Потомок Чингисхана (Александр Стома) / Проза.ру

      пьеса в 4 действиях
            ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Джанике – вдова эмира Эдигея, царица Кырк-Ора (ныне Чуфут-Кале)
Хаджи-Гирей - чингизид, 18 лет.
Шахбаз - мурза, приближенный Джанике
Басыр – мурза, военачальник
Метисултан - хаджи, дядя Джанике.
Мухаммад Ширин, Барын Сефер,
Аргын, Кыпчак – крымские беи
Умер - купец в Трокае (Литва)
Ярус - мурза, приближенный Ширина.
Ачихожа - начальник ворот в Кырк-
Оре
Первый воин
Второй воин (Конче)
Третий воин
Гонец
Слуги
Действие происходит в 1428 году

            ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

            Сцена первая

Кырк-Ор, Бурунчак. На заднем плане обрыв и вид вдаль. Редкие кусты дикой маслины, не¬большое нагромождение камней. Слева видна часть дома под желобчатой черепицей, справа пасутся козы. На камне у обрыва вся в черном сидит Джанике, лицо ее кажется бледным и грустным. Она следит за полетом орла.

            Входит Шахбаз.

Шахбаз. Джанике-ханым, нельзя столь долго предаваться горю. Так и до беды недалеко (смотрит в сторону обрыва).
Джанике. Обрати внимание на орла. Мне кажется, что к нам прилетела душа Кадыр-Берды. (Пауза). Мой мальчик проведал меня.
Шахбаз. Если уж говорить о душе, то нас скорее посетил муж твой - эмир Эдигей.
Джанике. Почему, Шахбаз, ты опять возражаешь мне?
Шахбаз. Байбике, ты можешь думать, как тебе захочется, но не из желания противоречить я так сказал. Этот орел стар, как Мафу¬саил. Не может душа молодого хана поселиться в старом теле.
Джанике. Может, ты и прав, но мне показалось, что с высоты на меня смотрит мой Кадырчик.
Шахбаз. Ты забыла, байбике, что Кадыр-Берды, когда погиб, был уж не маль¬чиком?
Джанике. Почему, Шахбаз, ты снова возражаешь? Разве не утешать ты меня обязан?
Шахбаз. (раздраженно) Извини, байбике, я не только твой слуга. Ты не раз называла меня своим другом. Кто тебе скажет правду, если не я?
            (Пауза)
Джанике. (Всматривается вдаль и протягивает руку) Видишь, там ходят маленькие люди? Кто стар, кто молод - не видно. Как ты мог узнать, что орел стар?
Шахбаз. За этим орлом я давно наблюдаю, знаю даже, где он ночует.
Джанике. Пусть будет так. (Пауза). Только скажу тебе, что среди этих камней я чувствую себя как затерявшаяся мышка. Отправляя Кадыр-Берды в Орду, я тешила себя надеждой, что и сама буду там, среди вольных степей. (Пауза) Ну почему Аллах так рано забрал его к себе?!
Шахбаз. Ты сетуешь на Всевышнего, байбике, но это не самое страшное из того, что ты сказала.
            (Джанике вскидывает голову)
- Да, да. Там (показывает вдаль) будут рады услышать от тебя эти слова. Твоя сла¬бость послужит сигналом в борьбе за власть среди бейских семей. Они перере¬жут друг другу глотки, а оставшимся в живых это же сделают пришельцы. Ка¬дыр-Берды совершил большую ошибку, покинув Крым. Он открыл ворота беде. Ты распахиваешь их еще шире.
Джанике. (гневно) Могу я хоть здесь, среди безмолвных камней, побыть не¬много слабой женщиной?
Шахбаз. Не можешь! Забудь, что ты женщина! Твой муж и младший брат, названный сын, опочив, взвалили на тебя непомерный груз забот. Только ты сможешь удержать Крым от междоусобицы.
            (Пауза)
Джанике. Скажи мне, Шахбаз, почему я до сих пор не знаю, как
по¬гибли дорогие мне люди?
Шахбаз. На то были причины. Но сюда приехал известный тебе Басыр и, как участник событий, он может все рассказать.
Джанике. Так зови его сюда!
(Появляется слуга).
Шахбаз. Что тебе?
Слуга. За воротами стоят люди. Говорят, что хотят видеть байбике.
Джанике. Кто они?
Слуга. Ширин-бей и с ним пятеро.
Джанике. Займись ими, мурза.
Шахбаз. Что я должен сделать, Джанике-ханым?
Джанике. Принимать. Но сначала пришли ко мне Басыра. Ширина введи в комнату Эдигея. Пусть его дух нам помогает.
(Шахбаз и слуга уходят. Входит Басыр. Увидев госпожу, ускоряет шаг и, не доходя до нее, падает на колени и замирает в согбенной позе).
Джанике. Встань, Басыр!
(Басыр поднял голову, но остался на коленях)
Джанике. Я сказала - встань!
Басыр. Позволь, байбике, не вставать с колен, пока ты не выслушаешь меня.
Джанике. Ты расскажешь, как погибли дорогие мне люди?
Басыр. Да, байбике.
Джанике. Говори (садится на камень).
Басыр. Эмир Эдигей, байбике, идя на Сарай, был уверен в своей победе. Он говорил мне: «Видишь, Басыр, как меняются времена. Теперь не Орда идет на нас, а мы на нее. Кадыр-Берды не ждет нас. И, если бы даже ждал, не смог бы организовать сопротивление. У него нет опытных военачальников». На этот раз эмир ошибся. Хан Кадыр-Берды узнал о нашем походе и сумел оказать достойное сопротивление. Мы были разбиты. Слава Аллаху, к тому времени Итиль успел замерзнуть, и мы сумели переправиться на другой берег. Но то же самое сделали наши враги. Эмир приказал мне остановить их. Я думал, что он поскачет дальше, но ошибся: Эдигей остался ждать приближения второго отряда противника. Когда я снова посмотрел в его сторону, увидел, что он сражается с воином в стальных доспехах. Это был Кадыр-Берды, но об этом я узнал позже. Перебив своих врагов, я поскакал на помощь эмиру, но опоздал. Я был еще далеко, когда он, как мешок, вывалился из седла. Я взревел от горя и, боясь, что убийца уйдет безнаказанным, спустил тетиву. Стрела вонзилась в шею одетого в латы. Подскакав к нему, я понял, кого убил.
            (Пауза)
Теперь все, байбике. Я снял со своей души груз, мучивший меня, и готов принять смерть.
            (Пауза.)
Джанике. Сядь рядом со мной.
(Басыр продолжает стоять на коленях. Джанике показывает на рядом лежащий камень. Басыр садится).
Джанике. Слушай меня внимательно, и пусть этот разговор останется между нами. Теперь я поняла, почему Шахбаз не стал мне рассказывать, как погибли эмир и хан, хотя и был в то время в Орде. Он не хотел тебе навредить. (Басыр удивленно на нее смотрит). Да, да. Я послала его в Орду предупредить брата о приближении Эдигея, и он помог организовать сопротивление. Как видишь, Басыр, я не меньше твоего виновата в смерти обоих. По крайней мере, я не вправе тебя судить. Пусть это сделает Аллах. (Пауза) Ты один приехал?
Басыр. - Нет, байбике, со мною двадцать человек. Но при необходимости я смогу быстро собрать две тысячи с полным вооружением.
Джанике. Это все, что осталось от войска моего мужа?
Басыр. Нет, байбике, многие пожелали остаться на Итиле, но они вернутся, если их позвать.
Джанике. Они могут пригодиться. А пока сделай вот что… Помнишь площадку у окон комнаты эмира? Так вот, устрой на ней военные игры.
Басыр. Двор мал для игр, байбике.
Джанике. Вот и хорошо, будет казаться, что вас много. Я буду недовольна, призову тебя, буду ругать, но ты смело отвечай: «Люди засиделись, я отобрал самых ленивых и устроил им небольшое учение». Нужно показать одному человеку, что и после смерти Эдигея сила не ушла из моих рук.
Басыр. Я все сделаю, байбике!
            Сцена вторая
Небольшая комната с белеными стенами. Одна дверь у противоположной стены, вторая, ведущая во двор, справа. Рядом с нею окно с густыми переплетами. Под окном тахта, укрытая овечьими шкурами. У левой стены диван, покрытый ковром и подушками. На полу войлок.
На тахте сидит Шахбаз, а на диване Мухаммад и Мамак.
            Входит Джанике и кланяется гостям.
Мухаммад. (Вскакивает с места) Пусть не повторится горе в твоем доме, ханым.
Джанике (садясь рядом с Шахбазом). Будь и ты здоров, Мухаммад, и тот мальчик, что возле тебя.
Мухаммад. Это мой сын Мамак. Ты видела его совсем маленьким и, наверное, не узнала. Я взял его с собой по его просьбе. Ему очень хотелось посетить уважаемую Ази-Джанике. Редкий случай - познакомиться с женщиной, которая воплотила в себе три редких качества: дочь великого хана, вдова великого эмира и при этом Ази, посетившая Дом Аллаха.
Шахбаз. Фатиха.
            Присутствующие опускаются на колени.
Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров милостивому, милосердному, царю в День суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших».
   По окончании молитвы все садятся на свои места. Слуги разносят кумыс.
Мухаммад. (пригубив питье) На эмира Эдигея простерлась милость Аллаха, и он совершил то, что не каждому дано. Сейчас его нет с нами. Кто будет продолжать его дело?
            Пауза
Жаль, Ази-Джанике, что ты родилась женщиной. Из тебя вышел бы хороший хан, но Аллах, хвала ему, определил тебе другую роль.
Джанике.(иронично) Какую же?
Мухаммад. Пророк обязал завещать сыну долю, а дочери половину от нее.
Джанике. Мне с тобой, Ширин, нечего делить.
Мухаммад. Я понимаю, Ази, но делить нам все же есть что.
Джанике. И что же?
Мухаммад. (торжественно) Самое ценное, чем Аллах награждает человека - власть!
Пауза. В это время за окном нарастает шум. Слышится ржание коней, удары оружия о щиты, многоголосые выкрики.
Джанике (слуге) Приведи сюда того, кто нарушает наш покой.
            Входит разгоряченный Басыр.
Джанике. Что значит этот шум?
Басыр. Я не знал, байбике, что мешаю тебе. Обычно эмир просил меня проводить учения перед его окнами и был доволен этим.
Джанике. Так ты проводишь учения?
Басыр. Да, байбике. Я собрал наиболее ленивых. Пусть попотеют.
Джанике. Отведи их потеть на Бурунчак.
Басыр. Я думал так сделать, байбике, но там пасутся твои козы.
Джанике. Прикажи загнать их в хлев.
   Басыр уходит. Все прислушиваются, как воины покидают двор.
Джанике. Так ты говорил о власти, Мухаммад. Продолжай.
            Мухаммад. Я говорил, Ази, что власть - самое ценное, что даровано нам Аллахом, и я готов поделиться ею с тобой.
Джанике. (иронично) Мне половина от твоей целой доли?
Мухаммад. Не совсем так, ханым, мы будем править вместе.
Джанике. Не знаю, бей, кто из нас глуп, но я не хочу ни с кем делить власть. Хотя… она мне и самой не нужна!
            Пауза. За окном переговариваются воробьи, стрекочет сорока.
Мухаммад. Что же ты хочешь, Ази?
Джанике. Я скажу, но сначала ответь на мой вопрос. Все ли карачеи согласятся с тем, что ты станешь эмиром Крыма?
            Пауза
Мухаммад. Понятно, что не все поддержат меня. Например, Мансуры…
Джанике. Я так и думала. Теперь мой ответ. Чтобы до конца отделить Крым от Золотой Орды, нам нужна авторитетная власть. А это может обеспечить только потомок Потрясателя Вселенной - чингизид!
Мухаммад. Род ширинов давно стал чингизидским! Только мы имеем право жениться на дочерях ханов! Сколько их уже побывало в нашем роду!
Джанике. Ты только сейчас вспоминал, что сказал Пророк о женщинах. Стоит ли после этого ссылаться на дочерей ханов? Я сама дочь хана, но ты не принял это во внимание. Другие поступят так же. Твой род уважают, но не настолько, чтобы считать его равным чингизидскому.
Мухаммад. Ты забыла, ханым, что был Аксак-Тимур, был Мамай и, наконец, твой муж - эмир Эдигей! Они все правили!
Джанике. Величие этих людей недосягаемо для тебя и всего твоего рода!
Мухаммад. Допустим. Но что ты предлагаешь?!
Джанике. Я уже сказала. Пригласить чингизида стать царем Крыма.
Мухаммад. Делай это без меня!
Джанике. Жаль. (Пауза) Но я буду следовать начертаниям своего мужа. Не себе ищу я блага, а нашему народу. Он не увидит покоя, если здесь будут царствовать жадные до власти Ширины. Только чингизид может дать мир нашему народу. Его высокое происхождение успокоит аппетиты властолюбцев и будет гарантией спокойствия нашего края.
Мухаммад. Ты не убедила меня, ханым. Я не знаю потомков Чингизхана, которые были бы достойны крымских земель. А те, что прячутся в Москве или в Вильно, напоминают мне мышей, не имеющих своих нор!
Джанике. Это наша беда, Мухаммад! Чингизиды вынуждены были покинуть родные земли! Можно ли осудить человека, бежавшего от безжалостного убийцы? Разве Пророк, да прославится его имя, не бежал когда-то из Мекки, чтобы сохранить свою драгоценную жизнь?
Мухаммад (поспешно). Зачем так ставить вопрос? Кто может сравниться с Пророком? Только я повторяю, что среди живых чингизидов нет достойных!
Джанике. Ошибаешься, Мухаммад. Одного из них хотел призвать мой муж. Это Гиясэддин. Вот его и позовем.
Мухаммад. Где его нора?
Джанике. Зачем ты так, бей? Ведь он может стать твоим ханом. А живет он, как мне помнится, в Литве. Пошлем в Трокай и спросим, где его искать.
Мухаммад. (поднимаясь с подушек) Ты гоняешься за тенью, Ази, имея перед собою наличие.
Джанике. (вставая) Да одарит тебя Всевышний благоразумием.
Мухаммад с сыном уходят. Их провожает Шахбаз. Возвращается. Шахбаз. Извини, байбике, но я шел и думал. Может, следует поддержать Ширина?
Джанике. Ты долго молчал, Шахбаз, и я надеялась услышать мудрые слова, но… лучше бы ты продолжал молчать! (Пауза) Не будет мира на этой земле, если ею будут править тот, кто захочет. Только чингизид будет признан всеми. Не найдем в Литве, будем искать на Руси!

