдоль лап, шеи… я даже не успел понять, что в одно мгновение оказался без шкуры. Всё тело вдруг стало, словно обнажённый нерв; словно зубная боль, вышедшая вовне. Или как если утонуть в кипящей воде… И тогда из моей пасти вырвался даже не крик, а истошный вой. Правильней было бы сказать, что воет, кричит кусок мяса, дёргающийся в конвульсиях. Через мгновение, не долго думая, живодёры выбросили кровавое тело в яму за деревней, где валялись во множестве побелевшие от времени обглоданные кости зверей. Это не справедливо - люди даже не позаботились о том, чтобы убить меня, и хоть как-то облегчить прыжок в «промежуток». А я надеялся, что хруст черепа от нескольких ударов разорвёт таки связь тела с жизнью? Как происходило прежде со мной. Но я ошибся – перехода не произошло. Ведь я не простой зверь, а бессмертный. И не просто Зверь, а воплощение Бога, волей судьбы проникшее под шкуру дикого леопарда. В иные времена эта шкура была бы священным предметом на плечах местного колдуна или вождя. Сейчас же она продастся за огромные деньги… а туша просто сгниёт на помойке. После того, как меня заживо освежевали, я ещё долго осознавал случившееся – инстинкты оказались бессильны помочь переварить происшедшее. Возникшие новые ощущения напрочь отсутствовали в закоулках звериной памяти. Единственное, что стоило сделать – это встать и покинуть смрадное место помойки. И было всё равно, сколько придётся идти, ведь единственное, что меня волновало – это найти свою семью и быть с ними, пока нас кто-нибудь не убьёт с восходом солнца или луны. И было бы лучше, если бы это сделали не люди, а львы. Смерть тогда пришла бы, как на лапу Зверь положил. А луна сегодня оказалась кровавой. Её затмение помутило разум людей, и между ними произошла ужасная пьяная драка. Почему люди схватились за ножи и ружья – было не ясно… Не до того было мне; может, они хотели поменять свои доли в связи с новой ценой на белую шкуру? Не знаю. Но обострённый слух рисовал реальную картину драки в уме, и становилось понятно, что в этой передряге погибло много людей, в том числе и главарь. Что же, опять вокруг меня смерть. С большим трудом я встал; выполз из ямы и на дрожащих лапах, словно тень, побрёл прочь от жуткого места. Не зная дороги, я шёл между сном и явью, и при каждом шаге саднящие обнажённые мышцы, пронзал холод ночи. А под обновлённой луной испуганный МИР ждал, что предпримет казнённый звериный Бог, которого раздели, чтобы вынуть изнутри демона. Может он решит остаться в этих местах и тогда проклятье настигнет здесь всех? – и людей и зверей. Как это будет – не знает никто, но скорей всего история кончится мором. На живодёрне люди уже поубивали друг друга. Но что делать мне? Где спрятаться? Куда сбежать от стыда перед своей наготой? Ум рисовал различные картины миров, многие из которых были знакомы. Я вспомнил о Красной планете и решил обязательно вернуться на Марс. Ведь именно там живут обнажённые звери не стеснённые чудовищным видом. Один из них, между прочим – без шкуры, мой друг. Я знал - марсианский песок сможет исцелить моё оголённое мясо, - он мягок и чист и способен избавить от кошмарной реальности мира, исторгающей из себя таких голых изгоев, как я. И не важно – откуда и кто я, главное, что марсианские дюны – реальное место для моего покоя. Но может быть, у меня ещё имеется шанс найти свою стаю здесь – на Земле? МИР изменился; шорохи замерли; звёзды стали ярче, а окружающий мрак ночи плотней. За пару тысяч лет впервые возникли смятенье и стыд. Без шкуры я был словно раздет; тело дрожало; мышцы сжались от страха и только зубы с когтями напоминали замершим шорохам мира, что с подобным чудовищем ещё стоит считаться. Шаг за шагом меня уносило от страшного места, куда-то туда, где был счастлив и где, надеялся – буду принят, каким бы ни был… Любым. Вначале я шёл осторожно; переставлял лапы так, словно крался на кончиках по-прежнему острых когтей. Но с каждым мучительным шагом, когда небо стало постепенно восприниматься похожим на кровь, моё тело само ускорилось и незаметно перешло на стремительный бег. Нельзя сказать, что это было именно бегство. Скорей, я хотел вернуться любой ценой куда-то, откуда меня изгнали насильно. А звери, встречавшиеся на пути, в ужасе бежали прочь – даже львы. Ведь в их восприятии я казался чем-то ужасным - не человек и не зверь… Чем-то внемирным. Но подобное отношение уже к концу дня перестало иметь значение. Оно скорей забавляло, бег же только ускорился. Дорога была неизвестна, солнце нещадно палило, и насекомые гнались чёрной тучей за мной. Они жалили обнажённые задеревеневшие мышцы, но это лишь придавало скорости непрерываемой гонке. Всё тело болело, однако боль постепенно становилась иной. Происходило единение плоти и боли, медленное привыкание к ней.
