На первой их встрече Алина ворковала и обвораживала Сашу, была мила и приятна. Одевшись модно, распушив жидкие светлые волосы под феном, она старалась произвести на него неизгладимое впечатление. Вечеринка в кафе была организована её подругами, чтобы познакомить Алину с Сашей. Как и Алина, её подруги приехали из Украины сюда, в Германию, на заработки. Саша приехал в Мюнхен, как беженец уже три года назад, прошёл курсы обучения немецкому языку, интеграции в общественную жизнь Германии, переподготовки шофёров-любителей, и добивался курсов водителей-профессионалов. Он шумно и много рассказывал своим приятелям о планах, где и как он будет работать шофёром, сколько будет получать. Рассказывал и о том, как он жил прежде в большом украинском городе и был там предпринимателем, хорошо зарабатывал, словом, у него там, по его рассказам, было собственное ДЕЛО.
Алина тоже третий год жила и работала в Мюнхене. Она окончила ВУЗ у себя в Украине, стала дипломированным педагогом, как и её мать, но решила для себя, что быть учительницей в нищей Украине ниже её амбиций и достоинства, по Интернету отыскала нужную ей программу помощи Запада странам бывшего Советского Союза, и устроилась на работу гувернанткой в зажиточную немецкую семью. Программа называлась Au-Par, предназначалась для молодых девушек, которые работали нянями при маленьких детях, одновременно учились в университетах или высших учебных заведениях. Им платили скромное жалованье работодатели, кормили и предоставляли жильё. Алина прослушала в университете Мюнхена курсы для менеджеров, за эти три неполных года сменила три места работы: везде её нанимали сроком на один год. Раньше найти место гувернантки было проще, в этом году срок найма истекал через месяц, и Алине грозило скорое возвращение в Украину, в свой город. Подруги «вывели» её на Сашу, сравнительно молодого эмигранта из Украины, имеющего право проживания и не сегодня-завтра гражданина Германии, который подаёт надежды стать перспективным, успешным и богатым женихом. Конечно, Алину покоробило то, что Саша был без высшего образованияи, и пока был без постоянной работы, она бы предпочла немецкого богача в качестве жениха, а затем и мужа, но табунами ходившие немецкие богачи не задерживали свой взгляд на увы, невзрачной Алине, с её дешёвой, хотя и модной, но скорее подержанной одеждой. Да и голос у неё был не мелодичный, а командирский, как у унтер-офицерш из американских кинолент про современную американскую армию. Даже когда она ворковала, то и дело у неё в речи проскальзывали опасные нотки то ли приказов, то ли угроз. Кто знает, может быть, это, или что-то другое понизило её цену на рынке невест. В свои 24 года она ещё ни разу не имела постоянного кавалера, не считая одноклассника Ваню, который почему-то был уверен, что она ему всё равно достанется, когда вернётся в Украину из Германии. Но вот она-то и не считала Ваню достойной партией, хотя тот уже работал, и даже потихоньку становился на ноги. Алина хотела богатства сразу, а жениха искала только в Германии. В семьях, где она работала, её не старались нанимать ещё на один срок: хозяева видели, что к детям она относится как к необходимому злу, ничто её в них не радовало, была лишь обязанность заботиться о них, её она честно выполняла. Но не больше того.
