Адресаты пасквиля
Еще больше странностей мы наблюдаем, к примеру, если прочитать анализы и выводы, пушкинистов прошлого, по получению, экземпляров пасквиля (Тираж его, по подсчетам П. Щеголева, «около десяти штук».), вполне определенными адресатами.
Этот вопрос занимал, кстати, и поэта, и - его современников. Которые даже собрали, потом, так называемые «дуэльные сборники», ходившие, по России того времени, в тайных списках. Но должного освещения он, у них, так и не получил.
А получил свое развитие, - уже, разумеется, в одежде плохой «семейственности»! - только, практически, в советское время, да и то – с весьма и весьма большими перерывами во времени.
Так Анна Ахматова, - кстати, дуэльной историей поэта живо интересовались многие русские поэты и писатели, в том числе и М. Булгаков, даже создавший, что-то сценическое, именно на эту тему! – впервые выделила, к примеру, что экземпляры пасквиля получили - только друзья поэта.
«Оттого-то все дипломы были посланы друзьям Пушкина, а не врагам, которые, естественно, не могли увещевать поэта», констатирует, этот момент, комментатор книги П. Щеголева, пушкинист Я. Левкович.
Значительно позднее развила, этот вопрос, и С.Л. Абрамович. Указав при этом, что экземпляры пасквиля получили - только члены «тесного карамзинского кружка». И что Дантес – «тоже был вхож в этот круг». Вот как нам поясняет, всё это, все тот же пушкинист Я. Левкович, давший самые современные, с точки зрения достижения пушкинианы, пояснения к четвертому изданию книги П. Щеголева:
«С. Абрамович уточнила наблюдения Ахматовой – приведя свидетельство В. Соллогуба, отметившего, что «письма были получены всеми членами тесного карамзинского кружка». И, далее: «С карамзинским салоном был тесно связан и Дантес» (Заметим, специально «друживший» - именно с братьями Карамзиными.).
На мой же взгляд, этот вопрос должен выглядеть - совершенно по-другому! Начнем, в начале, именно с только что выделенных, выше, выводов пушкинистов. Ахматова, конечно, не права. Ибо об искренних друзьях поэта, кроме как об Е.М. Хитрово, специально выделенной, Дантесом, через посылку, именно ей, пасквиля, здесь вообще, наверное, говорить не следует. А следует говорить именно о каждом адресате. Сделав попытку, при этом, понять, почему пасквиль был послан, заговорщиками, именно ему.
Не совсем права, разумеется, и С. Абрамович, выделяя - именно «тесный карамзинский кружок». Тесным он, как раз, и не был! Взять хотя бы Васильчикову, которую к «тесному карамзинскому кружку» можно отнести - разве что через то обстоятельство, что она была в почете - даже у самого… царя!
Надо же - додуматься до такого. А Васильчиковы ведь приняли участие и в заговоре против М.Ю. Лермонтова! Через старшего Васильчикова и через младшего Васильчикова. Здесь надо говорить, на мой взгляд, не о тесноте «карамзинского кружка», а о салонах: почему заговорщиками был выбран салон именно - Е.А Карамзиной.
С позиции же наличия заговора против поэта, Дантес заблаговременно, - и специально! – вошел - в круг друзей братьев Карамзиных. Как он специально, - и тоже заблаговременно! - вошел, если вы помните по изложенному вам, выше, материалу, и в дом поэта. И, кстати, в салон Вяземских.
Чтобы можно было вращаться (А, следовательно, и незаметно контролировать, и вести свою тайную подрывную деятельность, как против поэта, так и против всех трех сестер Гончаровых; – комментарий В.Б.):
- и в салоне Е.А. Карамзиной;
- и в салоне Мещерских (Екатерина Николаевна Мещерская – замужняя дочь Е.А. Карамзиной.);
- и, разумеется, в салоне Вяземских. Куда (В названные салоны.) Пушкин наиболее часто и приходил - именно с тремя сестрами Гончаровыми.
Уже специально выделим, здесь, что роль, только что названных, салонов, - в организации, заговорщиками, сплетен вокруг Пушкина и сестер Гончаровых, начатых ими, по тайной указке царя, еще, если судить по переписке Дантеса, с Геккерном за 1835-36 годы, с января 1836 года! - несоизмеримо возрастет - именно в активной стадии николаевского заговора против Пушкина.
А два последних салона (Мещерских и Вяземских) будут напрямую использованы заговорщиками, как вы уже знаете, 24-го и 25-го января 1837 года, для дальнейшей компрометации жены поэта, Дантесом, с целью, чтобы именно со стороны Пушкина последовал, - или вновь возник! - именно дуэльный конфликт. Чего они, собственно, и добились: через написание и отправку, поэтом, «ругательного письма» к барону Геккерну.
Однако продолжим разговор именно о пасквиле, так как и он, в общем-то, необходим именно для более ясного понимания, нами, всех изгибов, подробностей, нюансов и хитросплетений активной, - и уже заключительной! - стадии заговора, царя, против Великого поэта. Продолжим, несмотря даже на то, что и эта глава несет уже, по сложности материала в ней, весьма и весьма существенную нагрузку.