Шахбаз. О, байбике, у тебя ум самого Сулеймана!
Джанике. Жаль, Шахбаз, что мне, женщине, приходится делать мужскую работу. С большим удовольствием я бы занялась вышиванием.
            Пауза
Сделаем так. Немедленно поедешь в Литву. Будешь искать Гиясэддина. Если его не найдешь, ищи его сына.
Шахбаз. Байбике, ты посылаешь меня искать иголку в стоге сена! Мы же не знаем имени его сына!
Джанике. Ничего, найдешь. Возьмешь с собой деньги и только одного слугу. Оденься попроще. Выдавай себя за дедушку, который ищет внука.
Шахбаз. Вспомнил, байбике. У меня в Троках есть знакомый купец, начну с него. (Пауза) Как быстро нужно вернуться?
Джанике. Не найдешь в Троках, езжай в Москву, но без чингизида не возвращайся.
Шихбаз Так я пошел?
Джанике. Иди и помни: в твоих руках судьба Крыма.
            Шахбаз уходит
… и моя тоже.
            Сцена третья

Карасубазар (ныне Белогорск). Комната во дворце Ширина. Богатое убранство. На подушках, развалившись, сидит Мухаммад. Перед ним стоит его сын.
Мухаммад. Как тебе, Мамак, понравилась тетя, у которой мы были вчера?
Мамак. Она злая и совсем не святая!
Мухаммад. Ха, ты сумел раскусить эту змею, сынок! Садись рядом и смотри. Сейчас придет мурза Ярус, и ты узнаешь, как мы поступим дальше. Мы вырвем у нее жало!
В одну из дверей входит Ярус, падает у порога на четвереньки и ползет в сторону бея.
Мухаммад. Поднимись.
            Ярус уселся на пятки.
Ты слыхал о чингизиде по имени Гиясэддин?
Ярус. Я не только слыхал о нем, эфенди, но и видел лет двадцать назад. Он заезжал сюда.
Мухаммад. Знаю. Теперь он в Троках, говорят.
Ярус. Я давно о нем ничего не слыхал.
Мухаммад. Не беда. Поедешь в Литву и убьешь его. Если у него остались сыновья, убьешь и их. Что не понятно?
Ярус. Сколько мне взять людей, эфенди?
Мухаммад. Зачем? Или в Литве перевелись лихие молодцы? Возьмешь с собой деньги. Иди.
            Ярус уходит.
Мамак. Скажи, баба, убить человека и называется «вырвать жало у змеи»?
Мухаммад. (улыбнувшись) Скажи, сынок, почему у человека два уха и один язык?
Мамак. Не знаю.
Мухаммад. Так Аллах дал понять, что человеку нужно больше слушать, чем говорить. Ибо говорят люди, чаще всего, не то, что у них в сердце. Я не лучше других и не хуже. И мне приходится говорить иногда одно, а делать другое. Истребив тех, на кого уповает та змеюка, мы сделаем ее безвредной для нас с тобой. Это и называется – «вырвать жало».
Слышится призыв муэдзина на молитву. Мухаммад сползает с дивана и начинает молиться.
            Занавес.

            ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

            Сцена первая

Литва, Троки (ныне Тракай). На заднем плане вид города. На переднем - лавка. Видно ее внутреннее убран¬ство: прилавок, открытый в сторону улицы, полки с товарами, один табурет, дверь. В лавке, облокотившись о прилавок, стоит Умер. Со стороны улицы подходит Шахбаз.

Шахбаз. Селям алейкум, Умер.
Умер. Алейкум селям, добрый человек. Что будешь покупать? Смотри…
Шахбаз. Подожди, Умер. Ты не узнаешь меня?
Умер. У меня много покупателей, но тебя я вижу впервые.
Шахбаз. Ты прав, Умер. Но вспомни своего друга Ахмета и его младшего брата Шахбаза. Так я и есть Шахбаз.
Умер. Что-то вспоминаю. Сколько лет прошло... Ты совсем мальчик был, Шахбаз. Как вырос! Совсем старый стал. Что хочешь купить у меня?
Шахбаз. Это позже, Умер. А сейчас скажи. Ты, наверное, многих знаешь из нашего народа?
Умер. Мои товары охотно покупают. К слову сказать, нашим я иногда снижаю цену. И тебе снижу. Что купишь?
Шахбаз. Потом, Умер, потом. Скажи, ты знаешь человека по имени Гиясэд¬дин?
            Пауза
Умер. Почему о нем спрашиваешь?
Шахбаз. Хочу отдать ему давний долг.
Умер. Один уже говорил, что хочет отдать ему долг, и что из этого получи¬лось?
Шахбаз. Не понимаю.
Умер. Чтобы не отдавать долг, он убил Гиясэддина.
Шахбаз. Какая беда! И когда это случилось?
Умер. Ты опоздал на несколько дней.
Шахбаз. У него был сын. Сына тоже убили?
Умер. О девках говорили, о сыне не говорили.
Шахбаз. Кто об этом еще знает?
Умер. Здесь и в Вильно тебе каждый мальчишка поведает о том, что я расска¬зал.
Шахбаз. Но сын?
Умер. А что сын? Гияс, говорят, спрятал его где-то, будто чуял беду.
Шахбаз. Куда спрятал?
Умер. Никто не знает. Да и зачем было прятать, если бы кто знал?
Шахбаз. А как зовут его сына?
            Пауза
Умер. Я у него не занимал, да и он мне не был должен. Откуда мне знать как зовут его сына?
            Пауза
Шахбаз. Понял намек. Когда я задолжал Гиясэддину, у него не было сына. Скажи хоть, как его зовут? (Вынимает из кармана золотой и подбрасывает на ладони).
Умер. (При виде монеты поспешно отходит от прилавка) Заходи, гостем будешь.
Шахбаз вручает Умеру золотой. Тот усаживает гостя на табурет, а сам устраивается на штуке ткани.
Умер. Когда погиб Гиясэддин, я подумал, что его судьба может стать доходным делом и, как видно, не ошибся. Ты хочешь знать, как зовут его сына?
            Шахбаз наклоняет голову.
Умер. Сколько еще мне дашь?
Шахбаз. За тот золотой, что ты уже получил, у нас в Крыму нужно целый год гнуть спину.
Умер. Но в Крыму не знают, как зовут сына Гияса и где он прячется.
Шахбаз. (Живо) А ты знаешь?
Умер. Зачем бы я стал с тобой торговаться?
Шахбаз. Говори, получишь еще один золотой.
Умер. Два, и не меньше.
Шахбаз. Как я узнаю, что ты все рассказал?
Умер. У тебя не будет вопросов. А сейчас положи монеты рядом - легче вспоминать будет.
            Шахбаз выполняет указание.
Мало кто знал, что у старого Гиясэддина есть сын, еще меньше, где он спрятан. Так вот - его зовут Хаджи-Девлет. Отец его был умный и предусмотри¬тельный человек, а еще умнее была его жена, мать Хаджи по имени Айше. Ей однажды приснился страшный сон. Какие-то люди ворвались в дом и начали всех резать. А маленький Хаджи заполз под подушки и остался жив. Айше
рас¬сказала этот сон мужу и потребовала спрятать сына подальше. Гияс и сам пони¬мал, как в наше смутное время опасно держать в открытую такого знатного мальчика, и отправил его на хутор к одному малоизвестному литвину.
            Пауза
Тот хутор находится недалеко от Вильно. Переправишься на другой берег Не¬мана и поедешь вверх по течению, до впадения в него другой речки, вытекаю¬щей из леса. Свернешь и поедешь вдоль ее течения, внимательно считая ручьи, которые впадают в речку с твоей стороны. После пересечения пятого ручья откроется небольшая поляна. Ее можно пройти и не заметить, но ручей подскажет. Свернешь в сторону и выйдешь на большую поляну. Там и увидишь хутор Гирея. Так зовут его хозяина. Теплого приема Не жди - могут и собак спустить. Место глухое, добрые люди там не ходят.

