Написано благодаря П.
Так не плачьте ж, не стоит,
Моя одинокая деточка!
А.Вертинский «Кокаинетка»
Скорее всего, оглушенный безысходностью, я бы ничего не заметил и прошел мимо, вошел в двери парадной, вызвал лифт и уехал в свою жизнь, ставшую такой пустой и монотонной, бессмысленной, как шевеление червей под мертвой кожей с того момента, как ты спокойным, ровным голосом сообщил мне, что возвращаешься к другому, о котором я не знал ничего, кроме того, что его существование означает для меня начало конца всех вещей.
Но…но….повинуясь необъяснимому импульсу, я остановился, вынул очередную сигарету и в момент вспышки зажигалки краем глаза заметил смутное белое пятно в темном проломе кирпичной стены. Сейчас, когда музыка в наушниках на несколько секунд умолкла, я смог различить тихое, монотонное бормотание, покачивающееся в морозном воздухе, как жалобный призрак, одно слово без пауз повторялось снова и снова тысячу раз: больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-больно-бо…. Выключив плеер и выплюнув сигарету, я направился к разрушенной стене. Пахло подвальным теплом, крысами, мочой, мокрой штукатуркой и отбросами. Он лежал прямо на острых обломках кирпича, мелко дрожа, закрыв глаза нежными полупрозрачными веками, вероятно, сам не замечая, как повторяет и повторяет одно единственное слово. Я влез в пролом, чтобы оценить обстановку. Голое, синеватое от холода, невероятно совершенное тело красиво выступало из влажной темноты, обе ноги примерно на уровне колен точно отжеваны какими-то гигантскими челюстями. Я сразу понял, в чем дело, потому что крови было слишком мало: наклонившись к чудовищным ранам, принюхался, потом дотронулся до месива из костей и мяса и растер на пальцах вязкую, почти черную субстанцию, характерный запах болота и вянущих кувшинок ударил в нос. Одну за другой обследовал вздрагивающие кисти рук, но письмена на почерневшем серебре перстней мало что прояснили – вероятно, изначально эти кольца принадлежали не ему, и плоский, отстраненный страх пополз по позвоночнику, когда я подумал, чьи они могли быть. Выбравшись наружу, пошел обратно к парадной.
Больно-больно-больно-больно…
«Нет», - пробормотал я.
И в этот момент бормотание перешло в тонкий тихий звук, в котором практически потерялись слова. «Нет», - снова повторил я….но…. уже разворачиваясь и двигаясь обратно…
Взяв за плечи, как можно осторожнее я вытащил его наружу, на ноздреватый подтаивающий снег, присел на корточки и, потянув за предплечье, приподнял тело так, чтобы увидеть верхнюю часть спины: чуть выше лопатки большое, похожее на запущенный, незаживающий ожог клеймо. В голове всплыла фраза: «Это писал ангел». Потянув вверх прозрачное веко и приоткрыв таким образом его глаз, я смог увидеть едва заметные искры вспыхивающие внутри зрачка. Несомненно. Моя тень отсекала свет. Ничего отражаться не могло.
Обняв колени, бессмысленно глядя на распростертое тело, я покачивался от невыносимости, накрывающей меня, как удушливый газ….в конце концов, все было предрешено еще в тот момент, когда музыка внезапно замолкла, а я решил выкурить еще одну сигарету, или раньше – когда записывал именно эти мелодии в плеер, когда закончил дела именно в такое время, чтобы пройти здесь именно сейчас, а возможно – еще раньше…намного раньше…
Дома я неловко завернул его в плед и положил на диван, предварительно забинтовав то, что оставалось от ног. Особой необходимости в этом не было, скорее всего, я просто хотел создать иллюзию, хоть немного отсрочить будущее, хотя бы в воображении…сидя на краешке дивана, я слушал как он тихо бредит на почти забытом мной языке…тонкая шея покрыта испариной, длинные темные пряди прилипли к коже, напоминая извилистые трещины…не знаю сколько прошло времени, я словно выходил из реальности, повинуясь неотразимым течениям….пришел в себя от того, что он нащупал мою руку и слабо сжимал пальцы….в его открытых, затуманенных болью глазах плавали золотистые искры…судорожно сглотнув, я посмотрел на него, зная, что мои собственные глаза наполнились мерцающими ледяными звездами…отвернулся…меня колотил озноб…а он, тихо бормоча что-то, продолжал сжимать мои пальцы…
Когда он задремал, я ушел на кухню, вскипятил воду, заварил чай, но так и не выпил ни глотка…я покачивался на стуле, обняв себя руками, понимая, что выхода нет…что я не смогу…не смогу…больно-больно-больно-больно - повторял я, пока горькие тяжелые слезы медленно вытекали из глаз.
