"Люди всё время спрашивают меня: знаю ли я Тайлера Дердена"
БК
(Моно мистерия по мотивам пьесы Эдварда Олби)
Действие разворачивается в пространстве соц-и-ума.
В парке.
Это не зоопарк, а парк людей, то есть гомопарк.
В парке появляется некто N.
Nемо, Nео.
Он обращается к типичному жителю гомопарка -
к обывателю, к социальному животному - с такими словами:
Я сейчас был в зоопарке.
Я говорю, я только что был в зоопарке!
Я БЫЛ В ЗООПАРКЕ!!!
Я был в зоопарке, потом шел пешком, пока вот не очутился здесь.
Скажите, я шел на север?
Что это за улица? А эта, что её пересекает?.. Ага, понял.
А зоопарк возле ... значит я шел на север.
Добрый старый север... Но не прямо на север.
Так сказать в северном направлении.
(пауза)
Вы что, хотите заработать себе рак легких?
Нет, конечно, от курения не заработаешь рак легких, скорее рак во рту.
И тогда вам вставят этот, как его... ну, он еще у Фрейда во рту был, когда ему полчелюсти удалили.
Как же он... протез! Именно! Протез.
А вы не глупый человек. Случайно не врач?
Хорошо что я дошёл до полюса. Терпеть не могу западную часть парка.
Почему? Сам не знаю.
(пауза)
Может, поговорим? Или вам не хочется?
Ну, я же вижу что вам не хочется.
Не стоит. Раз вам не хочется...
Ну ладно, как вам угодно.
Это, как его... Славный воскресный денёк.
День воскресенья...
А я был в зоопарке.
Кажется, я уже говорил об этом...
Завтра вы об этом прочтете в газетах, если вечером не увидите по телевизору.
У вас, наверное, есть зомбоящик?
Аж два.
Один для детей.
Вы женаты?
Ну разумеется!
... Нигде, слава богу, не сказано что это обязательно...
Значит у вас есть жена и у вас есть дети.
Двое.
Мальчики?
Нет, девочки... обе - девочки.
Но хотелось мальчиков.
Ну естественно мужчине хочется сына, наследника, но...
Но так рушатся мечты, да?
А завести еще детей не собираетесь?
Жена не хочет.
Так рушатся мечты...
(пауза)
Вы не сердитесь, что я вас расспрашиваю?
Нисколько?!
А знаете, почему я к вам пристаю?
Мне редко приходится говорить с людьми... ну, если только скажешь:
два пивасика и корюшку,
или: где здесь туалет,
или: слышь ты, руки убери, понял, - ну и так далее.
В общем, сами понимаете...
Но иногда хочется поговорить с человеком - поговорить по-настоящему;
хочется узнать о нем все...
В такой насквозь солнечный воскресный день лучше нет, чем поговорить с порядочным семейным человеком,
у которого есть две дочки и... собака?
Нет?
Две собаки?
Гм. Совсем нет собак?
Ну, это странно!
Насколько я понимаю, вы должны любить животных.
Кошка?
Кошки!..
Не может быть, чтобы вы по своей воле... жена и дочки?
Любопытно, а еще что-нибудь у вас есть?
Два попугайчика.
У каждой дочки по штучке.
Птицы.
А они чем-нибудь болеют?..
Птицы то есть.
Нет?
Жаль.
А то вы могли бы выпустить их, кошки бы их сожрали и, может быть, сдохли...
(пауза)
Ну, что еще?
Что вы делаете, чтобы прокормить всю эту ораву?
Работаете в издательстве.
Издаете учебники.
Очень мило.
А зарабатываете?
Да не стесняйтесь вы.
Полторы тыщи?
Это в... ага!
А где живете?
Да ладно, не собираюсь я вас грабить, и кошки с попугаями мне ваши не нужны.
В центре.
Ну вот видите, не так уж было трудно сказать.
Я же вас не пытаю.
(про себя)
А вот когда начну, тогда он увидит его лицо...
Что?
О чем это я?
О зоопарке?!
О каком зоопарке?..
Ах да, зоопарк.
Я был там сегодня, потом пошел сюда.
Я же говорил вам.