Для этого, в начале, обозначим круг лиц, получивших пасквиль, выявленных, нам, именно пушкинистами прошлого. Пушкинист Я. Левкович пишет, что «кроме указанных Щеголевым Вяземского и Виельгорского, Васильчиковой и Е.М. Хитрово, аналогичные письма получили Карамзины и К.О. Россет».
В итоге пока получается, если учесть и Пушкина, семь, или восемь, дипломов, три из которых получили женщины (Остальные адресаты пока нам, к сожалению, неизвестны, хотя П. Шеголев уверенно говорит - именно о десятке пасквилей.): Хитрово, Васильчикова и, скорее всего, Е.А. Карамзина.
В связи с тем, что, в начале, современники Пушкина (да и сам поэт!) - а, потом, и пушкинисты! - выдвинули предположение, что пасквиль исходил - от барона Геккерна, собравшего, вокруг себя, великосветских шалопаев типа князей П. Долгорукова и Гагарина Ивана, уже можно конкретнее сказать и почему пасквиль был послан – вполне определенным лицам.
Конкретно, но, конечно, с вполне определенной долей предположений. Кстати, Пушкин, при взаимодействии, его, с графом В.А. Соллогубом, выделяет, еще раз подчеркнем, именно старшего Геккерна.
Выделяет, как вы помните, через фразу: «Вы мне теперь старичка подавайте»; - смотрите книгу П. Щеголева. И, тоже, кстати, моя версия посылки пасквиля – только от Дантеса.
Барон Геккерн мог быть, и исключен, Дантесом, с целью, чтобы он не догадался, что все содержание пасквиля идет, у Дантеса, свыше, то есть идет, у него, от Нессельроде. И, следовательно, от самого царя.
В общем плане, он, пасквиль, был послан, заговорщиками, для того, чтобы объединить их, только что указанные выше персоналии, в некий круг вокруг поэта и трех сестер Гончаровых.
Через что:
- и, - в какой-то мере, разумеется! - изолировался сам Пушкин, с тремя сестрами Гончаровыми, находясь, в то же самое время, - именно из-за посылки пасквиля! – на виду у всего великосветского Петербурга;
- и, что не менее важно, в какой-то степени замаскировывались отдельные персоналии этого круга, которые, в будущем, будут выполнять, у заговорщиков, вполне определенные роли, задачи и функции.
Например, именно через это были замаскированы: П. Вяземский с супругою; С.Н. Карамзина, еще раз выделим, отпетая сплетница не только «тесного карамзинского кружка», но и - вообще Петербурга; уже выделенный вам, выше, граф В.А. Соллогуб (О нем мы продолжим разговор - чуть ниже!). Что гарантировало, заговорщикам, более успешное выполнение, ими, именно возложенных на них, царем, - через Нессельроде, разумеется! - задач и функций.
Например:
- П. Вяземский, как вы уже знаете, - и еще увидите по последней главе нашей книги! - будет выполнять, в заговоре, не только мелкие задачи царя, - типа указанных вам, выше, «без четверти три», фиксирующей, еще раз напомним вам, мгновение кончины поэта! – но и функции, - и задачи! - «мстящего камергера». Задачи, тоже позаимствованные, царем, именно из пушкинской повести.
- С.Н. Карамзина, старая дева, функцию отпетой сплетницы, о чем, кстати, наверное, и подозревать не будет. Она, еще раз выделим, с 1802 года рождения. Будет выполнять, кстати, такую же роль и в заговоре царя против М.Ю. Лермонтова.
- граф В.А. Соллогуб – функцию именно секунданта поэта в фальшивом ноябрьском дуэльном инциденте.
Здесь царь именно через персоналии, получивших пасквиль, прикрыл целый ряд необходимых и нужных ему, людей - именно для завершающей стадии своего заговора против Пушкина.
Эта николаевская хитрость очень похожа, по своему содержанию и исполнению, на три, в начале февраля 1836 года, спровоцированных, заговорщиками, дуэльных инцидента поэта, с помощью которых заговорщики и ввели тогда, в жизнь Пушкина, именно графа В.А. Соллогуба.
И здесь почерк преступления – один и тот же, что вновь указывает, нам, именно на наличие заговора, царя, против Пушкина.
Сильно различаются между собой, с точки зрения наличия заговора против поэта, и сами перечисленные вам, выше, лица. Это, в точном значении этого слова, еще раз выделим, не совсем «тесный карамзинский кружок». Более того, совсем не тесный кружок! Чего стоит, к примеру, только один Дантес, тоже являющимся членом этого «кружка». Однако продолжим разговор именно по Я. Левковичу.
Кроме, разумеется, Е.М. Хитрово. Она не относилась не только к «кружку», но и ко многим лицам этого «кружка». К кружку не относится, разумеется, и Васильчикова, родная тетка графа В.А. Соллогуба. Не был слишком близок к Васильчиковой, кстати, и сам Пушкин.
Кстати, Дантес ввел её, в свой «реестр» получателей пасквиля, еще раз выделим: и из-за прикрытия Вяземских, Васильчиковой и С.Н. Карамзиной; и из-за своей лютой ненависти к Е.М. Хитрово. Ненависти, вызванной, к жизни, враждебным отношением, к нему, этой дамы.