Утром позвонил на работу и сказал, что заболел, и как минимум два –три дня буду отсутствовать…они выразили огорчение и пожелали скорейшего выздоровления…
Войдя в комнату, увидел, что он выпростался из пледа почти полностью и старается замаскировать им ноги…выражение страха и еще большая бледность выдали бы его с головой, если бы я был, предположим, настолько глуп, чтобы все еще не догадаться. Я присел рядом и стал стягивать плед: сначала он попробовал помешать мне, но потом просто закрыл лицо руками и перстни на его пальцах были красноречивее всяких слов.
- Ты ведь не знаешь, что означают печати на этих кольцах? Единственное, что ты понял, это то, что их сначала надо снять, не так ли? – он немного развел руки и, пока я говорил, смотрел на меня через образовавшуюся щель, потом едва заметно кивнул. Что-то отчаянно шевелилось под бинтами, интенсивно вырастая, поглощая время, которого у меня и так было смертельно мало. Я снял свое кольцо, и надел ему на свободный палец. Тогда он просто безмолвно протянул руки, а я позволил обнять себя. Тихонько вздрагивая, он дышал мне в шею, и я чувствовал кожей легкие движение его ресниц, его губы оказались мягкими, податливыми и неожиданно наивно-неумелыми, а волосы все еще едва ощутимо пахли небом. Ничего в этой жизни я так сильно не хотел, как прижимать его к себе, целовать прохладные запястья, научить всему, что умею и знаю сам, чтобы он больше никогда не боялся и не плакал. Казалось, что с ним стало бы возможным освободиться от тоски по тебе, что с ним вместе мы могли бы попробовать выжить… В то же время я знал правду – она была известна нам обоим, и, не знаю, как ему, но мне было страшно и трудно готовиться к тому, что скоро неминуемо должно было случиться…я не остался с ним ночью, как сильно мне этого ни хотелось, нашел в себе силы уйти и читать старые книги при свете ночника почти до рассвета.
Когда утром я зашел в комнату, она почти вся оказалась заполнена хищными щупальцами, сонно извивающимися в такт его дыханию – наверное, он видел какие-то свои страшные, потусторонние сны, всхлипывая и подергиваясь всем чудовищным телом. Почувствовав мое присутствие, он открыл заплаканные глаза – я читал в них свой приговор: мольбу, голод и ожидание. Бесцеремонно я взял один из гибких отростков – на ощупь тот оказался на удивление приятным, теплым, гладким и потрогал пальцами расположенные на конце рудиментарные губы. «Не надо», - прошептал он одними губами. Я грустно усмехнулся и поинтересовался, от чего же не надо, имею же я право знать…сквозь извивающиеся живые джунгли я, не слушая, что он говорит дальше, просто любовался, как изгибаются его губы, как двигается шея, когда он сглатывает слюну, как нервно он крутит чужие кольца, которыми унизаны его пальцы – и мое среди прочих…
Я понял, что все это случится, как только его увидел, возможно, еще до этого…возможно тогда, когда любовь к тебе переламывала мое тело безжалостными судорогами, заставляя каждую клетку мечтать о том, чтобы это закончилось хоть ненадолго, пусть даже ценой самоуничтожения…медленно я расстегиваю металлические пуговицы, обнажая изуродованное бессчетным количеством шрамов тело, со спокойствием отчаяния пробираюсь через шевелящиеся живые плети, пока наши руки не встречаются, и мы не прижимаемся друг к другу в удушающем объятии: «Держи меня как можно крепче», - шепчу я ему на ухо – «и постарайся сделать это быстрее». Сначала я почувствовал рефлекторную дрожь, которая, казалось, поднималась откуда-то из его живота, точно в преддверии оргазма, затем все щупальца пришли в движение, наполненные похожими на огромные иглы зубами рты у них на концах приоткрылись и, застыв на показавшееся нам невероятно длинным мгновение, все они вошли в мое тело, как в масло, пока он страстно целовал меня, наполняя рот едкой слюной, стекающей вниз по горлу, растворяя заживо мои внутренности.
Через неделю или две взломав дверь квартиры, они вошли внутрь. Застоявшийся воздух пах пылью, где-то ритмично капала вода. Рассредоточившись, стали осматривать небольшое помещение, переговариваясь через миниатюрные, вставленные в ухо рации. Вполне ожидаемые результаты: высохшие, похожие выпотрошенную мумию останки на полу в гостиной, пахнущие болотными цветами и разложением подтеки черной жидкости на обивке дивана…
- Нет сомнений это тот самый….у него была отрублена большая часть тела и поставлено клеймо….что бы не смог… - да…кто-то засмеялся, - …да…выглядел вполне антропоморфно…
…ломкое безглазое тело на полу…
- Поверить не могу, неужели он сам принес к себе домой Пожирателя Ангелов?
25.12.2008