Готовя к выходу сборник "Адрес нашего детства", я, естественно, не мог обойти вниманием и тему "Наши игры".
Незадолго до своей внезапной кончины мой брат Виктор успел поделиться воспоминаниями о том, как это было в его шалакушском детстве. Здесь я привожу их, отдавая дань его светлой памяти.
НАШИ ИГРЫ.
Босоногие радости.
Воспоминания об играх детства для меня, прежде всего, связаны с игрой «в чижа». С уверенностью говорю: игрой, неизвестной многим городским сверстникам, не познавшим прелестей деревенского подрастания.
Для этой игры требовались биты, т.е. обыкновенные палки, колышек и собственно сам чиж.
Чиж представлял собой деревянный цилиндрик (обычно короткий обрезок ствола тонкого деревца), подрезанный на 2/3 таким образом, чтобы мог «присесть» на торец колышка.
Когда всё необходимое было заготовлено, колышек вбивали в землю, и он становился подставкой для чижа.
Смысл игры заключался в умении попасть с определённого расстояния битой либо по колышку, либо по чижу – так, чтобы последний улетел как можно дальше. Это называлось «гнать чижа».
И мы, попеременно бросая свои биты, гнали – гнали его вдоль всей улицы, забывая порой о еде...
Наряду с игрой "в чижа", самым увлекательным для нас, конечно же, был футбол. Причём, поначалу мы играли самодельным мячом, сшитым из чего-то (точно не помню, из чего).
Но с появлением кожаного, настоящего мяча приготовление к игре превратилось в целую церемонию. Ведь мяч того времени отличался от современных футбольных мячей, которые в различных вариантах, во множестве можно купить в спортивных и прочих магазинах.
Про ниппель мы тогда даже не слышали. И поэтому время от времени, по ходу игры наш мяч сдувался, требуя новой подкачки.
А был он с камерой внутри и шнуровкой снаружи. Для того, чтобы придать мячу прежнюю упругость, надо было, прежде всего, расшнуровать разрез его кожаной оболочки.
Концы шнуровки, тоже кожаной, как и сам мяч, в конце процедуры прятали, чтобы не болтались, под оболочку, к которой их достаточно надёжно прижимала надутая камера.
Поэтому новая процедура всякий раз начиналась с извлечения этих самых концов.
В ход шло всё, лишь бы не острое – щепка, проволочный крючок, наконец, зубы. Ведь не дай Бог, камеру проткнёшь…
И вот – шнуровка развязана, шланг, через который следовало надуть камеру, извлечён. Теперь надо разрезать нитки, связывающие его, приплюснутого и согнутого пополам.
Легонько, ножом, чтобы не повредить резину, разрезаем нитки. Операция, примерно сравнимая с той, если бы довелось срезать нитку, перетянувшую палец, когда он опух.
Затем – надуваем камеру вновь. Притом, уподобляя свои щёки двум другим, маленьким камерам.
И лишь позже, став постарше, мы пользовались уже насосом.
Передавив и согнув пополам шланг уже надутой камеры, вновь завязываем его ниткой и прячем под кожаную оболочку мяча, напоследок стягивая её шнуровкой, концы которой также требуется упаковать внутрь оболочки.
Хлопотная была процедура, ничего не скажешь. Главное, чтобы на поверхности мяча ничего не выступало, иначе, понятное дело, неудобств в игре было не избежать.
Играли ведь босиком, как и вообще, повседневно, в тёплую погоду бегали. И это по-деревенски понятно.
Легко объяснить и то, что, даже выходя в прохладную погоду на улицу в обуви, мы всё одно – из-за нежелания получить нагоняй от родителей – разувались и бегали босиком.
А нагоняй можно было получить за то, что краска на носках ботинок быстро сбивалась, и они начинали белеть первозданной белизной кожи. И исправить эти дефекты гуталином было уже весьма не просто.
У сандалий же «почему-то» сразу отрывался ремешок.
Да и ударить по голени ботинком или сандалией много больнее, нежели босой ногой, этого и объяснять никому не надо – любой мальчишка знает, что значит «подковать» в игре.
Перед игрой, как водится, делились на команды.
Авторитетные пацаны, те, кто посильнее, становились капитанами. И остальные подходили парами уже к ним, находя свою команду. Причём, так выходило, что составы менялись ежедневно, постоянства не было. То есть, сегодня ты мог быть товарищем по команде, а на завтра – уже соперником.
Помнится, в тех футбольных баталиях между нами как-то обходилось без обид: ни за попадание локтем по «сопатке», ни за толчок в спину или ещё за какие ни на есть огрехи в игре. Мы столь увлечённо гоняли мяч, что на такие мелочи внимания не обращали.
Зато сколько споров было по поводу правил – вот тут мы спорили до хрипоты!
Ведь всё было весьма «приблизительно» – и границы футбольного поля, и размер вратарской площадки, и высота «ворот»…
Притом, каждый имел представление о футбольном судействе со своей, сугубо детской «колокольни». И каждый, разумеется, имел своё, сугубо отличное от прочих, суждение, которое убеждённо отстаивал.
Страсти разгорались. Порой, казалось, спору не будет конца.
Но всё же продолжать игру гораздо интереснее, чем срывать голоса по поводу того, как и что кому-то показалось, кто последним коснулся мяча при выходе его за пределы площадки, попал ли тот в «ворота», или – кому на этот раз вбрасывать «из-за боковой»…
И вот – мяч уже снова в игре.
Охладить наш пыл на какое-то время, остановить наши команды могла только перешнуровка мяча – эта процедура всегда бесповоротно сводила на нет все возникшие разногласия.
А подступающая темнота и прохлада северной ночи окончательно прерывали игру, чтобы развести нас по уютным деревенским избам, под крышами которых мы до утра забывались крепким мальчишеским сном «без задних ног».
Детство продолжалось. Оно дарило нам много увлекательных, радостных игр: в салки и кости, в лапту и чижа, в прятки, кон и в бесконечно увлекательный футбол – футбол босоногой ребятни.
Из воспоминаний Виктора МЕХРЕНЬГИНА.*
Фото - из Интернета.
Коллаж - Сергей Мехреньгин.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
* http://www.proza.ru/2010/01/26/324