Знаете, что я сделал перед тем, как пойти в зоопарк?
Я прошел пешком всю центральную улицу.
Что вам понятно?
Что я живу в трущобах?!
Нет, я там не живу.
Я доехал до края города на метро, чтобы оттуда по центральной дойти до зоопарка.
Иногда человек должен сделать большой крюк в сторону, чтобы кратчайшим путем вернуться назад.
Порой это просто необходимо.
(пауза)
А вы думали что я... забавно!
Вы что, хотите сделать все на свете удобопонятным?
Навести порядок?
Разложить все по полочкам?
Ну что ж, могу вам рассказать.
Я живу в старом четырехэтажном доме, где сдаются комнаты.
Я живу на последнем этаже, моё окно выходит во двор, на западную сторону.
Это смехотворно тесная каморка, вместо одной стены там дощатая перегородка,
эта перегородка отделяет мою каморку от другой смехотворно маленькой каморки;
наверно, когда-то вместо этих двух была одна комнатенка, маленькая,
но не настолько смехотворно.
За перегородкой живет чернокожий педик, который всегда держит дверь настежь,
ну, в общем, не всегда, но ВСЕГДА, когда он выщипывает себе брови,
что он делает с буддийской сосредоточенностью.
У него гнилые зубы, и притом редкие, и он ходит в японском кимоно, тоже очень реденьком;
в этом кимоно он бегает на лестницу в клозет и обратно, и это бывает очень часто.
То есть он часто ходит в клозет.
Ко мне он никогда не пристает и никого не приводит в свою каморку.
Он выщипывает себе брови, носит кимоно и ходит в клозет, вот и все.
Почему я там живу?
Не знаю.
Хотя с другой стороны, у меня же нет одной жены, двух дочек, двух кошек и двух попугайчиков.
Что у меня есть?
Бритва, мыльница, кое-какая одежда, плитка, которую не разрешается держать,
консервный нож - такой, знаете, с ключом, нож,
пара вилок, пара ложек (столовая и чайная), три тарелки, стакан,
две рамки для фотографий (обе пустые), колода порнографических карт,
и маленький сейф без замка, в котором лежат... что?
Камешки!
Морские голыши, которые я собирал еще ребенком.
А под ними... как под прессом... кое-какие письма...
"пожалустные" письма...
пожалуйста, не делай того-то и того-то и, пожалуйста, сделай наконец то-то и то-то.
И "когдашние" письма.
Когда же ты напишешь?
Когда ты придешь?
Когда?..
Эти письма более поздние.
Почему рамки пустые?
Ну у меня нет никого, чьи фотографии я мог бы вставить.
Фото девушки или фото родителей?
Вы очень умилительный человек и обладаете завидной наивностью.
Моя дорогая мамочка и мой дорогой папочка давно померли... понятно?
Я горюю по ним... ей-богу.
Но...
Они доигрывают свой водевильчик уже на небесах,
и я не знаю, почему я должен смотреть на них, чистеньких и прилизанных, в рамочках.
Моя дорогая мамочка сбежала от папочки, когда мне было десять с половиной лет;
подалась на йух... в адюльтерное турне...
Эта приключение длилось целый год...
и среди других, очень многих ее привязанностей, самой главной и неизменной, было чистое виски.
Во всяком случае, так уверял меня дорогой папочка, когда съездил на юг и вернулся, привезя ее... в гробу.
Дорогая мамочка отдала богу душу в каком-то клоповнике.
Мы узнали об этом после рождества, перед Новым годом.
Когда она испустила дух, никому там до неё не было никакого дела.
Да и кто она была?
Просто алкашка...
Пьянчужка откуда-то с Севера.
После этого дорогой папочка праздновал Новый год две недели подряд, потом спьяну угодил под автобус.
Ну, как будто бы с семейкой все, да?
Так нет, нашлась мамочкина сестрица.
Она не распутничала и не злоупотребляла алкоголем.
Я стал жить у нее, но, признаться, мало что о ней помню,
разве только что она все делала сурово — и спала, и ела, и работала, и молилась.
А в тот день, когда я окончил школу, она, представьте,
вдруг окочурилась прямо на лестнице у своей и, можно сказать, моей квартиры.
