ПРАВДА О ТЕХ, КОТОРЫЕ «ЗАСТРЯЛИ В ГОА»*,
ИЛИ ИНДИЙСКО-НЕПАЛЬСКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
* определение телеканала «Россия»
Свой рассказ хочу начать словами Наполеона: «Какой роман – моя жизнь!». И действительно, иначе как витиеватым вымыслом некоторые отрезки моей биографии не назовешь. Череда случайных совпадений, роковых решений, как-будто-не-нужных-ах-нет-каких-нужных знакомств – основа одного из моих путешествий, о котором я хочу вам поведать.
Я сразу желаю оговориться, что здесь вы не найдете видеороликов из серии «Мы купаемся в аквапарке» или фотографий типа «Папа на фоне нашего люкс-отеля». Я сознательно не сопровождаю повествование картинками того, что происходило, потому что верю в силу печатного слова и хочу сохранить интригу тех точек Земого шара, о которых собираюсь рассказать, с тем чтобы только истинные искатели приключений отправлялись по местам моей «боевой славы». Уважая и разделяя менталитет бэкпэккера, я пытаюсь таким образом отсеять ленивого туриста и предотвратить безобразное паломничество толп трутней, способных лишь добраться от аэропорта до отеля и выползти в город для шопинга.
Кто предпочитает праздный отдых, могут дальше не читать. Я обращаюсь к тем, кто придумывает и реализовывает свои маршруты сам: этот рассказ для вас.
Итак, история моя корнями уходит в начало-середину декабря 2007 года. Ломая голову над нелегким ребусом, куда и с кем бы умотать под Новый год кататься на сноуборде и у какой границы встретить любимый россиянами праздник, я решила присоединиться к шальной компании друзей, которые ровно год назад отметились вместе со мной в заснеженных горах Ирана.
На сей раз наш выбор пал на Индийские Гималаи. Придуманный маршрут более чем заманчивый: Москва – Дели – Гульмарг (поселок на границе с Пакистаном) – Андаманские острова (Индийская территория неподалеку от Тайланда) – Дели – Москва. Таким образом, в начале – снег и катание, в конце – солнце, море и Боб Марли.
Однако пока я перебирала в голове возможные варианты новогоднего пути, размышляя о Финляндии, Украине, Южной России и так далее, за окном, как я уже говорила, стояла середина декабря, и когда я наконец решилась на путешествие по Индии, авиабилетов до Дели под Новый год давным-давно и след простыл.
Единственно доступный по карману вариант выпадал на 25 декабря, тогда как друзья мои должны прибыть в индийскую столицу 29-ого. Четыре дня одной в Дели – удовольствие настолько же сомнительное, насколько интересное. Однако, как говорится, отступать некуда, позади Москва, пакую чемоданы, хватаю полученную в последний момент визу, беру с собой флягу коньяка (расслабить натруженные беготней нервы) и мчусь в аэропорт ранним утром 25 декабря. На последнем перед посадкой контроле мое волшебное виноградное снадобье обнаруживают в бардаке ручной клади и со словами: «У Вас есть 20 минут, чтобы это выпить или вылить», ставят меня в безальтернативное положение, потому как вылить флягу отменного армянского бренди у меня в жизни рука не поднимется. Лечу хорошо. Алкоголь убаюкивающе плещется в желудке.
В аэропорту Дели меня встречает знакомый знакомых, который, собственно, и порекомендовал моим друзьям поездку на север Индии в поисках пушистого снега. Зовут моего новоиспеченного покровителя Александром, по прозвищу Грибаба, и он – гид по некоторым местам Индии.
Саня оказывается великолепным компаньоном, и четыре дня (до прибытия русского десанта из моих друзей) мы с Грибабой неспешно прогуливаемся по туристическим и злачным местам Дели, а по вечерам залезаем на крышу нашего дешевенького отеля «Нью Кинг» на улице Мэйн Базар и пьем местное вино, больше похожее на бражку, или знаменитый индийский ром «Олд Мун», любуясь фигурами спящих лачуг и бесконечно размышляя о тщете всего сущего.
Через два дня после моего прибытия в Дели приезжает моя подруга Лена – и нас уже трое. К осмотренным мною мечетям и прочим храмам многоконфессионального города добавляются крепость Рэд Форт, обсерватория Джантар Мантар и проч., проч., проч.
Наконец наступает 29 декабря, и, загрузив такси рюкзаками да чехлами, я, Грибаба и Лена отправляемся в международный аэропорт Дели встречать наших долгожданных друзей – с тем чтобы забрать их (пьяных и ошалевших от транзитных перелетов) в местный (доместик) аэропорт и всем вместе лететь в Кашмир.
Мы встречаемся, и, собственно, с этого момента начинается задуманное нами путешествие.
Итак, первый пункт – столица штата Кашмир город Шринагар. Летим (О, бедные мои друзья – у них это 3-й перелет за сутки!). Из Шринагара – несколько часов на автобусе до поселка Гульмарг, расположившегося у самого подножия горы Афарват хребта Пир Пянжал. По многочисленным рассказам друзей и знакомых, здесь «много диких обезьян» и «самый пушистый снег на свете».
Каково же наше удивление, когда вместо белого, как молоко, Гульмарга нашему взору открываются прогалины скудных горных почв, которые хорошо просматриваются вдоль всего склона через стекла почти священной здесь Гондолы – канатной дороги с разбивкой на 2 очереди, построенной в начале 2000-х французскими инженерами. Гондолу здесь уважают (видимо, за благородное иностранное происхождение), а потому не гоняют вхолостую туда-сюда. Работает только первая очередь подъемника до деревни Конгдори, на самый же верх – до станции Афарват не пускают даже без катального экипа, мотивируя отказ запретом со стороны лавинной службы. Кстати сказать, подъемники в Гульмарге недорогие: до первой очереди – около 3 $ , до второй - около 6$. Ски-пасc брать невыгодно, потому что никогда не угадаешь, что за погода ждет тебя в течение дня.
От бывалых райдеров Гульмарга узнаем, что вторая очередь представляет собой склон с углом наклона в 45 ° (у ребят при этих словах загораются глаза), наверху лежит снег, но спасатели страхуются, справедливо подозревая под ним добротную корку льда.
По мере нашего прогулочного спуска с первой очереди у всех возникает вопрос: где трасса? Кругом сплошные леса да буреломы. Как? На горнолыжном курорте (пусть он и индийский) – и нет трассы?! Даже самой обыкновенной? Да здравствует фрирайд и, судя по неработающей наверх канатке, бэккантри (то есть самовосхождение)!
Однако главным вопросом, волнующим всех без исключения райдеров, остается один: где снег? Теребим Грибабу, ожидая объяснений. Ехали-то за тридевять земель за белой сказкой, а попали в подмосковный лес весной. Саня призывает к спокойствию. Специалисты и местные жители сходятся во мнении, что снег вот-вот пойдет, вопрос 3-4 дней. Упрямые, совершаем-таки попытку прокатиться по редким снежным островкам, но, не получив ни малейшего удовольствия от постоянного выстегивания и прогулок по грунту, решаем не убивать экип, а ждать пушняк.
