День клонился к вечеру…
И ему думалось, впервые за долгое время, что жизнь, возможно, и не прошла зря. Возможно, и был в ней какой-то непонятый им прежде смысл.
Ведь не случайно, не случайно же это юное создание ухаживает за его отмирающим телом. Не случайно же отдаёт ему минуты, часы, годы своей жизни. И делает это искренне, без корыстной мысли, без интереса какого-нибудь. Какой мог бы быть в том случае, если бы знала она… Но ведь не знает. И знать не может. А значит и вправду любит. И значит, есть за что любить. ЕГО.
И подумалось вдруг также неожиданно о том, что прежде ведь и не испытывал он потребности в любви к себе. Быть может, оттого что сам любил себя слишком. И любовь эта, самого себя, все смыслы истинные, истинно-важные в мире этом и застилала. А других? И не любил никогда. И не знал, что это за чувство такое. И не задумывался о нём. За целую жизнь ни разу. И вот теперь Эта Чистота, эта Непорочность, казались ему незаслуженным подарком небес. И в том чудился ему некий тайный смысл, который силился разгадать. И вспомнилась ему вдруг так ярко их первая встреча. Ночь. Покрытая инеем серая площадь. Огромная луна, казалось, повисла прямо над Ней, высвечивая и согревая пронзительно-жёлтым светом Её одинокий силуэт. Там, на мокрых камнях, в запорошенном снегом рваном пальтишке. Она куталась в него и читала стихи. Голос её был так прекрасен! И что-то сотворилось с его душой невообразимое! Он стоял и смотрел на неё недвижно. И слушал. Её Голос и слова её! И…Взгляд! Взгляд полный одухотворения, кротости и надежды. Хрупкой, как сама ОНА! А потом вспомнилось, так же ярко и так же стремительно, как был несправедлив, преступно строг с ней, как платил ей гроши, как истязал работой… и всё оттого, что силу мужскую свою потерял, что не мог желание своё грешное утолить… Смотрел за ней в отверстие в стене. На её нагое, юное, божественной красоты тело и незнакомый прежде восторг переполнял всё его существо. А затем злость на весь мир! И на неё, конечно! На кого?!! На это чистое создание!!!
Но ничего! Скоро, совсем скоро он всё исправит! Она и не подозревает ведь, что всё отписал ей! Всё! За всю долгую жизнь его нажитое! Страстно любимое им зачем-то. И такое ненужное! Совсем ненужное теперь. И прежде... Но вот ОНА! Теперь Она и получит вознаграждение за всё и простит его, быть может. Но, ведь и так простила уже! ПОЧЕМУ?
- День какой красивый выдался! Вам бы воздухом подышать… поедемте в сад,- наклонилась, заботливо касаясь рукой его щеки.
Он прикрыл глаза. Знал, что сегодня последний его день. И откуда пришло это знание? Эта уверенность внутри него. Твёрдая уверенность в том, что ЗАВТРА уже не наступит. Что и закат сегодняшний ему уже не увидеть. Так ясно вдруг привиделась ему его кончина. Близкая, внезапная и такая простая. Словно и быть иначе не могло. И вот сейчас! Сейчас! Последние его мгновения на Земле этой странной! Ускользающей от него! Непонятой им! Успеть понять! Понять!
- За что,- схватил за руку обессилевшими длинными пальцами,- скажи, почему ты делаешь всё это… для меня? Почему не бросила! Нищего старика! Говорил же не раз: нет у меня денег! Нет!!! Так за что же? За грехи мои! … А? В чём тайна! Ответь!
Она села на кровать. Положила ладонь на его сморщенную руку.
- Тайна? Какая ж тут тайна!
- Ты же любишь меня? ЛЮБИШЬ!
Улыбнулась – и слов не нужно.
- За что???
- Каждый человек достоин Любви.
- КАК? Как ты сказала?
Он с трудом приподнял голову, вглядываясь в девушку. А услышанное кружилось по комнате сотнями голосов. Шепча со всех сторон, что-то безмерно-важное, но так и непонятое им. И, казалось, что разгадка близка. Что ещё мгновенье и слова, проникнув в самое сердце его, наполнят новым смыслом, и заберёт он его с собой. Он протянул руку. Дрожащие пальцы, казалось, касались спешащих к нему со всех сторон слов, касались их, осязали. А Сердце спешило понять.
Шторы всколыхнулись неожиданным порывом ветра и замерли. Комната наполнилась безутешным плачем, уже не услышанным Им. А затем МИР весь погрузился в тишину. И раздался в ней тихий голос, молящийся за душу Раба Божьего. И звучал он над этим Миром, отдаляясь от распахнутых окон, от дома, освещенного прощальными лучами солнца, поднимаясь всё выше и выше, растворяясь в других молитвах, взмывая к небу.