(Отрывок)
(Продолжение)
Глава VII
Молитесь, чтобы не случилось бегство
ваше зимою или в субботу, ибо тогда
будет великая скорбь, какой не было от
начала мира доныне, и не будет.
(Ев. Матф., 24:20-21)
Ночью дождь сменился снегом, и теперь всё было укрыто тонким и пушистым белым покрывалом.
Подойдя к мосту, Сергей понял, что перебраться через реку будет не просто. Мост, как и весь город, был разрушен. Это — «Мост Европы», как назвал его настоятель страсбургского храма. Он соединял два берега великого Рейна, и две страны — Германию и Францию. Его длинный стальной пролёт был разломлен пополам и теперь он вёл прямиком в реку. «Жаль, очень жаль, что люди так и не научились летать, – иронически подумал Сергей. – И ещё жаль, что мне никто не сказал, есть ли поблизости другой мост или, какая-нибудь другая переправа»… Другой берег был таким близким, и в то же время — недосягаемо далёким. Река ещё не встала подо льдом, и теперь нужно было придумать, как через неё перебраться.
Сергей огляделся. Вдалеке виднелся ещё один мост. Его специфическая конструкция говорила, что он был железнодорожный. Издалека он казался неповреждённым.
После нескольких часов блуждания по развалинам старинного города, в поисках выхода к железнодорожному мосту, опасного перехода по скользкому и кое-где прогнувшемуся обледенелому железу моста, Сергей наконец-то ступил на немецкий берег Рейна. Маленький немецкий городок встретил его такими же развалинами, как и все предыдущие.
– Чтобы обойти горы, Вам лучше идти на север, – вспоминал Сергей слова страсбургца, объяснявшего дорогу, – а потом Вы сами найдёте дорогу на восток.
«А где здесь север, – размышлял Сергей, – где восток?»
Небо по-прежнему было затянуто плотными, тёмными тучами. Не понятно было, где солнце встаёт, а где садится. Непрерывно падал редкий мелкий снег. Руины медленно покрывались белым погребальным саваном.
Среди развалин чаще всего целыми оставались лишь куски стен, торчавшие из земли иногда до 3-го этажа. Они зияли пустыми глазницами оконных проёмов, и навевали неприятные, холодящие кровь, ощущения. Эти каменные стелы напоминали могильные камни на этом огромном кладбище. У некоторых многоэтажек остались невредимыми первые этажи, а кое-где даже вторые. Иногда среди развалин находились чудом устоявшие под натиском стихий небольшие домики. Эти островки жизни в мёртвом царстве собирали к себе оставшихся в живых жителей. Выбитые окна таких домов были наспех закрыты, чем попало: где фанерой, где досками, а где просто полиэтиленовой плёнкой. Множество следов, ведущих к этим домикам, говорило о том, что они стали пристанищами многих уцелевших.
В городке изредка встречались люди. Некоторые бродили по разрушенным улицам, всё ещё не веря в случившееся. Казалось, что они пытались восстановить в памяти утраченные виды городка. Другие что-то раскапывали на развалинах. Может быть, искали кого-то или что-то под обломками, а может быть мародёрствовали. А ещё, были те, которые молча стояли перед грудой развалин. Все эти люди наводили угнетающее ощущение. Они слабо напоминали людей, а были, скорее, похожи на зомби. Взгляды их были потерянными и пустыми. Никто из них не обращал внимания на путешественника, бредущего по бывшим улицам городка. До него никому не было никакого дела.
«Пустые города. Пустые глаза. Пустые люди, – горестно думал Сергей, глядя на эти бродячие тени. – Миром овладела пустота»… При виде этих развалин и теней, бродящих между ними, он вспоминал своих родных. Живы ли они или, вот, так же как и многие здесь, лежат где-нибудь под такими же развалинами? Он старался гнать от себя эти тяжёлые мысли. Ему хотелось верить, и он верил в то, что с ними всё в порядке. Что они успели уехать в безопасные места.
Он шёл по городу и пытался найти дорогу на север. Спросить у кого-нибудь было невозможно. Не очень-то верилось в то, что кто-то в таком состоянии сможет понять его вопрос и что-то вразумительно объяснить. К тому же дело сильно затрудняло незнание языка. «А «на пальцах» этим теням всё равно ничего не объяснишь», – размышлял Сергей. Он решил пока держаться выбранного направления, как ему думалось, на восток, а дальше положиться на привычный русский авось.
Возле некоторых развалин виднелись частично заваленные автомобили. Некоторые даже полностью уцелели. Проходя мимо таких машин, Сергей мучительно боролся сам с собой. Какая-то его часть тянула попробовать взять этот автомобиль. Транспортное средство не помешало бы. Пешком пробраться через всю Европу, конечно, романтично, но он с удовольствием поменял бы эту романтику, на скорость и комфорт. А другая его часть удерживала. Очень не хотелось мародёрствовать или попросту воровать. Возможно, какие-то из этих автомобилей уже не имели хозяев, возможно, некоторые были брошенными, но всё это становилось не важным перед внутренним ощущением гнусности самого действия. К тому же, нельзя было знать наверняка, что машина уже никому не принадлежит. Иногда на время побеждала первая точка зрения, и тогда Сергей подходил к машине, бродил вокруг, внимательно всё осматривал. Иногда даже пробовал подёргать дверную ручку. Но, либо машина была закрыта, либо на улице появлялся кто-нибудь, и это останавливало. Нет. Брать чужое невозможно. Этот внутренний барьер он не мог преодолеть. Тогда верх брала вторая часть. «Даже если удастся влезть в машину, – размышлял Сергей, приводя доводы первой внутренней стороне спора, – то, как я смогу её завести? Я не взломщик и никогда даже не пытался этого делать, и глупо было бы надеяться, что мне это удастся. Да даже если заведу, далеко ли я уеду? Её же нужно заправлять чем-то, а заправки без электричества не работают. А электричества, похоже, нет уже в целом свете. Бесперспективно».
Однако Сергей всё-таки нашёл выход из положения. У одной из уцелевших стен, с воткнутыми передними колёсами в дуги металлических держателей, стояли несколько порядком уже засыпанных снегом велосипедов. Они стояли рядом с почти полностью разрушенным зданием, и это давало надежду, что они уже ничьи. Если бы они были нужны хозяевам, то хозяева их давно бы уже забрали. А так как они до сих пор стоят, и то, что они уже сильно завалены снегом, то, наверное, уже никому не нужны, утешал себя Сергей.
Эх, как он ненавидел принцип: «цель оправдывает средства». Под флагом этого принципа одни народы уничтожали другие, как это было в фашистской Германии. Им же оперировали советские политики, уничтожая несогласных миллионами. Под этим лозунгом НАТОвцы бомбили Югославию, Ирак и Афганистан, перемалывая вместе с боевиками и сотни тысяч ни в чём не повинных мирных жителей. Этот принцип Сергей считал лишь оправданием жадных, жестоких и эгоистичных людей, которые пытались прикрыть им свои эгоистичные и корыстные цели. Но… Но, когда вопрос стоит о выживании, иногда отчасти можно поступиться частью своих принципов. Главное, чтобы это не перешло за грань общих принципов нравственности, сострадания и понимания. Чтобы это не превратилось в жестокость, злобу и слепую агрессию.
Сергей выбрал себе самый подходящий, многоскоростной велосипед с широкими ребристыми протекторами. У него было ещё одно немаловажное достоинство — это крепкий багажник, на котором можно было укрепить чемодан.
Теперь дело пошло быстрей. Снег пока только не большим слоем покрывал дорогу и ехать было достаточно легко.
Доведя путника до окраины городка, дорога разошлась в стороны, а впереди путь преградил высокий горный хребет. «Если предположить, что именно эти горы мешают проехать прямо на восток, – размышлял Сергей, – то на север ведёт поворот влево». Он решил поверить собственным доводам и повернул налево.
Дорога оказалась не такой простой, как предполагалось. Снежный покров за городом был толще и плотнее, и движение по нему требовало не малых усилий. Дорога плавала то вверх то вниз, и если на возвышенностях снежный покров был небольшой, и не создавал особых трудностей, то в некоторых низинах он становился очень глубоким. Тогда приходилось перетаскивать своего «железного коня» на себе. В такие моменты Сергей всё-таки хвалил себя за правильный выбор транспортного средства. Если бы он всё-таки решился угнать машину, то пришлось бы её оставить в первой же низине и дальше идти пришлось бы пешком.
Виды с дороги открывались чудесные. Если бы не пронизывающий холод и не видимые в некоторых местах разрушения, то можно было бы любоваться ими долго, восторгаясь их красотой. Справа вдоль всей дороги возвышались горы, покрытые густой растительностью. Слева вдоль всей дороги тоже были леса. Иногда, поднявшись на возвышенность, можно было разглядеть вдалеке слева русло Рейна. «В этой местности хорошо было бы жить, – думал Сергей, оглядывая окрестности. – Жили здесь спокойно и размеренно какие-нибудь бюргеры и любовались каждый день этими прекрасными видами. Жаль, что всё это уже в прошлом. Хотя… Бог его знает, в прошлом… или же в будущем… Может всё только начинается?» Немало деревьев было повалено ударами ураганов, но белый снег уже почти закрыл собой эти зияющие раны, и они не сильно портили общее впечатление. В этих поваленных участках Сергей заметил одну интересную закономерность: все поваленные деревья лежали параллельно друг другу верхушками в сторону вершин гор, предположительно на восток. Такую же особенность Сергей подметил ещё во Франции, разглядывая там поваленные участки лесов. «Видимо это последствия первого удара от взрывной волны», – размышлял Сергей. Удар был такой силы, что даже на другом конце света сложил лес ровным параллельным паркетом.