Ну прямо анекдот, не правда ли?
(пауза)
Кто я?.. Монстр?!.
Но подождите, не судите меня строго, это всё было давно, и уже не вызывает у меня никаких эмоций.
Может, вы все же теперь поймете, почему я не вставил в рамки папочку и мамочку.
Вас как зовут?
Я и забыл спросить.
Ага!.. А меня — Тайлер Дерден.
Теперь подумаем, на кой мне иметь женское фото, да еще в двух рамках...
Вы же помните, у меня две рамки.
Я ни с одной женщиной больше одно раза не встречался, и им в голову не приходило дарить мне фотографии.
Странно, а черт его знает, может, и грустно это.
Нет, не то, что они не дарили мне фотографий, а то, что ни с одной я не встречался больше раза.
Никогда.
Я не мог спать... или, как это говорят, заниматься любовью, с женщиной больше одного раза...
Одного, вот так...
Нет, постойте, целых полторы недели, когда мне было пятнадцать лет...
и я сгорал от стыда, что еще не созрел как мужчина...
Я гомосексуалистом стал, понятно?
Педиком то есть... и гудели колокола, флаги плескались па ветру.
Эти одиннадцать дней я встречался не меньше двух раз в день с сыном сторожа из парка... гречонком,
который родился в один день со мной, только годом раньше.
Наверно, я был очень влюблен в него... а может, просто в секс.
Но то были совсем особые переживания.
А теперь мне очень нравятся хорошенькие девушки, очень.
Но на час, не больше.
Что ж мне с этим делать?
Сейчас скажете, что всё очень просто - надо жениться и завести попугайчиков?
(пауза)
Ладно, извините. Я не хотел вас обидеть.
Любопытно, что вы поинтересовались рамками.
Я думал, вас больше заинтересуют порнографические карты.
В школе среди мальчишек они часто ходят по рукам.
А может у вас была собственная колода?
А перед женитьбой вы ее выбросили, потому что они уже были не нужны?!
Вам не хочется говорить о таких вещах, да?
Ну и не говорите.
Тем более что я не намерен копаться в вашей взрослой половине жизни и ее трудностях;
я просто хотел показать разницу между порнографическими картами в отрочестве и зрелом возрасте.
Мальчишке эти карты служат заменой практического опыта, а взрослому практический опыт заменяет фантазию.
Но вас, кажется, больше интересует, что случилось в зоопарке.
Я вам расскажу, почему я пошел в... ладно, я вам кое-что расскажу.
Так вот, я живу на четвертом этаже, я вам уже говорил.
Очевидно, в этом доме с каждым этажом вниз комнаты становятся лучше.
Я не знаю, конечно, так мне кажется.
Я не знаю никого с третьего и второго этажа.
А нет, постойте.
Знаю, что на третьем этаже живет какая-то женщина.
Знаю потому, что она все время плачет.
Когда бы я ни прошел мимо ее двери, я всегда слышу ее плач — негромкий, но... очень отчетливый.
Да, очень отчетливый.
Но я, собственно, не о ней, а о собаке и о хозяйке дома...
Я не люблю грубо отзываться о людях, но наша хозяйка —
это жирная, безобразная, глупая, грязная, злобная, вечно пьяная груда мяса.
Вы, должно быть, заметили: я избегаю крепких слов, поэтому не могу описать ее как следует.
У нее есть собака — я вам расскажу и про собаку;
и эта скверная баба со своей собакой сторожит мое жилье.
Она вечно торчит внизу у лестницы и следит, чтобы я ничего не таскал в дом и никого не приводил,
а к вечеру, когда она выжрет свою дневную норму,
она останавливает меня в подъезде,
хватает за полу или за рукав,
норовит затиснуть в угол и наваливается всем своим мерзким телом,
чтоб я не препятствовал ей говорить.
Запах от нее...
Вы себе не представляете...
и где-то в уголке ее птичьего мозга,
развитого лишь настолько, чтобы она могла есть, пить и испражняться,
где-то там шевелится гнусненькая пародия на страсть.
И вот я, я и есть предмет ее потной похоти.
Да, я тоже думаю что это отвратительно.
