«1986»
УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!НЕ ПУГАЙТЕСЬ!НА САМОМ ДЕЛЕ ЗДЕСЬ НЕБОЛЬШОЙ ФРАГМЕНТ,ПРОСТО БУФЕР ОБМЕНА ПРОДУБЛИРОВАЛ ЕГО РАЗ ДЕСЯТЬ!
КАРЬЕРА НА ЯЙЦАХ
Встреча этого года ничем не отличалась от встречи предыдущего. Все шло по-старому, если не считать того, что я перешел из хозмага в культмаг. В хозмаге товары были все какие-то скучные, за исключением набора для кофе по-восточному; в него входили электрожаровня, шесть турочек, мешочек с кварцевым песком и инструкция. Сделано все это было довольно мило, но кофе как напиток в ту пору для меня не существовал. Этими наборами была забита половина подсобки, и на моей памяти никто не купил ни одного…
А вот в культмаге была разная аппаратура, пластинки, игрушки, даже «Муравьи» (мотороллеры с кузовом), уж тут было не скучно.
Весной я написал небольшой рассказ про яйца. Небьющиеся. Его напечатала районка, а в мае она же пригласила меня в Светлоград на День Печати.
Тут мне и поступило предложение от Шульги, редактора многотиражки БСК «За обводнение Ставрополья» поработать у него корреспондентом. Я согласился.
Дома моя новость произвела фурор. Особенно был доволен дедушка. В его понятии стать корреспондентом, значит, уже сделать головокружительную карьеру. Надо сказать, мне это тоже нравилось больше магазина: жизнь на ногах и колесах – это было по мне, к тому же новые люди, новые знакомства, в моей «шкале ценностей» это тоже дорогого стоило.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КИОСК
Моим первым «музыкальным центром» был громоздкий проигрыватель «под стерео». В общем, в одном корпусе 2 динамика, приемник и проигрыватель. Как все это называлось, не помню, зато помню, что вечная проблема была с «иголками», так по-простому назывался «корундовый звукосниматель»: кусочек пластмассы размером с колпачок от ручки с беленькой иголочкой. Они, кажется, часто ломались и при этом были дефицитом.
Вторая проблема – пластинки. Отхватить диск «Арабески» или какой-нибудь сборник зарубежной эстрады, на худой конец, считалось большой удачей.
Хиты можно было записать на рынке в Светлограде. В небольшой комнатке у входа висел список песен с ценами напротив, а за стоечкой стоял некий аппарат, на котором, приняв заказ, «вечный армянин» делал пластинки. Стоило это удовольствие (кусок пластика, наклеенный на открытку) от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от свежести хита.
Мы подросли и наша техника тоже. Появились «бобинники», так лаконично называли катушечные магнитофоны. Тут уж и репертуар расширился запредельно, и в комнатенке на рынке уже не записывали, а делали заказ и запись получали позже, хотя был большой выбор и готовой продукции.
То, что нереально было достать на пластинках, очень просто доставалось на бобинах…
Помню, как у меня на всю летнюю кухню (окна открыты) орет Макаревич, кажется:
Ах, варьете, варьете, шум в голове.
Мы, кажется, встречались с вами и т.д.
Заходит бабушка. Я делаю звук потише, и она удивленно спрашивает: «Леша, батюшку слухаешь?»
После армии появился плеер и возникла потребность в кассетах, а ими торговали около Светлоградской автостанции. На углу, у стоянки автобусов, стоял небольшой киоск, в который с трудом помещались человек и магнитола «Sharp» размером с полчеловека. Здесь торговали только компакт-кассетами и только по выходным.
Как-то, ожидая автобус на 13.00, я подошел к киоску, посмотрел список для заказов, потом готовые кассеты (в детстве о японской бытовой технике мы рассказывали друг другу легенды) и в конце концов завел разговор с продавцом, благо, вид этого парня располагал к общению.