«Да, моя экипировка никуда не годится», – думал Сергей, дыша в окоченевшие кулаки. Его строгий костюм и короткое пальто очень хорошо подходило для цивилизованной деловой городской жизни. В таком одеянии очень удобно было перемещаться по городу в тёплой машине, ненадолго выходя из неё в какой-нибудь офис. Но оно совершенно не годилось на открытых зимних просторах. Помимо закоченевших кистей рук, очень сильно мёрзли голова и особенно уши, ведь головных уборов он принципиально не носил ещё с юности. Сергей то и дело пытался спрятать от ветра в поднятом воротнике то одно, то другое ухо, но это мало помогало. Уши болели нестерпимо. Единственной возможностью согреться было разогревать собственный организм, нагружая его повышенными физическими трудностями. Он старался быстрей крутить педали. Но, это слабо помогало. Леденящий ветер всё равно нещадно атаковал открытые участки тела.
Снежные ночи светлые и видно было не плохо. Но когда всё вокруг одинаково белое и дорогу можно было различать лишь по её ровной поверхности, то лучше всё-таки передвигаться днём. Под конец дня Сергей с большим трудом различал маршрут. Несколько раз даже выскакивал на обочину и чуть не скатился с горы вниз.
Уже глубокой ночью Сергею удалось добраться до очередного города. Привычных огней в городе не было и определить, что это место когда-то было населённым пунктом, можно было лишь по высоким монументам уцелевших стен, видневшимся на фоне ночного неба. Он не стал долго искать ночлег: забрался в первую, попавшуюся на пути уцелевшую часть дома на окраине, в самую дальнюю комнату уцелевшего строения и занялся разжиганием костра. Его главным желанием было побыстрей согреться. Костёр он развёл прямо посреди комнаты. В ход шло всё, что могло гореть: окна, двери и их косяки; остатки шкафов, столов, стульев. В комнате не было окон, только глухие стены, и это спасало от вездесущего и вездепроникающего ветра.
Согревшись, он более детально рассмотрел своё временное пристанище. Для ночёвки оно не очень подходило. Это было офисное помещение и кроме столов, стульев и кучи офисной техники ни чем больше не располагало. «Ни тебе диванчика, ни какой-никакой захудалой кровати», – думал Сергей, осматривая уцелевшую часть офиса. И ещё он вдруг вспомнил, что целый день он ничего не ел. Вернее это не сам он вспомнил, а его желудок настоятельно напомнил об этом. «Однако эту проблему нужно как-то решить, – подумал Сергей. – Не могу же я проехать всю Европу на пустой желудок». Первостепенную задачу на сегодняшний вечер он уже выполнил — согрелся, и теперь можно было спокойно поискать где-нибудь какие-нибудь съестные припасы, да и помещение для ночлега тоже не мешало бы подыскать получше.
Сергей выбрался обратно на улицу и побрёл вдоль развалин. Он заходил во все попадавшиеся по пути уцелевшие части зданий и тщательно осматривал их. Через некоторое время ему попался какой-то бывший продуктовый магазинчик. Витрины его были разбиты, и внутри царил настоящий хаос. Продукты кучами валялись прямо на полу. В разбитых витражах холодильников лежали присыпанные штукатуркой колбасы, окорока и прочие мясные и молочные продукты. На полу, вперемешку с осыпавшейся штукатуркой и пылью, были рассыпаны какие-то крупы и макароны. Они неприятно хрустели под ногами.
Большая полиэтиленовая сумка, найденная тут же, скоро была наполнена всяческими съестными припасами. Решив, что это большая удача, которой нужно пользоваться, Сергей бросал в мешок всё, что мог найти годным в пищу. Неизвестно когда ещё представится такой случай. В сумку летели всё: мясные и колбасные копчёности; несколько пакетов рисовой и гречневой крупы; банка кофе; пара упаковок чая в пакетиках; несколько коробок шоколадных батончиков; не успевший ещё испортиться кефир; пара упаковок сока; несколько бутылей питьевой воды и прочее. Первый пакет наполнился очень быстро, и в ход пошёл второй. В этом многообразии всё же очень не хватало хлеба. Тот, который был найден, безвозвратно пропал, и есть его было немыслимо. Но зато Сергей прихватил с собой уцелевшую и засыпанную битым стеклом своих собратьев бутылку водки. Не мешало бы сейчас внутренне согреться, расслабиться да и продезинфицироваться, чтобы не схлопотать простуду после дневного обморожения.
Очень скоро было найдено и место для ночлега. Им стала часть какой-то квартиры. Там была просторная кровать, засыпанная обвалившейся штукатуркой, и шкаф, полный всякой одежды и постельного белья. В шкафу нашлось несколько шерстяных одеял. Они были как нельзя, кстати, ведь мороз усиливался, а отопления не было. Единственное окно комнатушки скоро было закрыто тем самым шкафом, а посреди комнаты горел костёр. Рядом с комнатой находилась полуразрушенная кухня. Там были найдены некоторые столовые принадлежности: вилка, нож, кружка и маленькая кастрюлька.
Изредка проглатывая очередную порцию водки, Сергей сидел перед костром и смотрел на прыгающие языки пламени. Он уже плотно покушал, согрелся и теперь думал о том, чему научил его первый день одиночного путешествия.
Печально было то, что, не смотря на свои высокие моральные принципы, он вынужден стать обычным мародёром. А иначе ему просто не выжить в этом пустынном хаосе. И теперь ему придётся обшаривать всевозможные уцелевшие магазины, квартиры и прочее, в поисках еды, одежды и ночлега. Откуда-то появилась непонятная жадность. Вспомнилось, как он бездумно и жадно запихивал в пакеты всё, что находил съедобным. Тогда его совершенно не интересовало, сможет ли он всё это унести и нужно ли это вообще. Он просто пихал всё, что находил. Нормальный, обычный мародёр, горько подытожил Сергей.
И ещё думал том, что холод всё усиливается и его одежда никуда не годится для такого путешествия. Завтра, прежде всего, нужно будет обшарить все окрестности в поисках тёплой одежды. Даже если это задержит его здесь ещё на день или два, но в такой экипировке дальше идти просто немыслимо. Рано или поздно он попросту замёрзнет где-нибудь при очередном переходе.
Не стоит, так же, путешествовать ночью. Пока снега мало, ещё можно хоть как-то различить дорогу в темноте. Но снег всё идёт, и не думает останавливаться. Если дальше так пойдёт, то очень скоро всё будет засыпано толстым слоем, и никакой дороги даже днём не разберёшь, а тем более – ночью. Не хватало ещё свалиться в темноте в какой-нибудь обрыв или яму.
С велосипедом придётся распрощаться и дальше идти пешком. Уже сегодня, под конец дня, на нём было очень трудно пробираться через сугробы. А завтра, наверное, это будет вообще невозможно.
И не плохо было бы раздобыть хоть какую-нибудь карту или атлас, а то он даже не представлял, куда идти дальше.
Сергей засыпал сытый, довольный и в тепле. Алкоголь согревал тело изнутри и разгонял тяжёлые мысли, костёр согревал всё пространство комнатушки, а несколько одеял неплохо сохраняли тепло его тела. Всё вокруг было тихо и спокойно.
Ночью вновь случилось землетрясение. Теперь оно было не сильным, и ощутимого ущерба не принесло. В комнате, которую обжил Сергей, лишь кое-где осыпалась и обвалилась штукатурка, но рядом, где-то на улице, были слышны звуки обвалов. Это падали самые непрочные стены, которые после первого землетрясения уже готовы были и сами свалиться, даже без посторонней помощи. Землетрясения становились обычным делом и доделывали недоделки первой и главной разрушительной силы.
Утро началось с осмотра окрестностей. Оказалось, что в уцелевших зданиях, можно было найти очень много интересного, и хотя их осталось не так уж и много, но всё стоило осмотреть. Квартиры или какие-то офисы были бесполезны. Сергею было очень неприятно копаться в чужих вещах, даже если они уже никому не нужны, а в офисах попросту не было ничего нужного. Но иногда попадались магазины с огромными разбитыми витринами. Эти были очень интересны. В них повсюду были разбросаны товары вперемешку со штукатуркой и всяким строительным мусором. Поваленные стеллажи прикрывали собой груды бытовой техники, автомобильных запчастей, строительных материалов и прочего, теперь уже никчёмного, барахла. По всем помещениям ветер гонял какие-то бумаги, ценники, полиэтиленовые пакеты.
Один магазин оказался весь наполнен свадебными платьями и прочими венчальными принадлежностями. Почему-то Сергея это грустно развеселило. «Цивилизации рождаются и погибают, а любовь живёт всегда», – романтически подумал он. Тут его внимание привлекли иглы…, обычные швейные иглы. Они были воткнуты в маленькую подушечку и лежали присыпанные осыпавшейся штукатуркой. Он вдруг вспомнил как в детстве, посмотрев какую-то телепередачу, он мастерил компас из обычной швейной иголки. Компас сейчас был бы очень кстати. Солнца уже давно не было видно, и определить стороны света было очень не просто, почти невозможно. Вчера он пытался определить направление, вспоминая давно забытые уроки начальной школы по природоведению, но всё, что он мог вспомнить это то, что мох на деревьях растёт только с одной стороны света. Но, как на грех, и мха на деревьях почему-то не было, и вспомнить с какой же стороны света он должен расти, Сергей тоже не мог. А тут такой подарок судьбы.