Итак, ждать – так ждать. Каждое утро начинается ритуальной молитвой «Снег, пожалуйста, приди», а дни проходят в обустройстве быта, общении со снующими туда-сюда обезьянами, знакомстве с окрестностями и такими же, как мы, ловцами катального счастья.
Отель, куда заботливо поселил нас Грибаба, называется «Пайн Пэлэс», и мы в нем – единственные русские постояльцы. Вообще наши соотечественники обычно селятся в отеле «Хилл Топ», однако для нас, долго думавших, под Новый год места там уже не нашлось. Как выяснилось позже, особой разницы между всеми отелями Гульмарга нет. Везде одинаково отключают на ночь (а то и на день) отопление, имеются перебои с горячей водой и повсеместное отсутствие крепкого алкоголя. Максимум, на что вы можете рассчитывать, - это пиво. В общем ничего удивительного в таком положении вещей нет: Кашмир – преимущественно мусульманский штат, и этим всё сказано. Немного отступая от темы Гульмарга, замечу, что во всей Индии, за исключением Гоа, действует запрет на продажу алкоголя в общественных местах. В штате Керала, например, в кафе вам не предложат даже пиво, а если и предложат, то как «спэшл ти» – в заварочном чайнике (на страх и риск владельца заведения потерять лицензию). Алкоголь в Индии продается в специализированных правительственных магазинах – вайн шопах, работающих строго по определенным дням и часам.
Мы же, россиские люди, привыкшие к заготовкам впрок, заблаговременно затарились в дьюти фри всем необходимым. Изначально привезенный с собой алкоголь подразумевался для празднования Нового года, однако вынужденное безделье ввиду отсутствия снега склоняло к опустошению запасов досрочно. Благо, Саня Грибаба, как местный мафиози, имел кучу связей и добывал для нас у военных индийский ром. Военные с радостью расстаются с казенным напитком, который правительство штата выдает им для согрева лошадей. Уж не знаю, поить или растирать этим снабобьем надо, по задумкам чиновников, копытных товарищей, мы во всяком случае его пили, и очень даже с удовольствием, несмотря на посредственное качество. (О, каким эдемическим элексиром показался мне в Гульмарге заныканный кем-то бурбон!)
Саня посоветовал нам съездить в город Шринагар, с тем чтобы посетить «Индийскую Венецию» - район хаус-ботов на озере Дал. Перспектива увидеть лодки-дома на воде показалась интригующей, и мы не раздумывая отправились в путь.
Увиденное превзошло все наши ожидания! На большом озере разворачивалась целая жизнь. Вот девушки в пестрых платках везут в узеньком суденышке кочаны капусты. Вот мальчишки играют в крикет на искусственно(!) созданном клочке земли (компостной куче из травы, накидываемой годами). Вот женщины обрабатывают крохотные огороды на воде. А вот сувенирная лавка, а вон там кафе. Плывем по улочкам селения, раскрыв рты от культурного потрясения. Мелькающие то там, то сям фигуры и лица местных жителей кажутся, мягко говоря, странными, а по мне, так вообще – мертвыми: настолько причудливо сочеталась в них глубина сумасшедших взглядов и потусторонняя отрешенность в выражениях лиц и поз. Пасмурная погода и леденящий холод от воды только усугубляли это впечатление. Мы и оглянуться не успели, как приплыли на своих шикарных шикарах (красивых лодках-такси) к окраинам города, где мужчины ловко орудовали рыболовными сетями.
Хватая жадными глазами последние виды ускользающей шринагарской Венеции, мы и не заметили, как стемнело. Тут-то и началось представление под названием «рынок на воде», о котором толковал наш водитель-гид, призывая к бдительности. Нашу лодку со всех сторон плавно окружили торговцы ремесленными чудесами и наперебой стали предлагать шкатулки, кашемир, пашмину, кожу, меха, специи и т.д. Поняв, наконец, что до берега нам не доплыть, если мы хоть что-нибудь не купим, каждый купил «что-нибудь», и мы вырвались из лап оккупантов, восторженно глянув напоследок на красивое зрелище ночного рынка на воде, светлячками лодок собравшегося на озере.
Тем временем приближался Новый год, и по возвращении в Гульмарг мы стали готовиться к его встрече.
В нашем отеле намечалась официальная вечеринка, с культпрограммой и музыкальным центром, а также со специальным меню от поваров ресторана. Предварительно записавшись и оплатив место, каждый желающий мог стать участником мероприятия. В результате новогодняя вечеринка в отеле «Пайн Пэлэс» собрала весь бомонд поселка Гульмарг. Здесь были приехавшие в Гульмарг русские, австралиец и американцы из лавинной инспекции и даже афронемка с воплями «шат ап, факин рашнс!», не выдержавшая а капельного праздничного пения наших соотечественников.
Индусы, создавая веселую атмосферу, старались, как могли: отплясывали умопомрачительную чечетку, ставили себе на нос стулья, широко улыбались и таскали туда-сюда обещанные кулинарные яства в виде гороха, риса или рашн салата – специфической бурды из ананаса, курицы, кёрда (пресного йогурта) и еще не пойми чего.
В итоге вечеринка удалась на славу – все напились, нахлопались, напелись, наплясались, наорались, наползались, нассорились, намирились, надрались, набратались, набесились, оставив после себя в Авдиевы конюшни из мусора и осколков выбитого стекла. Словом, все прошло в лучших русских традициях, особенно отчетливо проявляющихся за границей. У нас заслуженная слава дебоширов. Оставляю открытым вопрос о том, хорошо это или плохо.
Новый год наступил, а снега всё не было. Мы всерьез стали размышлять о второй части нашего путешествия – Андаманских островах, однако сердца райдеров внутри каждого из нас не позволяли нам вот так просто, не покатавшись, уехать из гор. Мы переключились на поиски нового жилья, потому отопление в нашем отеле по вечерам и ночам отсутствовало. Номера с более или менее нормальным отоплением мы нашли в другой гостинице, но стоили они ровно в 2 раза дороже тех комнат, в которых мы жили. Однако индусы были бы не индусами, а мы - не нами, если бы не торговались, как купцы-стяжатели. Блистательно разыгранный театр одного актера в исполнении нашего друга Зёмы обеспечил нам теплый кров еще дешевле, чем стоили наши холодные нумера в отеле «Пайн Пэлэс». Так мы поселились в гостинице со сложным названием «Махробад», «Маххобад» или как-то так. Вообще, к вопросу о ценах, самый выгодный вариант жилья в Гульмарге – снять комнатку в частной избушке. За экономию придется расплачиваться крестьянскими работами: топить буржуйку 24 часа в сутки, размораживать воду по утрам (за ночь она замерзает), мыться в предбаннике с уличной температурой воздуха одним ведром горячей воды на всех. Отдавая дань вечным панкам внутри нас, мы уже думали было вспомнить молодость и пожестить, но остепенились и предпочли платить 60 $ в сутки за свои теплые и комфортные двухместные комнаты. Я не жалею, что не попробовали местной экзотики, потому что наконец пошел снег и началась катуха – немыслимая для меня без душа.
