Глава 18
"... И переходит день в ночь, и лето сменяет зиму. Так было, так есть, и так будет до скончания веков. Ибо такова природа вещей на земле и в космосе..."
Вадим не помнил уже, где он слышал эти слова. Или, может быть, в какой-то книге вычитал их? Но они приходили ему на ум всякий раз, когда он смотрел на книжицу отрывного календаря, висевшего на косяке двери, ведущей из общей комнаты в коридор. Дни бежали быстро, и к концу года календарь растерял весь свой вес, похудев до картонной обложки.
Миновала волшебная новогодняя ночь, неуловимой стайкой упорхнули зимние каникулы, последние школьные, и очередной год начал всё быстрей и быстрей катиться под горку, разматывая нескончаемую, казалось, вереницу дней и ночей. Незаметно пришла пора расставания со школой. Отзвенел последний звонок, остались позади волнение и лёгкая тревога перед экзаменами и выпускной вечер, на который девчонки, ещё вчера бывшие простыми и понятными, пришли странно повзрослевшими, с замысловатыми причёсками и в открытых бальных платьях. И были гуляния по улицам и проспектам ночного города, и встреча нарождающегося дня на только что построенной набережной, и слёзы, смех и клятвы в вечной дружбе и верности их школьному братству, и планы, планы...
Больше половины одноклассников Вадима вскоре поступили в институты и уехали учиться в разные города. Те же, кто по разным причинам остался в родном городе, устроились работать на заводы, фабрики, в конторы. В их числе оказался и Вадим. Почему он не стал поступать в институт? Если Вадима спрашивали об этом, он только пожимал плечами в ответ. Действительно, почему?
Ну, первая причина была довольно ясной и лежала, что называется, на поверхности. Вадим вследствие своей болезни просто не сумел бы самостоятельно прожить в другом городе. По крайней мере, ему самому так казалось. А в их городе было два техникума, несколько училищ и ни одного высшего учебного заведения. Во-вторых, даже если бы он и решился уехать, у него не было чёткой определённости, в какой именно институт он будет поступать, какую специальность он хотел бы приобрести. Поступать же абы куда, чтобы только заиметь "корочки", Вадим не желал из принципиальных соображений. Ну, и в-третьих, он стремился добиться материальной независимости, чтобы не быть обузой отцу с матерью (узнай об этом, они бы сильно оскорбились, но, тем не менее, это было так). Конечно, он уже почти год, как получал от государства пенсию по инвалидности, но деньги эти были крохотными по сравнению с настоящей зарплатой и не способствовали избавлению от чувства иждивенчества. Вот поэтому Вадим и решил устроиться на работу.
Легко было сказать - устроиться. Это здоровым да рукастым "везде у нас дорога", а куда деваться инвалиду, у которого лишь одна рука в состоянии что-либо делать? Даже на предприятие общества слепых ему закрыта дорога по медицинским, сугубо специфическим причинам. Вот Вадим и продолжал хлебать свое горе полной ложкой.
Всё-таки была, была у него одна-единственная профессия, которую он сумел получить - техник-чертёжник. Недаром он корпел и страдал на уроках черчения. И сейчас он мог со спокойной душой подыскать себе место работы.
Но всё оказалось не так просто, как Вадим представлял себе в безоблачных мечтах. В отделах кадров предприятий, куда он обращался, ему выписывали направление в отделы или цехи, где нужны были чертёжники, Вадим шёл туда, но тамошние начальники, заметив его явную физическую ущербность, сразу скисали и после кратких расспросов - как да что - либо накладывали резолюцию "В приёме отказать", либо, в лучшем случае, просто отсылали его обратно, ясно давая понять, что только с инвалидами им ещё мороки не хватало.
Исчерпав таким образом все возможности трудоустройства, Вадим с поникшими крыльями в душе бесцельно слонялся по улицам города, тоскливо размышляя, что же ему теперь предпринять. День выдался жарким, душным, всё живое стремилось укрыться в тень или быть поближе к воде. Вадим забрёл далеко на окраину, в район новостроек и, уставший донельзя, изнемогая от палящего солнца, повернул обратно к дому. По дороге ему попался автомат с газированной водой, но в ответ на опущенную монетку бездушная железка презрительно похрипела и нацедила едва ли пятую часть стакана. "И здесь облом", - не зло, а скорее устало подумал Вадим.
Выпив этот глоток тепловатой воды, он завернул в ближайший палисадник и присел на скамейку, давая отдых гудевшим ногам. Откинувшись на спинку, он окинул взглядом трёхэтажное здание, прячущееся за могучими, выше его крыши, тополями. Хотя до вечера было ещё далеко, во всех окнах горели лампы дневного света. Вадим отыскал вывеску возле входной двери и прочитал: "Проектно-конструкторский институт технологии машиностроения".