Весь день ушёл на поиски необходимой амуниции. В итоге Сергей обзавёлся толстой шерстяной шапкой, шарфом и вязаными перчатками. Компас был сделан из выбранной из массы прочих швейной иглы, нанизанной на два маленьких кусочка пенопласта. Она была брошенной прямо в бутыль с питьевой водой и быстро и чётко занимала определённое положение. Всегда одно и тоже. Сергей был горд и счастлив, что ему удалось смастерить этот не хитрый прибор. Много ли человеку нужно для счастья? «Смастерил компас и он уже на седьмом небе», – риторически думал он.
Больших успехов Сергею достичь не удалось, но и этого было достаточно, чтобы продолжать свой путь.
Солнце уже несколько дней не показывалось. Небо по-прежнему было затянуто плотными густыми облаками. Снег падал не переставая, но он был редким и мелким и поэтому сугробы на земле увеличивались лениво медленно. Но этого оказалось достаточно, чтобы отбросить мысль о дальнейшем использовании велосипеда. Колёса его скользили и увязали в снегу.
Сергей аккуратно поставил своего железного коня возле бывшего пристанища, приютившего его на два дня, и пешком отправился дальше. Из остатков съестных припасов многое пришлось оставить, а остальное было тщательно отсортировано, запихнуто в сумку и взято в дорогу.
Не малых трудов составляло разыскать дорогу, ведущую на восток, но, в конце концов, она была найдена. Теперь Сергей ощущал, что с каждым шагом он становился всё ближе и ближе к дому. И это переполняло его радостью.
Дорогу можно было определить только по одиноко стоящим вдоль неё деревьям и, кое-где, видневшимся дорожным столбикам. Она шла через горы, склоны которых густо поросли лесом.
Идти было легко. На самой дороге снега насыпало не много. Он был лёгким и пушистым, и тихий ветерок легко сдувал его с ровной глади дороги и укладывал в сугробы где-нибудь на обочине. Каждый шаг отзывался приятным хрустом под ногами. Весь лес с обеих сторон дороги был засыпан снегом. Ветви деревьев трещали на морозе при каждом дуновении ветра. Иногда высокая сосна или ель сбрасывали с себя лишний снег, и тогда на землю летела россыпь снежной пыли, которая сбивала снег с попавшихся по пути веток, и это напоминало шлейф свадебной фаты юной невесты. Время от времени царящую тишину, спокойствие и безмятежность нарушал громкий хруст ломающегося сучка, не выдержавшего натиск снега.
Хруст шагов, присыпанные снегом ели и сосны, падающие снежинки, белый ковёр повсюду, неяркий, почти сумеречный свет, создавали ощущение волшебной сказки. Как будто попал в новогодний лес.
Сергей радовался этому. Приятно было идти среди сказочного великолепия, и наслаждаться видами волшебной природы. Он всегда любил зиму, заснеженный лес, высокие горы. И хотя деревья кое-где были повалены прошедшими ураганами, это не портило общего впечатления.
Дорога была пустынна. За целый день Сергей никого не встретил.
Переход оказался не далёким. Всего километрах в 20-ти от предыдущего городка на пути встретились предместья другого города. Ещё издалека Сергей смог разглядеть его очертания. Некоторые небольшие домики старинной постройки в предместьях не плохо сохранились. Только стёкла разбиты, да кое-где покосились крыши. Новые же дома все были нещадно разрушены стихиями.
Несмотря на великолепные виды и романтическое настроение, которые определённо добавляли сил, под конец дня усталость всё же стала брать своё. Чемоданчик, ранее висевший на ремне через плечо, теперь волочился по снегу на длинной вытяжной ручке. Он был перевёрнут колёсиками вверх, и скользил своей гладкой поверхностью, а сверху на него был прикреплён пакет с провизией. Сугробы казались теперь уже очень глубокими, и каждый шаг давался с трудом.
Когда Сергей уже медленно брёл по улице пригорода, высматривая в полуразрушенных домах место для ночлега, в одном из них он заметил группу молодых людей. Их было человек пять или шесть. Они что-то искали в шкафах брошенной квартиры. «Наверное, мародёры, – горестно подумал Сергей, – или такие же горемыки как я. Сколько же таких сейчас? Видимо, очень много».
Сергей уже прошёл мимо здания, в котором находились они, когда один из них выскочил на улицу и побежал ему вдогонку. Сергей сразу его даже не заметил. Юноша обогнал Сергея и остановился прямо перед ним. Он был одет в какую-то не по размеру большую чёрную куртку. Из-под неё торчали светлый трикотажный капюшон и длинные рукава свитера, почти полностью закрывавшие кисти рук. Большие широкие джинсовые брюки были спущены до самых ягодиц, и неизвестно как держались на них, а мотня болталась где-то на уровне колен. «Тинейджер», – подумал Сергей. Активно жестикулируя, переминаясь на месте и принанимая различные позы, молодой человек начал что-то говорить Сергею, что-то спрашивать, но он совсем его не понимал. Даже ориентировочно он не мог уловить, что от него хотят. На всё, что говорил тинэйджер, он отвечал, и словами, и жестами лишь то, что совсем ничего не понимает. К ним подошли ещё несколько человек из их группы.
Разговор закончился, не успев начаться. Сергей почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание.
Что было потом он не помнил.
Очнулся Сергей в каком-то тёмном помещении. Он лежал на кровати, совершенно голый и укрытый лишь тёплым одеялом. В комнате горел камин, и было тепло. На камине стояла одинокая свеча, которая освещала комнату своим скудным светом.
Голова ужасно болела и на ней была какая-то мокрая холодная повязка. На затылке была огромная шишка.
С большим трудом он вспомнил, что произошло накануне и почему у него так сильно болит голова.
Сергей попытался подняться, но в глазах потемнело, и он вновь плюхнулся в кровать.
Чего же хотели эти люди, пытался думать Сергей? Где я? Где моя одежда и чемодан?
Комната была небольшой, но уютной. Она не сильно пострадала от ударов стихий. Лишь кое-где потрескалась штукатурка, и в одном углу провис подвесной потолок. Главное место в комнате занимала большая двуспальная кровать, на которой лежал Сергей. В середине противоположной стены трещал поленьями камин. Слева от него стоял большой платяной шкаф, а справа комод с выдвижными ящиками. На комоде стояла небольшая новогодняя ёлка, украшенная разнообразными шарами и гирляндами. Окно в комнате было одно, но большое. Стёкол не было, и теперь их заменяла прозрачная полиэтиленовая плёнка, свёрнутая в несколько слоёв и приколоченная прямо к оконной раме. Стены в комнате были красных и бордовых оттенков. Сверху был зеркальный подвесной потолок, что увеличивало объём комнаты вверх, и это создавало ощущение нереальности, зазеркалья. Можно было, не вставая с кровати, разглядывать себя в зеркале, но только не при слабом освещении одной свечи.
В комнату вошла молодая женщина. Она была лет тридцати с небольшим. Чёрные волосы были подстрижены «под мальчика». Небольшого роста. Немного припухлая, но это её совсем не портило. Лицо её было определённо симпатичным и светилось лучезарной улыбкой.
Она что-то заговорила по-немецки, насколько сумел разобрать Сергей. Но он, как и прежде, ничего не мог понять.
Затем она выбежала из комнаты и через минуту вернулась с кружкой горячего парящего ароматного кофе, которую протянула Сергею. Он сделал несколько глотков, и ему стало намного легче, хотя голова продолжала нестерпимо болеть и гудеть.
– Где я? Кто вы? – попытался спросить Сергей. Но она его не понимала, так же как не понимал её он.
Она снова начала что-то говорить и при этом очень много показывать жестами и позами. Из этой пантомимы Сергей понял, что она пытается ему рассказать, что с ним произошло.
Насколько он понял, дело было приблизительно так. Банда тинэйджеров ударила его по голове чем-то, судя по движениям рассказчицы, похожим на дубину или металлический прут. Он потерял сознание. Тинэйджеры забрали у него его чемодан и всю одежду, и он остался лежать голым на снегу. Она наблюдала за всем издали. Когда нападавшие закончили грабёж и ушли, она притащила его к себе домой и оказала медицинскую помощь.
– Сергей, – представился он, указывая на себя рукой.
– Анхель, – ответила его спасительница и улыбнулась.
«Анхель, это видимо по-нашему – Ангел. Да…, не иначе ангел-хранитель, – подумал Сергей и сам улыбнулся от этой мысли. – А по-простому Анжелка, наверное».
– Огромное Вам спасибо, – сказал Сергей, делая специально низкий и выразительный поклон. – Данке шён, – вдруг вспомнил он часть того немного, что он знал из немецкого языка.
– Биттэ шён, – улыбнулась его спасительница.
Она достала из шкафа розовый махровый халат и положила его рядом с Сергеем, жестами объясняя, что ничего более подходящего для него у неё, к сожалению, нет. Рядом с кроватью она поставила комнатные тапочки и вышла из комнаты.