(Я еще не знал тогда Потапенко и не слышал его слов при нашем знакомстве: «Алекс, такое впечатление, что я знаю тебя уже 100 лет!», но в случае с Иваном было нечто похожее, только никем из нас не озвученное, мы очень быстро и легко сошлись…)
В следующий раз Иван предложил мне кассету с «Videocids» и «Мальчиком-бананом». Мне очень понравилось. И поскольку в тот день я не спешил домой, он пригласил меня пойти с ним в гостиницу.
- Слушай, - попросил он, - возьми, пожалуйста, магнитофон, а я пока киоск замкну.
Я подходил к «Sharp»у, как штангист к штанге, такой он был массивный на вид. Рывок! Штанга клоунская! Он оказался гораздо легче своего вида.
По-моему, уже при второй нашей встрече Иван дал мне свой ставропольский адрес; объяснил, как его найти и позвал в гости.
Иван жил в центре Ставрополя, на задворках общества «Знание», в чужом съемном домишке, в котором не было никаких удобств, кроме покосившегося деревянного туалета прямо у входа во двор.
Правда, у него были «сто рублей и сто друзей», к которым он по очереди ездил принимать ванну, почему-то игнорируя хорошую баню.
Имелась у него жена Люба, попавшая на юг откуда-то из Сибири. Похожа она была на модную тогда певицу, имя которой никак не могу вспомнить.
(Говоря сегодняшним «рублевским» языком, во всем у Ивана был гламур, кроме жилья.)
Работа его считалась блатной и денежной, не так-то просто было попасть на такое место, но помимо этого Иван хорошо шил и в будущем, когда появились кооперативы, сделав ставку на джинсы, открыл швейный цех.
Кроме этого, Иван был немного фарцовщик. (Тогда, правда, я этого слова не знал. Да и сейчас в провинции большинство не знают, что это такое. Олигархов знают, а ведь многие из них бывшие фарцовщики.) В Ставрополе жило много греков, и они все-таки иногда вырывались в Элладу, а потом многие вещи, что они привозили, каким-то образом попадали к Ивану и у него их можно было купить…
Еще в самом начале нашего знакомства произошел неприятный и запомнившийся мне случай. Я стоял у киоска, Иван сидел внутри, мы о чем-то болтали и вдруг кто-то хватает меня сзади за рукав и тащит назад… Я оборачиваюсь в легком шоке и вижу знакомое до боли лицо бабушки Акулины Стефановны, которая, продолжая меня тащить к кассам, начинает довольно громко поучать: «Езжай домой! Покупай билет и езжай домой! Чаво ты тут с уркаганами забыл! Я ишшо приеду, матери расскажу, что ты с уркаганами водисси!»
Стыдно было невероятно. Двадцать лет, а тебя бабушка тащит, как ребеночка от витрины игрушечного магазина. Вырываться, скандалить представлялось еще хуже, так что, проглотив, я тогда уехал домой, поскорее с глаз людских…
ОДЕССА – ПАПА, РОСТОВ…
Жизнь в редакции бурлила, но пришло время третьей попытки стать студентом. На этот раз выпал Ростов-на Дону. По-видимому, мой редактор учился в ростовском универе и посоветовал это «направление». Тут же нашлись люди, у которых можно было остановиться; на этот раз не родственники, а бывшие «полусоседи», с которыми мама росла, играла, ходила в школу и т.п.
И вот рано утром мы садимся в новенький «Икарус» на Центральном Автовокзале Ставрополя. Несмотря на то, что не выспался, настроение приподнятое, ведь предстоял день в дороге, новые места, новые люди, кайф!
Самая любимая дислокация на служебных местах, что прямо у входа, потрясающий обзор: дорога «входит в тебя» по максимуму; но не всякий водитель на них пускает. Впрочем, если сидишь в этом же ряду, не очень далеко от входа, тогда тоже ничего.
Днем становится жарковато, но я переношу жару легко и не пропускаю ни остановки, чтобы не выйти покурить.
