Станислав Львович Стефанюк
Т Р О Я Н С К О Е З Е Р К А Л О
(конспект фантастического романа)
-1- ГОМЕРОВСКИЕ ТАЙНЫ
АННОТАЦИЯ
Полуфантастическая небыль, в которой задействованы исторические, литературные и вымышленные фигуранты как наших времён, так и античной, гомеровской древности... Для читателей всех возрастов, любящих или уважающих литературный вымысел, помнящих реалии советской истории и ненавидящих насилие...
1. Зеркало Елены Прекрасной
Хотя археология и не стала моей страстью, несмотря на моё родство (биологическое) с историками и археологами, пытавшимися сделать меня таким же землекопом, как и они сами, но привить мне вирус кладоискательства им удалось...
Проведенные месяцы в раскапывании древних мусорных свалок – так называемых «культурных слоёв» - сделали своё: я полюбил старый хлам, я перестал выбрасывать в мусор устаревшие д етали и приборы, квитанции и черновики, газеты и самиздатовские перепечатки,
пластинки и видеокассеты и даже компьютеры устаревших и умерших фирм... Загляните в мой гараж: всё подготовлено для археолога будущего столетия! И даже сочинён стихотворный манифест:
– Не думай о желудке, а думай о душе!
- Бегут года и сутки... А в нашем гараже
Скучает „Мерс старинный“.. И вызывает он
На память год былинный... Коллекция икон...
Газеты и журналы... Корзинки и клубки...
Флажок надомный алый; Скатёрки и платки...
Сундук, обитый жестью, Изъеденный жучком...
А в нём флаконы вместе, С духами и душком...
Старинные остатки Изношенных времён...
Как детские лошадки... Сюртук и патефон...
Два старых самовара: с медалями и без...
Сапог, в гармошку, – пара; и книги - хоть на вес!
Я - старый барахольщик! Прости - родня моя!
Как в подземелье мощи, всё сохраняю я!
Что гоголевский Плюшкин в сравнении со мной!?
Вот только нету пушки...И нет звезды с луной!!!
Старьё смешалось в кучу неродственных вещей.
Их свёл как будто случай, не умысел ничей...
Всё - реквизиты пьесы, отыгранной давно: Умолк тапёр - повеса... Закончилось кино!
Смешно всем, не заражённым археовирусом, но попробуйте хоть разочек встать на землю, по которой ДО ВАС не ступала никакая нога вообще никакого человека - на так называемый „МАТЕРИК!“
И Вы погибли ! Для нашей обыденности, разумеется!
Так и я, став химиком, потом и металлургом, затем и преподава-телем всего этого же, навсегда полюбил – зауважал эту науку о Прошлом, открываемом Настоящему!
Теперь Вам понятно, что меня притянуло к архиву Василия Жуковского, случайно обнаруженному на одной из запылённых полок Историко-Архивного института...
Помимо моих „историчных“ предков, у меня ещё был, и был сравнительно недавно – дед, профессиональный литератор, а в более ранние годы даже и неплохой поэт...
В серебряную обойму он не вошёл, но был, как говаривал по иному поводу великий Менделеев, одним из многих укрепителей российской поэтической словесности...
От него, то есть от Деда, а не от Менделеева, моя любовь к написанию и сочинению и прочего, что порой, не без зависти, обзывается графоманством или, более изощрённо – версификаторством...
Перелистывая архивные папки Василия Андреевича Жуковского, я обнаружил (тщеславно горжусь первенством в этом!) интерес-нейший черновичёк перевода гомеровской Илиады...
Его сюжет ни разу не возникал ни в каких описаниях троянских событий, хотя был чрезвычайно и необычно фактологичен...
Почему Жуковский его не опубликовал при жизни?
Как „первооткрывателю“, мне было позволено описать находку и поместить этот фрагмент в Пушкинском Вестнике.
....Если бы я знал, какая длинная цепь потянется через века и страны, материки и судьбы; какие испытания мне придётся перенести! Но что было сделано - то уже стало Историей! Вот этот „фрагмент“...
Из новонайденного Архива
В. А. ЖУКОВСКОГО
Только лишь в полночь - когда всё в покоях утихло,
Сном благодушным от дневных забот утешаясь,
Взяв свой ночник с негасимым огнём чуть приметным
Тихо Елена к укрытому зеркалу всходит...
Быстро на дверь оглянувшись, от слуг любопытных таяся,
Завеси плотной шнуры и тесёмки распутав,
Вниз опустила, открыв, как широкое поле,
Ясного зеркала плоскость металла...