Сергей сделал ещё несколько больших глотков кофе и попытался встать. На этот раз ему это удалось. И хотя голова продолжала сильно болеть, в принципе, он не плохо себя чувствовал. Одевшись в то, что предложила ему любезная хозяйка, он взял кружку с кофе и тоже вышел из комнаты.
Попивая кофе, Сергей осмотрел дом. Он был небольшой, но уютный. Видимо старинной постройки. Несколько комнат, ванная и кухня. В подвал вела узкая лестница слева от входа. Хозяйке крупно повезло. Дом выдержал натиски грозных стихий и почти не пострадал. Только стёкол лишился напрочь, и штукатурка кое-где потрескалась и осыпалась, а в остальном дом выглядел невредимым.
Хозяйка крутилась на кухне, из которой вкусно пахло жареными колбасками. «Так мы сегодня будем кушать цивилизованную пищу, – с усмешкой подумал Сергей. – Я уже соскучился по нормальной еде».
Анхель окликнула его и всучила в руки складной стол. Сама подхватила из кухни два складных стула и понесла их в спальню. Сергей понёс столешницу следом. Она указала место рядом с камином, где нужно было установить стол, прислонила сложенные стулья к стене, и опять ушла. Сергей установил стол, а к нему с разных сторон придвинул стулья.
Хозяйка начала сновать туда-сюда, принося то посуду, то подсвечники со свечами, то различные блюда. В итоге стол был накрыт. Две длинные закрученные винтом свечи горели на столе. Рядом с ними стояли два пузатых бокала и пара маленьких рюмочек. Между свечами стояло красное вино и водка. Сбоку в супнице стоял бульон, а рядом с ним на больших блюдах стояли картофельное пюре и жареные сосиски. «Прям интимный ужин, какой-то, – с усмешкой подумал Сергей. – Это пир сейчас как нельзя кстати».
Сергей наполнил хозяйке бокал вина, себе рюмку водки, и высоко поднял рюмку. Анхель подняла свой бокал и произнесла, видимо по-английски:
– Merry Christmas !
И тут Сергей вспомнил, что сегодня же католическая Рождественская ночь.
– Merry Christmas! – повторил Сергей.
Выпив и немного покушав, Сергей снова поднял свою рюмку. Словами и жестами он попытался выразить свою благодарность любезной хозяйке, и что он пьёт за её здоровье. Анхель кивками и смущённой улыбой, явно показывала, что догадывается, о чём идёт речь.
Весь ужин Анхель лопотала, рассказывая что-то своему гостю. Сергей кивал и мило улыбался, якобы что-то понимает из её рассказа, хотя не понимал ни слова. Наверное, хозяйка и сама прекрасно знала, что её гость ничего из её рассказа не разбирает, да только ей очень хотелось высказаться, видимо она так сильно соскучилась по общению, что ей было совершенно всё равно, понимают её или нет. Главное, что кто-то её слушает.
Сергей задумчиво ковырял в тарелке очередную сосиску и периодически подливал в бокалы напитки. Слушая бесконечный рассказ хозяйки он с грустью думал о случившемся. Почему эти ребята напали на него? Для чего им понадобились его вещи? Ведь в полуразрушенных домах полным полно сейчас всякого ничейного добра, за которое и драться-то не нужно — бери, не хочу, а им зачем-то понадобилось грабить мирного прохожего. Зачем? Этого Сергей понять никак не мог.
И ещё он думал, что нужно бы побродить по окрестностям и поискать одежду, чтобы можно было продолжить своё путешествие. Становится всё холодней и холодней, а идти нужно. До весны пользоваться гостеприимством милой хозяйки он не собирался. Об этом даже и речи не могло быть.
«Ладно, – подытожил Сергей, – побуду, пока окончательно не выздоровею и пока одежду не найду». «Или пока хозяйка не выгонит», – усмехнулся он.
Между тем алкоголь постепенно отгонял тяжёлые мысли. Его уже порядком разморило. Голова почти не болела. Теперь он стал всё внимательнее вглядываться в свою хозяйку. Она была молода и симпатична. Подрумяненные щёки добавляли её лицу девичьей прелести и естественности. Шёлковых халат иногда соблазнительно обнажал её ажурное нижнее бельё.
Она тоже уже охмелела, и язык её стал немного заплетаться. Рассказ становился более вязким и весёлым. Иногда она сама смеялась над собственными словами, видимо рассказывая какие-то смешные моменты. Верхние веки её устало приспустились, и взгляд стал затуманенным.
После очередной рюмки Анхель поднялась, подошла к Сергею и села ему на колени, обняв руками за шею. Она принялась ласково гладить его поволосам, щекам и шее и нежно целовать лицо.
Затем она встала, взяла его за руку и увлекла за собой на постель.
Сергей долго не сопротивлялся. Он чувствовал себя благодарным хозяйке, да и хмель сделал своё дело. В тот момент он уже не думал ни о чём другом.
Весь остаток вечера Анхель проявляла чудеса гибкости и изобретательности. Она скакала, крутилась и вертелась на нём в неистовой страсти; истошно стонала, дико кричала, а иногда даже рычала; царапала его, била в грудь ладонями и кулаками, неистово колотила руками по постели; исцарапала ему всю спину и грудь, и всё требовала продолжать, продолжать и продолжать… бесконечно.
Дикая и страстная как кошка, мелькало в голове у Сергея.
Всё продолжалось до тех пор, пока Сергей не свалился без сил и не уснул мёртвым сном.
Утро началось тем же, чем закончился вчерашний вечер. Не успел Сергей проснуться, а ненасытная хозяйка уже страстно целовала и ласкала его…
После завтрака Анхель быстро собралась и ушла куда-то, а Сергей остался один на один со своими мыслями. Чувствовал он себя прескверно, и оттого, что он вынужден был изменять жене, и оттого, что он уже пресытился. Нет. Он был не святошей, и иногда бывали случаи, что он изменял жене. Но это всегда было мимолётно и под воздействием изрядно принятого количества алкоголя. И всегда после этого он чувствовал себя мерзко и паршиво.
Но… А как по другому я мог отблагодарить свою спасительницу? Пытался утешить он сам себя. Но эта хозяюшка страстная до безумия. Как дикая кошка… Сергей ещё никогда в жизни не сталкивался с такой страстью. Его к ней притягивало и отталкивало одновременно. Он никак не мог разобраться в себе. С одной стороны ему было противно и стыдно изменять жене, а с другой — манила к себе, какой-то непонятной силой, эта «дикая кошка»…
Однако нужно было что-то делать. Прежде всего, нужно найти одежду, ведь голым по морозу он всё равно никуда не уйдёт.
Пока его спасительницы не было, он решился на прескверный поступок: поискать в доме хоть какую-нибудь одежду, подходящую ему. Он обшарил почти весь дом, но ничего стоящего не нашёл. Всюду были только женские одежды и ничего, даже приблизительно, подходившего ему по размеру. И в подвале, кроме развешенных кругом копчёных окороков и колбас, стоящих на стеллажах банках с вареньями и маринованными овощами, ничего не было.
Нужно было осмотреться в округе. Нет ли там полуразрушенных зданий, где можно было бы поискать что-нибудь из одежды. Как ни мерзко ему было об этом думать, но ничего другого не оставалось. Да и сам процесс вынужденного мародёрства он начал уже воспринимать достаточно спокойно. Другого выбора просто не было. Нужно было как-то выживать во всём этом хаосе.
Видимо, это был какой-то небольшой пригородный посёлок. По всей улице стояли лишь небольшие одноэтажные домики. Одни были более или менее целыми, как дом Анхель, а другие – полностью разрушены и представляли собой лишь груду камней с накрытыми сверху развороченными крышами. Нигде не было видно ни одной хоть частично уцелевшей многоэтажки.
«Весёленькое дельце, – саркастически подумал Сергей. – Это как же я смогу отсюда уйти? Нужно что-нибудь обязательно придумать. Ну да ладно. Время покажет. Поживу ещё немного у радушной спасительницы. Если она не съест меня в порыве страсти», – усмехнулся он.
Анхель вернулась ближе к полудню. К этому времени Сергей уже смирился с мыслью, что нужно подождать, и занимал себя тем, что просматривал книги хозяйки, аккуратно разложенные по полкам в одной из комнат. Ничего понятного он не нашёл, но ему было интересно то, как смотрятся обычные книги на другом языке. Иногда это выглядело очень забавно.
Не успев даже раздеться, его спасительница подошла сзади и прижалась к нему, как бы желая согреться. Сразу же её руки пошли под его халат, и она снова начала ласкать его. «О, Господи! – взмолился Сергей, – неужели она и пол дня не может без этого? Или так сильно оголодала, что ли?» Сергей попытался мягко сопротивляться, но это её только подзадорило и Анхель стала ещё напористей требовать исполнения своих желаний.
То ли он ощущал себя обязанным за своё спасение, то ли просто ему трудно было твёрдо сказать «нет» женщине, но вне зависимости ни от чего, всё снова повторилось.
«Я, наверное, стал её сексуальным рабом, – иронически раздумывал он, когда расслабленно лежал на кровати. Секс на завтрак, обед и ужин. Хорошо хоть не вместо них. Такое не могло бы выдумать даже воспалённое воображение какого-нибудь юноши. Просто сказка»… Но, что-то ему от этой «сказки» становилось не по себе.