Но я придумал, как ее отваживать.
Когда она пристает ко мне, когда она ко мне прижимается и заманивает в свою комнату, я говорю:
любовь моя, да разве вчерашнего и позавчерашнего тебе мало?
Она пыжится, стараясь вспомнить, щурит свои крохотные гляделки, покачивается, и тут, о чудо...
тут мне кажется, что в этом истерзанном доме я делаю хоть одно доброе дело...
ее немыслимая рожа расплывается в блаженной улыбке,
она хихикает и постанывает, думая о вчерашнем и позавчерашнем,
она вспоминает то, чего не было!
Потом она зовет собаку, это черное чудовище, и уходит к себе.
И я спасен до следующей встречи.
Невероятно, да? Вы небось думали что так только в книгах бывает?
А факты проще считать выдумкой.
Так вот, я хотел про собаку...
Вы ведь еще не уходите?
Потому что я сначала расскажу про собаку, а потом, знаете, про что?
Потом... потом я расскажу, что случилось в зоопарке.
Да, у меня полно всяких историй.
Но если не хотите — не слушайте.
Вас никто тут не держит, имейте это в виду.
Так вот.
ИСТОРИЯ О ДЖЕРРИ И СОБАКЕ!
Дело в том, что иной раз необходимо сделать большой крюк в сторону,
чтобы вернуться на место кратчайшим путем;
впрочем, может, это совсем и не о том.
Но именно потому я сегодня отправился в зоопарк и потому шел на север...
вернее, в северном направлении, пока не пришел сюда.
Ну ладно.
Так вот, собака эта — какое-то черное чудовище:
огромная морда, крохотные уши, а глаза...
красные, кровью налитые, может, больные; и все ребра выпирают наружу.
Пес черный, весь сплошь черный как уголь, только глаза красные и... да, и на правой передней лапе открытая рана, тоже красная.
Страшилищу этому, как видно, уже немало лет.
Ну, что еще... да, иногда он показывает клыки, серо-желто-белые, когда рычит.
Вот так — гр-р! Он зарычал на меня, как только увидел впервые, в тот день, когда я въехал в этот дом.
И с первой минуты от этого пса мне не было покоя.
Понимаете, животные ко мне не льнут, я не святой Франциск, которого облепляли птицы.
Животные ко мне равнодушны... как и люди.
Почти всегда.
Но этот пес не был равнодушен.
С первой же минуты он стал на меня рычать, он бежал за мной и норовил вцепиться мне в ногу.
Не то чтобы он кидался на меня как бешеный, нет — он ковылял вслед, но довольно бойко и очень настойчиво,
хотя мне всегда удавалось удрать.
Он вырвал клок из моих штанов — видите, вот заплатка;
это было на второй день, как я переехал туда, но я пнул его ногой и мигом взлетел на лестницу.
Как с ним управляются другие жильцы, до сих пор не знаю, но сказать вам правду?
По-моему, это он так только со мной.
Я его к этому располагаю.
Ну вот.
Так продолжалось целую неделю, и, как ни странно, только когда я входил.
Когда я выходил, он не обращал на меня никакого внимания.
Вот что меня занимает.
Верней, занимало.
Псу вроде бы только и нужно было, чтобы я забрал свои пожитки и ночевал на улице.
Однажды я, спасаясь от него, влетел по лестнице в свою комнату и призадумался.
И решил.
Сначала попробую убить пса добротой, а если не выйдет...
так просто убью.
(пауза)
Спокойно, сидите и слушайте.
На другой день я купил целый кулек хотдогов.
По пути домой хлеб я выкинул, а сосиски оставил.
Я приоткрыл дверь — он уже меня ждет в подъезде.
Примеривается. И рычит.
Я осторожненько вошел, вынул сосиски из кулька и положил шагах в десяти от пса.
Вот так.
Он перестал рычать, принюхался и двинулся к котлетам, сначала медленно, потом побыстрее.
Дошел, остановился, поглядел на меня.
Я ему улыбнулся, так, знаете, заискивающе.
Он опустил морду, понюхал и вдруг — гам! — набросился на котлеты.
Как будто в жизни ничего не ел, кроме тухлых очистков.