А снег не пошел, а прямо-таки повалил. За несколько дней его выпало столько, что я отродясь такого количества не видала. Казалось, всё встало на свои места – началась долгожданная каталка, закончилась вынужденная праздность. Однако на смену радости пришла тревога – снег всё шел и шел, каждый день, без остановки, добавляя новые метры сугробам. Вскоре засыпало все дороги и дорожки, и поселок стал напоминать лабиринт Минотавра – как-то мифически выглядели проложенные лопатой ходы со снежными стенами в несколько метров, по которым гуськом ходили от домика к домику люди. На подъездной серпантинной дороге начали застревать автомобили, катание превратилось в борьбу с тоннами пушняка, зарывшись в который, откопаться без спасительного русского мата было невозможно. Теперь каждое утро начиналось молитвой «Снег, пожалуйста, перестань». Однако российскому фрирайдеру чем жестче, тем лучше, и ребята гоняли по лесам среди нарядных елок, спускались на лыжах-досках в нижнюю деревню Танмарг, ходили бэккантри на Манки Хилл и в другие местечки – словом, выжимали из происходящего максимум.
В целом снег и ландшафт всем очень понравились. Многие отметили лесное катание как самое лучшее из всех опробованных где бы то ни было (а райдеры собрались опытные).
Про себя могу сказать, что ничего толком понять не успела, потому что трассы, как я уже говорила не было, а обнаруженные бугельные дороги в лягушатнике оптимизма не внушали. В итоге я, думается, больше всех закапывалась в сугробы и проклинала снег по чем свет стоит. Быть может, мои ругательства повторяли на свой манер местные индусы, для которых это стихийное выпадение осадков означало не только передвижение на смешных деревянных салазках, но и нешуточную борьбу за выживание в царстве Снежной королевы.
Открытия 2-й очереди все ждали с нетерпением, однако время поставило нашу компанию в щекотливую ситуацию. На теплую часть отдыха нам оставалась всего неделя, и промедление сборов на 1-2 дня означало абсурдность поездки на Андаманы ради 2-3 дней. Рискованно было оставаться еще и потому, что открытие 2-й очереди ожидалось, но не обещалось, и можно было в конечном итоге его так и не дождаться. Принятое нами решение было сложным, но необходимым. Б;льшая часть из нас собралась ехать дальше, однако двоих бойцов мы потеряли. Наши питерские друзья Саша и Наташа захотели остаться, чтобы выкатать Гульмарг полностью. Как позже выяснилось, им это удалось. Мы же отправились в Шринагар, чтобы лететь оттуда в Порт-Блэр – административный цент Андаманских осторовов. К нашему величайшему огорчению билетов на Андаманы не было, а те, что были, стоили как-то очень дорого и обязывали ждать вылета в Шринагаре пару-тройку дней. Этот вариант нас никак не устраивал и, погоревав немного о крушении нашего авантюрного плана, мы оперативно изменили схему действий. Так, мы полетели в Мумбай, с тем чтобы оттуда все-таки еще попытаться улететь на Андаманы или, в крайнем случае, отправиться греться в Гоа.
На острова билетов не было, и мы стали думать, как лучше добраться до излюбленного туристами индийского штата. Оставив Лену и Рому в аэропорту сторожить вещи, мы с Зёмой и Митей пустились на поиски трансфера до Гоа.
Найти подходящий транспорт оказалось не таким уж легким делом, и на него у нас ушло часа четыре. На поезд удобных билетов мы не нашли, машину заказать тоже не получалось, о самолете речь как-то не шла (все уже немного устали от бесконечных перелетов, да и деньги просто так выкидывать не хотелось). В итоге подобрался подходящий по всем параметрам вариант – слиппер бас, то есть спальный автобус, который шел до Гоа. Купили билеты, до отправления оставался один час, а нам еще нужно было вернуться в аэропорт и забрать друзей с вещами. В аэропорту мы обнаружили свои чемоданы брошенными, Лены и Ромы видно не было. После тщательных поисков по всем туалетам и близлежащим злачным местам мы нашли друзей с пустой бутылкой рома, содержание которой плавно перетекло в их животы. Было непростительной ошибкой с нашей стороны оставлять им ром. Пьяные в хлам, они объяснили свое поведение риторически вопросом «А что нам было делать в аэропорту 4 часа, пока вас не было?». Итак, с двумя пьяными друзьями на руках, кучей вещей и малым количеством времени мы ринулись ловить такси до автобусной станции. С такси возникли ужасные проблемы – все отказывались нас сажать. Я и Зёма бегали, как ошалелые, завлекая таксистов. Уже подумали было взять пять рикш – по машине на каждого, да передумали, зная, как туго индусы соображают, куда ехать, даже если им дать установку двигаться цепочкой друг за другом.
Кое-как добравшись до места отправления, теперь уже мы с Зёмой заявили, что без алкоголя в многочасовое путешествие после суматошного дня решительно не отправимся. Оставив Митю с вещами и пьяной парочкой, я и Зёма пошли искать вайн шоп, а когда вернулись с батареей бутылок, ни автобуса, ни наших друзей на месте не было. Оказалось, автобус останавливался совсем в другом месте, и ребята в срочном порядке тащили наши тяжеленные сумки до стоянки слиппер баса.
Мы ринулись им помогать – и буквально в последние перед отправлением минуты впрыгнули в заведенный автобус.
Слиппер бас представлял собой что-то вроде поезда дальнего следования, с коридорами посередине и глубокими полками на двоих снизу и сверху. Свесив ножки из своих «кают», мы принялись пылко беседовать с соседями, которые оказались выпускниками РУДН и прекрасно говорили по-русски. Сдабривая путь купленным алкоголем, потихоньку добрались до Гоа, даже успев немного поспать в, собственно, созданном для этого слиппер басе. Приехали, кажется, в Мапусу, там поймали почти что УАЗик с открытым кузовом и, устроившись на своих сумках, расправив руки и подставив лица солнцу, мы погнали в Морджим в лучших традициях американских дорожных путешествий по хайвэям.
В Морджиме нас встретил на мотоцикле друг, который заботливо подыскал для нас домик неподалеку о своего. Мы поселились, вместе со всеми своими досками и лыжами.
О том, как отдыхают в Гоа, рассказывалось много раз и разными людьми, поэтому я ограничусь лишь несколькими фактами. В первый же день Митя упал со скутера и разорвал руку так, что пришлось накладывать швы. Меня участь падения ждала чуть позже, несмотря на то, что в Москве у меня мопед, и я прекрасно на нем гоняю. Так или иначе, состоялось моё боевое крещение, к счастью, без серьезных последствий. Каждый встретил в Гоа друзей, у каждого разворачивалась там своя романтическая линия, было много приятных совместных вечеров, и вообще, кто бы что ни говорил, в Гоа очень хорошо. Была там два раза с разницей в 2 года, и оба раза прекрасно, хотя и по-разному. Гоа потому и попсово, оттого что само по себе замечательно.
И все бы у нас было с отдыхом в Гоа, как у всех, если б не один инцидент, ставший поводом для сюжета (весьма, увы, искаженного) в «Вестях» и темой для массового обсуждения в интернете.
А дело было так. Возвращаясь со знаменитого фли маркета к своему автотранстпорту, мы не досчитались одного мотоцикла, несмотря на то, что оставили железных коней на платной стоянке.