После обеда Сергей попытался объяснить Анхель, что ему нужна одежда. Она жестами и демонстрацией содержимого распахнутых шкафов говорила, что у неё ничего подходящего нет. Тогда он просил её поискать где-нибудь или попросить у кого-нибудь. Но хозяйка то ли действительно не понимала, чего он хотел, то ли просто не хотела понимать и строила из себя наивного глупого непонимающего ягнёнка. По всей видимости сложившаяся ситуация её вполне устраивала. Сергей теперь был, как цепью прикован к её дому и она может удовлетворять свои похотливые желания всегда, когда захочет. Без одежды по морозу он никак не мог от неё уйти.
Вечер повторил предыдущий, и следующий день начинался как предшествующий. Как под копирку.
Сергей уже не мог. Он пытался уворачиваться, притворялся спящим, даже иногда грубовато отталкивал свою назойливую хозяйку. Но это только подзадоривало её и она ещё больше настаивала на своём. С каждым разом она становилась всё более и более страстной, дикой и агрессивной. Это начинало пугать Сергея.
Утром он снова пытался уговорить Анхель достать ему хоть какую-нибудь одежду, но она продолжала делать вид, что ничего сделать не может.
Это уже раздражало его.
Ближе к полудню Анхель снова начала требовать исполнения своих желаний. Сергей не выдержал. Он стал жёстко и грубо сопротивляться. Отбрасывал её руки, отталкивал её саму, и даже кричал: «Нет! Найн!». Но это снова лишь заводило её. Она стала бросаться на него и гоняться за ним. Она дико смеялась и рычала, как взбесившаяся тигрица.
Они кричали, гонялись по всему дому, боролись, толкались и даже почти дрались. Но он видел, что это всё больше и больше распаляет её страсть. Она бросалась на него с дикими киками. Лицо её было искажено какой-то звериной, агрессивной и одновременно насмешливой, гримасой. Сейчас она напомнила Сергею неистовую ведьму.
В конце концов Сергей впихнул её в спальню и закрыл дверь. Она рвалась, стучала, кричала, и даже под конец плакала, но он продолжал держать дверь с другой стороны.
Через какое-то время Анхель затихла и, казалось, успокоилась. Сергей облегчённо вздохнул. Наконец-то она притихла.
Но через некоторое время он услышал какой-то шум, доносившийся за двери. Он не мог разобрать, что это могло быть, и поэтому решился приоткрыть дверь и заглянуть. То, что он увидел, повергло его в состояние шока. Анхель лежала на кровати и извивалась как змея. Она стонала и охала, билась в судорогах от страсти. Она ублажала сама себя. Нижний ящик комода был открыт и там он увидел целый набор всяких разнообразных предметов для этого.
В глазах у него потемнело, и голова пошла кругом. Ему стало нестерпимо мерзко и противно. Он громко хлопнул дверью и бросился из дома. На нём был всё тот же розовый халат и комнатные тапочки, но это уже не могло остановить его. Он чувствовал себя паршиво до тошноты, и теперь всё остальное было уже не важно.
Вслед за ним из дома выскочила хозяйка, выведенная из состояния любострастия громом закрывшейся двери. Она что-то кричала ему вслед. По интонации Сергею казалось, что она умоляла его вернуться. Даже громко плакала. Она долго бежала за ним и причитала. Затем, характер её криков изменился. В голосе появились интонации угрозы и злобы. Она стала что-то злобно кричать, бросать в него всё, что попадалось ей под руку. Недалеко от него стали пролетать и падать камни, палки, комья снега и ещё непонятно что.
Сергей не слушал ничего. Он бежал, не разбирая дороги. Бежал неизвестно куда. И не важно было куда, главное подальше и побыстрей отсюда.
В скором времени крики и причитания за его спиной стали удаляться и стихать.
Он долго бежал. Ничего не видел и не слышал. Ему не было холодно, хотя он был практически голым и бежал почти босиком по снегу.
Постепенно к нему начало возвращаться ощущение реальности. Он остановился и огляделся. Сейчас он стоял где-то в чистом поле. Местами вдалеке виднелся лес, просеки и какие-то поля.
Небо, как и прежде, было затянуто плотными облаками, и непрерывно падал снег. Сугробы были уже выше колен, а иногда даже по пояс. И это причиняло Сергею много неудобств, если учесть, что под халатом у него вообще ничего не было. Мороз крепчал.
И только теперь Сергей ощутил, что он чудовищно замёрз. Ситуация казалась безвыходной. Но теперь обратного пути уже не было. Даже если он пожелал бы вернуться к своей неистовой ведьме, то не смог бы этого сделать. Он попросту не нашёл бы её дом.
Сергей снова внимательно стал оглядывать окрестности, в надежде найти хоть какое-нибудь убежище. И тут он рассмотрел вдалеке какое-то тёмно-серое здание. Оно было похоже на большой склад.
Склад или не склад, а делать было нечего. Это было единственное здание в округе, и единственная надежда на спасение. Пробираясь через сугробы Сергей начал пробираться к нему.
Сооружение было очень большим. Стены его были из тонкого листового металла, многие из которых были сорваны и унесены ураганами. А те, которые остались, были сильно искорёжены и теперь их сорванные с заклёпок углы беспомощно болтались и скрежетали на ветру.
Сергей долго не рассматривал и не рассуждал. Он влез в него через первый попавшийся проём, и побежал по длинному коридору, ища хоть какую-нибудь закрытую со всех сторон от пронизывающего ветра комнату. Через разбитую витрину он впрыгнул в небольшую комнату, в которой на полу кучей валялись какие-то меховые изделия.
Он постарался, как можно глубже влезть внутрь этой кучи и набрасывал сверху тряпки до тех пор, пока эта куча полностью не укрыла его. Теперь он всецело был покрыт мягкими меховыми одеждами.
Всего его просто колотило от холода. Зубы стучали как отбойные молотки. Дыхание было частым, резким и прерывистым.
Он растирал себя, дышал на окоченевшие руки, кутался в меха…
Казалось, что вот-вот дыхание остановится, и его оставят последние искорки жизни.
Его колотило ещё около часа. Постепенно жизнь стала возвращаться к Сергею, но вместе с ним появилась дикая боль где-то прямо в костяшках пальцев рук и ног. Она была такая сильная, что хотелось выть и стонать. На его родине это называется «зашпоры ».
Со временем он всё же немного согрелся, и боль потихонечку стала отпускать.
Он решился встать и осмотреть своё спасительное пристанище.
Сначала он высвободил одну лишь голову из меховой кучи. Мехами оказались шубы, манто и дублёнки, сваленные беспорядочно в углу комнаты, в которую он забрался. Комната была похожа на мини магазинчик, которые обычно бывают в огромных закрытых рыночных павильонов. А ведь, и, правда! Здание ведь снаружи очень напоминало такой закрытый рынок. Эти рыночные павильоны обычно многоярусные и все сплошь разделены на такие вот маленькие секции, в которых располагаются разнообразные минимагазинчики.
Теперь становилось всё ясно и понятно. Эти рынки обычно стоились на окраинах городов, иногда даже на некотором расстоянии от них. Это объясняло, почему здание казалось одиноким, стоящим посреди поля.
Конструкция таких зданий делалась из прочного металлического каркаса и обшивалась лёгкими металло-пенопластовыми слоёными сэндвичами. Ураган сорвал обшивку, здание потеряло свою парусность, и ветер лишь пролетал сквозь каркас, не причиняя остаткам здания уже никакого вреда.
И землетрясение такому зданию ни почём. Прочная металлическая конструкция способна выдержать любое землетрясение.
«Интересно, зачем я объясняю самому себе особенности конструкции здания, и почему оно уцелело, – иронически думал Сергей. – Главное, что оно уцелело и смогло спасти меня от замерзания. К тому же в нём можно найти очень много интересного…, да практически всё, что угодно. Это же рынок!»
Покопавшись в меховой куче, Сергей подобрал себе хорошую дублёнку. «М-да, думаю, штаны и ботинки я здесь не подберу», – саркастически подумал он и выбрался из мехового салона.
Остальную одежду долго искать не пришлось. Здесь было множество различных магазинчиков, и очень скоро были подобраны и рубашка, и брюки, и тёплые ботинки и прочее, вплоть до нижнего белья, перчаток и шапки.
Хотя обморожение ещё давало о себе знать ломотой в костях и мурашками по всему телу, теперь Сергей чувствовал себя хорошо и уверенно.
Он продолжал с интересом исследовать брошенный рынок. Здесь можно было найти ещё много необходимого для его путешествия. Пока он даже сам не знал, что именно.
В одной из секций был найден целый оружейный арсенал. Витрины и стеллажи были повалены и разбиты. По магазинчику везде было разбросано оружие. Здесь можно было найти всё: от простых газовых и воздушных пистолетов до профессионального боевого оружия. После последних событий какая-нибудь защита не повредила бы. Хотя Сергей и сильно сомневался, что он когда-нибудь решиться выстрелить в кого-нибудь, даже в самой экстремальной ситуации, но в качестве запугивающего средства пистолет вполне сгодится. К тому же, кто может предположить, что его ждёт дальше? Может быть, ему придётся защищаться от диких или одичавших зверей. Всё может быть…
Был выбран небольшой пистолет в кобуре, которая крепится подмышкой. Сергей даже выстрелил несколько раз в стену для проверки. К пистолету, после долгих поисков, прибавились несколько упаковок патронов.
