Старые кости бабки Марьи в очередной раз заныли. По всему было видно скорое приближение непогоды. Она сидела возле жаркой печки и растирала руками ноющие икры. В печурке уютно потрескивали дрова и старый драный кот Васька сонно смотрел на то, как иногда выскакивают на оббитый железом пол искры. В окно было видно как деревню накрыло пред ливневым сумраком.
-Ноги мои ноги...
Васька фыркнул на слишком близко подлетевшую искру,но остался на своем месте предпочитая опалить шерсть, но не потерять занятого ранее "плацдарма". Марья снова пошабуршала кочергой угли и подкинула поленце в топку.
-И поговорить то не с кем- Марья грустно посмотрела на кота и легла на бок уйдя в свои мысли.
- Вот Зятек подсуропил! Привез "прасука" на сало! Не было мне печали. Скотину определил и укатил в город!...хорошо что деньги на кормёжку оставил.А меня спросить забыл - мне оно нужно? Здоровья то нет.
-Вот раньше бывало ! В лес за ягодами соберёмся и пошли гуртом, да целый день! И никакой тебе усталости. А лес какой богатый был,- и ягод, и грибов прорва.
-Хотя может и сейчас богатый, только не ходит никто. Редко какие -нибудь приезжие сбегают по "краям". Да их на час и хватает. А молодым деревенским только водку пить, да в город гонять на «рейсовом». Пустили его, а накой он нужен был?! Без него жили нормально. А теперь забагатели все. Из города тащат всякое добро. Тьфу. Понатаскали чайников, да "телевизиров", теперь сидят по домам, каждый у себя. Не то что раньше.
Марья посмотрела в угол, где стоял ее старинный самовар. Вспомнила, как ей завидовали соседи.
-Ну, какой хороший у тебя самовар Марьюшка! Ну, какой ладный. Справный у тебя мужик был! Такой самовар привез. Денег не пожалел…не пропил.
А Марья гордо отвечала…
-А чё, мы не хуже других. Вона у меня, сколько сахару, вона сколько конфет!
Соседи завистливо качали головами и непременно повторяли…
-Ну, Марьюшка,...забогатела!
Настроение у Марьи от такой соседской зависти поднималось, и она собирала большие чаепития. Это были хорошие времена.
Теперь она постарела и потускневший самовар пылился в углу, уже не рассчитывая больше пустить дым от щепочек и вскипятить колодезную воду для гостей.
-Однако зятек уже положил на самоварчик глаз -мысли бабы Марьи резко сменили направление.
- С разных сторон подкатывает гадёныш. Пристроит он за дорого ! а мне не нать!
Марья была непреклонна и уже неоднократно посылала зятька на хер, не желая расставаться со своим "богачеством", кое являлось для нее, прежде всего добрым воспоминанием ушедших светлых лет. Была бы нужда...а так...
-Только как помру тогда и заберешь! Отрезала она и он наконец успокоился.
Кот лениво зевнул.
-Что зеваешь гад ползучий! Почувствовал дождь и в избу? Что за подлое животное. У всех коты как коты, а мой так самый шкодливый. Виданное ли дело?! срать ходить в дом, а гулять на улицу! Надо было утопить тебя как остальных. Пожалела глупая баба.
Кот однако смотрел на огонь в печке и на укоры не обращал никакого внимания. Марья пожурила его от скуки но тут же и пожалела….хотя ему что одно, что другое было совершенно безразлично. Он лишь зевал и шевелил ушами, ловя непонятную тарабарщину человеческой речи.
Пришло время кормить Чунька. Она лениво встала и пошла в сени за кастрюлей, в которую загодя было налито его пойло.
Кормить прасука было дело непростое,а тем более для нее, для старой бабки. Надо нарвать ботвы в огороде, сходить за крапивой, лебедой, опять же вода... Прасук такое животное, что всегда жрать хочет,а раз приняла то надо кормить.
- Ну ничего. Скоро резать. Тогда будет и мясо, и сало и потроха на жарку.-она довольно заулыбалась и тут же поморщилась вспомнив что зятек, конечно, сразу отрежет от туши паленые уши с хвостом. Тошно смотреть на него когда он жрет эту пакость. Как можно жрать паленый поросячий хвост?
