Наконец-то я узнал, что такое любовь!
Трогательное восклицание, не правда ли? Перед мысленным взором возникает юный романтик, уверенный в том, что любят раз и навсегда, полностью и безоглядно. Помнится, помнится этот вкус первого знания о любви – точного, хотя еще и беспредметного.
А теперь я узнал, что такое любовь, заново – от такого же, как и я сам, одинокого приятеля, подвешенного между далекими тридцатью и близкими сорока годами. Терзая вилкой кусок пережаренной глазуньи, он сосредоточенно объяснял:
– Если ты, дорогой, ведешь себя так, будто любишь человека, то ты его уже и любишь.
Чудо-правило! Удобное, как таблица умножения: заглянул и знаешь.
Вот только это сомнительное “будто”... Нужно, чтобы было, с чем сравнивать. А если есть, с чем сравнивать, тогда, может быть, именно то, с чем сравниваешь, и есть оно самое. А то, что нуждается в сравнении, потому и другое, что нуждается в сравнении?..
И не настолько уж забылось то первое знание о любви, которое дается нам изнутри, а не из житейской многоопытности. Не забылась уверенность в чуде, перед которой самое добропорядочное притворство гроша ломаного не стоит. Та же арифметика, та же таблица умножения говорит: что ни умножь на нуль, больше нуля не получишь. С нулем в сердце ничего не произведешь из любвеподобного поведения.
Но вот мой приятель доел глазунью, дослушал мою речь и задумчиво на меня смотрит:
– А как же быть, дорогой, если любви не оказалось? Может, лучше притворство, чем ненависть или безразличие?..
Нет, помнится всё-таки изначальное знание о любви. Живет в затаенном уголке сердца и не поддается полезной арифметике. Ведь есть же другие замечательные вещи. Доброта, милосердие, дружба – разве не помогут они нам жить по-человечески, спасаться от вражды и холодности без притворного “будто”? Пусть любовь остается чудом. Даже на мгновение вкус ее ощутить – и то счастье. И уже никогда этот вкус ни с чем не спутать. Сколько раз ни узнавал бы от умудренных людей, что такое любовь.