Здесь же был найден хороший охотничий нож и ножны к нему, которые крепятся на голень ноги. Нож, это был действительно незаменимая вещь в путешествии.
В самом центре павильона Сергей нашёл настоящую сокровищницу для себя. Это был огромный зал спортивной одежды и инвентаря. Он занимал такую площадь, что, по сравнению со своими маленькими соседями по павильону, выглядел просто супермаркетом. Здесь были россыпи всякого альпинистского, туристического и прочего инвентаря: лыжи, коньки, горные и кроссовые велосипеды, палатки, и прочее, прочее, прочее... Настоящий Клондайк для спортсмена-экстремала. Наверное, такие виды спорта очень развиты в этом районе.
Здесь он вновь полностью переоделся. Тёплая непромокаемая куртка, утеплённый комбинезон, зимние кроссовки, перчатки, шапка, защитные очки и прочее. Одежду можно было выбрать на любой вкус и любого размера.
Лыжи здесь были на любой вкус и для любого лыжного вида спорта: и горные, и беговые, и прыжковые, и фристайловые... Увидев их, Сергея вдруг осенило, что дальнейший путь можно было проделать и на лыжах. Хотя он вовсе не умел на них ходить, это его не останавливало. Потихоньку, помаленьку, тренируясь каждый день, он обязательно научится. Не велика наука, в конце концов.
Он ничего не понимал в лыжах и выбрал какие-то пошире, чтобы меньше утопали в рыхлом снегу. С большим трудом, методом перебора, к этим лыжам были найдены замки и крепления. Повезло, что он нашёл инструкцию к своим лыжам, а то неизвестно, сколько бы он провозился с ними. Лыжные ботинки тоже было очень трудно подобрать неумеючи-то.
Но всё же, в конце концов, лыжная экипировка была укомплектована.
Здесь же были найдены вместительный и лёгкий рюкзак, тёплая односпальная палатка, настоящий компас, котелок, фонарик с несколькими запасными комплектами батареек, складной универсальный нож, с массой всяких выдвижных приспособлений включая ложку и вилку, и масса всяких прочих принадлежностей, необходимых для туриста.
Всё это было уложено на пластиковую волокушу, на которых обычно высокогорные альпинисты тянут за собой свою амуницию.
В этом же отделе был найден угол, который был сплошь забит всякой разной туристической литературой. Здесь были и различные карты местных курортов и достопримечательностей, и рекламные проспекты, и карты и атласы всех мастей. Вот это было как нельзя кстати. Не смотря на полное не знание языка, Сергею всё же удалось найти толстый атлас Европы, с указанием всяческих городов, дорог, рек и речушек, и даже каких-то маленьких деревушек. Атлас оказался очень подробным.
День хоть и шёл уже к концу, однако определённо был потрачен не зря. Теперь Сергей полностью экипирован и готов к дальнему одиночному переходу. Хоть на полюс…
Он был очень доволен.
В подвале павильона он нашёл целёхонькие комнаты отдыха для обслуживающего персонала павильона. Даже мягкие диваны. Здесь Сергей и решил переночевать.
Единственное что не удалось найти в этом складе сокровищ, это еды. Но это не сильно расстраивало. И без неё Сергей был очень доволен сегодняшним днём и ложился спать счастливым.
Вечером он под светом фонарика долго рассматривал атлас. Без особого труда он отыскал пройденный уже путь и определил своё примерное местоположение. Сейчас он находился где-то в районе большого немецкого города Штутгарта. Однако дальнейший маршрут пришлось выбирать очень долго и тщательно. Идти следовало только по большим автодорогам. Они были оснащены всем необходимым: и ровной поверхностью, и переправами через реки, и тоннелями через горы... Да и проходили они через города, в которых с большей вероятностью можно было найти и еду и ночлег. А меленькие тропки ещё не известно куда заведут. Иногда они заканчивались просто тупиками.
Основной выбор был между южным и северным направлением, потому, что восточное направление, судя по карте, в конечном счёте, заканчивалось тупиком в горах. Южное направление шло по большей части по горной местности. Горные дороги обычно изобилуют всякими мостами, тоннелями, перевалами и серпантинами, и совсем не известно, сохранились ли все эти коммуникации после землетрясений. А в горах, если разрушена одна дорога, очень трудно найти другой путь, если вообще — возможно.
Северное же направление проходило в предгорьях, в более равнинных местах. Поэтому Сергей решил выбрать более безопасный, по его мнению, маршрут — северный.
Засыпая, он думал своих родных и друзьях. Как они там? Спаслись ли? Он вспоминал отца Михаила и слова отца Иова.
Так же он, почему-то вспомнил ту женщину в Брестском аэропорте. И ещё думал о тех молодых парнях, которые ограбили его. Он так и не смог понять, зачем им это понадобилось? Что им это дало? Теперь же кругом великое множество таких вот заброшенных павильонов и магазинов, заваленных различными вещами. Не понятно. Может быть просто ощущение самоутверждения, собственной силы и важности.
Вспоминал и свою дикую ведьмочку — Анхель. Брезгливости к ней он уже не испытывал. Теперь ему было просто жалко её. Бедная женщина сама. Она себя измучилась от собственных страстей, но преодолеть, победить их не в состоянии… Да может быть и не хочет.
Глава VIII
Когда же увидите мерзость запустения,
речённую пророком Даниилом, стоящую,
где не должно, – читающий да
разумеет, – тогда находящийся в Иудее
да бегут в горы.
(Ев. Марк., 14:14)
Часть следующего дня Сергей посвятил поискам пропитания. Это не составило особого труда. Павильон находился на окраине города, и рядом с ним, чуть ближе к городу, находилось ещё несколько похожих на него торговых площадок. В том числе нашёлся и огромный продуктовый супермаркет.
Видимо этот район был главной торговой площадкой не только большого города, но и всей провинции.
Всё остальное время до вечера Сергей продолжал проверять и укомплектовывать свой багаж. Он постарался предугадать массу различных ситуаций, которые могли бы с ним произойти в дороге и разыскать различные приспособления, которые могут пригодиться. Так в комплект были добавлены: большой жгут верёвки, различные альпинистские приспособления; дополнительные комплекты лыж, одежды и всяких прочих мелочей.
Сани-волокуши были достаточно просторными, удобными, лёгкими и хорошо скользили по снегу, поэтому можно было взять многое, и не беспокоиться ни об избыточным весе, ни о дополнительном объеме.
Снова переночевав на уютном диване в подсобке, и ещё раз уточнив по атласу предстоящий маршрут, на следующее утро Сергей отправился в путь.
День был безветренный. Снег, наконец-то, прекратился, но солнце так и не показалось. Как и прежде, всё вокруг окутывали всё те же полусумерки, напоминавшие белые ночи, которые бывают в приполярных регионах.
Настроение у Сергея было хорошее. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – думал он. Теперь он был полностью подготовлен к длительному путешествию. Одежда была тёплая, непромокаемая и непродуваемая. Всё необходимое было аккуратно уложено и закреплено в санях-волокушах, которые прицеплялись к поясу, не мешали движениям и очень легко скользили по мягкому снегу. Радовало и то, что теперь он точно знал свой маршрут и мог ориентироваться в пространстве. Атлас был очень важным и нужным приобретением. Это давало чувство уверенности.
Он был готов.
Идти на лыжах поначалу было очень не просто, но уже к концу первого дня он почти научился держать лыжи параллельно и перестал наезжать ими друг на друга. А ещё через несколько дней он уже лихо съезжал по спускам вниз.
Дорога пролегала по очень живописным местам. Это были прекрасные предгорья Германии. Горные пейзажи сменялись равнинными, которые затем снова переходили в скалистые. Крутые склоны были покрыты густыми лесами. Высоко в горах царили хвойные рощи, изобилующие елями и соснами, притрушенными лёгким пушистым снегом. Ближе к равнине они постепенно переходили в смешанный лес, голые деревья которых выглядели мрачными тёмно-серыми чащами. А уже на равнине от леса оставались лишь рваные куски, между которыми простирались огромные поля и луга.
Несмотря на то, что многие деревья были повалены ураганами, это не портило общего впечатления. Снега навалило столько, что поваленные деревья уже почти полностью скрывались под сугробами. А места, где стихия постаралась особенно сильно, выглядели теперь невинными полянками и просеками посреди густого леса.
Небо всё время было затянуто толстыми непроницаемыми тучами, и солнце не могло пробиться сквозь них. Освещение каждый день было одно и то же – тусклые полусумерки.
Было холодно. Мороз сжал всё в своих тисках, и не отпускал мёртвой хватки. Он толстым льдом сковал реки, а промёрзшие ветви деревьев иногда ломались с оглушительным треском от малейшего дуновения ветерка. Ветви голых деревьев и кустарников мороз украсил бахромой густого белого инея. В тусклом синеватом свете полусумраков они выглядели пришельцами из сказочного мира и создавали ощущение волшебства и нереальности.
Реки теперь не доставляли хлопот. Даже если мосты были разрушены землетрясениями, не трудно было переправляться на другой берег по льду. Он был толстым и прочным.