Пробуя монеты на зуб, Умер складывает их в мешочек.
Шахбаз. Ты, Умер, честно заработал эти деньги, но получишь еще одну монету, если дашь слово никому больше не рассказывать то, что я сейчас узнал.
Умер.(живо) Где ты видел, Шахбаз, чтобы молчание так скудно оплачивалось? Знаешь, наверное, что молчание золото? Подойдет ко мне твой враг, и я смогу заработать на нем еще три золотых. Разве не так?
Шахбаз (вздыхая) Ты прав, Умер. Возьми еще три монеты и молчи.(Вручает деньги).
            Сцена вторая
Повторяет сцену вторую первого действия. Раннее утро. На тахте сидит Джанике.
            Входит слуга.
Слуга. Сегодня ночью, байбике, в Кырк-Ор приехал Шахбаз.
Джанике. ( поспешно) Ты его видел? С кем он?
Слуга. Я его не видел, байбике, и не знаю, с кем он приехал.
Джанике. Зови его немедленно.
            Слуга уходит
Видно, думает, что я еще сплю. (Смотрит в окно) А я умираю от нетерпения!
            Входит Шахбаз
Джанике. Ты один? Не молчи!
Шахбаз. Успокойся, Джанике-ханым, я привез сына Гиясэддина.
Джанике. А где сам Гиясэддин? Умер?
Шахбаз. Его убили.
Джанике. Как это случилось?
Шахбаз. Мне мало что известно. Говорят, убил должник, чтобы не
от¬давать долг.
Джанике. Пусть коснется Гиясэддина милость Аллаха. (Она откидывается к стене и закрывает глаза). Почему не привел его сына? Хотя все правильно. Сделаем так, чтобы о нем знали как можно меньше людей. А зачем он здесь, вообще пусть никто не знает. Пришли его ко мне - хочу поговорить с глазу на глаз.
Шахбаз молча уходит. Джанике сидит с закрытыми глазами.
   В комнату робко входит Хаджи-Девлет, молча кланяется. Джанике некоторое время смотрит на него. Показывает рукой на диван.
Джанике. Проходи, мой мальчик. Здесь тебе будет удобно.             Пауза
(Говорит как бы для себя) Молод, красив и осанист, глаза живые и умные. Несмотря на простенький халат, видно, что благородных кровей.
            Пауза
Зови меня апте Джанике или Ази-апте. А как тебя зовут?
Хаджи-Гирей. Хаджи-Девлет-Гирей, апте Джанике.
Джанике. Хорошее имя, но почему Гирей? Это не наше имя.
Хаджи-Гирей. Ты права, апте Джанике. Человек, носящий это имя, литвин. Он долго заменял мне отца и прятал от врагов. Когда при прощании я хотел вознаградить его за заботу, он отказался. Тогда я решил взять его имя - в память о нем. Думаю, поступил правильно.
Джанике. Я тоже так думаю, Хаджи-Гирей.
Хаджи-Гирей.(растроганно) Спасибо, апте.
            Пауза
Джанике. Расскажи, мой мальчик, как ты жил у того литвина?
Хаджи-Гирей. Сначала трудно было: новые люди, новая еда, другие обычаи. Потом привык. У них тоже есть пророк, зовут его Иса, а Марьям у них называ¬ется дева Мария. Они ее почитают так же, как и мы. Я выучил их главную молитву «Awe Maria». (Увлеченно) Ее нужно читать три раза в день, а если сто пятьдесят раз, она приобретает большую молитвенную силу!
Джанике. Тебе кто-нибудь угрожал там?
Хаджи-Гирей. Один раз, незадолго до прихода мурзы Шахбаза, какие-то люди ворвались на наш хутор, искали меня, но я спрятался в лесу.
Джанике. (Заинтересованно) Как это было?
Хаджи-Гирей. В нашем лесу ходит много плохих людей. Они грабят всех, кого встретят, но на наш хутор боялись заходить. Гирей - смелый человек, и многие это знают, да и собаки очень злые. На всякий случай всегда стояла оседланная лошадь, на которой я мог ускакать в любой момент. И вот однажды среди ночи залаяли тревожно собаки. Гирей разбудил меня и велел бежать. Я вывел коня через заднюю калитку и ускакал в лес. Эти люди обшарили весь хутор, искали сына Гиясэддина, избили хозяев, но так ни с чем и уехали.
Джанике. Как же вы после этого встретили Шахбаза?
Хаджи-Гирей. С ним было просто. Ночью залаяли собаки. Хозяин вышел во двор и посмотрел на лес. Все спокойно, а собаки лают. Я вывел лошадь и ждал сигнала, но Гирей послал своего младшего сына посмотреть. Вскоре тот вернулся и сказал, что в лесу два человека жгут костер, закрытый от хутора кустами. Один из них звал другого господином. Мы поняли, что эти люди не имеют злых намерений. Утром хозяйка вышла за ограду встречать гостей. Она полола огород, когда к ней подошел мурза и стал наниматься в батраки. Хозяйка посмеялась над ним. Какой из него батрак - стан ровный, взгляд смелый. Хотя и одет бедновато, но лицо не батрацкое. Потом видим, ведет она его к дому. Вышел хозяин и вскоре позвал меня. Разобрались, и вот я здесь.
Джанике. Тебе говорил Шахбаз, зачем тебя пригласили сюда?
Хаджи-Гирей. В дороге у нас было много времени обсудить дела. Я узнал о мечте эмира Эдигея отделиться от Золотой Орды. Буду рад, если мне доверят продолжить его дело.
Джанике. Ты все правильно понял, мой мальчик, но выполнить это будет очень не просто. Наши карачеи, как мы называем наиболее знатных беев, спят и видят себя во главе Крыма. Их главенство хана Золотой Орды устраивает - он далеко. С установлением здесь ханства закончится их безраздельное хозяйничанье на этих землях.             Признаться, я рассчитывала на твоего отца. Эмир Эдигей был высокого мнения о нем и приглашал его сюда, но он отказался. Ты понимаешь, Хаджи-Гирей, что престола, на который мы рассчитываем, пока нет. Его нужно утверждать, преодолевая сопротивление карачеев. С ними мог справиться Эдигей, но и он не вечен. Нужен человек с его характером - твердым, как дамасская сталь, умом светлым, как солнце, и быстрым, как полет стрелы.
Хаджи-Гирей. (Печально). К сожалению, Ази-апте, я не сияю, как солнце.
Джанике. Эти слова, мой мальчик, делают тебе честь. Мы часто не знаем, на что способны, пока Аллах не вразумит нас. Разве я, беспечная девчонка, думала когда-нибудь решать государственные вопросы? Так вышло, что пришлось. Память о муже не дает мне покоя. Я свободно вздохну лишь тогда, когда увижу на крымском престоле достойного человека.
Хаджи-Гирей. (Горячо) Испытай меня, Ази-апте!
Джанике. Испытания, мой мальчик, шлет Всевышний. Иногда кажется, что мешок, в котором Аллах хранит их, прохудился - так много их сыплется. Так что испытаний будет в избытке, могу уверенно обещать.
            Пауза
Ну что ж, сынок, устраивайся, осмотрись и отдохни. Тебе предстоят горячие денечки.
Хаджи-Гирей, кланяясь, уходит. Джанике хлопает в ладоши. Входит слуга.
Джанике. Пошли за Басыром. Пусть быстрей идет сюда.
            Слуга уходит
Джанике. Первый шаг сделан, сделаем и второй.
            Входит Басыр.
Басыр. Селям алейкум, байбике.
Джанике. Селям, Басыр. Вот и пришла твоя очередь заняться полезным делом.
Басыр. Слушаю, байбике.
Джанике. Отправишься на Итиль и приведешь оттуда свой тумен.
Басыр. Я готов, байбике, но…
Джанике. Что тебя смутило, мой друг?
Басыр. Нужны деньги. Много денег, байбике.
            Джанике встает.
Джанике. Пойдем.
            Уходят
            Сцена третья
Повторяет сцену третью первого действия. На подушках Мухаммад, перед ним на коленях Ярус.

Мухаммад. Признаться, Ярус, я доволен тобой.
Ярус. Я старался, эфенди.
Мухаммад. Но ты не сказал, что убил и сына Гиясэддина.
Ярус. Расскажу, как все произошло, эфенди. Было темно, и мы находили их на ощупь и по крику. На следующий день в Троках заговорили, что вырезали всю семью Гиясэддина. Я был на похоронах. Шесть могил, сынов нет, одни девки. Начал расспрашивать. Одни говорят, что был у Гияса сын, другие - не было. Если был, то где он? Отец его спрятал. Где? Нашел того, кто приблизительно знал, где искать. Нагрянул ночью на тот хутор, обыскал с подвала до чердака, но - только хозяин, его жена и двое их мальчишек. Сына Гияса не нашел
Мухаммад. И все же, мурза, мы должны себя обезопасить.
Ярус. Что ты хочешь сказать, эфенди?
Мухаммад. Эта змея, не найдя чингизида в Литве, будет ковыряться в других местах и в конце концов преподнесет нам подарочек. Так?
Ярус. Может быть.
Мухаммад. Поэтому нужно избавиться от нее самой.
Ярус (удивленно) Убить?
Мухаммад. А у тебя есть другой способ избавиться от вредного человека?
Ярус. Можно купить.
Мухаммад. Но не эту гадюку! Убить! Только убить!
            Входит слуга.
Слуга. Эфенди, за дверью ждет гонец.
Мухаммад. Пусть войдет.
            Входит гонец, распластавшись у порога.
Приблизься и говори.
            Гонец ползет, поравнявшись с Ярусом, приподнимается
Гонец. Эфенди, сегодня на рассвете в Крым вошел тумен конницы и, не останавливаясь, миновал наши дозоры.
Мухаммад. Как зовут туменбаши?
Гонец. Он не назвался.             Мухаммад. (гонцу) Иди.
            Гонец уходит.
Мухаммад. А вдруг это тумен той гадюки?
Ярус. Спаси Аллах.
            Мухаммад. Ты прав, Ярус. Нужно побыстрее от нее избавиться. Пошли в Кырк-Ор самого хитрого головореза, обещай ему самое большое вознаграждение. Иди.
            Занавес
            ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

            Сцена первая

Кырк-Ор. На заднем плане обрыв и вид вдаль. Слева кусты дикой маслины, справа угол недо¬строенного дома, нагромождение камней. Стоят Джанике, Шахбаз, Хаджи-Гирей и три воина с обна¬женными саблями. Чуть правее толпа. Все смотрят в сторону обрыва, разговаривают, галдят.