Чем крупнее населенный пункт, тем дольше стоянка, тут уже можно не только покурить, но и сбегать отлить, поискать холодного лимонада по пристанционным кафешкам, купить пирожков или какой другой снеди. При этом всякий выход сопровождается напутствием: «Смотри, Леша, не отстань! Далеко не отходи! Следи за направлением!» и т.п.
День катится к вечеру. Мы катимся к Ростову. Смеркается. Все включают фары, и дорога превращается в скопище мелькающих туда-сюда «светлячков».
В домах загораются окна. Жизнь перемещается в помещения, а мы перемещаемся по жизни…
В Ростов въезжаем около полуночи. На меня производит огромное впечатление ночная жизнь города. На улицах полно людей; на дорогах – машин; светятся витрины, фонари, вывески кафе и ресторанов. Кажется, здесь никто никогда не спит…
Но вот мы подъезжаем к Центральному Автовокзалу. Все! Поездка окончена!
Автовокзал в два, а то и три раза больше ставропольского, к тому же рядом ЖД вокзал, поэтому круглые сутки здесь полно народу, так что ночь проходит весело. Но вот появляются первые городские автобусы; я уже разузнал, где нужная остановка автобусов и какими можно до Аксая добраться.
К нашей радости, поездка не занимает много времени. Пользуясь «путеводителем по-киевски», выходим на нужной остановке. В кучке пятиэтажек находим нужный нам дом, подъезд и ,наконец, квартиру. Вот он, торжественный момент! Мы готовы вторгнуться в чужую жизнь! Ведь хозяева не знают о нашем приезде. Дети еще спят. Теть Тая готовит завтрак, дядь Витя собирается на рыбалку, бабушка…но стоп! Я их еще не знаю! Я их никогда не видел! Я еще не знаю, чем они занимаются! Мы пока только стоим у дверей, и мама говорит: «Ну, звони!» Я несколько раз нажимаю на кнопку звонка…
РОСТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
И вот нас уже кормят завтраком. Из разговоров взрослых узнаю, что у них 2 мальчика и девочка. Андрей, Гена и Гала. Но они еще спят – каникулы!
Услышав, что Гале 16 лет, слегка напрягаюсь, провести лето в одной квартире с взрослой (по моим меркам) девушкой… Ха! Испытание! С нетерпеливым любопытством жду подъема детей…
И вот на кухню, зевая и потягиваясь, выходит Гала в весьма легкомысленной ночной рубашечке. «Ой, - заспанные глаза лезут на лоб, - здрасьте!» Гала спешно ретируется и возвращается в халатике. Родители знакомят нас. Гала все еще смущена и кусок в горло ей не лезет. Мы переходим в комнату, давая ей возможность спокойно позавтракать. Она мне понравилась.
Вскоре появляются и мальчишки. Они явно рады гостям. Андрею лет 14. Он крепыш. Занимается каким-то спортом. (Во дворе и окрестностях имеет авторитет, как выяснилось позже.) Гене лет 11, в отличие от Андрея, он гораздо легкомысленнее и совсем еще ребенок.
Мы быстро сходимся. Уже вечером курим с Галой на балконе (система такая, если кто-то из родителей идет к нам, то курю только я, а она вышла за компанию) и она выкладывает мне все свои секреты.
Как только мама уезжает, ухожу с мальчиками вечером во двор. Они знакомят меня со своими друзьями. Компания большая, разношерстная, только, увы, однополая. Почему-то девушки тусуются отдельно.
Сидим обычно допоздна и теть Тая ругает сыновей, мол, ему к экзаменам готовиться, не отвлекайте его! Но Боже мой! Какие экзамены! Днем то да се; вечером пацаны, а ночью Гала…
ЖАРКИЕ НОЧИ
Квартира, в которой мы жили, была большой, 4-х комнатной. Старшая дочь вышла замуж и жила у мужа, по соседству. Одну комнату занимали родители, одну пацаны, одну Гала с бабушкой, а четвертая комната была как бы гостиной. Вот в ней меня и разместили, на диване.