Какая была зима! Какие прекрасные волшебные пейзажи! Сергей всегда любил снежную морозную зиму, тем более, когда в такую зиму ему доводилось бывать в таком волшебном краю, как этот. Это наполняло душу каким-то детским восхищением и восторгом.
Снег то переставал, то вновь шёл, и сугробы постепенно становились всё больше и больше. Если бы не лыжи, то невозможно было бы идти.
Дорогу со временем становилось всё трудней и трудней различать. Дорожные столбики, бордюры и прочие придорожные атрибуты напрочь завалило снегом, и дорога теперь выглядела как широкая просека через густой лес, а на открытой местности, как длинный вал или возвышенность на плоской поверхности. Иногда никакой возвышенности вовсе не было и тогда приходилось блукать по окрестностям, в поисках пути. А бывало, и обманчивая просека уводила далеко в сторону, и тогда приходилось долго возвращаться по своим следам и искать потерянное шоссе. Но в итоге, в конце концов, всегда удавалось найти нужный маршрут.
Не смотря на сильный мороз, одежда надёжно защищала от холода. Костюм плотно закрывал всё тело, и теперь снег не набивался ни в ботинки, ни в рукава, ни под штанины и не сыпался за воротник.
Бывали дни, когда дул сильный ветер. Очень трудно было, если он дул в лицо. Тогда Сергей надевал свои защитные очки, которые закрывали почти половину лица, поднимал высокий по самый нос воротник, плотно застёгивал и утягивал капюшон куртки, и становился похожим на водолаза или космонавта. Это выглядело смешно, но зато отлично защищало от пронизывающего морозного ветра. Под конец такого дня Сергей просто выбивался из сил. Но если ветер дул в спину, то это было просто веселье. Ветер сам толкал его вперёд, и он плыл как парусник по воде. Иногда, даже, для увеличения парусности, он распахивал полы своей куртки и с радостными криками нёсся вперёд. В такие дни ему удавалось пройти гораздо больше, чем обычно.
Сергей уже не шёл по лыжне, медленно передвигая ноги и стараясь контролировать каждый шаг, а бежал мощно отталкиваясь палками. Съезжать по склонам он научился очень скоро. Гораздо трудней давалась наука подъёма. Он вспоминал всё, что знал об этом по книжкам и из телепередач; пытался повторять манеру движения лыжников, которую он наблюдал в спортивных репортажах; пробовал различные способы подъёма: и «ступенями», и «ёлочкой», и ещё как-нибудь. Поначалу, после нескольких неудачных попыток, очень часто приходилось снимать лыжи и взбираться пешком даже на небольшие возвышенности. Такие подъёмы были нелегки. Ноги глубоко проваливались в снежные сугробы, и трудно было даже самому взобраться, а приходилось ещё тащить за собою всю свою амуницию. Но постепенно и это было освоено. Теперь, его ни пугали даже крутые подъёмы.
Календаря не было, но его прекрасно заменяли тщательно выбранные в том же рыночном павильоне механические часы. Сергей специально долго выбирал их, чтобы они были с несколькими календариками, показывали не только число, но и месяц, и день недели. И теперь он не боялся потеряться во времени. А до этого, ведь были идеи, отмечать, записывать каждый день, точно так же, как это делал Робинзон Крузо, ставя зарубки на дереве.
Новый Год он встречал в маленьком складе на окраине какого-то небольшого городка. Он заблаговременно подготовился к этому событию: сварил себе кашу с тушёнкой; нарезал колбасы и сыра; откупорил законсервированное лечо. Стол был сделан из найденной неподалёку мебельной плиты, установленной на сложенные колоннами кирпичи. Даже свечи нашлись. Специально для этого события, он взял их с собой ещё в павильоне. Шампанского он не нашёл, но его заменила бутылка водки.
Получилось очень даже уютно и хорошо. За окном падал лёгкий пушистый снег. Тихо потрескивали угли костра. На столе горели свечи, стояли напитки и приготовленные блюда.
В этот вечер Сергей попытался вспомнить всё, что случилось в уходящем году. Он снова и снова пытался осмыслить весь масштаб случившейся под конец года катастрофы. Вспомнить людей, которых ему довелось встретить в этом году. Он мысленно желал своим близким счастья и удачи в новом году, и очень желал поскорее встретиться с ними. Мысль о том, что их могло уже и не быть на этом свете, даже не посещала его в этот вечер. Эта мысль потихонечку стала вообще исчезать и уже почти никогда не появлялась. На её месте всё жёстче и твёрже укреплялась вера, святая вера в то, что все живы и здоровы и сейчас, так же как и он сам, они встречают новый год и желают скорейшей встречи с ним.
Ночевать, как и прежде, приходилось в каких-то подвалах, частично уцелевших зданиях, а бывало и прямо в лесу в палатке, если к вечеру не удавалось дойти до более подходящего места. Иногда на пути попадались уцелевшие дома, и тогда он просил их обитателей пустить одинокого путника на ночлег. Люди, обычно очень долго, пристально и недоверчиво разглядывали гостя, видимо решая, опасен он для них или нет. Бывало и отказывали. Тогда приходилось искать другое пристанище.
Но самым сложным оказалось добывать пропитание. Всё чаще и чаще попадались уже полностью опустошённые местными жителями магазины и склады. Иногда из них выгребали всё, что можно, даже полы, которые прежде были усыпаны россыпями всяких куп, муки, макаронных изделий и прочего, в таких магазинах зачастую были начисто выметены. А когда Сергею улыбалась удача и попадалась никем не тронутая еда, то волокуша забивалась полностью, вся под завязку. Любое пустое пространство в ней теперь заполнялось разнообразными рыбными, овощными, мясными консервами, упаковками со всевозможными крупами, колбасами, мясными копчёностями и прочими съестными припасами. Даже фаст-фуд быстрого приготовления, который он раньше на дух не переносил и считал его убийцей организма, теперь аккуратно складывался и увязывался в санях. Иногда даже собиралось несколько дополнительных полиэтиленовых мешков провизии, которые уже не помещались в санях, тогда он крепко увязывал их сверху волокуши. Теперь еда была большим дефицитом, и нужно было использовать любую возможность запастись ею на длительное время. Мало ли, когда в следующий раз повезёт. Тем более что в дальнейшем предполагалось ещё большее ухудшение дел по поиску провизии.
Людей по-прежнему было очень мало. Непонятно куда они подевались, но даже в больших городах, попадавшихся на пути, лишь изредка бродили какие-нибудь одиночки. Куда делось население некогда густонаселённой Европы, не известно. Наверное, многие погибли под завалами разрушенных домов; другие в страхе и надежде на спасение бежали куда-то; оставшиеся ютились, где придётся: в сохранившихся одноэтахных домиках, набиваясь иногда по несколько десятков человек в совсем маленькие жилища; в уцелевших подвалах; в полуразрушенных зданиях; в бывших складах; офисах; уцелевших строениях предприятий. Не раз Сергею приходилось нечаянно вторгаться в обжитые уже кем-то места и, извиняясь, отправлялся искать себе другое пристанище.
Настоящим бедствием стали своры одичавших голодных собак. Они встречались во всех городах и селениях. Оставшиеся без своих хозяев, и даже без обычных мест обитания бездомных животных – мусорных свалок – эти остервенелые звери сбивались в огромные стаи и могли напасть на любого, кто встретившегося им на пути. В поисках пищи они рыскали по развалинам городов и деревень, выкапывали из-под снега и развалин трупы погибших животных, а потом разрывали их на части и жадно поедали. На таких пиршествах были постоянные драки и склоки. Эти безжалостные животные поедали иногда даже себе подобных. Если какая-нибудь чужая собака проникала на их территорию, то вся свора набрасывалась на неё, разрывала в клочья, и тут же нарушитель становился обедом. Иногда Сергею доводилось наблюдать ужасную картину, как эти одичавшие «друзья человека» растаскивали по округе разорванные человеческие останки. Может быть, они выкапывали из-под завалов трупы, а может быть охотились на живых, но, скорее всего, случалось и то и другое.
Не раз Сергею приходилось отбиваться от нападения таких озлобленных диких свор. Он старался не тратить патронов зря. Если заранее удавалось забраться на недосягаемое для стаи место, то тогда он терпеливо ждал, когда осаждающим надоест караулить его, или когда что-нибудь не отвлечёт их. Иной раз приходилось ждать очень долго. А иногда даже в ход шёл пистолет. Тогда он старался подстрелить вожака, самого крупного и, обычно бегущего впереди всех остальных. Достаточно было даже лёгкого ранения, чтобы вся свора, почувствовав запах свежей крови, набрасывалась на раненное животное, а Сергей при этом выигрывал время и успевал забраться куда-нибудь в недосягаемое для собак место, подальше от ненасытной своры.
Но, к счастью, стаи бездомных собак никогда не покидали пределов бывших городов и селений, и никогда не встречались в чистом поле, где нельзя было нигде от них укрыться. А в городах было очень много возможностей убежать. Чаще всего спасением становились уцелевшие стены домов, заборы и деревья, взобравшись на которые, можно было вполне комфортно дождаться, когда у преследователей спадёт охотничий азарт.