Честно поискав в близлежащих окрестностях и ничего не обнаружив, мы сообщили владельцу арендованного мотоцикла о его пропаже. Хозяин потребовал выплатить ему 2000 $, а в случае нашего отказа угрожал физической расправой. Так продолжалось 2 дня, мирные переговоры ни к чему не приводили, за нами установили слежку агенты нашего горе-хозяина и буквально терроризировали своими озлобленными лицами. Тем временем пора было возвращаться в Москву, мы купили авиабилеты до Дели, откуда у каждого из нас были билеты домой. День отъезда наступил, мы поймали такси, оставили ключи от дома на тумбочке (так как подозревали домовладельцев в пособничестве нашим шпионам, как выяснилось позже – не зря) и аккуратно загрузили вещи в машину. Однако добраться до аэропорта в тот день нам было не суждено. Автомобиль окружили человек 30 местных жителей, вооруженных до зубов камнями да палками. Во главе этого народного ополчения стоял владелец украденного мотоцикла. Он продолжал требовать деньги, но мы приняли стоическое решение не давать ему ни рупии, прекрасно сознавая во сколько раз дороже может обойтись нам дело принципа. Нам хотелось создать прецедент, чтобы пресечь в дальнейшем вымогательство средств у туристов подобным образом. Не хочется влезать в политику, но скажем прямо: в Гоа давно действуют хорошо организованные криминальные группировки, причем состоящие отнюдь не из несчастных индусов, а с вполне славянским лицом.
Несмотря на уговоры собравшихся зевак-соотечественников не создавать проблем остающимся русским туристам и заплатить требуемые деньги, мы не изменили своего решения, растолковывая бедолагам, что завтра мотоцикл украдут у них, а потом также будут вымогать за него деньги. Это кабала.
Атмосфера накалялась, началась перебранка, оккупанты всячески пытались спровоцировать драку, вышвыривая из машины такси водителя, спуская колеса и размахивая кулаками перед лицами наших ребят. На дороге образовалась пробка, любопытствующие все прибывали, а мы звонили в полицию и всё пытались как-нибудь уехать. Полиция ближайшего пункта от участия в разрешении конфликта отказалась, ограничившись высылкой к нам комиссара для сопровождения в полицию штата. А время неумолимо отсчитывало минуты, по клочку отрывая от наших билетов до Дели и до Москвы. Мы звонили в Посольство России в Дели, в Консульство в Мумбае, но никто не мог сказать нам ничего конкретного, поэтому мы потихоньку примирились с фактом потери 10 авиабилетов и отправились в полицию штата Гоа. Там местные власти неохотно запротоколировали инцидент, и мы с этой бумажкой вернулись обратно в Морджим в статусе бомжей искать себе приют на ночь. Друзья любезно разместили нас у себя, а на следующий день мы активно прорабатывали представительства России в Индии и еще всех «крутых» родственников, знакомых и СМИ. Собрав последние крохи, мы повторно купили авиабилеты до Дели и, захватив с собой протокол с печатью, направились прямиком к парадному подъезду Российского посольства обивать пороги чиновничьих кабинетов. Дальше снова началась политика, на сей раз высшего уровня, или по-другому – дипломатия, главный принцип которой «молчи, если говорить невыгодно». Цинично поинтересовавшись, не был ли кто из нас убит, представитель Посольства разъяснил нам, что помощи от российских властей ждать не следует. Отстаивать наши интересы – интересы граждан России – в Российском посольстве никто не захотел. Международный скандал в рамках дружественных отношений России и Индии никому не нужен. Я настояла на составлении заявления, хотя бы для ремарки. На факт отсутствия у нас денег для покупки новых авиабилетов до Москвы чиновник откликнулся советом звонить мамам-папам и клянчить денег. Ни о какой депортации за счет российской стороны речи не было, было коротко: невозможно.
Здесь в нашей компании настал некоторого рода кризис. Денег ни у кого не было, их нужно было просить. Те из нас, кто не имел жестких временных рамок возвращения, внезапно переосмыслили ситуацию и восприняли ее как неожиданно выпавший шанс. Переломное решение присоединиться к двум нашим друзьям в их путешествии по Непалу внезапно поразило меня и Зёму. Хипповая идея и непредвиденное продолжение поездки так захлестнули нас, что мы не думали больше о Гоа, а наполнялись свежим волнением в предвкушении нового путешествия.
Тем временем Лена из нашей компании уже прилетела в Москву – по счастливой случайности ее рейс был на день позже, чем у остальных, и она единственная успела на свой самолет.
Лена Кулигина – девушка хрупкая, но боевая. Это ей мы обязаны сюжетом (пусть и сомнительного содержания) в «Вестях» и возведением нас на какой-то миг в ранг звезд интернета.
Митя и Рома, по долгу службы вынужденные лететь домой, остались в Дели ожидать ближайшего рейса в Москву. Трогательно распрощавшись с дорогими друзьями, бок о бок прошедшими с нами огонь, воду, и медные трубы, мы в составе 4-х человек отправились в Непал, первым пунктом которого стала столица Катманду.
Честно сказать, Катманду у меня всегда ассоциировался с какаду – таким же пестрым и несуразным представлялся мне этот город, «что-то типа жаркой Азии, населенной неграми», думала я.
Каково же было моё изумление, когда передо мной открылась совсем другая картина: куча отелей, снующие туда-сюда иностранцы (большей частью – европейцы), море кафе, ресторанов и баров, но самое поразительное – непередаваемо красивые люди! Непальцы и впрямь сделаны не пальцами и не палками и являют собой причудливое сочетание индусов, европейцев, азиатов – словом, чего-то с чем-то. Как стало понятно позже, настоящее потрясение ожидало меня впереди. Помимо того что красивые, непальцы еще и необычайно продвинутые в культурном плане. Я вдруг осознала, какая пропасть лежит между ними и их ближайшими соседями индусами, с которыми их так часто по невежественности ассоциируют. Стало понятно, почему непальцы так не любят индусов: они их раздражают так же, как нас, потому что наши с непальцами менталитеты, как ни странно, похожи.
Мы наспех поселились в главном туристическом районе Катманду, под названием «Тамель», куда привез нас из аэропорта рикша, и, кинув вещи в отеле «Тайома», отправились в культовый ресторан «Хелен’с». Здесь мы безумно вкусно поели и – о, алиллуя! – наконец дорвались до алкоголя: в Непале с этим никаких проблем нет. Сытые и довольные, как чеширские коты, мы выползли на вечерний променад. Прогуливаясь по сумеречному Катманду, мы услышали звуки хорошей живой музыки и не преминули ее отыскивать. Отыскали в рэгги баре, где на крыше–веранде (весь Катманду живет на крышах!) собралось порядочное количество народу всех мастей – и местных, и иностранцев, и хиппарей, и растофариев, и фриков, и простого люда. Все уютно сидели в сгустившейся темноте ночи, укутавшись в мягкий свет свечей на столах, и с одобряющими улыбками наблюдали за происходящем на сцене или неспешно беседовали. На сцене тем временем выступала какая-то непальская инструментальная группа из молодых ребят, одетых в стиле не то американских черных гетто, не то ямайских музыкантов, не то моды российских перестроечных 90-х. Словом, трогающее сочетание современности и начала начал – смотришь и не понимаешь, где ты, смешиваются все времена и страны.