Наверно, так и было.
Мне думается, хозяйка тоже питается только тухлятиной.
Ну вот.
Он вмиг сожрал сосиски, попробовал сожрать и бумагу, потом сел и улыбнулся.
Даю слово, он улыбнулся; кошки ведь тоже улыбаются, я видел.
И вдруг — раз! — как зарычит и как кинется на меня.
Но и тут он меня не догнал.
Я вбежал к себе, бросился на кровать и опять стал думать о собаке.
Сказать по правде, мне было очень обидно, и я разозлился.
Шесть отличных сосисок почти без сои, с соей они такие отвратные...
Я был просто оскорблен.
Но, поразмыслив, я решил попытаться еще.
Понимаете, пес явно питал ко мне антипатию.
И мне хотелось узнать, смогу я эту антипатию побороть или нет.
Пять дней подряд я носил ему котлеты, и всегда повторялось одно и то же:
зарычит,
понюхает воздух,
подойдет,
поглядит,
сожрет,
гам-гам-гам,
улыбнется,
зарычит и — раз — на меня!
Наша улица уже была усеяна ломтиками хотдогов.
Я был не столько возмущен, сколько оскорблен.
И я решил его убить.
(пауза)
Да не бойтесь вы. Мне это не удалось.
В тот день, когда я решил убить пса, я купил только один хотдог
и, как я думал, смертельную дозу крысиного яда.
А когда я покупал сосиску, я сказал продавцу, что хлеба не надо, и думал, что он ответит что-нибудь вроде:
сосиски без хлеба не отпускаем,
или: что ж вы, с руки ее есть будете?
Но нет, он любезно завернул сосиску в вощеную бумагу и сказал: «Кошечке своей скормите?»
Я хотел было сказать: нет, хочу отравить знакомого пса.
Но «знакомый пес» — это как-то глупо, и я ответил,
боюсь, что слишком громко и официально:
«Да, скормлю своей кошечке».
Люди вскинули на меня глаза.
И вечно так — когда я хочу упростить дело, люди вскидывают на меня глаза.
Но правда, обошлось без усмешечек и всяких там острот.
Так.
По дороге домой я впрыснул в сосиску крысиный яд.
Мне было и грустно и противно.
Открываю дверь, вижу, сидит это чудище, ждет подачки, а потом на меня кинется.
Он, бедняга, так и не сообразил, что, пока он будет улыбаться, я всегда успею удрать.
Ну, положил я отравленную котлету, стал на лестницу и жду. Бедный пес вмиг ее проглотил, улыбнулся и раз! — ко мне.
Но я, как всегда, ринулся наверх, и он меня, как всегда, не догнал.
А ПОТОМ ПЕС СИЛЬНО ЗАБОЛЕЛ!
Я догадался потому, что он больше меня не подстерегал, а хозяйка вдруг протрезвела.
В тот же вечер она остановила меня у лестницы и сообщила, что ее песика бог вот-вот возьмет к себе.
Она даже забыла про свое гнусное вожделенье и в первый раз широко открыла глаза.
А глаза у нее оказались совсем как у собаки.
Она хныкала и умоляла меня помолиться за бедную собачку.
Я хотел было сказать:
мадам, если уж молиться,
так за моего соседа в кимоно,
за семью пуэрториканцев,
за человека в комнатке напротив, которого я никогда не видел,
за женщину, которая всегда плачет за дверью,
и за всех людей в таких домах, как этот...
но я, мадам, не умею молиться.
Но... чтобы упростить дело... я сказал, что помолюсь.
Она вскинула на меня глаза.
И вдруг сказала, что я все вру и, наверно, хочу, чтобы собачка околела.
А я ответил, что вовсе этого не хочу, и это была правда.
Я хотел, чтобы пес выжил, и не только потому, что я его отравил.
Откровенно говоря, боюсь, я этого хотел, чтобы посмотреть, как он будет ко мне относиться.
Вы только поймите меня, это важно.
Поверьте — ОЧЕНЬ ВАЖНО.
Мы должны знать результаты наших поступков.
(вздох)
Ну, в общем, пес оклемался.