В сердце шевельнулась слабая надежда: "Может быть, здесь повезёт..." Вадим открыл массивную дверь, вошёл в прохладный вестибюль. Вахтёр, пожилой мужчина, сидел за невысоким парапетом и читал книжку. Взглянув поверх очков на подошедшего Вадима, он спросил:
- Ты, паренёк, к кому?
Вадим уже привычно, как само собой разумеющееся, ответил:
- Я работу ищу. Скажите, куда мне обратиться?
Вахтер с сомнением окинул взглядом его худенькую фигуру, наверное, хотел что-то сказать, но Вадим спокойно смотрел на него. Он теперь не испытывал почти никакого волнения. Ну, откажут ему здесь, ну и что? Одним разом больше, одним меньше...
Вахтер качнул головой:
- Первый этаж, направо по коридору, отдел кадров там.
Но Вадим не пошёл сразу к кадровикам. Он решил провести небольшую разведку, разузнать, чем же занимаются в этом институте.
Он не спеша, словно на экскурсии, прошёлся по этажам. Здание было П-образной планировки, однако "ножки" буквы "П" не были видны с улицы и площадь института, таким образом, была значительно больше, чем представлялось на первый взгляд. Вадим переходил от одной двери к другой, читая таблички, прикреплённые возле них: "Отдел литейных машин", "Отдел сварочного производства", "Отдел штамповочного производства", "Копировальное бюро", "Архив", "Отдел приспособлений"... На первом этаже была небольшая столовая, актовый зал, кабинеты директора института и его замов, бухгалтерия и искомый отдел кадров.
Вадим вернулся на второй этаж, подошёл к многообещающей табличке "Отдел литейных машин" и открыл дверь. Да, это было похоже на его мечтания. Большой светлый зал, в несколько рядов стоят большие чертёжные доски, люди в голубых халатах перемещают по ним линейки и вычерчивают что-то недоступное для обычного понимания. Ах, как ему захотелось тоже встать к кульману и так же сосредоточенно водить карандашом по листу ватмана, чтобы под тонким грифельным жалом рождались контуры необыкновенных механизмов!
Слева от двери стоял стол, очевидно, начальника отдела. Молодой парень, лет двадцати пяти, что-то считал на счётной машинке и записывал результаты в разграфлённый лист бумаги, пальцами второй руки ожесточённо ероша причёску. Вадим подошёл к нему, негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. Начальник поднял на него осоловевшие глаза.
- Тебе чего?
- Я насчёт работы... Вам чертёжники нужны?
- Иди, мальчик, иди! - отмахнулся от него парень. - Тоже мне, нашёл время для шуток!
- Да я не шучу вовсе! Я вполне серьёзно...
- Сказано тебе - иди. Не мешай работать!
Раздосадованный, чувствуя, как растёт в нём обида на всех этих начальников, Вадим вышел в коридор. Опять с ним сыграла злую шутку его внешность. Вадима, с его ростом в
метр шестьдесят и выглядевшего лет на четырнадцать, все порой и принимали за мальчика-подростка. Он сунулся было ещё в одну дверь, и ещё в одну, но и там его отказались взять на работу.
Чуть не плача от обиды на чёрствых людей, на свою судьбу, на проклятую эту болезнь, так сломавшую ему жизнь, Вадим поплёлся к выходу. Перед самой лестницей, он остановился, глубоко и прерывисто вздохнув, и посмотрел на последнюю табличку - "Отдел приспособлений".
Мгновение поколебавшись, стоит ли ещё раз испытывать судьбу, он всё-таки взялся за ручку двери и, мысленно попросив неизвестно у кого послать ему удачу, вошёл.
В этот раз начальник сидел справа от двери. Начало диалога было стандартным, но в отличие от предыдущих руководителей начальник отдела приспособлений сказал, что ему чертёжники нужны "Во как!" и он чиркнул большим пальцем поперёк своего горла. Не ожидавший такого поворота событий Вадим слегка растерялся.
- А... меня... возьмёте к себе в отдел?
Начальник - мордастый, краснолицый дядька, с толстыми ручищами и громоподобным голосом, но с неожиданно добрыми и чуточку грустными глазами - начал расспрашивать Вадима о его квалификации, о стаже работы. Естественно, не осталось без внимания и физическое увечье Вадима. Закончив спрашивать, начальник задумался, прикрыв глаза.
- Не возьмёте? - упавшим голосом поинтересовался у него Вадим.