Мы заказали рому, уселись, и вот тут со мной стало происходить что-то невообразимое. Я глядела на красивых людей, слушала качественную музыку, вращала головой и видела живший на крышах город. Атмосфера внутри заведения походила на посиделки полулегального MTV лохматых годов или на кабаки Петербурга времен Достоевского. Доброта и уют настолько насытили пространство, что в какой-то момент меня опьянило переполняющее ощущение счастья, когда буквально шатает от новых впечатлений, пугающих своей силой и властностью. Они разбивают на микроны всё, что ты знал и чем был ДО, заполняя, подобно цементу, всё твое существо эйфорией. Ни конца, ни края, ни прошлого ни будущего. Я вдруг перестала понимать, кто я, что я, где я, зачем я – вся социальная шелуха, с которой я привыкла себя ассоциировать, постепенно отлетела от меня, и я почувствовала, что растворяюсь, что меня как таковой нет, я – часть существования, я слита с ним воедино, так что отщипнешь от меня кусок и прилепишь к нему – никакой разницы. Мне было так хорошо, и в то же время так страшно! Я перестала быть той Лилей, которой была. Там, в рэгги кафе, сидела с друзьями и потягивала ром наполненная жизненным смыслом женщина, понимающая, что сходит с ума, отчаянно пытающаяся вернуться «в себя», однако пускающая всё на самотек.
Между тем группы на сцене сменились, и мы пригласили за свой стол импозантного солиста. Разговорились. Я еще раз приятно поразилась разноплановой образованности непальской молодежи. Со сцены донеслись звуки «Зомби», моей любимой песни, и я окончательно бросила сопротивляться одолевающему меня безумию.
На следующий день было решено ехать в Поккару – туристический городок на большом красивом озере у подножия гор. Но мы были бы не мы, если бы у нас не было проблем с визами. Чтобы вернуться в Москву, нам нужно было лететь через Индию, однократные визы в которую у двоих из нас были закрыты. Визовый вопрос занял еще сутки, которые отнюдь не прошли даром.
Во-первых, мы купили мандалы (танки). О, это невозможно описать словами! Скажу только, что это религиозные тибетские полотна, которые рисуются художниками-монахами и символизируют метафизические и космологические основы бытия, представляя схематично модель устройства мира. Скажу также, что лавок, торгующих мандалами, в Катманду уйма; что выбирали мы их в одном только магазине несколько часов; что ст;ят они недешево, но они того ст;ят (каждый день, глядя на свои мандалы в Москве, не перестаю радоваться их покупке).
Кроме рейда по магазинам (среди которых, кстати, много дизайнерских бутиков – как европейских, так и местных), мы прогулялись по туристическим местам непальской столицы и посетили буддийские храмы, поражающие своей монументальностью (Манки Тэмпл, Будда Айз, Ступа Будды и т.д.).
К вечеру наша компания разделилась – двое отправились в отель, а мы с моим вечным компаньоном Зёмой двинулись навстречу ночным приключениям – условились с ребятами, что в 6 утра стартуем на местном автобусе в Поккару и пошли прожигать часы и деньги.
Забрели в какой-то клуб, снова обалдели. На сей раз от того, что попали на качественную клубную вечеринку. Отличная электронная музыка, причем всех жанров понемногу, ди джей за вертушками, много народу, алкоголя, веселья. Бармен, оказавшийся иранцем, что немало тронуло наши с Зёмой сердца, потому что в Иране нам понравилось, охотно перенимал от нас науку по изготовлению Б-52, мы выпили по парочке шотов и отправились на танцпол. Атмосфера в клубе была правильная, без намека на гламур и прочую фальшивость – всё жестко, во всех смыслах, но не пошло. Давненько я в таких местах не бывала. Ко мне подошел худощавый чернокожий мужчина, похожий на ямайца, и предложил отправиться к нему на частную вечеринку. Я сообщила, что я с другом, он ответил улыбкой и сказал, что мы его гости и он приглашает нас к своему мотоциклу, чтобы отправиться в путь. На мое возражение, что трое – как-то многовато для одного мотоцикла, джентельмен-африканец посоветовал мне садиться посередине между ним и Зёмой, а на вопрос «Далеко ли?» наш темнокожий друг ответил, что всего минут 5-7. Мы поехали. Когда мы достигли дома и встали на землю, нас с Зёмой охватило одинаковое чувство второго рождения, или что-то типа «Надо же, мы все-таки живы!». Устроитель вечеринки оказался лихим водителем, в темноте ночи мы неслись так быстро, что невозможно было различить предметов вокруг. Я вначале просила ехать помедленней, на что получала ответ, что мы и едем медленно и ускоряться не собираемся, а группируется в гоночную позу наш друг только потому, что ему прохладно. И всякий раз, как он начинал плавно опускаться на руль, создавая тем самым лучшую обтекаемость, сердце мое падало. Мы (втроем!) закладывали в поворотах, почти касаясь коленями земли, а на мои безнадежные мольбы быть поаккуратнее, гонщик обижался и гордо сообщал, что он с детства на мотоцикле.
В итоге мне стало ясно одно: нужно расслабиться и получать удовольствие, полностью доверившись нашему водителю и сняв с себя ответственность за собственную жизнь. Вот тут-то и начался кайф, когда переключаешься от инстинктов к ощущениям. К тому моменту, как мы приехали, я вообще перестала чего-либо опасаться, думая по дороге, что если мы доедем живыми, то уже будет очень круто!
Обещанные «минут 5-7» обернулись 20-30 минутами сумасшедшей езды (а может, нам так показалось из-за страха). Наконец мы подъехали к двухэтажному дому в викторианском стиле, и наш друг сообщил, что он живет здесь один со своими собаками. Мы поднялись наверх, уселись перед телевизором, хозяин вновь проанонсировал, что завтра у него состоится грандиозная вечеринка, на которую съедутся все его друзья и на которой мы обязательно должны присутствовать как его новоиспеченные товарищи. Поэтому сегодня, по его разумению, всем нам следовало отдыхать и набираться сил перед супертусой. На наши с Зёмой возражения, что, дескать, у нас с друзьями договор на 6 утра и отбытие в Поккару, афронепалец выстраивал свои логические цепочки: мы находимся вдали от цивилизации – он сегодня устал от езды и за руль больше не сядет – машины в этих краях не ходят – везти нас обратно в отель некому – у него завтра крутая вечерина – на сегодня имеется здоровенный штакет и фильмы про Гарлем – никуда мы не поедем, а останемся с ним ожидать надвигающееся веселье.
Смутные чувства обуяли меня и Зёму, но наш ретивый балагур после пары напасов уснул, и мы под шумок убежали из этого «приветливого» дома с доберманами (или ротвейлерами), устремившимися за нами в погоню до самых ворот.
Удача продолжала держать нас на своем хвосте, и – аллилуя! – показалась машина (наш друг был прав – больше машин и впрямь не было на протяжении всего нашего пути). Шаря в карманах в поисках денег на оплату такси, я обнаружила данную мне африканцем визитку, на которой отчетливо было написано, что этот забавный тусовщик – сотрудник Британского Посольства в Непале. Как непредсказуем мир!