Словно в далёком чертоге одна,
с фитильком, чуть горящим,
Телом жемчужным, как облако, ветром гонимо
Взору предстала - себя не узнавши нисколько:
Тени подглазные, скорбные слёзы катились,
Волосы, прежде златые, чуть пеплом покрылись...
И на глазах изумлённой Елены
Долу клонится несчастное диво - виденье...
Слёз не сдержав, безутешно рыдая, Елена
Левой рукою зеркальное диво задёрнув,
К ложу семейному, еле дыша, возвернулась
И, прислонившись к подушке, мгновенно уснула...
2. Музей на Стремянке
Реакция на появление моей находки не заставила, как любят повторять изготовители детективных сериалов, „себя долго ждать!“
Уж никак я, химик, дотошно изучающий кинетику химико-метал-лургических реакций, совмещающий, порою весьма доходно, науку с почасовым преподаванием, не думал, что мне доведётся высту-пить оппонентом на защите кандидатской диссертации в области … смешно цитировать — по специальности „Искусствоведение".
Но именно об этом меня просило письмо от Учёного Совета, существующего, оказывается, при знаменитом музее „Изящных Искусств“ на Стремянке!
– Нет, Вы утверждены как дополнительный Оппонент не по ошибке, уважаемый Станислав Львович! – ответствовал мне приятный баритональный голос Учёного секретаря Совета...
Нам известны Ваши работы по анализу археологических артефактов, выполненных из металла...
А недавняя Ваша публикация по архиву Жуковского ещё раз нас убедила в Вашей глубокой осведомлённости в истории малоазиатской и древнегреческой культур.
Так что, уж пожалуйста, не откажите в любезности выступить со своим взглядом на диссертацию нашего аспиранта...
Это очень толковый, да и немолодой уже научный сотрудник известнейшего берлинского Пергамонмузеум. Он долго стажировался под руководством самой Устиновой — нашей славной директриссы! –
Я дал согласие и приступил к изучению автореферата...
Прочтя положенные два десятка гектографических страниц, я понял, что без ИНТИМНОГО разговора с самой руководительницей работы, на Совете мне лучше и не появляться!
...Аспирант аспирантом,диссертация диссертацией, но между строк высвечивались такие недомолвки, такие двусмыслен-ности,что без специальной подготовки (или обработки?) меня, как довольно критического и дотошного оппонента, лучше не выпускать...
В диссертации аспиранта из ГДР Гюнтера Вольфа приведена чуть ли не вся историография находок Шлимана. Не только пресловутого „Золота Приама“, но и других, не ставших общеизвестными, артефактов.
Особо меня смутила глава, посвящённая Grossspiegel - Большому Зеркалу", находящемся, якобы, в запасниках Музея „Изящных Искусств“. На фотографии, к сожалению чёрно-белой, видно огром-ное плоское изделие, обрамлённое змеевидным узором, с весьма тусклой, явно не рефлектирующей поверхностью...
Стоящий рядом человек (кого-то мне он напоминал, но я никак не мог в то время вспомнить, кого именно!) внимательно всмат-ривается в поверхность и как будто, судя по недовольному выражению на лице, безрезультатно.
И тут я узнал и это худощавое и не очень молодое утомлённое лицо... И эти узенькие усики под крупным назойливым носом... Без сомнения, это был либо сам Адольф Гитлер, либо искусно приготовленный его двойник!
... Но в тексте Автореферата об этом контакте - ни слова... Так, просто некто любознательный, по просьбе фотографа, снялся для уточнения масштабности находки...
... А как это зеркало попало в Музей? И почему его нигде и никогда в Советском Союзе не упоминали? Даже после знаменитого прощального показа Сикстинской, точнее – Дрезденской, а если уж совсем точно, Цвингеровской галереи…
Свидеться с самим диссертантом мне не пришлось (у него случилась задержка с визой - ввиду просрочки аспирантского срока..)...
Но с Самой Устиновой мне удалось побеседовать, после чего я гладко и пристойно и весьма позитивно охарактеризовал и самого претендента на искомую Учёную степень Кандидата искуствоведения (он-таки подоспел к своей защите) и саму научную работу, внесшую (как говорят и пишут в положительных отзывах) серьёзный вклад и т. д и т. п.
Банкет прошёл в буфете Музея, около самого гардероба... Были все Члены..., кто-то из Посольства ГДР, пара дипломати-ческих чиновников из Комиссии по Реституции (намечалась вскоре отправка части коллекций обратно, на Родину)...
Я подсел к слегка подвыпившему новоиспечённому Доктору Искусств и стал донимать его занимающими меня вопросами...