Получалось неплохо: вечером, когда родители смотрели телевизор, мы шлялись на улице, а когда мы возвращались, они обычно уже спали. Так что хоть я и жил в гостиной, но никто никому не мешал.
Когда-то в детстве я мог стать 100% ботаником, был момент, когда мне хотелось закрыться с книгами и никуда, но, к счастью, мама сыграла свою самую лучшую роль в моей жизни именно в этот момент: она сама стала гнать меня на улицу, типа: «Иди, подвигайся! Поиграй с мальчишками! Что ты весь день с книжками сидишь!»
Я вышел раз, второй, а потом мне понравилось: футбол, «жопа», «красное и черное», прятки, «бутылочка», пруды и т.п. Но от книг я тоже не мог отказаться, они просто сдвинулись на «периферию»: летом я стал читать по ночам. Так и в Аксае я не изменил привычке: все давно уже спали, а я лежу (тогда читал исключительно лежа) «у себя», читаю… И вот однажды тихонько открывается дверь и в комнату входит Гала в своей нескромной ночнушке. Ночи были жаркие, и я лежал обычно поверх одеяла в одних трусах. Ее это ничуть не смутило. Она тихонько садится на краешек кровати и шепотом спрашивает:
- Не спишь?
- Как видишь.
- Не хочешь покурить?
- Пошли.
Мы выходим на балкон, закуриваем и стоим бок о бок, касаясь иногда друг друга. Каково 20-летнему здоровому парню в такой ситуации?! Куда деть руки, куда деть мысли и все остальное?! Куда деть, когда все тянется к ней?
Конечно, я стал ее осаждать, она «осаду» успешно выдерживала; такие битвы происходили если не каждую ночь, то довольно часто, в итоге прозвучало сакраментальное «я не против, но только после свадьбы».
Такими жарким были ночи, но были еще дни, где я все-таки пытался поступить в университет. Все прошло, как всегда: творческая работа на отлично, остальное на тройки и в итоге я не прошел по конкурсу.
То есть оставаться дольше у меня не было причины, но я оставался, так мне нравилось в Аксае и в этой замечательной семье, с замечательными новыми друзьями…
Наконец, мама обеспокоилась и позвонила; пришлось огорчить ее результатами экзаменов, каким-то образом объяснять задержку и обещать, что скоро выезжаю…
Было грустно расставаться с новыми друзьями, но надо было ехать домой. Правда, я не прощался и обещал, что вернусь, а Гале говорил, что обязательно привезу мамино согласие и мы поженимся…
ДИВО ДИВНОЕ
Сейчас я думаю и не могу понять, как это мама отпустила меня в Аксай во второй раз?! Не помню, каким образом она отговаривала меня от женитьбы на Гале, но я особенно и не настаивал. Тогда я понимал это интуитивно, сейчас рационально: отношения с Галой были а-ля Цой («ого-го-го, но это не любовь»). Медовый месяц закончился бы скоро, а за ним начались бы проблемы, потому что это был не мой мир.
Во вторую поездку я забрал питерский «Мартини» и прикупил каких-то модных шмоток у Ивана. У него же познакомился с Игорем, его двоюродным братом. Дело в том, что Иван жил неподалеку от автостанции, а мне предстояло ждать отправления около часа или даже больше и я заскочил к нему. А у него в гостях был Игорь; узнав, что я еду в Ростов, он поинтересовался:
- Слушай, а там импортных кассет нет в продаже?
- Ты знаешь, я видел в одном магазине «TDK», правда, недели две назад.
- А покажешь мне этот магазин?
- Конечно.
- А когда у тебя автобус?
Я сказал время отправления.
- А! Ну, можно не спешить, щас Иван нам еще кофе сделает.
Игорь взял билет перед самым отправлением и…нежданно-негаданно у меня появился попутчик!
В Ростов мы приехали ночью и, как в прошлый раз, я приготовился ночевать на вокзале.
- Ты что, - возмутился Игорь на мое предложение, - ночь не спать! Вон у таксистов поспрашиваем, найдем ночлег.