Добравшись в рассветных сумерках до отеля, мы обнаружили ребят сонно валяющимися в кроватях. Я и Зёма тут же закудахтали про автобус в Поккару, а парни признались, что до последнего не верили, что мы успеем.
Всю дорогу в Поккару мы с Зёмой проспали (а зря – в Непале такая красивая природа!). По прибытии мы сразу отклонили предложения агентов многочисленных отелей, заманивающих туристов видами на озеро и снежные пики. У нашего друга Халина было свое любимое секретное местечко в этих краях, и он хотел посвятить нас в свою тайну.
Поккара – волшебный городок, раскинувшийся на берегу большого озера и окруженный со всех сторон красивейшими панорамами непальских гор. Наш путь пролег в объезд озера, на его противоположный берег – вверх по горам, где в холмистых джунглях расположились местные поселения. Автомобиль довез нас серпантинами до самого высокого места, а дальше, к вершине, путь нам предстоял пешком. Замечу, что угол наклона в непальских джунглях довольно крут, и везде, где возможно и необходимо, выложены каменные дорожки ступеней. Очень похоже на террасы Перу, которые я видела на картинках. Взвалив тяжелые рюкзаки на плечи, мы начали восхождение к священному месту нашего друга. Наконец, мы добрались до плато размером примерно 50х50 метров. На крохотном пространстве стоял дом и имелось приусадебное хозяйство. Чудо-фазенда оказалось отелем, где проживали хозяева с тремя детьми и постояльцами, в распоряжение которых отдавалось три комнаты. Нам повезло, две из них были свободны; в третьей же жила пара из столь любимого мною Перу, отчего крыша моя совсем поехала.
На маленьком клочке земли, отделенном от какой-либо цивилизации часом пешего хода по горным джунглям, а от ближайших соседей – самым высоким расположением в деревне, оказались вместе семья непальцев, перуанцев, россиян, а позже еще и корейцев – прямо-таки интернациональная коммуна отшельников, исповедующих очередную философскую ересь! Впереди нас ждала целая неделя бок о бок, без горячей воды, с неработающим бочком унитаза, проломанной потолочной фанерой и двухразовой кормёшкой «мамалыгой» (на завтрак – чапатти (пресный хлеб) и каша, на ужин – далбат (отварной рис с тушеными овощами). Что было делать в этом «раю», я решительно не знала.
Ребята плюхнулись в лежаки на краю плато и замерли в созерцании пейзажей. Я же залезла на крышу нашего горе-отеля и погрузилась в тоску.
Когда на следующее утро я открыла глаза от слепящего их солнца и увидела через большое панорамное окно нашей комнаты неожиданно открывшуюся картину, весь мой скептицизм как рукой сняло. Передо мною объемно, красочно разворачивался вид, достойный кисти Ван Гога или Куинджи. Вот зеленые лоскутки нашего плато планомерно спускаются по террасам вниз - и вдруг отрываются от земли, как самолет при взлете, и начинают парить в воздушном пространстве, пролетая над темно-синим озером и уютно расположившейся внизу Поккарой, а затем вновь набирают высоту – и взгляд вслед за ними облизывает изумрудно-зеленые холмы и покрытые лесом кучерявые джунгли. Когда же ласкающие глаз травяные краски резко заканчиваются – на стыке возникают холодно-серебристые восьмитысячники, ограненные лазурью неба. Величественная гряда Аннапурна приветствует меня, подставив моему взору свое лицо – красавец-пик Фиш Тэйл.
Выбежав за порог со сбивающимся от волнения дыханием, стою как вкопанная, только волосы развеваются от свежего утреннего ветерка. Величественное таинство природы наполняет меня таким блаженством, одухотворенностью и спокойствием, что я готова целовать другу Халину руки за то, что он привез нас в это место.
После того утра вопросов о том, что делать в нашем священном гетто, у меня больше не возникало. Мы с Камой и Зёмой ходили на рыбалку, которая обернулась сматыванием удочек еще на берегу и перетекла в переправу через озеру в Поккару. Погуляв и накупив продуктов, домой мы стартонули в густых сумерках, в темноте переправляясь на ветхом суденышке через глубокое и холодное озеро и карабкаясь ночью по джунглям с опасными в тех краях собаками. От Халина мы узнали о существовании деревни Панджаси, самой высокой обитаемой точкой местных гор, и не преминули совершить полусуточное восхождение с резвым старичком-гидом Пипи и его племянником. В Панджаси живут отсилы 10 человек, никто не ходит в школу (потому что далеко), а продукты – результат натурального хозяйства или трэккинг походов вниз, например, за пивом для редких туристов. Цена такого пива – космическая, но, совершив суточное путешествие туда-обратно по горным тропам и крутым буеракам, мы решили, что на месте жителей Панджаси продавали бы это пиво еще дороже. Когда мы прибыли в деревню, было уже темно. Из единственной землянки, где горел огонь, нас вышли встретить несколько пожилых женщин. Выглядели они на манер членов какого-нибудь африканского племени (вот он – настоящий непальский колорит!) Выделив нам комнаты для ночлега, дамы пригласили всю нашу честную компанию в землянку к домашнему очагу и принялись готовить ужин. На наш вопрос, нет ли у них какого-нибудь крепкого алкоголя, потому как мы очень замерзли, женщины звонко и весело захохотали и предложили домашнее вино. Мы обрадовались и купили сразу литр, но домашнее вино оказалось жутким суррогатом яблочного самогона, что отразилось гримасами на наших лицах и вызвало новую порцию смеха у хозяек. Замечу, однако, что мы все же потихоньку его потягивали, надеясь согреть кости. (Зимой в Непале холодно, особенно в горах, а поскольку система отопления во всей стране отсутствует и имеются вечные перебои с электричеством и горячей водой, то поймать тепло можно только днем на солнышке).
Потягивая «вино», мы стали изучать наших компаньонов. Женщины – две пожилые и одна молодая – занимались приготовлением пищи и распевали народные непальские песни. Я затянула русско-татарскую частушку, и на время у нас образовался «Голубой огонек». Мужчины, среди которых наш гид и его племянник, а также пара местных сельчан, задумчиво глядели в костер или неспешно беседовали. Наконец ужин был готов, и нам предложили три блюда, главным из которых было размоченное и тушеное изначально сушеное мясо яка. Як – символ Непала. С его помощью обрабатывают поля, из его шерсти изготавливают теплые вещи, его мясо употребляют в пищу, а из молока делают вкуснейший сыр. Если в Индии священным животным считается зебу (корова), то в Непале таковым, судя по всему, является буйвол, потому что эти животные свободно разгуливают по всей территории страны, а их мясо, в отличие от ячьего, нигде не предлагается.
Еду нам накладывали до тех пор, пока мы не насытились. Вкусно наевшись, уставшие, но счастливые, мы отправились в свои покои. Комната, которую нам выделили для ночлега, представляла собой глиняную мазанку с четырьмя грубо сколоченными деревянными кроватями-нарами, расставленными вдоль двух стен на манер пионерлагерных палат. На стене висели полки со свечами, фотографиями и какой-то религиозной атрибутикой. Электричества, понятное дело, не было. Однако самое удивительной частью комнаты являлось окно. Вместо стекла в нем красовались деревянные реечные перегородки. Зимняя ночь в непальских горах – дело довольно холодное. За время пребывания в Непале все мы успели приобрести насморк и кашель ввиду постоянного околевания. Мы закутались в принесенные с собой спальники, выданные шерстяные одеяла, куртки, шапки – словом, во всё, что могло помочь перенести ночь на открытом воздухе при температуре близкой к нулю. Наружу у всех торчал только нос. Засыпая, я порадовалась, что начала свое путешествие со снежной каталки и сейчас располагала термобельем, флисом и пуховым пальто.