Понятия не имею почему,
разве только он потомок того пса, что сторожил врата не то ада,
не то еще какого-то теплого местечка.
Я не силен в мифологии.
А вы?
Ну, так или иначе, а пес выздоровел, и хозяйку опять потянуло на джин — все стало как прежде.
После того как она сказала, что ему лучше, я вечером шел домой из кино,
где смотрел фильм, который уже видел...
а может, он просто ничем не отличался от тех, что я уже видел...
Я шел и так надеялся, что пес меня ждет...
Я был... как бы это сказать... одержим?.. заворожен?..
Нет, не то... мне до боли в сердце не терпелось встретиться со своим другом снова.
Да, да, со своим другом.
Именно так.
Встретиться с моим другом псом.
Я вошел в дверь и, уже не осторожничая, прошел до лестницы.
Он уже был там... и смотрел на меня.
Я остановился. Он смотрел на меня, а я на него.
Кажется... кажется, мы стояли так очень долго... словно истуканы... и глядели друг на друга.
Я глядел на него дольше, чем он на меня. Собака вообще не может долго выдержать человеческий взгляд.
Но за эти двадцать секунд или два часа, что мы смотрели друг другу в глаза, между нами возник контакт.
Вот этого-то я и хотел: я любил пса и хотел, чтобы он полюбил меня.
Я пытался полюбить и пытался убить; и то и другое в отдельности не удалось.
Я надеялся... сам не знаю почему, я ждал, что собака поймет...
Дело в том, дело в том, что...
Если не получается общение с людьми, надо начинать с чего-то другого.
С ЖИВОТНЫХ!
Понимаете?
Человек обязательно должен как-то общаться хоть с кем-нибудь.
Если не с людьми... если не с людьми... так с чем-то другим.
С кроватью, с тараканом, с зеркалом... нет, с зеркалом не годится, это уж последнее дело...
С тараканом... с... с ковриком, с рулоном туалетной бумаги...
нет, это тоже не годится, как и зеркало.
Видите, как трудно — очень мало что годится!
С уличным перекрестком и разноцветными огнями, которые отражаются на мокрых тротуарах...
со струйкой дыма...
и...
и с колодой порнографических карт,
с сейфом...
БЕЗ ЗАМКА...
знаться с любовью,
с блевотиной,
с плачем,
с яростью оттого, что хорошенькие дамочки вовсе не хорошенькие и не дамочки,
с торговлей телом, которое есть сосуд любви, и я могу доказать это,
с истошным воем, оттого что ты никак не умрешь...
с богом.
Как вы считаете?
С богом, а он — в моем соседе, что ходит в кимоно и выщипывает брови,
в той женщине, что всегда плачет за своей закрытой дверью...
с богом, который, мне говорили, давно повернулся спиной к нашему миру.
А иной раз... и с людьми.
С людьми.
Делиться мыслями. Разговаривать.
А где лучше, где же лучше в этом унизительном подобии тюрьмы поделиться какой-то самой простой мыслью,
как не в подъезде, у лестницы?
Где?
И попытаться... понять и чтобы тебя поняли... с кем же лучше попробовать, чем с...
с собакой...
Да, именно с собакой.
(пауза)
С собакой.
Мне показалось, что это вполне разумная мысль.
Как известно, человек — лучший друг собаки.
Так вот, мы с этим псом глядели друг на друга, я дольше, чем он.
И с тех пор так и пошло.
Каждый раз, встречаясь, мы с ним застывали на месте.
Мы смотрели друг на друга грустно и чуть-чуть подозрительно, а затем изображали равнодушие.
Каждый спокойно проходил мимо другого; мы уже понимали друг друга.
Это очень грустно, но согласитесь, все-таки это было взаимопонимание.
Мы много раз пытались общаться, но ничего не вышло.
Пес возвращался к куче гнилых отбросов, а я беспрепятственно шел к себе.
Я понял, что доброта и жестокость, сами по себе и отдельно одно от другого, ни к чему не приводят;
и я понял, что в сочетании, одновременно они учат чувствовать.
Но какой от этого толк?
Мы с псом пришли к компромиссу, к своего рода сделке.