...Но он то ли был достаточно навеселе, то ли был аккуратно проинформирован о моих возможных притязаниях, но вместо отве-тов, как бы их и не поняв, он стал приглашать меня к нему, в Берлин...
Потом его стала обнимать и тискать какая-то московская фифочка из экскурсоводной ватажки...
И мы расстались, выпив „auf Freundschaft”- друзьями…
"И тайны не узнал я."
3. Откровения Устиновой
Пойдя к Устиновой, я, зная специфику фасадных учреждений страны Советов, не очень рассчитывал на получение каких-либо документированных ответов на мои щекотливые вопросы..
Но при этом помнил, что если большого и закрытого Чиновника умело раскрутить, уверить его в полной безопасности потрепаться и доверительно выболтать кое-какие, всем известные, секреты,
то при этом же можно кое-что и уточнить действительно деловое...
На всякий случай я захватил с собой маленький, купленный недавно у приятеля, портативный диктофончик, умещавшийся неза-метно в пиджачном кармане...
Благо в музее "Изящных Искусств", тем более со стороны служебного входа, не было установлено ни контуров, ни иных металлоискателей...
Хозяйка приняла меня любезно и добротно, как всё, что она делала: принесен был ароматный чай (кажется, заваренный El Grey, ароматные медовые берлинские уши, изготовленные в Нацио-нале (кстати, ни в Берлине, нигде позже я не едал подобной вкусности!).
То, что по-секрету сообщила директриса, настолько было ошарашивающим, что я быстро согласился со всеми её рекомен-дациями по моему отзыву и откланялся якобы во-свояси,
в полной уверенности, что ...
камни дествительно могут падать вверх, а море раскалываться надвое и пропускать сквозь себя любой, даже неограниченный контингент кого угодно...
...Дома я включил диктофон и вторично прослушал „аккуратные“ откровения Начальницы Всесоюзного Музея:
Диктофонограмма от 20.05...: —Извините, как вас по отчеству?- -
- - (мой голос - Станислав Львович) -
- - - Вы, наверное уже наслышаны о моей работе в Германии в годы войны? - -
- - (Но только в общих чертах,хотя и это потрясает! Как вы смогли выдержать все эти трудности! Я восхищаюсь Вами!) - - - - - - - А вы знаете, многое было гораздо проще, чем описывают в повестях и показывают в фильмах, даже в таких добротных, как "Семнадцать мгновений..." - - - - Ко всему привыкаешь -
- И это-то самое опасное в работе разведчика, уж поверьте мне, молодой человек - - - как говорят - героизм будней - - - ходишь в магазин - - - - на службу - - -флиртуешь, если человек прият-ный - - а если нужно - - - то тоже флиртуешь- - - -всё, как в нормальной жизни - -
- вот когда предощущаешь завал, то становится страшно всерьёз - - - и это тоже опасно - - страх многие видят - - - и спрятать его - большое везение - - - или умение - -
- Штирлиц вот умел - - - о, как умел - - - столько раз выхо-дил из "ЗАВАЛА" - - - профессионал высокой пробы - - - меня вытащил прямо-таки из пасти - - - я ведь, как Мата Хари провалилась - - - она тоже заговорила на родном языке - - - правда, не при родах - - - а в постели любовника - - - но тоже при исполнении - - - её штирлицам спасти не удалось - - -рулетка не докрутилась - - - (горько смеётся) -
- - - ну, это вы всё проходили, как я понимаю - -
- вы умеете слушать и помалкивать - это хорошее качество - - - - хотя и настораживает - -
- так вот мой муж, что погиб при бомбёжке в Берлине - - - сильный был специалист - - многому меня научил, практически заново -
- нас то - - - соплюшек - - выпускали на один раз - - - слетать - - -отстучать - -а там уж как кому повезёт - - - никакой подстраховки - -
- как я теперь своим музейщикам твержу -
- главное - техника безопасности -
- а у разведчика главное - - - в е з е н и е -
- -запомните это - -
- и - К У Р А Ж - - - как у артиста - - - есть кураж - - - зритель аплодирует - - - нет куража - - - к стенке - -
...- Так это я чуть отошла от нашей темы
- Отец моего мужа - Вольфганг Вольф - всю жизнь был смотри-телем Античного отдела Пергамонмузеум - под его ведением и контролем была коллекция Шлимана - - - - и, конечно знаменитое золото Приама - -
- очень доверенный был господин - - он, собственно и реконстру-ировал Пергамский Алтарь - - -не было ему равных - - - Профессор как никак - - - германский профессор - - - классик, можно сказать - -
- и при нацистах он был уважаем, да и сдержан в речах и в связях - - - как будто знал, что чёртова вакханалия фашизма пройдёт в считанные годы - -
- не то что кое-где - - - (здесь госпожа Директриса внима-тельно и взвешивающе посмотрела мне в глаза)…. - -
- и в середине традцать третьего в газетах было объявлено об открытии выставки ранее скрываемых, как говаривал доктор Геббельс, от арийской нации, шедевров древней Греции! - - -
- - - о еврееях прямо здесь не говорилось - - - так как их около профессора Вольфа не водилось, но быватель мог это и сам предположить - - - тогда это поощрялось - -
- да и не только тогда, и не только в Германии
...(и она опять пристально посмотрела мне в глаза...
