В небольшом городе жил юноша. Звали его Радмил. Он любил приходить к реке, которая протекала за городом, сидеть у плакучей ивы и слушать журчание воды, любоваться зелёными лугами, вдыхать запах полевых цветов. Однажды, на ветвях ивы он увидел маленькую птичку в голубом оперении. Она прыгала с ветки на ветку, скрываясь в листве, и с любопытством рассматривала юношу. Потом она запела. Трели её пения завораживали, проникали в душу, заставляли замереть сердце. Радмил был очарован пением птицы. Он не мог заснуть всю ночь. Он думал лишь о ней. На следующий день он вновь пришёл к плакучей иве. И вновь прилетела птичка с чарующим голосом. Радмил читал ей свои стихи, а она пела ему свои песни. Так продолжалось изо дня в день.
- Пойдём со мной, птичка. Я буду тебя любить. Я окружу тебя нежной заботой, а ты будешь петь свои песни.
Они стали жить вместе. Радмил не мог налюбоваться птицей, не мог наслушаться её песен. Он построил для неё терем с золочёными куполами и оконцами из цветных стёкол, из которых открывался прекрасный вид на луга и речку, на одинокую плакучую иву, омывающую свои зелёные косы в прохладной речной воде. Радмил щедро одаривал драгоценными подарками свою любимую. Перо птички стало отрастать и ярко сиять изумрудами, рубинами, бриллиантами. Она часто распускала свой великолепный хвост и, любуясь собой в отражении множества зеркал, пела свои песни. Она с нежностью и любовью относилась к Радмилу. С нетерпением ждала его возвращения домой. По утрам она открывала оконце и любовалась природой, вспоминая родные края. Со временем её оперение стало сверкать ослепительно ярко, затмевая красотой весь мир, но оно стало таким тяжёлым, что она не могла летать. Слухи о красоте Жар-Птицы разнеслись по всему свету. Радмил появлялся на званых балах и приёмах со своей любимой. С разных концов приезжали люди увидеть её, послушать её пение. Все восторгались ею и завидовали Радмилу. Он видел её успех, видел, как блистала она своим опереньем, какие восторженные взгляды бросали на неё. Он не мог выносить этого. Ревность сжигала его сердце дотла. Жар-Птица принадлежала ему. Он решил, что она должна петь свои песни только ему, только для него сиять. Он запер её в своём тереме. Шло время. Затосковала Жар-Птица в золочёном тереме. Всё реже пела она, всё чаще с тоской смотрела на луга и реку, на одинокую иву. Однажды Радмил пришёл раньше обычного. Он заметил, что Жар-Птица сидит у окна.
- Почему ты не встречаешь меня? Почему не поёшь свои песни? Может, кто-то ждёт тебя за стенами терема, и ты поёшь песни другому? Я видел, с какой тоской ты смотрела в окно!
- Я никому не пела песен, - ответила Жар-Птица.
- Тогда спой мне, как ты пела раньше. - Но птица молчала. - Не будешь петь, я выстрою высокий забор, чтобы никто не мог видеть и слышать тебя. –
Радмил сдержал слово. Теперь со своего оконца Жар-Птица видела лишь голубое небо да высокий забор. В её комнате стоял засохший букет полевых цветов - единственное напоминание о её вольной жизни. Она перестала петь совсем. От тоски по воле, по зелёным лугам и полям, по свежему ветру и журчанию реки, она стала чахнуть. Драгоценные перья обламывались. Она теряла их одно за другим. Радмил гневался, пытался заставить её петь. Но заставить любить невозможно, а песню пела Птица-Жар только любя. Вскоре она потеряла последнее перо и, превратившись в маленькую серую птичку, вылетела в разбитое оконце. Радмил, вернувшись домой, не нашёл своей птицы. Лишь одно драгоценное пёрышко лежало на полу, сверкая и переливаясь в лучах солнца. Печаль и тоска охватили Радмила. Он вспоминал их первую встречу, реку, луга и плакучую иву. Без любимой не нужен золочёный терем, роскошь и богатства. Днями и ночами просиживал он у плакучей ивы в надежде, что птичка вновь вернётся к нему. Он прислушивался, пытаясь уловить её звонкий щебет, но слышал лишь шелест ветвей ивы да журчание воды в реке, которые пытались его утешить. Радмил навсегда остался сними, превратившись в камыш, ждать свою Птицу-Жар.