Происходило единение плоти и боли, медленное привыкание к ней. Когда же пришла жажда - я просто пил, не обращая внимания на аллигаторов, в страхе исчезавших прочь в глубинах реки; когда захотелось есть - я ворвался в оказавшийся на моём пути пирующий львиный прайд. И, в зловещем молчании, напав на огромного вожака, обратил его в бегство, а потом жадно съел убитого им быка. Насытившись, вывалялся в пыли, которая мгновенно засохла в корку от непрерывно выделяемой сукровицы и, приняв ещё более ужасающий вид, побежал дальше. И было не важно – днём я бежал или в ночь.
Я хотел лишь одного – вернуться… вернуться… вернуться.
И однажды бег мой закончился, потому что нюх уловил, наконец, знакомые запахи. Я сделал последний рывок… и увидел свой дом - дерево, в тени которого ещё недавно - или невероятно давно - был так отчаянно счастлив. Но в раскалённой тишине мира, в тени благосклонно раскинувшихся ветвей меня вновь ждало одиночество.
Какой я наивный! Неужели не ясно, что семья после облавы не вернулась назад, и я мог вдыхать лишь остатки тающей памяти дома. И тогда, в итоге своего пути, от навалившейся усталости и отчаянья во мне будто лопнули жилы; кровь остановилась в венах, а мышцы словно окаменели… Я молча завыл, осознав бессмысленность и тщетность убийственной гонки, так походившей на бегство.
Что же, бежать больше было не куда. Ни еда, ни жажда, ни зной, ни муки обнажённых мышц больше не волновали меня. Я просто решил залезть на самую верхушку нашего дерева и остаться там навсегда. Собственно, не просто остаться - а ждать. И не важно чего… может мечтать о марсианском песке или его засохшей воде среди искристых кристаллов? Не знаю… Но лишь эти смутные образы промелькнули в моей голове.
Я – Зверь без шкуры, сильно напоминал себе одинокий марсианский каллоис – некую последнюю каплю засохшей, но вечной воды.
И опять потекли ночи и дни. Правда, движение времени переживалось не так мучительно, как прежде, когда я куда-то или от кого-то бежал. Тело медленно высыхало от зноя, обезвоживания и отсутствия пищи; звери обходили дерево далеко стороной и только насекомые не боялись моего ужасного вида. Мухи и слепни кружились роем вокруг; ползали по корке из сукровицы и пыли, сковавшей панцирем тело, а я, не обращая внимания на их бесполезные укусы, продолжал сидеть и смотреть на марево горизонта.
Постепенно время всё сильней замедляло свой бег – оно становилось плавней и тягучей и ум, сквозь гудение мух и слепней, уже начинал приближаться к пониманию тишины. Но, несмотря на растущее умиротворение, я продолжал ожидать неизвестного. Зачем? – не знаю. Просто, осталась ещё пара-другая мыслей внутри.
И однажды ожидание себя оправдало, - на трепещущем от жары горизонте появилось нечто. Оно меня взволновало, и это нечто медленно приближалось ко мне. В странном, скользящем звуке движения чувствовался некий смысл, который – я знал! - поставит точку в неподвижном сидении посреди опустевшего мира. Тело вдруг задрожало; голова закружилась; я впился взглядом в смутную точку, словно зазывая к себе, но она итак приближалась, - достаточно было просто сидеть и ждать, не изменяя новой привычке.
Точка всё более увеличивалась, и вот она уже выросла в огромный Белый шар. Он был, как марсианская Сфера, парящая невысоко над землёй. В уме мелькнул образ чего-то до боли знакомого. Но может, то был просто оттиск забытой мечты? – цветные, летящие по небу прекрасные птицы. А под шаром висело нечто, похожее на гнездо или логово, внутри которого находились злейшие мои враги – люди.
Их было трое. Увидев меня, они направили шар прямо к дереву; вплотную к его вершине, где изваянием замер безмолвный и невиданный доселе в своём отвратительном виде Зверь.