Дамы, почувствовавшей, услышавшей и увидевшей, скорее всего на балах того времени, именно враждебность кавалергарда к поэту; и для удара, Дантеса, именно по Е.М. Хитрово, так как здесь совсем не исключено, что Дантес, проинформированный высшим своим руководителем, - графом Нессельроде! - прекрасно знал, что она по-настоящему, и глубоко, любит поэта.
Так что Васильчикова выполняет здесь, еще раз выделим, именно роль прикрытия графа В.А. Соллогуба. Кроме того, ее муж, старший Васильчиков, будет задействован царем, как вы уже знаете, и в заговоре против М.Ю. Лермонтова.
Послав на Кавказ уже, разумеется, не Соллогуба, а своего сына, Васильчикова-младшего. Младшего Васильчикова, который, вместе с Н.С. Мартыновым, А.А. Столыпиным, примет, самой активное участие, в организации, - и проведении! - пятигорской дуэли, против поэта, именно в качестве секунданта.
К. Россет, следующий получатель пасквиля, будет введен заговорщиками, в дантесовский «реестр», скорее всего, потому, что его брат, Аркадий Россет, будет серьезно дружить - с Александриной Гончаровой, которую заговорщики сделают, через сплетни, как вы уже знаете, тайной сожительницей поэта.
Он введен, заговорщиками, для возникновения, через их наигрязнейшие сплетни, напряженности между поэтом и братьями Россет. Ну и он введен, разумеется, для маскировки П. Вяземского, С.Н. Карамзиной, которых все считали, в Петербурге, именно друзьями поэта.
Это, кстати, тоже очень важное обстоятельство, искусно использованное заговорщиками. И, разумеется, графа В.А. Соллогубом.
Это, то есть маскировка именно их, еще раз выделим, одна из наиважнейших задач, решаемая, - и разрешенная, к сожалению, конечно! - заговорщиками именно через тщательно продуманный, ими, перечень адресатов пасквиля.
Кстати, именно через этот их мерзкий и подлый акт у Александрины - так ничего и не свяжется с А. Россетом. А это уже – слом судьбы не только Н.Н. Пушкиной, Е. Гончаровой, но и – Александрины! О П. Вяземском, Карамзиных, Васильчиковой, как получателей пасквиля, вы уже узнали из только что изложенного вам, выше, материала.
Кстати, о Васильчиковой мы надеемся поговорить - и чуть ниже. О «тесном же карамзинском кружке» можно, уже, однозначно сказать примерно следующее: его, как такового, не существовало.
А теперь давайте подводить, уже, и итоги. А они – просто плачевные для поэта. Задачи же, которые решали заговорщики в ноябрьских событиях 1836 года – весьма многообразны. И все – важные. И, в общем-то, все они были успешно разрешены николаевскими сообщниками.
Именно в это время они, в связи:
- с состоявшимся свиданием-провокацией Дантеса, с Н.Н. Пушкиной;
- с получением, Пушкиным, пасквиля;
- вызовом, его, Дантеса;
- неожиданным, для всех, объявлением, Геккернами, о женитьбе, Дантеса, на Е. Гончаровой;
- через муссирование, ими же, грязных сплетен в свете, и т.д., масштабно, - и энергично! - провели компанию - именно по дискредитации и очернению Пушкина и всех трех сестер Гончаровых.
«Предотвратили», так сказать, дуэль, которую они, в это время, вовсе еще и не собирались проводить! Вновь (После февральских событий 1836 года.) выставив при этом, Пушкина, именно как неисправимого дуэлянта, «бросающегося на каждого встречного и поперечного». И, разумеется, как «бешеного ревнивца».
Отсекли они поэта, как вы уже знаете, и от его замысла вывести, обоих Геккернов, на «чистую воду»:
- или, как вы уже тоже знаете, через «обозрение общественностью», то есть – через николаевское правительство (Неотправленное поэтом письмо, к Бенкендорфу, от 21 ноября 1836 года.);
- или же – через «обозрение через дуэль» («Ругательное письмо» поэта, к Геккерну, датируемое, некоторыми пушкинистами, 17-21 ноября 1836 года.).
Практически изолировали они, Пушкина того времени, как вы уже тоже знаете, и от контакта, его, именно со своим, верным ему, окружением.
А это будет уже иметь следствие для настоящей, то есть именно для январской, дуэли. В событиях 23-го–27-го января 1837 года он, наученный именно ноябрьскими событиями, уже будет искать себе секунданта не в среде своего тогдашнего ближайшего окружения, а именно, если можно так выразиться, на стороне.
Здесь заговорщики заблаговременно создали, если тоже можно так выразиться, задел по выходу, поэта, именно на К.К. Данзаса, его лицейского однокурсника.
Отсекли заговорщики поэт, еще раз выделим, и от варианта царского правительства. Однако мы все же немного увлеклись. Поэтому вновь вернемся - именно к графу В.А. Соллогубу. Разговор, о котором, у нас - еще не закончен.