- Уверен?! – спросил я его. – Всего-то ночь!
- Не-не, пойдем!
И мы пошли к кучке таксистов. Игорь спросил о ночлеге, они назвали какого-то мужика, частника, который предложил поехать на турбазу. Игорь не спрашивал о цене, полез в машину, мне ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Ехали ночью по каким-то глухим мрачным местам, причем Игорь не скрывал особо, что у него приличная сумма, но, к счастью, Ростов в эту ночь показался нам не самой худшей своей стороной.
Зато спали мы как убитые. Сторож дал нам чистое белье и предложил любой домик на выбор. Игорь попросил разбудить нас где-то около 9, и утром сторож с трудом достучался до нашего сознания…
Ночью места показались мрачными, а утром прекрасными: солнышко сияло, Дон блистал, как суперстар, в лесках вокруг выступали «краснознаменные» хоры различных небесных созданий… Чудесное было утро.
Сторож позвонил в город, подъехал человек и отвез нас в Ростов. Я показал Игорю магазин и оказалось, он сорвался не зря, там еще продавались кассеты. На этом мы и расстались и больше не виделись…
ПРОЩАЙ, АКСАЙ!
Вся компания так радовалась моему возвращению, как будто меня не было вечность. Вечером во дворе мы распили «Мартини» за встречу и за знакомство. Просто откуда-то приехал еще один парень из этой компании и в этот вечер нас познакомили.
Когда мы вернулись домой, я как-то вскользь обронил:
- А этот ваш друг – вылитый казак, только еще молодой.
- А он и есть казак! Чисто казачья семья, - подтвердили мою догадку пацаны.
Кроме казачка, вернулся из странствий еще один их друг. Пользуясь тем, что он меня не видел и обо мне не знал, компания решила его разыграть. Тем более, что для этого были все условия. Во-первых, он пригласил их к себе домой на день рождения; во-вторых, он жил один (где были его родители, мне так и не пришлось узнать) в собственном доме и помешать шутке никто не мог.
Вечером шумной ватагой едем на окраину Аксая, где уже нет многоэтажек, где частный сектор. Около небольшого, слегка запущенного дома компания притихает и дает мне последние наставления: «Ну, давай, Лех, он будет в летней кухне! А ты иди прямо туда!»
Я тихо открываю калитку. В глубине двора стоит небольшое здание: летняя кухня. Вечер жаркий, так что дверь и 2 передних окна открыты нараспашку, задние, в глубине, тоже. У переднего окна сидит парень, склонив голову: задумался или читает; у окна еще светло читать. Посередине виднеется накрытый стол, человек явно ждет гостей. Все это я успеваю рассмотреть, тихо, по-кошачьему, двигаясь к кухне. Вдруг парень вскидывает голову и видит меня, тут же стрелой он бросается к противоположному окну, что-то гремит перевернутое, а он, выскочив в сад, мчится по огороду к Дону…
И тут во двор врывается ржащая компания:
- Стой, Саня (кажется), стой! Это шутка! – орут они ему вслед. Кто-то бросается его догонять, а то, мол, махнет на ту сторону Дона…
Смущенный Саня протягивает руку для знакомства: «Не, я купился! Я подумал, что ты ростовский бандит!» Все вокруг хохочут и живо обсуждают розыгрыш, а счастливый Саня (а вдруг все было бы всерьез) наконец зовет нас за стол…
P.S. – 2007. По прошествии времени думаю, с какой стати ему было так бояться ростовских бандитов? Тогда таким вопросом не задавался. И кто придумал эту шутку, вспомнить не могу, но на то, что она сработала, были причины.
Отчасти одежда; она довольно-таки выделялась. Отчасти мои новые знакомства и способность меняться (пару лет назад мама, увидев мою ростовскую фотографию, заметила: «Ты тут на бандита похож».)