Джанике. (взволнованно). Теперь вижу! Они входят в долину!
Голоса из толпы.
- Все на конях! Как много!
- А впереди какой прекрасный воин!
- У него на груди бляха темника! Он спешился! Слава нашей царице!
Шахбаз. Я рад за тебя, байбике. Ты победила!
Джанике. Это определенно войско Ба¬сыра. Пришел наконец самый счастливый день в моей жизни!
Шахбаз. Я, кажется, вижу Ба¬сыра. Он спешился и разминает ноги.
Джанике. Где, где?
Какой-то человек, выделившись из толпы, из-за куста взмахивает пращой. Раздается завывающий звук и хлопок. Шах¬баз падает. Стрелявший бросает пращу и бежит в толпу. Джанике истошно кричит. Хаджи-Гирей оборачивается и видит безжизненное тело Шах¬база.
Хаджи-Гирей. Стража, закройте все ворота. Ищите убийцу! Шарьте в кустах, смотрите в развалинах! Тащите его сюда!
Толпа разбегается. Хаджи-Гирей поднимает пращу и голыш, обкатанный морской волной.
Джанике. (Взволнованно) Таких камней здесь нет, его принесли, чтобы убить моего Шахбаза!
Толпа. (Сгрудившись чуть поодаль). Его нигде нет. Он сумел убежать.
Хаджи-Гирей окидывает взглядом толпу, подходит к каждому из воинов и что-то шепчет им на ухо. Стражники с разных сторон подходят к толпе.
Хаджи-Гирей. (Кричит) Люди! Посмотрите на тех, кто рядом. Если увидите незнакомца, укажите на него!
Замершая было толпа зашевелилась, заговорила. Кто-то, расталкивая ее, начинает выбираться. Один из воинов взмахивает саблей, но тот ныряет под руку и бросается к развалинам. Погоня, крики людей, лай собак. Труп Шахбаза уносят, Джанике уходит. Наконец все стихает, на площадку собираются стражники.
Первый воин. Мы, господин, излазили все пещеры. Его нигде нет.
Второй воин. Я видел, куда он забежал.
Третий воин. Ты нашел его?
Второй воин. Нет.
Первый воин. Он умеет летать? Он ласточка?
Второй воин. Но он точно туда забежал, я видел.
Хаджи-Гирей. Пойдем, покажи мне ту пещеру.
Хаджи-Гирей и второй воин уходят. Толпа смотрит им вслед.
Третий воин. Этот Конче не может не выслуживаться. Я бы хотел увидеть его позор.
Появляются Хаджи-Гирей и второй воин.
Хаджи-Гирей. (второму воину). Ты проявил большую наблюдательность и, главное, настойчивость в отстаивании своего мнения. Назови свое имя. Второй воин. (Кланяется) Спасибо, эфенди. Меня зовут Конче.
Хаджи-Гирей уходит, поредевшая толпа смотрит в сторону обрыва
Первый воин.(Иронично) Так где же убийца?
Конче. Сбежал.
Третий воин. Это он сам сказал?
Конче. (Спокойно) Его там не было, но…
Первый воин. Но остался запах пота?
Конче. (Чуть раздражаясь). Ты глуп, Энвер. Господин внимательно рассмотрел все вокруг и обнаружил, что окно, которое смотрит в обрыв, расширено, а за ним зацепленная за крюк веревка. По ней убийца и спустился.             Уходят. Слышен стрекот сороки

            Сцена вторая
Повторяет сцену вторую первого действия.             В комнате Джанике и Хаджи-Гирей.

Джанике. Мне будет не хватать Шахбаза. (Подносит к глазам кончик платка). Ты не против, если я приглашу сюда своего дядю Метисултана?
Хаджи-Гирей. Как я могу перечить тебе?
Джанике. Не бойся это делать, Хаджи. Шахбаз часто не соглашался со мной, я, бывало, поступала вопреки его советам, но это не значит, что я была умнее его.
            Пауза
Так вот о Метисултане. Он сопровождал меня при хадже к Святым местам, и я довольна его рассудительностью. Но согласится ли он приехать сюда? Я как-то уже предлагала, но он отказался. Хаджи-Гирей. Где он сейчас?
Джанике. Недалеко от нас есть гора Мангуп, на ней город Феодоро. Метисултан живет напротив этой горы. Я была один раз у него.
Хаджи-Гирей. Может, мне поехать и пригласить его?
Джанике. Тебе пока нельзя отлучаться отсюда, люди не должны знать, что ты здесь и кто ты. Я и сама не поеду. Пошлю кого-нибудь к нему с письмом.
            Пауза
Скажи, как идут розыски убийцы Шахбаза. Нашли?
Хаджи-Гирей. Нет, Ази-апте, ему удалось бежать из крепости.
Джанике. Ты же приказывал закрыть все ворота. Неужели ослушались?
Хаджи-Гирей. Нет, Ази-апте, ворота закрыли. В дальней пещере кто-то расширил одно из окон, прицепил веревку, и преступник по ней спустился. Может, он и сюда проник тем же путем.
Джанике. Он может вернуться?
Хаджи-Гирей. Конечно.
Джанике. Ты можешь так спокойно говорить об этом?
Хаджи-Гирей. Извини, Ази-апте. Я как-то не подумал об этом. Позволь, я вызову сюда начальника ворот Ачихожу и ты распорядишься поставить пост у той пещеры.
Джанике. Вызывай и распоряжайся сам.
Хаджи-Гирей. Я мигом.
            Выходит и тут же возвращается.
Сейчас придет.
            Пауза
            Входит Ачихожа. Кланяется.
Ачихожа. Звала, байбике?
Джанике. Скажи, Ачихожа, как чужие люди входят в крепость и убивают наших людей?
Ачихожа. Убийца проник не через ворота, байбике.
Джанике. А если завтра опять кого-нибудь убьют? Ты хоть был на том месте, где нашли веревку?
Ачихожа. А как же, байбике. В то окно уже не влезут, я велел его заложить.
Хаджи-Гирей. В него не влезут, влезут в другое.
Ачихожа. (растерянно). Разве я не должен был это сделать?
Хаджи-Гирей. Ты, наверное, и веревку забрал?
Ачихожа. Хорошая веревка, зачем выбрасывать?
Хаджи-Гирей. Немедленно верни на место.
Ачихожа. (растерянно). Но мы заложили окно.
Хаджи-Гирей. Разберешь кладку и все вынесешь из пещеры. Сделаешь все так, как было до этого. Прежде чем вешать веревку, позови меня, мы ее надрежем. Делай все без суматохи, скрытно. Потом поставишь снаружи секретный пост. Пусть хватают всех, кто зайдет в эту пещеру. Иди, выполняй.
            Ачихожа уходит.
Джанике. Мне кажется, что можно было бы ограничиться закладкой окна.
Хаджи-Гирей. Да, Ази-апте, если бы в крепости не было врагов.
Джанике. (Удивленно). Неужели ты думаешь, что они здесь есть? Никому ничего плохого я не делала.
Хаджи-Гирей. Это не личные твои враги. Они хотят помешать твоим планам. Твоя смерть, Ази-апте, убереги тебя Аллах, избавила бы Ширина от многих забот.
Джанике. Ты не по годам мудр, мой мальчик, теперь и я начинаю что-то понимать. Следует поторопиться с возведением тебя на престол.             Пауза
Бедный Шахбаз.(Подносит платок к глазам)
Хаджи-Гирей. А не кажется ли тебе, Ази-апте, что Шахбаза убил человек, подосланный Ширином?
Джанике. Уж если кого и следовало убивать, так это меня… Да, я вспоминаю: перед тем, как упасть, Шахбаз сделал шаг вперед. Видно, тем он прикрыл меня от камня.
            Пауза
Если это дело рук Ширина, то надо побыстрее с ним договариваться.

Хаджи-Гирей. Позволь, Ази-апте, еще один вопрос.
Джанике. Говори, сынок.
Хаджи-Гирей. Я обещал стражнику Конче, что ты отметишь его усердие при поиске убийцы Шахбаза. Он единственный не потерял тогда голову.
Джанике. Приведи его, и я дам ему две серебряные монеты.
Хаджи-Гирей. А я присмотрюсь. Может, стоит приблизить его?
Джанике. Ты прав, мой мальчик, тебе нужно окружить себя верными людьми. И эти монеты вручи сам. Пусть привыкают к твоей руке.
            Занавес

            Сцена третья
Повторяет сцену третью первого действия. Вечер. На подушках сидит Мухаммад, держит в руках бумагу.

