18 ноября 1890 год.
Мой 25 день рождения. Проснувшись, я решил впервые за несколько месяцев открыть занавески. Они оказались такими пыльными, что я чихнул. Мои верхние конечности и морда мгновенно, со скоростью чиха, стали липкими и вязкими от обилия слюней. Вытерев лапы об эти злосчастные занавески, я выглянул в окно, в надежде увидеть свет. Там его не оказалось. Сказать по правде, там вообще ничего не оказалось. Моя голова вдруг закружилась, комната начала трансформироваться, кажется я перестал осознавать реальность. В одно мгновение упал на ковер, не забыв удариться о подоконник.
Но сознание не потерял.
Открыв глаза, я понял, что нахожусь уже не в своей квартире. Вокруг меня были лишь зеленые стены и ничего больше. Стулья, картины, даже окна исчезли.
Цвет этих стен напоминал ту грязную осеннюю траву, политую ливневыми дождями и истоптанную стадом таких же как я.
Нас называли и продолжают называть стадом, стадом тупых и безмозглых животных, но ведь каждый - инвидидуальность. И у меня были стремления, мечты, цели. Но я все потерял. И теперь, в полуобморочном состоянии, в бреду, я лежу на полу в этой страшной комнате.
Придя немного в себя, я встал. Вдруг снова упал. Ноги перестали слушать меня, но не отказали. Очередная попытка встать удалась. И тут меня охватил панический страх. Как отсюда выбраться? Я начал кричать, завать на помощь, надеясь, что меня услышат:
"Несчастные твари убогие,
Убийцы моих матерей!
Тупые бараны двуногие
Рабыни своих кесарей!
Оставьте свой страх неизбежного!
Отправьтесь в последний полет!
Актерами цирка манежного,
Съедая гусиный помет".
На мой зов никто ни откликнулся, и я проснулся.