Летом 1989 года я вновь оказался гостем на Красной площади. Рано утром она особенно торжественна. Нет обыденной суеты, а красные стены Кремля на фоне голубого неба кажутся праздничными. Центральным местом всей площади, конечно, является мавзолей Ленина. Там, внутри, самое сокровенное — вождь социалистической революции. Спит вечным сном, незримо присутствуя среди людей. Таково предназначение мавзолея.
Своеобразный ритуал смены караула у мавзолея поражает своей чёткостью и синхронностью. Карабины с блестящими штыками придают грозную суровость молодым солдатам в парадной зелёной форме.Они стоят в сапогах на красных ковриках. Очередь для посещения мавзолея формируется внизу, в парке, у самой Кутафьей башни. Уже в шесть утра здесь, вдоль всей парковой дороги собираются люди. В основном это приезжие, как мне показалось. Интересно сейчас, уже после всей мороки, вспоминать, как милиция формирует эту очередь — змею, которая растёт буквально на глазах и вширь, и в длину. Но стоять три часа в ожидании, когда, наконец, поведут, это, всё-таки, нудно. Милиционер медленно и со знанием дела повёл пёструю толпу — змею по аллеям парка. Потом медленно и, даже может издеваясь над всеми нами, сделал дурацкий полукруг почёта вокруг большой клумбы. Об этой задумке кроме него никто и не подозревал и поэтому получилось очень здорово: дурная толпа "баранов" послушно шла за умным пастухом в милицейской форме. Наверное, товарищ милиционер в этот момент чувствовал себя маленьким вождём. Но это состояние величия длилось минут пятнадцать, а затем очередь остановилась. Мы простояли ещё час, изнывая от дурацкого стояния в очереди. Идея, посетить мавзолей, начинала казаться вообще чем-то несбыточным. Дети особенно страдали от этого ожидания. И когда уже показалось, что надо разбегаться, тогда, наконец, нас повели к выходу из парка, мимо памятника «Неизвестному солдату». Одной девочке стало так плохо, что мать отвела её в сторону. Рядом сразу же появился милиционер. Никто не удивился, что ребёнка стало тошнить.
Милиционеры постоянно дрессировали длинную очередь. Проверяли, чтобы не было сумок и, что в пакетах? Я держал в руке целлофановый пакет, в котором была пачка вафлей и печенье. «Что там?» — спрашивали меня милиционеры уже в который раз и ощупывали пакет. Наконец, выстроившись по двое, мы вытянулись довольно далеко. Первые входили в мавзолей, а последние были ещё там, в парке, возле клумбы с белыми цветами. И вот мы у самого входа. Двое часовых совсем близко. Один стоит совсем как манекен: неподвижен и на лице полнейшее отрешение от мира, а вот у второго, видимо, зачесался нос. Он оставался неподвижен, но верхняя губа его несколько раз дёрнулась в попытке почесать кончик носа.
Внутри мавзолея сумрак. Мы опускаемся по ступенькам в цокольный этаж. Здесь ещё темнее и прохладнее. Двое солдат делают замечания посетителям: «Застегнитесь, выньте руки из карманов, что в пакете?». Повернули вправо и на возвышении в центре священное ложе, ярко высвеченное так, что Ленин виден чётко и ясно. Почему-то мне показалось будто открыли редкую изящную коллекцию и один из экспонатов - бриллиантовый скорпион. Вот она, бесценная реликвия. Возле постамента с усопшим и на каждом углу стоят солдаты. Здесь слово усопший наверное не совсем уместно. Усопший означает спящий, недавно дышавший, имеющий вес, а здесь необыкновенная лёгкость и изящество. А впрочем, действительно, мы видим только голову и руки. Остального, кажется и нет. Вот почему у меня промелькнуло сравнение с засушенным скорпионом. И вообще первое впечатление — необыкновенно маленький рост покойного. Ленин не лежит, а вроде бы на невидимых паутинках неестественно приподнят, а бледная голова его с закрытыми веками ещё далее куда-то вытянулась. Жиденькая светло-русая бородка и усы, тонкий пергамент бледной кожи, изящные до неестественности пальцы рук — всё это мумия и так и воспринимается, а не как прощание с покойным. Левая рука вытянута вдоль, видны все пальцы, а правая сжата в кулачок.
Ленин, наверное, как бы сердится, что вот так поступили с ним: выставили на осмотрение. В этом есть что-то зловеще торжественное. Солдаты у освещённого гроба и он в центре. Приснись Ленину такое, когда он был в Швейцарии, убежал бы, наверное, в Альпы и никогда не показывался бы на людях. Что ж, все мы ошибаемся, и всех нас Господь наказывает по делам нашим.
Мы выходим из мавзолея в яркий летний солнечный день, над нами голубое небо. Как это прекрасно идти, видеть, дышать, любить и не быть мёртвым вождём, а быть простым живым человеком.
Июль 1989 г.