Мухаммад. (Рассуждает). Если та змея убита, то как она может приглашать меня на свои поминки? (Заглядывает в бумагу). Ну, конечно. Она приглашает меня на поминки Шахбаза! Так, выходит, не Джанике убита?! (Хлопает в ладоши). Яруса ко мне!
Вбегает Ярус и падает на колени.
Мухаммад. Как ты посмел меня обмануть, сказав, что убита кыркорская змея?!
Ярус. Тот, кто убивал, ошибся, меним эфенди. Она закричала, и он подумал, что попал в нее. Сегодня ночью он снова ушел в Кырк-Ор. Мухаммад. А пока она приглашает меня на поминки Шахбаза!
Ярус. Если поедешь, эфенди, то как раз на ее похороны.
Мухаммад. Ты, Ярус, водишь меня за нос. Твоей головой уже пора украсить ворота Карасубазара! Не знаю, почему я до сих пор не сделал это! Иди вон!
Ярус уходит. Входит слуга

Слуга. (С порога). Барын-бей просит принять его.
Мухаммад. Пусть войдет. (Себе). Его приход как никогда кстати.
            Входит Сефер Барын
Мухаммад. (Вскакивает с подушек и идет навстречу). Рад тебя видеть, мой друг! (Обнимает и ведет к дивану) Сейчас принесут кумыс…
Барын. Я ругаться пришел, а не кумыс пить.
Мухаммад.(Остановился). Чем я обидел тебя, Сефер?
Барын. Не меня, а нас всех. Люди говорят, что ты ведешь переговоры с царицей Кырк-Ора. Это правда?
            Пауза. Садятся рядом на диван.
Мухаммад. Какие переговоры? Разговоры были, переговоров не было.
Барын. И о чем разговоры?
Входят слуги, вносят кумыс, разливают по чашам.
Мухаммад. Разве не знаешь, что Кадыр-Берды убил эмира Эдигея, а того убил темник Басыр? Вот и говорили об этом. Молитву читали.
Барын. И все?
Мухаммад. А о чем еще можно говорить с женщиной?
Барын. Что-то ты скрываешь от меня, Мухаммад.
Мухаммад. Не веришь? Поедем к ней вместе, и ты убедишься.
Барын. Ты опять к ней собираешься?
Мухаммад. Приглашает на поминки мурзы Шахбаза.
Барын. Тебя пригласила, а меня нет.
Мухаммад. Ну, Сефер, не обижайся. Хотя ты и бей, и карачей, но род Барына не ровня роду Ширинов. Не мы с тобой придумали, Сефер, такое идет от предков. Разве не так?
Барын. И все же - почему она тебя одного пригласила? Разве нет других карачеев?
Мухаммад. Задашь этот вопрос царице.
Барын. Так ты мне предлагаешь ехать с тобой?
Мухаммад. Почему бы не поехать? Она знает, что мы - неразлучные друзья. Завтра утром встретимся там, где сливаются реки Биюк-Карасу и Танису. Хорошее место.
Барын. Лучше я останусь у тебя.
Мухаммад. Оставайся, я не против. Скажи, ты на Кокче приехал?
Барын. Конечно. Куда я без своего красавца? А отчего ты спросил?
Мухаммад. (Замявшись). Хотел тебе предложить поменяться лошадьми. Только на эту поездку.
            Барын. (Задумчиво) Нет, Мухаммад, я только этим конем и отличаюсь от твоих слуг. Ты хочешь и этого меня лишить?
Мухаммад. (Горячо). Ты что, не видел моего Акбара?. Разве на таких ездят слуги? А как украшен! Наузы под шеей из золотых ниток, кованные бляхи у головы из позолоченного серебра! А седло! У кого ты видел такое седло?
Барын. (Грустно). Ты прав, Мухаммад, твой конь летает, как ветер, а украшен, как единственный сын хана. Но все это видно, когда твой конь рядом, а мой голубой Кокче заметен издалека. И все знают, что на таком коне может ехать только бо-ольшой человек.

Мухаммад. (Живо). Согласен. Но подъезжают ближе и видят, что едет не тот, на кого подумали. Так и побить могут.
Барын. Ты преувеличиваешь, Мухаммад, не так уж я беден. На мне халат из шелка и шит серебром.
Мухаммад. (Живо). Вот как! Это не тот халат, что я тебе подарил прошлым летом?
            Пауза. Ширин злорадствует.
Барын. (Смиренно) Пророк, да благословит его Всевышний, сказал: «Не ходи по земле горделиво, ибо не можешь ты расколоть землю, и рост твой не может достать гор».
Мухаммад. (Обидевшись). Ты языком своим, Сефер, только птиц не ловишь.
Барын. У каждого свое, Мухаммад, у тебя богатство, а у меня язык.
            Слышится призыв муэдзина.
Мухаммад. Время молитвы, а мы с тобой спорим.
            Встают для молитвы.
            Занавес

            ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

            Сцена первая

Повторяет сцену вторую первого действия. Пусто. Входят Джанике, Метисултан, Мухаммад, Барын, Басыр. Молча рассаживаются: Метисултан, Джанике и Басыр на тахте, гости на диване. На груди у Басыра алмазный полумесяц - знак темника, сбоку сабля, украшенная золотом и каменьями. Метисултан одет в зеленый акса¬митовый халат, на голове белая чалма - знак хаджи. Джанике в обычном темном платье, такой же платок на голове.

Джанике. Я после поминок пригласила вас сюда, чтобы обсудить некоторые важные вопросы. Хочу также познакомить вас с моим дядей - Метисул¬таном. Это он сопровождал меня при хадже в Мекку.
Метисултан встает и низко кланяется гостям. Те привстают. К уху Джанике накло¬няется Басыр и что-то говорит.
Джанике. Мурза Басыр, мой темник, что-то хочет нам сообщить. Говори, Басыр.
Басыр. Байбике, я не успел доложить тебе. Утро еще боролось с ночью, когда стражники услышали под ска¬лой крик. Спустились и увидели лежащего там человека. Он едва дышал. В руках у него был обрывок веревки. Другой конец висел высоко у окна в пещеру. Видно, он взбирался туда, но веревка оборвалась. При нем мы нашли пращу и три кремня. Хотели допросить, но он умер, не при¬ходя в сознание. Так мы и не узнали его имя.
Слышен вздох облегчения, все смотрят на Ширина.
Мухаммад. (Поспешно). Его кто-нибудь узнал?
Басыр. Нет, но мы решили показать его в долине. Положим на арбу и повезем по становищам. Возможно, это тот человек, который убил Шахбаза. Узнав его имя, мы сможем выяснить, кто подослал убийцу.
Мухаммад. Можешь привести и в мой бейлик. Пусть и у нас посмотрят
Басыр. Мы последуем твоему совету, бей.
Джанике. А я подумала о другом. Разве мы не обязаны предать земле труп пра¬воверного до захода солнца?
Басыр. Это так, байбике, но мы тогда не узнаем ни имени убийцы, ни кто подослал его. Завтра может появиться другой.
Джанике. Не появится, если мы сумеем решить с нашими гостями один важный вопрос.
Метисултан. (С кажущейся наивностью) Ты хочешь сказать, племянница, что кто-то из гостей имеет отношение к этому случаю?
Джанике. (Излишне горячо) Как ты мог такое подумать, дядя? Мои гости вне подозрений! Я хотела сказать, что решение этого вопроса позволит смирить моих врагов за этими стенами с мыслью, что они не смогут уже ничего изменить.