Не помню, каким образом, но я успел завести новые знакомства. С одним парнем, возможно, чуть постарше меня, а потом его друзьями. Это был уже другой круг, не бандиты, но около того. С ними были какие-то дела в ростовской «Березке» и с иностранными студентами; к счастью для меня, обошлось «цветочками», а ведь назревали и «ягодки», обсуждалось какое-то кидалово или что-то вроде этого… Я просто вовремя уехал домой и больше никогда туда не возвращался. Думаю, к лучшему.
МЕСТЬ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ
Все же константиновский «зеленый змий» успел меня ужалить в отместку за то, что я решил с ним покончить…
Пришел вечером к Смоку, а в его кухне - пьянка. Знакомый мне только внешне парнишка за что-то проставился…
Парнишка этот наливает полстакана (принятая порция) и протягивает мне. Я вежливо отказываюсь; он начинает наезжать, типа «западло», «не уважаешь» и т.п. Смок, вместо того, чтобы на правах хозяина его осадить, только хихикает…
Видимо посчитав эти смешки за поддержку, пьяный парняга начинает лезть в драку и такая у него на лице тупо-пьяная злоба, что ясно – все слова бесполезны!
Уклонившись от удара, автоматически отвечаю; он падает. Вскакивает и с криком: «Ну ладно, ты это еще попомнишь! Еще пожалеешь!» кидается вон…
В таких делах у нас обещания выполняют и часто без задержки. Он ждал меня с друзьями у стеночки в темном переулке, знал «мой маршрут». (Странно, что я не стал идти другими путями, варианты были). Так что налетел на меня «зеленый змий»; покусал, поцарапал, но ничего не изменил, пить я стал гораздо реже и намного меньше…
КЛЕТКА
Вдруг откуда-то у меня появилась мысль, что наступили времена, когда человек может оказаться слабее своих открытий и творений, как в случае с атомом…
Через какое-то время читаю в «Литературной газете» поэму, если не изменяет память, «Курчатов», где встречаю свою недавнюю мысль! Меня это удивило, поскольку я еще не слышал выражения «идеи витают в воздухе»…
P.S. – 2007. А они витают, да так насыщенно, что порой, мне кажется, не помешали бы авиадиспетчеры, потому что иногда начнешь сомневаться, «кто первый»!
Маяковский, само собой, не слушал Харрисона, но и не факт, что Джордж читал Маяковского, а спел так похоже:
Precious words
slip away
from the meanings
(«Драгоценные слова обесцениваются»… - примерно так . А.Е.)
На Владимир Владимирычево:
Слова у нас
До главного самого
В привычку входят,
Ветшают, как платье…
Еще раньше, чем мысль о «слабости» человека, появилась мысль о «предопределенности форм»; о том, что в Природе «монополия круга», а человеку больше по душе «квадрат», хотя он располагает боьшим выбором…
Поскольку природа первична, то получился вот такой знак (квадрат в круге) для этой идеи…
И вот прошло лет двадцать после этой «эврики» и где-то я слышу или читаю КЛЕТКА; имеется ввиду, что человек состоит из клеток…
Тогда я думаю: «Стоп! Клетка – это же квадрат! А внутри ядро, то есть круг! Получается наоборот!» Как будто кто-то сложил человека из «кирпичиков» или даже «кубиков», тем самым поставив видимый закон на голову…
«Впрочем, - тут же додумал, - кто пишет законы, тот может их и менять! Почему бы тогда не ходить по воде, тогда в это можно поверить…»
ПОСЛЕДННЯЯ ПОПЫТКА
Итак, я вернулся в родную редакцию. Снова начались поездки по району и краю, а в промежутках забеги в типографию. То есть, когда мы сидели в редакции, я дополнительно играл роль курьера (без оплаты): бегал из конторы БСК в типографию. Туда и обратно это около 7-8 км.
Автобусом пользовался редко, только если выскочил из конторы, а он подъезжает к остановке… Но чтобы стоять, ждать, нет, увольте! Лучше двигаться!
В общем, эта роль меня устаивала. Да и некому было, кроме меня. Редактор есть редактор; у секретарши «пальцы без дела не сидят»; а второй корр. Лена, во-первых, женщина, а во-вторых, мать двоих детей, ну кто ее погонит!