Она даже поежилась от брезгливости
Кое-как стащив кастрюлю с крыльца, Марья поковыляла к сараю. Одетые резиновые галоши сразу резанули ноги холодом. Кости заныли с новой силой. Аккуратно обошла наваленные чушки, приготовленные для колки. В прошлом году так же идя в темноте по двору, она кувырнулась через них и больно подвернула ногу. Через это даже полежала в сельской больнице. Дочка приехала на время и держала хозяйство. Кот даже успел отожраться как следует пользуясь ее добротой и когда Марья вернулась, неделю отказывался есть свой привычный хлеб. Вот и в этот раз, зять опять раскидал чушки по двору.
Она зашла в низкий сарай, и поставив кастрюлю на досчатый пол, закрыла за собой дверь на крючок. Мало ли что?!. Хряк здоровый, килограммов семьдесят веса, с голодухи может ковырнуть и дать хода на улицу. Загоняй его потом.
Поросенок, почувствовав приближение кормежки, нетерпеливо завозился в хлеву. Марья открыла дверь. Грязное рыло сразу полезло к ней в поисках еды.
-А ну пошел! Чунек, Чунек! Пошел! Марья оттолкнула грязную морду и прикрыла дверь в хлев.
-Ах ты, ирод! Опять перевернул корыто!Чтоб тебя!
Маленький хлев два с половиной на три метра слабо освещался маленьким окошком с многократно расколотым стеклом .В воздухе стоял устойчивый запах дерьма. Пол хлева был скользким и жутко грязным.
Раньше свиней выгоняли пастись на волю и хлева конечно убирали, но с недавних пор в селе расплодились бродячие собаки, которые от скуки загоняли свиней в лес и потом приходилось искать их чуть ли не всем миром. В результате свиньи постепенно потеряли свободу и уныло росли в темноте крошечных хлевов вымазанных их собственным вонючим дерьмом.
В полумраке она протиснулась мимо прасука, и попыталась перевернуть корыто.
Чунек хрюкнув развернулся и ткнул ее мордой. Марья, не удержавшись поскользнулась на свежем свинячьем дерьме и подвернув ногу упала, больно ударившись о корыто. Хряк яростно попер на нее, добираясь до вожделенной кастрюли с похлебкой. Она ахнула и закрыла лицо руками. Огромная тяжесть навалилась на ноги. Поросенок встал на нее передними ногами, и опустив рыло в кастрюлю громко зачавкал.
Брызги слюней и похлебки полетели на ее одежду и лицо. Дыхание сперло. Легкие отказывались принимать зловонную смесь поросячьего тела и дерьма. Марья обмякла и потеряла сознание.
………………………………………………………………………………..
В темноте хлева слышалось глухое дыхание хряка. Он спал издавая утробные звуки похожие на храп вусмерть пьяного мужчины.
Марья очнулась. Жуткая боль раздирала лицо и правую руку. Она пошарила левой рукой вокруг. Хряк лежал поперёк прямо на ее ногах. Его щетинистый бок то поднимался, то опускался раздуваемый молодыми сильными легкими.
Она потрогала пульсирующую болью правую руку. Кисти не было, как и правой щеки. Хряк отъел их пока она лежала в обмороке. Марья трогала липкими от крови пальцами неприкрытые мясом беззубые десны и оставшуюся часть челюсти. Дыхание сбивалось, клокоча в груди словно ее наполняли воздушные пузыри давящие на сердце.
Она поняла что умирает.
-Хоть бы еще разок увидеть свет -пришла ей мысль
Сознание покидало её…
-Отче наш, иже еси на небесех!
-Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое,
-Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь...
Она обмякла.
Через два дня зять вернулся. Выбив дверь в сарай плечом, он в нерешительности остановился перед дверью хлева. Сомнения быть не могло,….дверь была закрыта изнутри. Он надавил на неё плечом. С пола подскочил сытый хряк. Маленькое грязное оконце осветило все то, что осталось от бабы Марьи. Зять качнулся, и нетвёрдым "пьяным" шагом пошел вон из сарая.