Сны, как капли дождя, появляются и исчезают. Остается чувство «мокрой курицы», никчемности, раздавленной пропастью, скрывающейся от наших глаз. Снова падение.
Что лучше бессонница или вереница непрекращающихся кошмаров? Дневные кошмары возвращаются ночью. Куда бежать?
Один на один с реальностью – не жестоко ли это?
У меня больше вопросов, чем ответов.
Снова предаюсь безумству снов. Порой они сбываются и разрушают неприступные крепости. Друзья, как битые карты, покидают этот мир. Ненависть и отчаянье вырываются на свободу. Облетают листья по осени. Легче не становится. Тень прошлого следует по пятам. Друзья, спутанные цепями двух миров, не оставляют меня в покое.
Где истина? Может быть, она в потере памяти и отсутствии воспоминаний?
Мечты разлетелись, как испуганные птицы с серых деревьев, нарисованных простым карандашом. Поиск истины временно прекращен.
Для счастья нужно немного: весеннего солнышка, теплого ветерка и немножко внимания. Хочется любви, - непрошенной, играющей чувствами, как струнами на гитаре.
Вместо этого получаю пощечину, ворох ненужных оскорбительных слов. И чувствую, сны не обманывают.
Хочется бежать, увидеть далекий берег реки, окунувшийся в вечность лета. Пусть исчезнет суета, дым и шум большого города. Я окуну, также как плакучая ива, свои волосы в отдаленные глубины речной глади. Медленно окутаюсь слабостью угасающего июльского вечера и забуду сны-призраки.
Вместо этого метели укрывают меня своим колючим покрывалом, спустившиеся с заснеженных вершин морозы даруют вечные сны. Когда же закончится зимний март, а с ним уйдет печаль вечного холода?
У смерти много лиц. Я не хочу их видеть. Я с радостью отдам свое безумие первому встречному. Встречаю только моросящий дождь. Он слепит меня. Надежда. У меня есть надежда, - надежда на спасение. Я уже все реже и реже вижу человека в белом плаще с кровавым подбоем. Христос… Церковь… Смерть и любовь…
Огонь сжигал последние следы метавшегося, словно хищника в клетке, человека. Последнего человека. Его временным прибежищем стала яма, одна единственная в потухшем мире, окруженном на сотни тысяч километров пустотой.
Все о чем он мечтал было утрачено навсегда. Мир жил только в его воспоминаниях, которые угасали с каждой секундой. Он был рад, что больше ничего не помнит. Дикость, безумие – растворились в вечности.
В лифте никого не было. Осталась только невыразительного цвета шляпа, потертое серое пальто и изъеденный морщинами маленький чемоданчик.
- Но я же отчетливо видела, что в лифт входил мужчина неопределенных лет. Это его вещи, - уверяла окружающих одна из жительниц дома №17 на улице Культпросвета. Толпа зевак стала расходиться. Вещи забрал участковый до выяснения обстоятельств.
Он ушел в иную реальность, которая была ему более близка. Его мир растворился в небытие, и он спешил туда попасть как можно быстрее. Он стал его часть, его заложником, его гостем и хозяином, неизменным атрибутом нового времени.
(продолжение - "Сны в снах даруют откровенье" ч. II)