Мухаммад. Что же это за таинственный вопрос?
Джанике. В прошлую нашу встречу, Мухаммад, мы пришли к мысли, что крымской земле необходимы мир и спокойствие.
            Пауза
И это нам может дать единодушно избранный хан.
Мухаммад. (Поспешно). Извини, ханым, помнится, ты под конец пожелала мне озарения Всевышнего, а это свидетельствует, что я не был с тобой согласен.
Джанике. (Иронично) Выходит, ты так и не прозрел...
Мухаммад. Просто я остался при своем мнении.
Джанике. Сефер, ты тоже далек от озарения?
Барын. (Открывая глаза). Под непонятный мне разговор мне хорошо думалось о превратностях мира сего.
Джанике. Извини, что прервала твои глубокомысленные размышления. Я считала, что Мухаммад посвятил тебя в наш разговор.
Барын. Он со мной говорит только о моем Кокче.
Джанике. Тогда я тебе расскажу. Приехал как-то мой друг Мухаммад и заявляет, что он единственный, кто может возглавить крымский улус после гибели моего мужа эмира Эдигея.
Барын. Он правду сказал.
Джанике. Если жить одним днем, то это так. Но что последует за этим? Появится много желающих повторить опыт вседозволенности.
Барын. (Вяло). А когда было иначе?
Джанике едва сдерживает себя.
Джанике. Ты прав, Сефер, желающих занять высший пост всегда избыток. Вспомним, что творилось на монгольской земле, пока великий Чингисхан не взял власть в свои руки и не установил закон, по которому высший престол может принадлежать только потомку из его рода - чингизиду. Никто после этого не переступал его.
Барын. Разве есть закон, который нельзя обойти?
Джанике. Именно о таком я и напомнила. Наш народ будет жить, пока исполняются заветы Потрясателя Вселенной!
            Обращается к Метисултану
Расскажи им, дядя, стих, который ты мне вчера читал.
Мухаммад. Зачем нам стихи?
Джанике. Кто лучше поэта расскажет о жизни? Говори, дядя.
Метисултан встает и кланяется племяннице, а потом гостям.
Метисултан. (Грустно).\\ Небо звездное бывало, \\ Подворачивалось - \\ Вот какая распря шла \\ Всенародная. \\ На постель тут не ложилися. \\ Мать широкая земля \\ Содрогалася -\\ Вот какая распря шла \\ Всеязычная. \\ В одеяло тут не кутались, \\ Все мечами переведывались, \\ Друг на друга всяк посягал, \\ Вольной волей никто не живал. \\(Встряхнувшись, бодро) \\Но волей высокого неба рожденный, \\Великий божественной славы носитель, \\ Государств мира покоритель, \\ Божественно рожденный Чингисхан! \\ Потомок славного Тенгри, \\ Преисполненный величия и сил, \\ Без наставления мудрых, \\ Имеющий нерушимые законы, \\ Славно рожденный Чингисхан! \\
Так было на нашей общей родине. Прислушайтесь к тому, что говорит Ази-Джанике.
            Пауза
Барын. Ты добилась своего, Джанике-ханым, я испугался, но от этого мне не стало яснее. Что ты хочешь от нас?
Джанике. Я хочу, чтобы выполнялся завет Чингисхана, который завещал нам ставить на высшую власть только того, кто принадлежит к «Алтан уруге»
Мухаммад. Этот закон касался Золотой Орды, но не нашего улуса!
Джанике. Он касается тех, кто не хочет, чтобы в его улусе «мать широка земля содрогалася».
Барын. Был «Алтан уруг», будет «Алтан Ширин».
Джанике. У тебя один язык с Мухаммадом, Сефер.
Барын. У меня и сердце с ним одно.
            Мухаммад. И кого ты предлагаешь, ханым? Опять Гиясэддина?
Джанике. К сожалению, нет. Гиясэддина убили.
Мухаммад. Алла! Так быстро! И кто вместо него?
            Джанике. Его сын Хаджи-Девлет-Гирей!
Барын удивленно смотрит то на растерянного друга, то на сияющую Джанике. Она хлопает в ладоши, вызывая слугу.
Найди Хаджи-Гирея и пригласи его сюда. И вели принести кумысу.
Вносят кумыс, разлили по чашам, а Хаджи-Гирея нет.
Джанике. (Слуге). Так где же Хаджи-Гирей?
Слуга. Его ищут, байбике.
Мухаммад. (Недовольно) Почему его не было на поминках?
Джанике. У него было дело в Солхате. Видно, задержался.
Входит Хаджи-Гирей через дверь в противоположной стене. На нем голубой халат из китайского шелка, украшенный золотым шитьем, широкий пояс с золотой пряжкой, чалма украшена страусовым пером, крепящемся золотой брошью, в центре жемчужина величиной с голубиное яйцо.
В комнате тишина, все любуются вошедшим.
Хаджи-Гирей. Селям алейкум.
Разноголосый ответ. Джанике усаживает его рядом с собой, для чего Метисултан отодвигается. Юноша сидит прямо, но свободно.
Мухаммад. Говорят, ты сын Гиясэддина?
Хаджи-Гирей. Да, я сын достойного Гиясэддина, пусть будет вечна память о нем.
Барын. А как доказать это?
Хаджи-Гирей. В Троках знают, чей я сын. Удостоверить может мурза Чурнай. А в мечети есть запись о моем рождении. И еще. Я жил на литовском хуторе, где тоже знают, чей я сын.
Мухаммад. А почему ты жил среди гяуров, а не в своей семье?
            Лицо юноши омрачается.
Хаджи-Гирей. Я был еще мал летами, когда матери приснился нехороший сон. Отец обратился к мудрецам, они предсказали ему насильственную смерть и посоветовали меня, единственного сына, спрятать подальше от семьи. В этом случае, сказали они, род будет продолжен.
Барын. Как же ты мог жить среди гяуров?
Хаджи-Гирей. Наш Аллах и их Бог ни в чем не уступают друг другу. Тот и другой добры к верующим и строги к нечестивцам.
Барын. Ты молился их Богу?
Хаджи-Гирей. Я иногда молился Марьям, матери Исы. Она сильная святая и всегда помогает тем, кто ее любит и почитает.
Мухаммад. Какая сила за тобой стоит?
Хаджи-Гирей. Рядом со мной Ази-Джанике и Басыр, темник эмира Эдигея.
Мухаммад. А что за ними?
Джанике. (Поспешно). Тебе ли не знать, Ширин-бей, что за мной? Почему ты сюда приехал, если думаешь, что за мной ничего нет?
Хаджи-Гирей. (Повысив голос). Ты хочешь услышать мое мнение? Ази-Джанике - богатая наследница своего деда Хаджи-бека и мужа своего эмира Эдигея! А если не знаете, что имеет мурза Басыр, выйдем из дома увидим, что там черно от тумена Басыра.
Барын. Мы видели этот тумен. Так, Мухаммад?
            Ширин кивает головой. Пауза.
Хаджи-Гирей. Коль нет ко мне вопросов, то я спрошу. Чей это голубоватый красавец, что стоит у коновязи?
Барын. Это мой конь, Хаджи-Гирей. Он тебе понравился?
Хаджи-Гирей. Такого аргамака мне еще видеть не доводилось!
Барын. (Восторженно). Тебе понравился мой конь? Возьми его. Он твой!
Хаджи-Гирей. Это очень щедрый подарок, Барын-бей…
Джанике. Мы принимаем подарок! Ты, Сефер, уедешь отсюда на не менее прекрасном коне.
Джанике что-то шепчет Басыру, и тот выходит в правую дверь.
            Мухаммад мрачен.
Мухаммад. Ну, что ж, царица…
Джанике. Не называй меня так. Я только вдова великого Эдигея.
Мухаммад. Пусть будет по-твоему.
Джанике. Что будет по-моему?
            Пауза
Мухаммад. Ты победила. Собирай карачеев, я поддержу Хаджи-Гирея.
Джанике и близкие ей люди выражают восторг, а тем временем Мухаммад говорит Барыну.
Мухаммад. Найди быстро Энвера. Пусть скачет в Карасубазар и схватит Яруса. Когда я буду въезжать в ворота города, с правой стороны должна торчать на колу голова этого бездельника.
Барын стремительно уходит. Мухаммад встает и подходит к Джанике.
            Занавес

            Сцена вторая

Кырк-Ор. Комната приемов. Вдоль двух противоположных стен низкие диваны, покрытые коврами и подушками. На полу ковер. У диванов низкие столики. У дальней стены короткий диван. Справа от него дверь.
            Входят Джанике и Хаджи-Гирей.
Джанике. Здесь, мой мальчик, решится твоя и моя судьба. Карачеи у ворот и скоро будут здесь. Тебя будут о многом спрашивать, стараясь узнать, кто ты и на что способен. За этот месяц ты многое повидал, надеюсь, это поможет тебе выйти победителем из этого испытания. Хаджи-Гирей. Что бы ни получилось, Ази-апте, я буду вечно благодарен тебе за все доброе, что ты для меня уже сделала.
Джанике. Выкинь из головы мысли о поражении. Только победа!
            Уходят.
За стеной слышатся голоса, возгласы приветствия. В комнату входит Метисултан, останавливается у двери, пропуская гостей. Входят Ширин, Барын, Кыпчак, Аргын и их слуги. Рассаживаются, переговариваясь.
Входят Джанике, Хаджи-Гирей и Басыр. Садятся на диван у задней стены.
Метисултан.(Выходит на авансцену) Фатиха.
Все становятся на колени за его спиной и произносят молитву, затем рассаживаются.
Джанике. По воле Всевышнего и его верного слуги эмира Эдигея я представляю вам Хаджи-Девлет-Гирея, сына Гиясэддина, потомка Потрясателя Вселенной. С вашего разрешения, он сам расскажет о себе.
Голоса. Не надо, наслышаны, знаем.
Аргын. Скажи, Хаджи-Гирей, вот ты стал ханом. С чего начнешь?
Хаджи-Гирей. (Вставая). Начну строить государство. Вместе с вами издавать законы, по которым оно должно будет жить.
Аргын. И сколько на это ты отпускаешь себе времени?
Хаджи-Гирей. (Несколько смущенно). Все будет зависеть от нашего с вами усердия и согласия. Может, год, может, два.
Аргын. А нужно ли тратить столько времени на бесполезное дело, если этих законов и без того как саранчи в поле?
Хаджи-Гирей. Их нужно собрать, осмыслить, записать и, наконец, принять к действию.
Кыпчак. Так и жизни не хватит. У Чингисхана был один закон - сила!
Хаджи-Гирей. Это верно для врагов, а мы ни с кем воевать не собираемся.
            Взрыв возмущения
Кыпчак. У нас под боком змеиное гнездо гяуров - будем терпеть его?
Хаджи-Гирей. Ты имеешь в виду Кафу, уважаемый бей?
Кыпчак. Хорошо, что догадался.
Хаджи-Гирей. Ваше негодование, уважаемые, мне понятно, но вспомните, что под стенами Кафы стоял Эдигей и не взял ее. Постоим и мы. Кому от этого будет польза? Мы только начали образовывать государство, и сразу потерпим поражение. Пока Кафа нас не трогает, мы не должны посягать на нее. И другого надо бояться. В Золотой Орде узнают, что мы завязли под стенами Кафы, ударят по нас - все стремления к независимости рухнут как соломенный дом под порывом ветра.
Голос. Это если мы будем топтаться под стенами!
Хаджи-Гирей. У кого-то бронзовый лоб, и он пробьет им стену?
            Оживление
Уже потому, что мы не можем обложить Кафу с моря, воевать с ней бесполезно. Есть и другая причина. Говорят, что гяуры наживаются на нашем народе. Да, это так. Самые бедные идут в город и там работают, им платят деньги. Лиши их этого дохода - будут еще больше бедствовать. Знаете, кого я не видел в этом городе? Наших купцов. Не умеем мы торговать, да и не стремимся. Пока Кафа не разорена, мы должны учиться у нее. Только торговлей будет прирастать наше богатство!