На следующий день на деревню Панджаси обрушился град с дождем и снегом – и мы отправились домой по мокрым и скользким камням. Из-за пасмурности сорвалась одна из основных целей нашего восхождения – созерцание панорамных видов гряды Аннапурна и ее долины. Но мы сильно не расстроились, потому что джунгли в тумане и тяжеловесной тишине – зрелище довольно мистическое, даже сказочное.
По возвращении мы испытали радостные чувства: какими цивилизованными в сравнении с Панджаси казались наша деревушка и даже наш одиноко стоящий на холме отельчик!
Лазанье по горам вниз-вверх потихоньку стало для нас делом привычки Мы довольно быстро адаптировались к высотному положению и приспособились бегать по каменистым тропкам не хуже местных жителей. Так, я совершала утренний променад в нижележащий магазин, а на пару с Зёмой мы совершили еще два пеших спуска-подъема в Поккару и обратно – когда надумали полетать на дельтапланах. В первый раз всё разузнали, но не попали в погоду, а на следующий день уже парили над головами наших друзей, расположившихся с фотокамерой на крыше отеля, чтобы заснять фигуру высшего пилотажа с нашим участием. Зёма уговорил пилотов – русских летчиков – закрутить параллельные спирали в считанных метрах от нашего отеля. Вышло довольно эффектно. Но дельтаплан, признаться, должного ощущения полета мне не дал (наверное, любую машину надо водить самому).
Время, увы, незамедлительно летело вперед, наши беззаботные дни подходили к концу – и вот настала пора прощаться с еще одним членом нашей экспедиции в Непал, на сей раз с моим верным наперсником Зёмой. В сердцах поблагодарив за гостеприимство Тиви и Хиру – радушных хозяев нашего уютного пристанища, мы спустились с горы.
По дороге решаем для себя хранить в секрете местоположение этого специфического райского местечка, поэтому я сознательно не называю имен деревни и отельчика, где мы жили, а даю лишь ориентиры-наводки: кто захочет, тот найдет. Напоследок скажу, что располагается все это рядом со Ступой.
В Поккаре мы поселяемся на ночь в хорошем отеле, со светом и горячей водой, и спешим помыться. Дело в том, что горячая вода в Непале была для нас почти что роскошью, даже если ее приходилось «изготавливать» с помощью кипятильника. Душ мы принимали, по правде сказать, редко, потому что заставить себя залезть под ледяную воду, когда температура в комнате не превышает 10-15 °, практически очень сложно.
В Поккаре остается наш друг Халин, встретивший здесь своих давних знакомых, а мы с Камой и Зёмой отправляемся обратно в Катманду. Зёма улетает в Дели, я же берусь за получение индийской визы.
Получение индийской визы в Непале – процесс специфический. Весь алгоритм состоит из 3-х этапов: первичная подача заявления с назначением даты следующего прихода; утренний приход в назначенную дату (я как раз на этой стадии); наконец, получение визы в тот же день после 16.00. Проблем с получением визы обычно не возникает, однако в четко отлаженном механизме могут происходить непредвиденные сбои. Так, в назначенный мне день я попала не на получение визы, а на забастовку непальских матерей у стен Индийского посольства. Визы все-таки решили выдавать, но изрядно помучили ожиданием искателей счастья, вроде меня, со всех частей света.
Кама, в свою очередь, перед тем как отправиться в Москву, хотел прыгнуть с одной из самых высоких тарзанок в мире, которая находится как раз в Непале. Ее высота 150 или 160 метров, не помню точно. Как страстный любитель подобного рода движений, Кама не мог не воспользоваться случаем и не испытать знаменитую высоту на себе. В турагентстве нам сказали, что группа на ближайшую дату не набралась и нам следует подождать около недели. Столько ждать мы не могли и не хотели, поэтому надумали отправиться к тарзанке сами. Сложность заключалась в том, что мы решительно не знали, где она находится. Кроме сведений, что место это располагается в каком-то ущелье, больше никакой информации у нас не было. В агентстве подсказать нам не захотели, а все, кого мы спрашивали на улицах, в барах, в отелях ничего толком сказать не могли. Собрав к концу дня самые противоречивые сведения, мы случайно наткнулись на услужливых японцев, которые обзвонили всех своих знакомых и в итоге выдали нам подробную карту-план, а также целый ряд ценных указаний. Утром следующего дня мы отправились на местном автобусе к намеченной цели. Оказалось, ущелье располагается в 4-х километрах от Тибетской границы, о приближении к которой красноречиво свидетельствовали проносящиеся мимо надписи на китайском языке. Близость другого государства (пусть и автономной территории) пощекотала, было, наши авантюристские сердца новыми мыслями, однако в этом богом забытом месте, где почти нет людей, Кама встретил друга! Роковая встреча привела к тому, что мы с Камой вместо планируемого возвращения домой в Москву присоединяемся к компании Каминного друга и его девушки в их путешествии по Индии.
Так, мы покидаем пыльный Катманду, а вместе с ним и Непал, и летим в священный для индусов город Варанаси – так называемый «город мертвых», куда люди приезжают умирать со всей страны. Мы плаваем по древнему Гангу мимо гатов-крематориев и вдыхаем непередаваемый запах жареного человеческого мяса, отчего становится немного жутко. Сжигание людей в Варанаси происходит 24 часа в сутки, поэтому над городом стоит непроходящий смог, дышать довольно трудно, легкие мгновенно забиваются, и появляется тяжелый мокротный кашель. Мы решаем не задерживаться в этом мистическом месте и отправляемся в Агру, где любуемся Тадж Махалом и чистотой опрятного городка.
Ребята размышляют о возвращении в Гоа, а я пакую вещи и еду в Дели – по семейным причинам нужно домой.В индийской столице долго останавливаться не собираюсь – лишь переночевать, поменять билет и улететь в Москву.
Когда же в главном офисе «Аэрофлота», вопреки первоначальным сведениям, мне сообщают, что билет мой обмену не подлежит и оплачивать мне придётся не штраф, а полную стоимость нового билета, я впадаю в легкую панику. У меня есть ровно 100 € на предполагавшийся штраф (сумма, которую мне назвали в офисе «Аэрофлота» в международном аэропорту Дели) – и больше ничего! Из гостиницы я уже выписалась, так как денег на нее нет. Новый билет стоит 680 €. Входя в мое положение, мне готовы выписать билет то ли за 540, то ли за 450 €, но мне от этого не горячо, не холодно.