Животные, некогда обласканные человеком и на протяжении многих тысячелетий полностью зависящие от него, почти разучились самостоятельно добывать себе пропитание, и теперь, оставшись без заботы хозяев, один на один со своим голодом, они не нашли ничего лучшего, как есть всё, что им попадётся: охотится на своих бывших хозяев и на своих сородичей, разорять могильники и питаться трупами. Они творили настоящий беспредел. Из-за них Сергею приходилось более тщательно подбирать себе ночлег. Нельзя было спать в открытом и доступном для собак месте. Теперь он искал полностью закрытые помещения, а если такого не было, приходилось самому баррикадироваться и устранять все возможности проникновения извне.
Опасаться приходилось не только голодных животных. После случая встречи с тинэйджерами, Сергей стал с опаской относиться и к людям, особенно к компаниям в несколько человек. Встречая их, Сергей всегда готовил свой пистолет и старался побыстрей удалиться от них подальше. Чаще всего эти компании лишь провожали его внимательными, недоверчивыми взглядами, но осторожность была не лишней.
Он старался идти каждый день, но иногда приходилось делать остановки на день или два. Это случалось тогда, когда съестные припасы подходили к концу, и не удавалось сходу найти возможность их пополнить. Приходилось задерживаться и методично обшаривать всё вокруг в поисках еды. А иногда, когда удавалось найти тёплое уютное местечко, или когда встречались приветливые и гостеприимные хозяева, он позволял себе отдохнуть денёк другой.
Где-то к середине января он, наконец-то пересёк границу и оказался в Чехии. Это было торжественное событие. Его переполняла радость. Это была важная отсечка на пути к дому. Он почувствовал, что теперь стал ещё ближе к Родине, к дому и своим близким. Торжественный переход был осуществлён через полуразрушенный пограничный дорожный пост. Границу, конечно же, никто не охранял. Кому они нужны были теперь? Глупо было бы, продолжать заботится о формальности территорий, после того как мир пережил величайшую катастрофу. Землетрясения, ураганы, цунами напрочь стёрли с карт все разделительные полосы и вычеркнули их из настоящего. Теперь всё было общим и всё было единым. Нелепо продолжать эти бессмысленные споры о собственности какого-либо народа, когда на кон поставлен вопрос всеобщего выживания. Границы остались лишь в сознания и памяти людей.
Чехия не сильно отличалась от Германии ни природой, ни ландшафтами, ни погодой: всё те же горы; всё те же леса; всё те же реки и поля; всё тот же мороз и снег; всё то же небо, плотно затянутое густыми облаками; всё тот же синеватый полусумрак.
Разница чувствовалась только, если доводилось общаться с людьми. Объясняться стало гораздо легче. Языки хоть и разные, но всё же имели общие корни – славянские. Очень много схожих по звучанию и значению слов. Иногда даже Сергея пытались расспрашивать о его путешествии, а он силился что-нибудь рассказать, но всё же это почти не получалось. Удавалось лишь в общих чертах самыми простыми выражениями описать всё то, что ему довелось пережить и увидеть.
Через несколько дней после перехода границы он был уже в Праге. Древняя жемчужина центральной Европы выглядел не лучше других, виденных ранее, городов. Сергей уныло брёл по засыпанной снегом мостовой великой некогда набережной. Он уже начал свыкаться с видами разрушенных городов, но… Прага… Ему было больно. Сердце щемило. Он, почему-то, издали очень любил этот город. Всегда мечтал побывать в нём. Всегда с упоением любовался фотографическими видами Чешской столицы. В его представлении это был очень чистый, ухоженный и уютный город, с булыжными мостовыми, узкими древними аккуратными улочками, с длинными рядами пивных баров вдоль всей набережной… Несмотря на то, что он никогда не бывал в Праге, в его представлении этот город, лежащий в долине, окружённый невысокими живописными горами, ассоциировался с идеалом уюта, спокойствия, чистоты и аккуратности. Массивные чугунные ограждения набережной, наследовали изысканность линий у великого Карлова моста, соединяющего две противобережные части города.
Ничего этого уже не было. Мир оказался настолько зыбким и хрупким, что хватило одного единственного толчка, чтобы он рухнул, погребя под собою миллиарды своих строителей. Где теперь эти великие творения человеческой мысли? Где величественные памятники архитектурного гения? Где эти обелиски, восхваляющие человека-творца? Где эти колоссы, подпиравщие небо?
В памяти Сергея вдруг всплыл сюжет какого-то документального фильма о жизни буддийского монастыря. На большой плоской доске монахи в течение целого года рисуют прекрасную картину из разноцветного песка. Ежедневно они с неимоверными аккуратностью и упорством, тщательностью просыпают разноцветными песчинками витиеватые узоры. Панно получается очень красивым и отнимает у них очень много сил. Но после его завершения, в канун какого-то праздника, они выносят его и развеивают по ветру. По их представлениям всё это должно помочь принять и прочувствовать буддийский постулат о зыбкости бытия, о том, что всё когда-то появляется и когда-то обязательно исчезнет, разрушится и будет развеяно по ветру.
Сейчас весь мир представлялся Сергею тем самым панно. Сотни, тысячи лет люди аккуратно и скурпулёзно упорно выстраивали свой мир, вкладывали в него всё своё трудолюбие, усердие, любовь, но грянуло землетрясение, налетел ураган, и все эти «замки из песка» были развеяны по ветру. И не осталось ничего, только горькое воспоминание о некогда казавшемся величественном, непобедимом и нерушимом мире. Великий колосс оказался с глиняными ногами. И пал.
Сергей постарался, как можно быстрей убраться из навевающего на него мрачные мысли города. Переночевав в подвале, где-то на окраине города, на следующий день он отправился дальше.
Но виды погибшей Праги никак не хотели оставлять его в покое. Они снова и снова всплывали в его сознании. Он вспоминал те образы, которые видел когда-то в интернетных фотогаллереях и фильмах о Праге, и вновь и вновь накладывал на них картины нынешнего дня. Это заставляло его размышлять и о трагедии, и о бренности и зыбкости бытия, и о несчастных людях, погребённых под развалинами и об оставшихся в живых, но потерявших всё.
Глубокомысленные размышления, когда они захватывают всё внимание человека, не всегда приводят к добру, а тем более тогда, когда одновременно нужно очень внимательно следить за дорогой. На одной из развилок Сергей не убедился в правильности выбранного направления и, вместо того, чтобы свернуть, пошёл прямо. Дорога незаметно становилась всё уже и уже, и постепенно уходила высоко в горы. Затем она стала совсем узкой и начала извиваться как змея, огибая все рельефы скал. Она то поднималась вверх, а то круто изгибалась к низу, то выскакивала наружу, огибая очередную скалу, то вновь устремлялась в углубление между скалами.
Послед очередного крутого подъёма, окончательно выбившись из сил, Сергей окончательно понял, что заблудился. Он расположился на самой вершине очередного дорожного подъема, решил отдохнуть и обдумать план своих дальнейших действий. Было ясно, что ему придётся возвращаться и искать то место, где он ошибочно выбрал неверное направление. Но уже близился вечер и это придётся отложить до завтра. А сейчас нужно было найти удобное место для ночлега. С этого места в обоих направлениях дорога уходила вниз, но он точно знал, что в обратном направлении поблизости нет более-менее удобных для ночлега площадок. А впереди, на самом изгибе петли спуска, виднелась какая-то небольшая площадка, которая с одной стороны была закрыта почти отвесной скалой, огибавшей её в форме полумесяца, а с другой стороны ограничивалась какими-то возвышенностями, по всей видимости бетонными блоками, отделявшими её от дороги. Сергей решил разбить свой лагерь именно здесь.
Он начал спуск. Дорого круто шла вниз и лыжи легко скользили по склону. В какой-то момент Сергей понял, что слишком сильно разогнался и, если скорость продолжит расти, он может не совладать с управлением. Он решил притормозить. Это было роковой ошибкой. Усталость и слишком малый опыт лыжных спусков сыграли с ним злую шутку. Его круто повернуло и выбросило на самый край дороги. Рыхлый снег предательски обвалился и сбросил его прямо на склон горы. Гора была не очень крутой, но её крутезны оказалось достаточно, чтобы Сергей, пролетая первые же кусты, окончательно потерял равновесие и кубарем полетел вниз, разбрасывая по пути в разные стороны лыжи – благо замки предусматривали подобное случаи и быстро отстегнулись, – палки, и наматывая вокруг талии верёвку волокуши. Склон бы весь покрыт мелким кустарником, или то были макушки полностью засыпанных снегом деревьев, и это спасло жизнь несчастному лыжнику. Ветки цеплялись за одежду, преграждали путь, захватывали в свои объятия волокушу, и тормозили падение. В конце концов, его выбросило на какой-то уступ и обильно привалило сверху снегом.
Немного отдышавшись, Сергей начал выбираться из сугроба. Но тут снег снова провалился, и он полетел куда-то вниз, в тёмную яму. Большой сугроб внизу смягчил падение, но это не уберегло от сильного болезненного удара бедром обо что-то твёрдое, и хотя прямое падение вниз прекратилось, но это не остановило движения. Теперь Сергей быстро съезжал вниз по какому-то тёмному, гладкому, обледенелому и очень скользкому тоннелю. С огромной скоростью он вылетел оттуда и, пролетев ещё несколько метров, со всего маху врезался в какую-то кучу щебёнки. Следом за ним из тоннеля вылетела волокуша, и врезалась ему в живот. Это окончательно добило его, и он потерял сознание.
(Продолжение следует)