И вот теперь у неё наклёвывалась возможность устроиться в Германии, и чем чёрт не шутит, даже выйти замуж. Сразу определив, что Саша глуп, и не понимает, что она гнёт свою линию, стала ему жаловаться, что ей может помочь только он, и никто другой. Саше это польстило, и он стал прислушиваться к трёпу этой девушки. А она чётко поставила ему задачу, продлить её визу пребывания в Германии, сыграв беззащитную девчонку, которую обидели последние работодатели, не заплатив ей за месяц работы. И Саша принялся за дело. Своего работодателя Али, который давал ему небольшую работу, он упросил помочь, и поручиться за его невесту Алину, так ему пришлось отрекомендовать девушку. Так как Саша был безотказен в работе, и лучшие смены себе не выбирал, во всём стараясь быть выгодным работодателю, и шоферил, развозя пиццу клиентам, неустанно в течение всей смены, то его хозяин, выходец из бедной арабской страны, чувствовал к Саше симпатию. К тому же его родня переселилась в украинский город, где прежде жил и работал Саша, и теперь племянница Али нуждалась в рекомендации, чтобы её взяли на квартиру в сашином родном городе. И при условии, что Саша поможет племяннице, Алина получала необходимое продление жизни в Германии. Такая многоходовая комбинация, в которой Саша служил медиатором, посредником, не получающим никаких выгод или преимуществ, кроме, как намекнула ему Алина, её благосклонности, обещанной ему в будущем, была типична для этого недалёкого, нелепого парня. Многие уже пользовались его добротой, не требующей ничего взамен, и вырывались вперёд, оставляя Сашу аутсайдером.
Алина последовательно решала свои проблемы. Теперь ей потребовалось жильё, и она стала на частых встречах со своим «избранником» проситься к нему на квартиру. Вначале Саша отказывался пустить её к себе жить. В самом деле, он работал неполный рабочий день, и не смог бы содержать девушку, прозрачно намекавшую ему, что жаждет стать его женой, ничего не давая ему взамен, сохраняя себя для будущего выгодного жениха. Однажды Алина осталась у него на ночь, а утром отказалась уходить из его аппартамента, однокомнатной квартиры с небольшой нишей вместо кухни. И Саша просто выгнал её, собрал её скромный узелочек, вынес его за порог, выведя и его обладательницу не только за порог своей квартиры, но и из подъезда, двери которого, как во всех приличных немецких домах, запирались на ключ. Потом настал час его рабочей смены, которую он добросовестно «отпахал». Каково же было его изумление, когда вечером, возвратившись домой, у своих дверей он увидел сидящую просто на полу, выложенном мраморными плитками, Алину в позе отчаяния, и одновременно раскаяния. Алина хорошо продумала и «поставила» этот свой маленький спектакль для одного зрителя. Сашино доброе сердце дрогнуло, он не смог противостоять, и Алина вновь очутилась в его комнате. В этот раз она решила «заболеть», и пролежала в постели несколько дней, симулируя ангину. Саша помогал ей, чем мог: делал чай из целебных трав, которые Алина держала у себя в узелке, и отпаивал им больную. На дворе был тёплый сентябрь, Алина выздоровела, но хлопотать по дому и не думала. Саше она сказала, что идти ей некуда, и она хочет поселиться у него. Саша снимал эту квартиру, но оплачивала ему за съём социальная служба. Но в этом Саша не признался бы Алине ни за что: он не хотел признаться, что на самом деле не был успешным предпринимателем, за кого он себя выдавал, а лишь сводил концы с концами, постоянно занимая у родителей, которые тоже жили в том же городе. Получая социальную помощь, Саша быстро тратил все деньги, и к концу месяца сидел «на бобах». Поддерживая свой имидж преуспевающего бизнесмена, Саша купил себе мобильный телефон, и часто вёл недешёвые переговоры по мобильнику с приятелями, из которых почти все уже благополучно устроились в жизни, и даже нуждались в мобильнике для своих важных дел:
-Серёга, ну как у тебя дела?- спрашивал Саша у очередного приятеля, важно держа мобильник у уха, подражая виденным по телевизору бизнесменам. И приятель отвечал ему ничего не значащими фразами. Время разговора шло, набегали минуты разговора, за которые потом Саше приходилось платить почти половину своего небольшого жалованья. Отсутствие у Саши ожидаемого им благополучия, очевидно уже имеющегося у его знакомых в этой стране, вызывало нервное возбуждение, которое приходилось снимать сигаретами и крепким кофе. А сигареты «добивали» его скромный бюджет, ведь курить приходилось часто, несоответствие его жалкого существования и его радужных мечтаний было уж слишком явным. И даже в его глупой голове часто возникали отчаянные мысли, что надо что-то делать, и тогда он бежал в спасительные игры, футбол, бильярд, пробовал настольный теннис, но ничто не успокаивало его, не снимало недовольства своей жизнью. Читать он не приучился, занять себя в свободное время не умел, трудиться тоже не привык. Вот даже посуду помыть он у себя на кухне не мог себя заставить, это для него было так пресно, убрать в квартире, вытереть пыль, полить те немногие цветы, что дала ему мать, не хотелось. Алина тоже была никакая рукодельница, ни к чему рук не прикладывала, сделать еду для двоих даже не думала. Что-то находила у Саши на полках меблированной квартиры, подъедала. Когда еда окончилась, командным тоном, как старая супруга, сообщила Саше:
-У нас нечего есть. Иди за продуктами. И бельё грязное. Неси в стирку.-
Саша обалдел от такого нахальства, и спасовал, всё сделал, как она велела. Принеся продукты, и постирав в минипрачечной, имеющейся у них, как и в каждом многоквартирном немецком доме, Саша сказал Алине:
-Я ухожу на работу, а ты приготовь еду. И помой посуду.-
И хотел выйти из дому. Но Алина за словом в карман не полезла, а тут же выдала:
-Я для тебя готовить не буду, не жди. И посуду помою только за собой. Я тебе не прислуга.-
Тогда Саша, ни слова не говоря, вновь собрал её узелок, и сказал Алине только одно слово:
-Выметайся.-
И когда та заупрямилась, вытолкал её за двери своей квартиры, свёз в лифте вниз, выпроводил из подъезда, и пошёл на работу. Алина бросилась к подруге Христине, тоже приехавшей из западной Украины в этот немецкий город, и подцепившей зажиточного немца. Христина жила с ним, и собиралась сделать решительный шаг: забеременеть и вынудить того на себе жениться. Ганс был на работе, и Христина приняла подругу из восточной Украины с чувством некоторого превосходства: как в Германии западные немцы считали восточных, жителей бывшего ГДР, немного ненастоящими немцами, так и западные украинцы считали восточных ненастоящими украинцами: ведь те говорили по-москальски, на русском языке. Христина посоветовала Алине бросить «динамить», ради такой великой цели можно и девственностью пожертвовать. В обсуждении с Христиной Алина выработала новую стратегию поведения с упрямым Сашей. Во-первых, стать его женщиной, и во-вторых, сделать с ним ребёнка.
-Здесь, в Германии, семья священна,- поучала Христина подругу.
-Если у тебя будет с ним ребёнок, то ты уже можешь считать себя обеспеченной на всю жизнь. А захочет ли он жениться, каковы его планы, хочет ли он детей?- вызнавала дальше Христина. Алина в предварительной стадии знакомства с Сашей все эти вопросы прояснила, и поделилась с подругой.
-Ты никакие пилюли не глотай, противозачаточные средства пусть применяет только он, презервативы сейчас и здесь не проблема. А в нужный момент в презервативе делаешь маленькое отверстие – и ты беременна! И он – твой! Поняла?- наставляла Христина свою товарку. Алина тоже пришла к такому же выводу, и была рада услышать от подруги подтверждение. Осталось самое сложное: уговорить Сашу вновь принять её в дом, а там уж она начнёт более умно действовать.
Как ты думаешь, читатель, что и как произошло дальше?
Часть 2.
Алина помнила, как Саша «танцевал» вокруг неё, когда она была больна. И на этот раз стоило притвориться больной, сильно больной. Пожалуй, даже лежать в обмороке. Немного исцарапав себе руку, она дождалась, когда в сашин подъезд кто-то зашёл, и прошмыгнула следом. Ждать пришлось долго, смена у Саши окончилась около полуночи.
Заметив бледную и исцарапанную Алину, Саша автоматически потянулся к мобильнику, чтобы вызвать скорую. Угадав его намерение, наблюдавшая за ним Алина слегка застонала, и пошевелилась. В Саше сработал извечный рыцарский инстинкт: защитить слабого, даже ценою собственной жизни. И вновь хитрость победила, Алина оказалась в сашиной комнате, внесенная, как невеста, на руках.