Все утро я хожу по турагентствам, где слышу неутешительные цифры стоимости билетов. Твердо решив, что до последнего не попрошу помощи у родных и друзей, я отправляюсь продавать свой мобильный телефон. Меня берет за хобот какой-то мальчонка и начинает водить по местным барыгам. Наконец нам попадается держатель сувенирной лавки из Кашмира, который в итоге и покупает мою несравненную «рыбку» (ретро Nokia 7600) за немного наличных и пару платков в придачу. Узнав о моей щекотливой ситуации, хитрый купец, но добрый малый приглашает меня к себе домой на большой семейный ужин, и даже обещает потчевать пивом, если я, конечно, его люблю.
В деловом центре Дели, Коннот Плэйс, мной интересуется приятный старик в чалме, который обещает ходить со мной по агентствам, выклянчивая у индийских сотрудников билет для несчастной русской девочки. Помимо официальных дел, Мухаммед - так его звали – пытается напоить меня бодрящим кофе.
Передвижение по городу на общественном транспорте становится для меня непозволительной роскошью, и я везде хожу пешком. Брат хозяина моего отеля, у которого своя рикша, берется возить меня туда, куда я пожелаю. Между делом мы посещаем с ним дом-музей Махатмы Ганди, и он тоже пытается напоить меня кофе.
В своих хаотичных перебежках от одного турагентства к другому я натыкаюсь на контору двух кашмирцев, которые играют поворотную роль в моем возвращении на Родину. Остро восприняв мое положение, как свое собственное, они принялись поднимать все свои связи и искать для меня самый удачный вариант. В итоге такой вариант нашелся – транзитный перелет через Киев за 320 €. Нужно было продавать что-нибудь еще, и я отправилась пытать счастье в продаже фотокамеры, фена и родных солнечных очков. Люди из отеля «Нью Кинг» отвезли меня к некоему господину. Признаться, мне сделалось не по себе, когда мы очутились в номере отеля, с какими-то мужчинами, нужным мне боссом и его супругой. Нам тут же принесли прохладительные напитки, а присутствующие начали лебезить перед шишкой, намекая, что передо мной не кто иной, как авторитетный наркобарон, которого всё происходящее, похоже, несказанно радовало и забавило. Он оказался большим ценителем солнцезащитных очков, обидел мои, назвав их фальшивкой, а фотоаппарат предложил купить за смешные деньги, на что я, понятное дело, ответила отказом. Выбравшись из этого злачного места, я вернулась к своим кашмирцам, которые ломали голову над тем, как бы отправить меня домой. Лицо главного из них с каждым часом становилось все озабоченней и тревожней, было видно, что в его голове зреет какое-то серьезное решение. Наконец он сказал: « Когда мы создавали турагентство, нашей главной задачей было помогать туристам. Я часто рисковал, меня часто обманывали, но я продолжаю верить в людей и хочу помогать им и дальше. Не волнуйся, ты в любом случае улеттишь в Москву, я тебе обещаю. Если мы ничего не придумаем, я куплю на свой страх и риск билет для тебя». Господин Ясин Бакту – таково имя моего спасителя - сдержал свое слово и одолжил мне 150 €, не желая, чтобы я продавала что-то еще из дорогих мне вещей. Поскольку вылет мой был в 6 утра, а стрелки часов показывали пятый час дня, было решено отправить меня в большой дом моих покровителей, где прекрасно уживались оба их семейства. Там меня накормили ужином, согрели, развеселили так, что я в порыве благодарной радости подарила жене одного из кашмирцев остатки хороших духов, а маленьким красавицам-дочкам другого – фен и модные очки. Забегая вперед, скажу, что компаньон благородного Ясина оказался прохвостом, и помимо того, что клеился ко мне даже в присутствии своей жены, попросил меня втихоря продать ему фотоаппарат, чтобы Ясин ничего об этом не узнал. Он заплатил мне сущие копейки, а остальное обещал отправить денежными переводами, чего, разумеется, не сделал. По прибытии в Москву я сразу вернула Ясину долг, а его очаровательным дочкам отправила посылку из килограмма русских шоколадных конфет, кулонов, лаков да помад, которые так любят все маленькие принцессы.
Но это все несколько позже, а пока я прощаюсь со своими индийскими героями, окончательно укрепившими мое глубочайшее уважение к кашмирцам, сажусь в такси и еду в аэропорт, не веря, что после пережитого дурдома я все-таки отправляюсь домой.
Но в аэропорту меня ждала новая головная боль. Во-первых, нужно было расплачиваться за оставленные в камере хранения сноубордический чехол и сумки, изрядно пополненные вещами друзей, спасавшихся от перевеса в моей поклаже. Однако это было еще полбеды, а главная проблема заключалась в том, что с новым билетом мне разрешалось провозить бесплатно только 20 кг багажа, вместо 30 кг по моему старому билету. Не найдя «пустого» пассажира с моего рейса, на которого можно было бы списать часть моей тяжести, я обреченно пошла регистрировать страшные цифры.
Естественно, предварительно предпринимаю все возможные меры, чтобы максимально облегчить поклажу. В лучших традициях подонковского жанра загружаю ручную кладь настолько, что могу ее только тащить, но не поднять, и прячу часть вещей за колонной, чтобы не превысить разрешенные 5 кг во время взвешивания. Однако даже «облегченный» вариант моего багажа весит адски много, и менеджер аэропорта сухо называет сумму платы за перевес. Она оказывается на 400 рупий больше, чем у меня есть. Менеджер без единой эмоции на лице начинает растолковывать мне, что мой багаж не полетит, а моё давление на сотрудника аэропорта может закончиться тем, что меня попросту снимут с рейса. И здесь разворачивается театральная сцена с отупевшей от канители последних суток мной в главной роли. Я выворачиваю над стойкой свой кошелек, и из него картинно вываливаются мятые бумажки и выкатываются железные монетки. Публично опустошив содержимое своего портмоне подобным образом, я смотрю на менеджера и говорю: «Это моя 3-я попытка вернуться домой, и теперь, когда главные трудности позади и заветный билет у меня на руках, неужели у меня вновь это не получится из-за какого-то перевеса в 400 рупий?! – и, указывая на деньги, добавляю: - Это всё, что у меня есть». Менеджер внимательно смотрит в мои полные отчаяния глаза, с вот-вот готовыми сорваться тяжелыми слезами, и молча ставит печать в моем посадочном талоне.
На борту самолета до Киева в знак облегчения выпиваю две стопки сивушного украинского бренди, не веря, что больше преград на моем пути домой нет, можно расслабиться и наконец ни о чем не думать. Алкоголь потихоньку расслабляет нервы, и я плыву по течению, спокойно ожидая 2 часа в аэропорту «Борисполь» посадки на московский рейс.
На борту лайнера до Москвы я и вовсе растворяюсь в текущем времени, попивая красное сухое и испытывая смешанные чувства. Нет, мне не то чтобы хотелось в Москву. Отнюдь. Я бы с удовольствием продолжала путешествовать, если б это было возможно. «Домой» означало для меня квинтэссенцию представлений об уюте, защищенности, родном месте, долгожданном пристанище после перенесенного в одиночку трэш приключения в индийской столице. Я безумно хотела домой.
Пьяненькая, счастливая, я смотрела в окошко иллюминатора, а по моим щекам текли слезы. В голове непроизвольно крутилась фраза из фильма «Брат 2»: «Мальчик, ты что, не понял? Мы домой летим».
Домой, домой…
2008