Мы друг друга не любим, но и не обижаем, потому что не пытаемся понять.
И вот скажите, то, что я кормил собаку, можно считать проявлением любви?
А может, старанья пса укусить меня были тоже проявлением любви?
Но если нам не дано понять друг друга, так зачем мы вообще придумали слово «любовь»?
(пауза)
Ну что?
Как думаете, можно назвать это, скажем, «Незабываемое знакомство», напечатать в журнале
и получить пару сотен долларов? А?
Давайте, давайте, скажите свое мнение.
Ты не понимаешь?
Ты ничего не понял?
Что значит "зачем я тебе все это рассказываю"?!
А что, нельзя?
НЕ ПОНЯЛ ОН...
Да всё ты понял!
Я же все старался объяснить, когда рассказывал.
Это все связано с...
НЕТ ТЫ БУДЕШЬ СЛУШАТЬ!
Это всё касается моей собаки.
Её?.. Разве...
Хотя, ты прав.
Её... собаки.
Нет, конечно же вы не поймёте.
Я же неживу в вашем квартале.
Не женат на ваших попугайчиках или что там у вас.
Я — вечный временный жилец, и мой дом — мерзейшая комнатенка на окраине, величайшего города мира.
Аминь.
Вы не хотели обидеть меня?!
Смешно... я думал это я вас...
Вы, наверно, не знаете, как от меня отделаться.
Признайтесь, я вам испортил настроение?
То есть я не то, что вы ждали.
А чего вы ждали?
Я так и думал.
Что я думал?
НИЧЕГО.
Вам уже пора домой?
Посидите еще.
Да ну, бросьте, кто вас ждёт?
Попугайчики с обедом...
Кошки накрывают на стол...
(пауза)
Послушай.
Хочешь знать, что случилось в зоопарке?
Я понимаю что у тебя дома свой зоопарк,
но ты хочешь узнать, что случилось в зоопарке, или нет?
Ты сейчас узнаешь, что случилось в зоопарке, но сначала я скажу, почему я там оказался.
Я пошел присмотреться, как люди ведут себя с животными
и как животные ведут себя друг с другом и с людьми тоже.
Конечно, конечно, это весьма приблизительно,
так как все они отгорожены решетками,
животные от животных,
и все животные — от людей.
Но что вы хотите, это ведь зоопарк.
Исчезни.
Так вот, там были звери и люди, сегодня ведь воскресенье, там и детей было полно.
Испарись!
Сегодня жарко, и вонь там была порядочная, толпы народа,
продавцы воздушных шаров и мороженого,
тюлени ревут, птицы гомонят...
Вали отсюда!
Как раз кормили львов, и в клетку к одному льву вошел сторож.
Проваливай!
Куда?
А мне плевать куда!
Хочешь знать, что было дальше?
Уже сомневаешься?
ИСПАРИСЬ, Я СКАЗАЛ!
С какой стати?
Потому что я так сказал!
Убирайся отсюда.
Я хочу остаться один.
Нет?
Ты здесь хочешь быть?
А мне пофиг!
Тебе тоже пофиг?
Да что ты!..
"Человек не может получить все, что хочет, а только часть" - это общее правило?
Ох и дибил! Идиот.
Мне прекратить хамить?!
Слышишь, ты, растение!
Забейся под плинтус!
Убейся об стенку!
Иди ляг на землю.
Что?!
С тебя хватит моих издевательств?
Ты слишком долго меня терпел?
Да ты что!
Ты меня терпел, потому что думал, что мне нужно с кем-то поговорить?
Ну не лох ли?
Проваливай, и чтоб духу твоего здесь не было!
Как ты меня назвал?
Хулиган?!
Ха.
И?
Что дальше?
Позовёшь блюстителей порядка?
Ну давай.
(пауза)
Громче кричи!
Ещё громче!
Смешно, взрослый человек посредь бела дня вопит, как резаный.
Если б вас кто услышал, то решил бы, что вы спятили.
Ну что ж, сейчас я, как говорится, открою тебе глаза.
На твоей территории нахожусь я, и я хочу быть здесь один.
Так что, проваливай!
Это мне нужно поскорее отсюда убраться?
Да ты что?!