Начались будни постепенного отступления Саши под напором хитроумных придумок Алины, вначале прописавшейся в его квартире, потом через полгода внушившей ему мысль, что она уже беременна от него, и пора уж ей и замуж, а то невтерпёж. Ни Саша, ни Алина вести домашнее хозяйство не хотели, да и не могли: денег нехватало. Алина сразу же завела себе мобильный телефон, а то как-то неудобно ей без телефона, вдруг ей позвонят, а она будет на улице. Она всё ещё искала богатенького аборигена, но не выпускала синицу, то бишь Сашу, из цепких пальчиков. Чтобы как-то существовать, приходилось Саше работать больше, он, наконец-то, получил с большими трудами постоянную работу. Но не просто так, по объявлению, а через знакомых, содравших с него за эту работу тысячи евро. А поскольку Саша жил, как птичка божия, не ведая заботы, хоть и трудился денно, и даже нощно, то деньги пришлось занимать. Давать никто в долг не хотел, поэтому опять доились родители. Размер долгов рос, Алина захотела машину, и не простую, а спортивную модель, и к бракосочетанию ему дали деньги его родители. Мама Алины по определению была бедная, и Алина подчищала деньги Саши, которые тот по старой холостяцкой привычке бросал на стол: то 50 евро возьмёт, то сто. Саша не всегда замечал пропажу: привычка к честности в его семье, где деньги не пропадали ни разу, каждая копейка шла в дело, всегда точно укладывались в бюджет. А также расслабленность Саши, его неумение сконцентрироваться, свести баланс расходов и доходов приводили к постоянным «недостачам» в семейном бюджете. «Сэкономленные» таким образом деньги Алина тотчас переводила маме, которая собирала деньги всю сознательную жизнь. Недостающие средства пара Саша-Алина черпали у родителей Саши. Жениться в Германии – это очень сложное дело, нужны были множества справок, Алине же хотелось ухватить синицу счастья покрепче и побыстрей. И тут молодые прочли в русскоязычной печати о быстром браке в Дании. Правда, стоил тот церемониал аж две «штучки» евро, а мы знаем «таланты» Саши в добывании денег. Такого понятия, как отложить что-то на чёрный день, для Саши не существовало. Мир был розов, полон друзей, готовых на дармовую выпивку, зубоскальство и мелкие ребяческие выходки. Какой там к чёрту чёрный день, если везде есть свои пацаны, готовые с тобой вдарить по пивку с таранкой, приударить за девочками, покататься на автомобиле более удачливого очередного друга. Друзья Саши избегали давать ему в долг, уже по разику почувствовавшие, как «охотно» отдаёт Саша долги. Были и такие, которые на спор, или по злоумыслию занимали у Саши пьяного десять-двадцать евро, а потом он почти никогда не требовал свои деньги назад. То ли забывал, то ли великодушно прощал чужие долги Саша.
Поэтому такую сумму, в две тысячи евро, Саше было неоткуда взять. Его родители были уже неуступчивы, требовали отдать прежние долги. Алина поняла, что настала её очередь сделать взнос в своё светлое будущее. Молодые поехали посетить маму невесты, испросить её благословения, и занять денег. Всё проделали быстро, получили деньги для женитьбы, причём Саша дал честное слово, что вернёт матери Алины занятое в течение года. Следить за отдачей денег должна была Алина. При этом в голове Саши вертелись слова его матери:
-Когда ты уже женишься. Дождусь ли я твоей свадьбы. Смотри, у твоей сестры уже трое детей, а ты когда нам подаришь внука, или внучку.-
Эта мысль вытеснила недоверие Саши в отношении Алины, её матери, льстиво разговаривавшей с Сашей у себя дома, так мягко стелившую, что опытный человек бы насторожился. Но Саша был опьянён своим успехом: у него такая умная невеста, она с высшим образованием, учится в университете, выражается всегда определённо и жёстко, а главное, ставит перед ним задачи, показывает цели, к которым ему надо стремиться. Вот сейчас – это женитьба в Дании. Затем – стать самостоятельным предпринимателем. И сразу же купить машину. Его жена станет самой престижной, красивой. А он будет её любить, уважать, возить на машине. И машина будет Мэрс, или ещё более дорогая модель. Все эти, и другие цели, мечты ему навевала Алина. Она поняла, что духовный мир Саши настолько беден, что у него даже нет мечты, суперцели. И исподволь в своих разговорах заразила своей: завести ребёнка, и работать, работать.