Я молча кивнул с полным пониманием)
- - - Я, как вы понимаете, этих объявлений и не читала, да и о самом «Золоте Приама», как и о каком-то Приаме я и слыхом не слыхала - - - мне и семнадцати лет не было - - - и, кроме немецкого, да и то разговорного, - - - грамматику я освоила уж будучи за Эрвином в самой Германии - - - да устройства радиопе-редатчика- - -да азбуки Морзе - - -что я знала после девятого класса средней мелитопольской школы и спецразведшколы - - -
Мой Эрвин боготворил отца, но что с ним сотворили наци - - - это собственно и привело его в дом номер шестьдесят один по Хазен-Хайде - - - такая широкая улица - - -в центре Кройцберга, рядом с аэропортом Темпельгоф
... (прошло почти три минуты молчания)
- - -Выставка неизвестных находок Шлимана была назначена на пер-вый вторник октября 1934-го года - - - Накануне вся верхушка Райха во главе с самим фюрером пришла в музей - -
- Профессор Вольф сопровождал Гитлера - - - после показа золо-тых изделий он подвёл Рейхсфюрера к так называемому БОЛЬШОМУ ЗЕРКАЛУ - GRO;SPIEGEL - -
- - Вначале фюрер, бегло осмотрев его раму и ничего не разгля-дев в туманной поверхности особенного, собрался перейти к другим экспонатам - - -но вдруг он увидел в зеркальном тумане нечто, не замеченное ранее ни его спутниками, ни прежде самим профессором Вольфом - - - это НЕЧТО так его заинтересовало, что он попросил всех спутников продолжать осмотр других экспонатов - - - сам же стоял минуты две в полном молчании- - - затем впал в уже знакомый его соратникам транс и начал активно бормотать, - - - как будто в активном диалоге с невидимым оппонентом, находящемся - - -
...(тут устинова сделала зловещую, как мне показалось, паузу; лицо её окаменело и как будто озлобилось - куда делась её привлекательность, вальяжность, профессорская интеллигентность: это был чёткий взгляд чекиста, находящегося в открытой конфрон-тации с врагом...
... Мне стало не то что не по себе! Я просто струхнул!!
...И заёрзал в переставшем быть уютным гостевом кресле восем-надцатого века. Увидев это, директриса как бы отмахнулась от пришедшего ей из Прошлого неприятного видения и вновь, хотя и не мгновенно, вернулась в прежнее миролюбивое состояние... Прошла минута - другая) - -
- -с кем говорил фюрер, можно догадываться только теперь - - - а тогда- - - Гитлер как будто постарел- - - его всегдашняя - - - так импонировавшая массам моторность, реактивность и делови-тость исчезли напрочь - -
- -- перед зеркалом стоял измученный старый мужчина лет пятиде-сяти пяти не менее - - -
- - -Оглянувшись, он увидел лишь одного свидетеля этой сцены - - - это был отец Эрвина профессор Вольф - -
- на свою беду он стоял одиноко, ожидая, когда Рейхсфюрер освободится - - - а может быть изучал его реакцию на контакт с зеркалом - - - теперь уж точно не узнать - - - подозвав его и получив на свой какой-то вопрос убедительный ответ - - - Фюрер призывно помахал доктору Геббельсу и распорядился снять с выставки столь заинтересовавший его экспонат и поместить его в особое хранилище музея - - - до его - - -Гитлера особого распоряжения¬- -
...
Тут зазвонил внутренний телефон, начались нудные выяснения причин протечки в зале импрессионистов. Я встал и, улучив паузу, попросил Директора перенести нашу беседу на завтра, так как музейные будни, похоже, в очередной раз взяли её за горло.
Устинова, похоже с облегчением, попросила быть у неё завтра утром не позже девяти)...
(ПРОДОЛЖЕНИЕ В ПОСЛЕДУЮЩИХ ФРАГМЕНТАХ)