- М-м, не знаю, - промычал тот. - Без чертёжников у меня завал, работы невпроворот, но у тебя ведь стажа никакого нет. Да и потом... рука твоя...
От отчаяния в голову Вадиму пришла спасительная мысль.
- Ну возьмите меня хотя бы на время! Ведь вы же не знаете, как я могу работать! Я поработаю какое-то время, а потом вы и решите...
- Говоришь, взять тебя с испытательным сроком? - начальник прищурился на Вадима. - А что, это идея! И даже неплохая. Идём, - он поднялся из-за стола.
Они спустились на первый этаж, зашли в приёмную. Там за письменным столом лицом к двери сидела секретарша, по левую руку от неё была дверь с табличкой "Директор института", а напротив этой двери находился кабинет его заместителя по конструированию.
- У себя? - вероятный начальник Вадима качнул головой в сторону двери зама и, получив утвердительный ответ, зашёл в кабинет, велев Вадиму подождать здесь.
Вадим послушно присел на краешек свободного стула. Секретарша, продолжая подшивать бумаги в папку, с любопытством взглянула на него - новенький, молоденький, на работу пришёл устраиваться.
Сколько прошло времени - десять ли минут, двадцать ли - Вадим не знал. Да и не следил он за часами, а про себя, как умел, молился неведомому Богу, чтобы тот не оставил
его своей милостью.
Запищал зуммер. Секретарша сняла трубку висевшего на стене телефона без диска номеронабирателя, послушала и сказала Вадиму:
- Вас просят зайти.
В просторном кабинете, за столом в виде заглавной буквы "Т", за её верхней перекладиной сидел небольшого роста мужчина, с большими залысинами в седеющей шевелюре, с умными, усталыми глазами на худощавом лице, ироничная усмешка пряталась в уголках его рта. Начальник отдела приспособлений стоял у торца перекладины, опершись могучими руками о столешницу и нависая над ней всем телом. Он повернул голову к вошедшему Вадиму и сказал:
- Вот, Михаил Александрович, это и есть тот самый человек.
- Ну, проходи, проходи, - заместитель директора сделал приглашающий жест рукой.
Вадим, сцепив руки за спиной и стараясь не хромать, сделал несколько шагов к столу.
- Значит, хочешь работать у нас? - Михаил Александрович испытующе посмотрел на него.
- Да, хочу.
- Василий Авдеевич рассказал мне, в чём суть проблемы. Ну что ж, мы можем взять тебя на работу, с испытательным сроком, скажем, м-м, два месяца, да? - он вопросительно взглянул на того. Начальник молча кивнул. - Ну вот, а потом, если ты проявишь себя с положительной стороны, в смысле работы и дисциплины, зачислим тебя в постоянный штат нашего института. Во всяком случае, - заместитель опять посмотрел на Василия Авдеевича, - нам надо закрывать пятипроцентный лимит инвалидных мест. Кстати, у тебя какая группа инвалидности?
Вадим внутренне похолодел. Если сказать им, что группа у него вторая и в справке ВТЭК написано "нетрудоспособен", они с ним и разговаривать дальше не будут и опять прощайте надежды на работу. А если соврать...
- Третья, - Вадим скрестил указательный и средний пальцы левой руки в "ключик": "Только бы не спросил про справку ВТЭК..."
- Ну, третья так третья, - Михаил Александрович взял листок бумаги и, написав несколько слов, протянул его Вадиму. - Ступай в отдел кадров, оформляйся и завтра можешь выходить на работу.
Дома, узнав о том, что Вадиму удалось устроиться в проектный институт, все обрадовались. Фёдор Павлович хотел было уже использовать свои связи на родном предприятии, чтобы найти для сына место, но теперь необходимость в этом отпала. Конечно, ему и Марине Николаевне было бы намного приятнее увидеть Вадима студентом, но он проявил настойчивость, если не сказать упрямство, в выборе жизненного пути, и родителям пришлось смириться.
В честь такого события решили устроить маленький праздничный ужин. Накрыли стол в большой комнате, Фёдор Павлович вынул из шкафчика запечатанную бутылку армянского коньяка, разлил по бокалам. Посмотрел вопросительно на Вадима:
- Выпьешь?
