Можно, я буду просто писать тебе иногда? Просто, чтобы не рехнуться от стремительно рвущейся ткани этой неустойчивой реальности...
Здравствуй, далекий.
Пишу тебе и думаю - на что я надеюсь? На то, что ты все-таки случайно прочтешь все это, или на то, что ты никогда не узнаешь, о чем я думаю, находясь от тебя на таком расстоянии - на расстоянии вытянутой руки молчания. На расстоянии тишины. Не знаю. Да и знать не хочу, говоря по совести - какая разница теперь, когда ты по другую сторону мира, далеко от меня настолько, что я почти не чувствую твоего сердца в моем, хотя уже настолько привыкла к их парному биению - биению в такт.
Ты приснился мне на днях, приснился таким, каким я видела тебя в последний раз - разговорчивым, немного смущенным, близким. Я почти не помню содержания сна, мне кажется, он был сумбурным и резким, как последние полгода. Но помню его финал - ты ставил рядом со мной свечу в ослепительно синем подсвечнике, и мятое пламя этой свечи напугало меня больше, чем то, что ты вообще еще рядом со мной.
Проснувшись, долго бродила по темному дому, шарахаясь от каждой тени. Прощаешься со мной? Уже простился?...
А у меня, знаешь, все как-то складывается. Вот уже три недели по девять часов в день я провожу на третьем этаже старинного здания на улице Пятницкой, в глубине моих любимых Монетчиковских переулков. Там много дел, и это не передать как здорово, потому что пока я работаю, у меня совсем-совсем нет времени думать о тебе. А по приходу домой я снова сажусь за работу, уже другую, больше из желания занять голову и руки, чем из необходимости, но и из-за необходимости тоже.
Теперь, из-за перемены места, я почти не спускаюсь в метро. Сажусь в электричку и еду до конечной, до Павелецкого вокзала, с его шумом, запахами выпечки и раскаленных рельсов, с нищими и милицией. Как-то опоздала на электричку, пришлось ждать следующую, которая была только в половине двенадцатого. Час на Павелецком вокзале в полночь - то еще удовольствие... Развлекалась и отвлекалась тем, что мысленно писала тебе. Я вообще часто с тобой разговариваю. Но ты не слышишь и, в общем-то, слава Богу.
Вот уже черт знает сколько времени я не слышала своего имени, да что там - я не слышала тебя, не читала, не чувствовала. Это странно и непривычно. Но, наверное, правильно. Кто знает, как правильно? Даже ты не знаешь...
Была у доктора. Он сказал, что жить пока буду. Это, наверное, хорошо. Про сон я ему не рассказала.
Даже не спрашиваю, как ты, потому что не жду ответа. Но хотелось бы верить, что все у тебя в порядке. Все в порядке?
Прости. Вырвалось.
Доброй ночи.
Жалко, что тут нельзя выбрать жанр "Эпистола в никуда"...