В один из таких пробегов я столкнулся с другой «матерью двоих детей»! Это была Наташа «из поезда». Та, из-за которой я почти дрался с другом и около месяца пребывал в «болезненном-состоянии-разбитого-сердца». Как четыре года изменили человека! Куда делась та воздушная девочка в голубой ковбойке навыпуск, к пуговицам которой так тянулись мои пальцы! Эх, Время! Лекарь-калекарь!
Мы постояли с ней немного. Я узнал, что она замужем; что у нее двое детей; что живут они в Светлограде и т.п. Чувствовалось, что она не очень-то счастлива и что молодость ее уже закончилась…
Тем временем редактор Шульга то хвалил меня, то ругал. За какие-то материалы занес благодарности в мою трудовую книжку, но за мои опоздания ругал, грозил и даже звонил матери в школу…
Чашку терпения переполнил материал об ОРСе (Отдел Рабочего Снабжения). Дело в том, что БСК тогда числился довольно «модной стройкой». Раз модная, значит, с деньгами, но деньги в то время были скромники, тогда «правил дефицит».
В ОРС как раз и поступал дефицит, как-то: моя любимая греча, сгущенка, растворимый кофе, индийский чай, шпроты, сервелат и т.п. Подразумевалось, что все это в автолавках будет развозиться по объектам для рабочих. Кое-что, для отвода глаз развозилось, но большая часть доставалась блатным…
Вот я и написал об этом: записал номера машин, как частных, так и служебных, в багажники которых среди бела дня грузились коробки с яствами. Достал документы с перечнем того, что якобы доставалось рабочим и со свидетельствами рабочих, что на самом деле они получали, ну и т.д.
Отдал материал редактору. Он прочел, покраснел и побежал с ним к парторгу Х. Парторг устроил ему разнос. Так чашка терпения и переполнилась… Встал вопрос об увольнении.
;;
К счастью, на горизонте появились новые «действующие лица», а с ними появлялись новые возможности…
Как-то погожим вечером шел я к Сашке М. Около Татьяны З., моей бывшей коллеги по сельпо, сидела компания. Татьяна меня позвала и представила незнакомцев:
- Вот, Леш, познакомься. Это моя сестра Валя. А это Сережа. Они из Ленинграда.
- Ой, а я был в Ленинграде прошлым летом!
- Поступал, наверное? – поинтересовалась Валя.
- Ну да и, как видите, мимо.
- А на подготовительный не пробовал? – подключился к разговору Сережа.
- Да нет.
- А ты попробуй, - предложила Валя, - в этом году еще не поздно. Можешь у нас остановиться.
- А у мужика ты спросила? – насупился Сережа.
Валя полушутя-полусерьезно начала к нему подлизываться и хвалиться:
- А Сережа куда хочешь может поступить вне конкурса! Он же «афганец» у нас! И инвалид!
- Не куда хочешь, - сурово поправил ее Сережа, - а на юриста!
- Конечно, на юриста, дорогой!
Оказалось, это их обычная манера разговаривать. Сережа цеплялся к ее словам, грубил ей, а Валя податливо уступала, хотя…
Хотя они с Татьяной были сестрами, но совсем не похожими. Татьяна полная, добродушная, с запрятанной поглубже легкой «язвинкой»; Валя худая и с «язвинкой» наружу, а добродушие как раз было упрятано подальше.
Татьяна с мужем были похожи и внешне, и по характеру, что называется, «половинки»; Сережа с Валей скорее из «разных сервизов». Кстати, если бы мне сразу не сказали, что Сережа сибиряк, я бы подумал, что он кавказец; внешне похож.
Хотя пара оказалась странная, но приглашение вылетело не воробьем, а прямо-таки павлином.
До Сашки я в тот вечер не дошел, а вернувшись домой, с радостью выложил матери новость. Мать восприняла ее положительно; думаю, ей хотелось, чтобы я поскорее забыл об Аксае…
Еще радостнее воспринял эту новость мой шеф, ведь я уходил сам, «с миром».