Люди… снова они. Оказалось, что наряду со спокойствием, многое во мне по-прежнему живо, например – хищная ярость. Однако я сидел, не выказывая ни малейшего интереса, словно происходящее не имело ни какого значения. Люди же, возбуждённо жестикулируя, наставили на меня предметы, в сверкающих глазах которых отражалось багровыми отблесками заходящее солнце.
А двое из них, те, что с белой шкурой, как у меня, требовали приблизить шар ещё ближе к жуткому монстру. То есть – ко мне.
Шар парил совсем близко, а враги были очень довольны случившимся с ними событием. Они кричали, улюлюкали, что-то махали руками. Я же просто сидел. Наверное, за время сидения, мне стало действительно всё равно. Хотя – нет: к людям я испытывал равнодушие, даже презрение, но вот шаром восхищался! Он был прекрасен, словно живой – волнующий отблеск забытого прошлого. Когда-то мне довелось лицезреть целую стаю подобных существ. У меня особое восприятие цвета – всё видимое является коричнево-серым, но человеческое зрение из головы не исчезло.
Парение шара продолжалось долго и главный из людей, наконец, объявил, что пора возвращаться… Остальные из врагов согласились, как вдруг возник сильный порыв ветра. Это удивительно, но в раскалённом воздухе дня он взялся неизвестно откуда. Шар слегка накренило… и толкнуло к вершине дерева, вплотную ко мне. Люди вскрикнули; выронили свои блестящие штуки из рук, а я, с абсолютной пустотой в голове, прыгнул прямо к ним в логово. И, за долгое время вынужденного молчания, зарычал во всю мощь, на которую был способен. Враг с чёрной шкурой, тот, что управлял Белым шаром, пронзительно вскрикнул. В испуге он дёрнул непроизвольно рукой за торчащий над его головой рычаг и прыгнул из логова вниз, прямо на твёрдую землю. Там он и замер в неестественной позе, а под шаром непроизвольно возник обжигающий жар огня. Этот огонь меня ничуть не испугал. Мне вообще было не до него - я лишь ещё более разъярился и набросился на двух оставшихся в шаре людей. Эти враги оказались глупее чёрного человека, поэтому не выпрыгнули вслед за ним. Они вообще не успели понять, что же произошло. Но, наряду с недоумением, в их глазах возник ужас и страх. Я распотрошил заклятых врагов в клочья, действуя когтями, словно кинжалами, а затем, когда затихли последние стоны, выбросил их из логова, ставшего теперь только моим.
Вот и всё…
Наконец, вспомнилось! Ведь это моя мечта – быть с Белым искрящимся шаром; лежать на его волнистой поверхности; летать на нём внутри марсианских пустот, чтобы смотреть на безмолвие мира и ни о чём не думать... А просто быть и лететь.
Шар, между тем, надувался жаром огня и поднимался всё выше и выше. Огромное дерево-дом становилось всё меньше, а горизонт шире. Мы даже смогли догнать и вытащить из-за линии мира покрасневшее, будто кровь врагов, солнце. Вначале, вонзив окровавленные когти в край логова, мне было интересно смотреть вниз и по сторонам, но затем навалилась усталость. Битва забрала последние силы у моего усохшего тела, и я свернулся на дне логова, словно змея в уютном гнезде. Жара постепенно уменьшилась. Наступала прохлада. Звёзды становились всё ярче и вот уже появились признаки леденящего холода.
А дальше всё холодней… холодней… холодней.
Но мне леденящие колкие иглы холода были приятны. Они протыкали насквозь толщину панциря из смеси сукровицы с землёй, который вначале пошёл трещинами, а затем начал лопаться, будто простреленный пулями, пока полностью его не разорвало от давления навалившихся звёзд.
Остатки кровавых мышц разлетелись в клочья, но обруч моего бессмертия, по рождению перешедший от мамы, который перешёл к ней из эфемерности Древнего Уррэ, а к нему из будущности Облака Айсафриенсай, - не позволил рассеять эти клочья истерзанной формы, и они, медленно, но покорно, подчиняясь неведомой воле, стали облеплять атомами фиолетово-золотую спираль. И как можно было легко догадаться, я вновь вошёл в «промежуток».
Здесь всё так привычно, знакомо – а может это и есть мой единственный дом? – Место моего покоя… Всё возможно. Вот только как в нём остаться? Рано или поздно, он всегда меня исторгал. Исторгнет наверняка и сейчас…
Я всхлипнул… Вновь оживая, передо мной проявлялся мой МИР…