Троллейбус с крупной единицей во лбу плавно катился по уютным знакомым улицам древнего города от вокзала мимо памятников, парков, музеев и театров к окраинным новостройкам, туда, где Старо- и Ново-ямские узкие тихие улочки и переулки превращались в широкие шумные проспекты вождей и космонавтов. Голубоватым неоновым светом зажигались огни ночных фонарей.
- Вот я и дома... - подумала Саша с затаённым трепетом и смутной тревогой. Она нетерпеливо шагнула по направлению к старому деревянному домику, неясные очертания которого едва угадывались за пышными кустами отцветшей сирени. Там, за вспыхнувшими неярким светом окнами, была её семья, ради спокойствия и счастья которой девятилетней девочкой на долгие годы покинула она всех, кого знала и любила.
В полутёмном коридоре Шура чуть не столкнулась лбом в лоб с братом. За свои четырнадцать лет брат вырос под метр восемьдесят и носил обувь сорок пятого размера.
- Сашка, а я в техникум поступаю! - сходу радостно и нетерпеливо, как будто сестра только за тем и появилась на пороге родительского дома, чтобы услышать эту сногсшибательную новость, выпалил Павлик и проскочил мимо остолбеневшей Саши на улицу, оставив за собой крутящийся смерч прохладного вечернего воздуха.
- Шурочка!.. Приехала!.. - выронив из рук нож, встретила на кухне вошедшую девушку бабушка. - Внученька!.. Родненькая!.. - задыхаясь от счастья и чуть всхлипывая, причитала пожилая женщина, цепко обнимая свою любимицу. Ей не было и семидесяти, но с каждым днём она всё чаще и чаще обречённо вздыхала: "День прошёл, и слава Богу!.. Нажилась уже, пора и честь знать... ".
- А я думала, ты завтра приедешь! - едва взглянув на дочь, не прерывая своего занятия, встретила тихо вошедшую в комнату Шуру сидящая к ней спиной за круглым столом Клавдия Даниловна, продолжая медленно вращать ручку аппарата для монтажа кинопленки.
- Я так ждала тебя, мама! Волновалась, не случилось ли что?.. - с усилием пряча привезенную обиду и никак не прореагировав на реплику матери, отозвалась девушка.
- Да, видишь, дочь, все некогда было... - наконец подняла глаза на поникшую Шуру Клавдия Даниловна.
Не выдержав паузы, Саша сделала шаг навстречу и, уронив голову на мягкое и теплое материнское плечо, заплакала сдержанно и беззвучно. Руки матери безучастно повисли вдоль тела...
...
В родительском доме, точнее в доме матери, не долго радовались возвращению сестры и дочери. Прежним обитателям дома теперь предстояло делить с ней пищу и кров ежедневно, а не только в школьные каникулы, последние дни которых, как правило, становились тягостными и для хозяев, и для "гостьи", как называли здесь девочку.
Саше недвусмысленно давали понять, что тут и без неё тесно. Девушка чувствовала это и сама, но чем больше она старалась быть незаметной, тем чаще приходилось ей выслушивать упреки матери и во всём солидарного с ней младшего брата и всё чаще вспоминались ей приветливые лица воспитателей и доброе отношение школьных друзей.
- А у нас в интернате... - начинала девушка, порываясь при случае поделиться с близкими опытом своего недавнего прошлого.
- А у нас не интернат! - резко обрывала ее мать. - И, вообще: "со своим уставом в чужой монастырь не лезь!.. "