Вадим замялся. Ему было неловко пить спиртное в присутствии родителей. И вообще, пить ему придётся во второй раз в жизни. Впервые Вадим отведал вина на выпускном вечере, когда парни-одноклассники заменили лимонад в бутылках подходящим по цвету вином и пригласили его приобщиться к взрослой жизни. Ничего хорошего в вине Вадим не нашёл: ну, поначалу была лёгкая эйфория, но потом перед глазами всё плыло в тумане, земля уходила куда-то из-под непослушных ног, мутный комок подкатывал к горлу, а язык не мог произнести двух связных слов. Когда все отправились гулять в ожидании рассвета, его чуть ли не на руках несли более крепкие и, вероятно, привычные к таким делам одноклассники. Погуляв со всеми несколько часов, Вадим протрезвел, но всё равно голова была тяжелой до самого утра. Поэтому он не знал, что ответить отцу.
Марина Николаевна запротестовала, дескать, рано ему ещё к рюмке прикладываться. Но тут в дело вмешался Саша. Весной пришедший на "дембель", он в армии окреп физически, обрел уверенность в движениях и спокойную вескость в речи.
- Да бросьте вы, в самом деле! Мам, ну чего ты опекаешь его, будто младенца? Вадим уже вполне взрослый человек, работать будет, деньги самостоятельно зарабатывать. И ничего страшного не произойдёт, если по такому поводу он немножко выпьет. Наливай, батя!
Фёдор Павлович плеснул Вадиму граммов двадцать коньяка, поднял свой бокал и торжественно произнёс:
- Ну, сынок, вот и ты вступаешь во взрослую жизнь! Ты сам выбрал свой путь. В жизни всякое бывает: и радости, и огорчения, и препятствия разные встречаются. Но что бы с тобой ни случилось, помни: у тебя есть любящие родители и старший брат и мы всегда поможем тебе и поддержим в трудную минуту. Удачи тебе, Вадим! За тебя, сынок!
Марина Николаевна расплакалась.
- Чего ты? Чего? - всполошился муж.
- Да это я так... от радости... - Марина Николаевна поспешно пригубила напиток и, скрывая неудержимые слёзы, низко склонилась над тарелкой.
После ужина пили чай с печеньем, смотрели телевизионные новости, играли в лото на "копеечку" и в конце вечера каждый занялся своими делами. Саша ушёл к друзьям, Фёдор Павлович помог жене вымыть посуду и, когда Марина Николаевна занялась приготовлением завтрашнего меню, сел читать свежие газеты. Вадим пораньше лёг спать, чтобы как следует выспаться перед началом трудовой жизни.
Наутро Вадим с каким-то трепетом в душе вошёл в двери института равноправным сотрудником, перевернул свой жетон на табельной доске и поднялся в отдел.
Начальник, Василий Авдеевич, уже дожидался его. Он представил Вадима его теперешним коллегам, назвал каждого по имени и занимаемой должности, но их было слишком много и Вадим запомнил не всех, только двоих мужчин и одну женщину.
После получаса перестановки столов и чертёжных досок ему выделили рабочее место. Оно было вблизи входной двери, довольно далеко от окна, но Вадим решил сильно не расстраиваться из-за таких мелочей. Ведь главное - то, что его приняли на работу, - свершилось! Он всерьёз считал, что этот этап в жизни человека является одним из самых важных, если не основополагающим. И он твёрдо знал, что приложит все силы, и даже сверх того, чтобы не ударить в грязь лицом и закрепиться на данной работе, с таким трудом доставшейся ему.
Вадим получил у завхоза свой первый рабочий инструмент - готовальню и несколько карандашей различной твёрдости, начальник выдал ему целую кипу нормативных документов - государственных и отраслевых стандартов на выполнение чертежей и для начала поручил несложную работу - раздеталировать простенький узел какого-то приспособления. По его совету Вадим взял в архиве готовые чертежи похожих деталей в качестве образца и примера для подражания и приступил к работе.
Первый день пролетел удивительно быстро. И следующие дни покатились один за другим. Незаметно миновал один месяц, а там и второй подошёл к концу. Начальник был очень доволен тем, как работает Вадим и, не задумываясь, зачислил его в постоянный штат.
Вадим с нетерпением ожидал начало каждого рабочего дня, шёл на работу в предвкушении удовольствия от того, как он возьмёт чистый лист бумаги, прикнопит его к доске; карандаш, поблёскивая лаковыми боками, удобно ляжет в пальцах и на белом нетронутом пространстве чертежа появится одна линия, затем вторая, третья и оживут, запульсируют жизненными токами контуры будущей детали. И с какой неохотой в конце смены отрывался он от кульмана, чтобы, вернувшись домой, снова с нетерпением ждать наступления
утра.
Много ли надо человеку для счастья?! Интересная посильная работа, любовь и понимание близких людей, мир и спокойствие в душе и жить в согласии с собой и с самой жизнью. И никому неизвестно наперёд, как долго продлится эта безмятежность и какие ждут его впереди виражи и превратности судьбы.