Голоса. Ты к чему нас призываешь? Наш народ веками добывал богатство другим способом! Ты знаешь, почему появились нищие?
Хаджи-Гирей. Я понял вашу мысль. Вы призываете к войне с кем угодно, лишь бы не работать в поле, в порту, не заниматься торговлей. Набеги - наша жизнь, наше благополучие, наше богатство! Разве не так?
Шум. Мухаммад встает и поднимает руку. Мгновенно все стихают. Мухаммад. Да, чтобы не умереть с голоду, наши люди идут в услужение к гяурам. Большего позора еще не было! Ты призываешь нас становиться рабами по собственной воле, называемой нуждой. Учитесь торговать, говоришь. А чем торговать? Что у нас есть такое, чего у других нет?

Хаджи-Гирей. Ты не прав, бей, я действительно очень переживал, когда увидел, что мой народ на большее, чем носить тяжести на спине, не способен. Почему так случилось? Оттого, что мы никогда не стремились заняться чем-то другим, кроме войны и грабежей! «Строящий дом свой на чужие деньги - то же, что собирающий камни для своей могилы» - так говорят мудрые.
            Скажите, где могучая империя Бату-хана? Ее разорвали на клочья. Один клочок у нас под ногами. Теперь мы пытаемся продолжить пагубную политику ханов, которые только и знали, что дрались. С кем - безразлично! Да нас сметут после первой же попытки напасть на кого-нибудь. Все, все соседи сильнее нас! Возьмите Русь, возьмите Литву.
Кыпчак. Сразу видно, что ты родился в Литве, а не в Орде!
Хаджи-Гирей. Как, по твоему, Кыпчак, если воробей родился в конюшне, его можно считать лошадью?
            Робкий смех
Нам нужно оседать на этой земле, обрабатывать ее, сеять, убирать урожай.
Аргын. Ты нарушаешь завет Потрясателя Вселенной, который завещал народу кочевать!
Хаджи-Гирей. Напомню и другой завет Чингисхана. Он говорил, что государство в седле не построить. Да и где ты будешь кочевать, бей? Вокруг чужие земли. Разве не платим мы Литве за то, что пасем скот на их лугах?
Аргын. Что ты предлагаешь делать с землей? Сколько нам нужно, мы убираем.
Хаджи-Гирей. У нас много бедных, а земли пустуют. Кафе нужна пшеница и овес. Можно было бы выращивать их и продавать. Кафе, да и нам нужны овощи. Почему бы их не выращивать?
Аргын. Да потому, что Всевышний создал зелень для лошадей, а не для людей!
Хаджи-Гирей. Ты заблуждаешься, Аргын. Неужели ты никогда не ел капусту или чеснок?
Аргын. Может, кто и вино пил, но это не наша еда.
Кыпчак. Я и мои предки жили среди вольных степей и не знали межей. Теперь ты заставляешь нас молиться на кусок земли! Что я скажу своему внуку, когда он вырастет и вместо бескрайних степей увидит спину соседа, согнувшегося на своем жалком клочке земли? Он спросит меня: «Картбаба, где это ты мог скакать на своем горячем коне день и ночь, если на твоей земле и ослу негде повернуться? Что я отвечу?
Хаджи-Гирей. Я бы ответил так. За ошибку ног с головы спрашивают, за ошибку сына с отца спрашивают, за ошибку народа с владыки взыскивают. Сколько ни спрашивай, сколько ни взыскивай, но ошибки случались и никуда от этого не уйти. Может, ты, внучок, будешь меньше ошибаться?
Кыпчак. Значит, я должен признать себя глупцом?
Хаджи-Гирей. Зачем глупцом? Ошибаются и умные, а от дураков отличаются тем, что не повторяют ни своих, ни чужих ошибок.
            Пауза
Мухаммад. Я обещал Ази-Джанике поддержать Хаджи-Гирея. Вы имели возможность убедиться в его незаурядном уме и согласитесь, что этот потомок Чингисхана достоин быть нашим правителем.
            Пауза и всплеск голосов
Голоса. Да будет так! Да будет так!
Вперед выступает Метисултан
Метисултан. Прошу почетное собрание собраться внизу в долине Ашлама и принять участие в возведении на престол вашего избранника Хаджи-Гирея!
            Занавес

            Сцена третья
Долина Ашлама под Кырк-Ором. На заднем плане вид крепости. Слева часть шатра с дверью. Дугой, в одну шеренгу, воины, за их спинами народ. Перед шатром стоит пустой трон, перед ним, чуть ближе к авансцене, кусок белого войлока. Из двери шатра выходят Метисултан, Хаджи-Гирей, Ширин, Барын, Кыпчак, Аргын и Басыр. Они проходят к воинам и становятся к ним спиной. Вперед выступает Метисултан. Приступает к молитве.
Метисултан. Во имя Аллаха Милостивого Милосердного! Мы даровали тебе явную победу, чтобы Аллах простил тебе то, что предшествовали из твоих грехов и что было позже, и чтобы завершил свою милость тебе и повел тебя прямым путем и чтобы помог тебе Аллах великой помощью.
После молитвы Хаджи-Гирей, поддерживаемый под руки, всходит на престол. Вперед выходит мурза Басыр и кладет обнаженную саблю на колени Хаджи-Гирею.
Басыр. Мы хотим, мы приказываем: владей нами!
            Пауза
Хаджи-Гирей. Если хотите, чтобы я владел вами, то готов ли каждый исполнить то, что я прикажу, приходить, когда позову, идти туда, куда пошлю, убивать, кого велю?
Кричат сначала карачеи, а за ними народ.
Голоса. Готовы! Готовы! Готовы!.
            Хаджи-Гирей. (Торжественно) Если так, то впредь да будет слово уст моих - мечом моим!
Басыр подает руку, и Хаджи-Гирей сходит с трона. Молодые мурзы усаживают его на белый войлок. Вперед выходит Мухаммад Ширин.
Мухаммад. (Торжественно). Возведи глаза к небу и познай Аллаха, потом обрати их на войлок, на котором сидишь. Если будешь хорошо править своим государством, если будешь щедр, правосуден, чтить карачеев по достоинству, слава тебе и весь мир покорится твоей власти! Но станешь делать противное - будешь несчастным и отвергнутым всеми и останешься в такой нищете, что не будешь иметь и войлока, на котором сидишь!
Мухаммад отходит в сторону. По углам становятся молодые мурзы, по знаку Мухаммада берутся за углы и дружно поднимают войлок с Хаджи-Гиреем.
Мухаммад. (Кричит) Долго живи! Долго живи.
Этот возглас подхватывает народ. Войлок опускают, на нем остается Хаджи-Гирей. Все становятся на колени. Возглас «Долго живи!» перекатывается эхом.
            Занавес медленно опускается.

      К о н е ц