Это было последнее предупреждение?
О как!
Серьёзно...
Видел бы ты, какой у тебя сейчас дурацкий вид!
А чё ты так завёлся?
У тебя есть все, что нужно, — и дом, и семья, и даже собственный маленький зоопарк.
У тебя есть все на свете, а теперь тебя понадобилось "личное пространство".
Личное. Неприкосновенное.
В которое никто бы не залез...
Ответь, разве за это борются люди?
Скажи, вот это замкнутое пространство, это одиночество - самое главное, за что ты ведешь борьбу?
Какой абсурд!
Мда, наверное, ты впервые в жизни столкнулся с чем-то потруднее, чем менять своим кошечкам песочек.
Глупый ты человек!
Ограниченнный, тупой, эгоистичный.
Ты ни малейшего понятия не имеешь о том, в чем нуждаются другие.
Тебе пофиг!
Хочешь это пространство в безраздельное владение?
Ну так отвоюй его!
Ну что?
Будем драться?!
По-мужски?!
Вот это я понимаю!
Я даже начал тебя уважать!
Ты, конечно, растение, и довольно тупое...
Но не лишен достоинства, и это меня даже удивляет...
Будем драться?
Прекрасно, будем драться за место под солнцем!
Только силы у нас не равные.
Вот тебе нож.
Так мы немного сравняемся силами.
Сейчас же бери нож и будем драться!
Ты будешь драться за своё достоинство, ты будет драться за свою личность, за личное пространство!
Урод, дерись за свою тюрьму;
дерись за своих попугайчиков и кошек,
дерись за своих дочек,
дерись за жену,
дерись за свое мужское начало, жалкое растение!
(плюет)
Ты даже не сумел сделать жене сына!
(впервые прорывается чей-то голос)
ГОЛОС: Мужественность здесь ни при чем, это вопрос генетики, ты... ты, чудовище!
В последний раз говорю: убирайся отсюда и оставь меня в покое!
ТАЙЛЕР: Ну что ж, да будет так.
Рванувшись вперед, Тайлер с разбегу натыкается грудью на нож в руке.
Секунда полной тишины.
Тайлер стоит неподвижно, затем испускает крик — это крик разъяренного и смертельно раненного зверя.
Он сгибается в три погибели. Затем встаёт.
Преображается на глазах.
Теперь это испуганный человек, держащий в своих руках окровавленный нож и бормочущий:
О боже мой, боже мой, боже мой... (много раз, очень быстро повторяет эти слова)
ГОЛОС ТАЙЛЕРА: Спасибо. Всерьез говорю тебе спасибо.
Знаешь, я так боялся, что я тебя спугну...
Ты представить не можешь, как я боялся, что ты уйдешь и я опять останусь один.
А теперь я расскажу, что случилось в зоопарке.
Когда я был в зоопарке, я решил, что буду идти на север... то есть в северном направлении...
пока не встречу тебя... или еще кого-нибудь... и я решил, что я с тобой заговорю... нарасскажу всякого... такого, что тебе не...
И вот что вышло.
Видишь?
Вот что вышло.
Но... не знаю... это ли я задумал?
Нет, вряд ли...
Хотя... наверное, именно это.
Ну, теперь ты знаешь, что случилось в зоопарке, правда?
И теперь ты знаешь, что прочтешь в газете и увидишь по телевизору...
помнишь насчет лица, я говорил тебе о лице... меня ты увидишь, мое лицо,
вот это самое лицо...
Спасибо.
Я тебя встретил...
И ты мне помог.
А теперь иди, слышишь?!
И больше не приходи сюда, это уже не твое место.
Ты лишился его, но защитил свою честь.
И вот что я тебе скажу, ты не растение, нет, ты животное.
Ты тоже животное.
А теперь беги! Беги, слышишь? Беги отсюда!
(человек, пошатываясь, делает несколько шагов назад)
Правильно.
Удирай.
(человек колеблется, затем убегает налево, слышен его жалобный вопль, жалобный вопль: "О БОЖЕ МОЙ!")
Голос Тайлера презрительно передразнивает его, и вместе с тем в голосе мольба: "О... боже... мой..."
КОНЕЦ