А где же здесь любовь, спросит недоумевающий читатель, которому «втюрили» эту тему самим названием. В том-то и дело, что название-то псевдонаучно утверждает, что автор собирается нечто добавить к вековечному вопросу, что есть любовь. Всяк ругает свой век, считая, что вот когда-то были рыцарские времена, дамы, роняя платочек, и ожидая, что её поклонник тут же кинется его поднять, подвигали рыцаря на самый трудный первый шаг по лестнице любви, ведущей кого на райские небеса, а кого и в пучину страданий, в бездну адского огня ревности, измен и горьких наслаждений. А нынче, дескать, всё прозаично, «все тёлки будут наши», но согласно толщине банковского счёта и положения на лестнице успеха. А любовь только утешение слабых и глупых, неспособных высекать из твёрдой породы окружающей их натуры все цветы жизни. Но не станем забывать, что дамы, ронявшие платочек, тоже манипулировали своими поклонниками, как и нынешние молодые да красивые девушки своими грубоватыми, но успешными владельцами «Тойот», «Мерседесов», «Ауди» и BMW. Вот и наша знакомая, Алина из Украины, профессиональный педагог, стала воспитывать свою жертву – Сашу, не без манипуляции.
Надо сказать, что Алина не была первой в жизни Саши, да и любимой, пожалуй, тоже не стала. Но раз за разом Алина крепче натягивала узду, объезжая не всегда покорного мустанга-Сашу. Безвольный Саша уговорил себя, что эта женщина – его судьба, что именно с ней он хочет детей, которых так ждут от него его мать и отец. Да и ребёнок не заставил себя ждать. Вот уж и беременность Алины наступила, пришлось торопиться с женитьбой, которую молодые отпраздновали в Дании. Родителей Саши, как упирающуюся сторону, на свадебный пир не пригласили, уж очень они не хотели этой «кривой» женитьбы, настаивали на законной немецкой, а не сомнительной датской церемонии заключения брака. Но сделанног не вернёшь, пришлось и родителям Саши смириться. И сразу же приступить к делу. А дел в новой семье оказалось много: мыть посуду, готовить пищу, покупать продукты, стирать бельё в минипрачечной. Саша был всё светлое время на работе, прихватывая и часть ночи. Алина все оставшиеся месяцы беременности, естественно, по дому ничего не делала, впрочем, как и прежде. Пришлось сашиной маме мыть посуду, убирать в квартире, а папе закупать продукты, помогать Алине относить бельё в стирку, и забирать его оттуда. Сушить бельё и гладить его была обязанность мамы. Вот так они и жили до благополучного разрешения Алины от бремени. Правда, из-за ношения модных сверхузких джинсов Алина не рисковала обычными бабьими родами, а позволила сделать себе кесарево сечение в специальной больнице.
У ребёнка Алины сразу обнаружили инфекционное заражение, и малышку накачивали антибиотиками с первых минут жизни. У её мамы молока было так мало, что сразу же пришлось ребёнка и докармливать. Ежедневно Алину навещал Саша и его родители, что-то покупали из фруктов, посещали и её дочку. После выписки из роддома Алина заставила всё в доме вращаться вокруг её дочери. Ходили все на цыпочках, голос понижали до шёпота, закрывали жалюзи, когда она спала, выключали все шумящие приборы. Приобрели детскую коляску для прогулок, и родители прогуливали ребёнка в парке по-соседству.