Вскоре были готовы прекрасные характеристики; вырезаны все мои статьи; выпита прощальная бутылка (и не одна), а «лыжи развернуты на северо-запад и хорошенько навострены»…
;;;
Мама всегда удивлялась, как легко я ориентируюсь в городах, но в центре любого крупного города это несложно: у центра обычно есть «лицо».
Дом, в котором жили Валя с Сережей, стоял на углу Чкаловского проспекта и Б.Зелениной; на 1-м этаже дома располагался какой-то ресторан, а вот в соседнем доме был не какой-то, а пивной ресторан «Белая лошадь»! Необычное название для учреждения сов. общепита и попробуй-ка его забудь!
Итак, я прибыл! Квартира была коммунальная, но из приличных, то есть жильцов в меру и скандалы тихие, скрытые, как сказал бы ученый, латентные.
Впрочем, скандалить что с Валей, что с Сережей выходило себе дороже, так что мое проживание соседи приняли не в штыки…
На этот раз казалось бы, журфак, через подготовительный, был у меня в кармане: ведь я почти год отработал в газете; у меня имелись хорошие характеристики и т.д. и т.п.; оказалось:
– Молодой человек, простите, но мы не можем вас принять.
- Но почему?! В армии я отслужил! В газете отработал!
- Как раз потому, что вы работали в газете.
- Как это?!
- Ну, мы же на самом деле «рабфак»! Если бы работали на заводе или в колхозе, мы бы вас приняли. А поскольку вы работали в газете, мы не можем вас принять. Извините, молодой человек, но таковы правила!
Эхма! А мне-то хотелось учиться! Но к этому моменту я прекрасно осознал, что без подготовительного не поступлю, значит, путь лежал на завод…
ХОЛОДНАЯ ЗИМА 1986-ГО
С чего начинается «новая родина»? С милиции.
Сережа с Валей советовали мне вернуться домой, а через год снова попробовать на рабфак. Мотивировали они это тем, что в Ленинграде приезжему очень сложно устроиться на работу.
- Если только в милицию, - обронил как-то Сережа, скептически оглядев меня, - там всегда люди нужны.
- А почему бы и нет! – ухватился я за «последний великий шанс», хотя мне совсем не верилось в себя как в милиционера.
На следующий же день поехал на Скороходова; оказалось, что это весьма симпатичная улочка; тихая и спокойная, только, увы, без деревьев.
В РУВД Петроградского района нашел отдел кадров. Рассказал начальнику свою ситуацию, а он встретил меня так, как будто ленинградская милиция зачахнет без моего присутствия и отомрет как класс. Тут же предложил жилье; не квартиру, конечно, а койку в общаге. На что я ответил отказом, мол, живу у знакомых. Мне назначили дату начала мед.комиссии и я с чистой совестью вернулся на Чкаловский.
Валя с Сережей восприняли эту новость положительно, типа «свой человек в милиции, почему бы и нет»!
Как мне сейчас вспоминается, друзей у них не было, только «полезные знакомые». Чаще всех у них бывала Наташа, заведующая хозмагом на Большом проспекте П.с. В моей «фототеке памяти» не сохранилось ее лицо, только образ: невысокая женщина, ладно скроенная, весьма привлекательная; по характеру жесткая и, видимо, довольно расчетливая.
Была она свободна и Валя довольно прозрачно намекала, что это неплохая партия для меня, типа «жильем обеспечена, работа хорошая… и ты ей приглянулся»…
Я стал заходить в хозмаг. Когда выбрасывали дефицит и магазин наполняли «питоны» очередей, помогал торговать; подносить товар и т.п. Помню, как вьетнамцы расхватывали алюминиевые тазы и большие кастрюли; брали больше своего веса, как муравьи…
С Наташей дело не двигалось дальше магазина, зато благодаря ей я завел новое знакомство и подрабатывал.
Саша В. Жил на углу Скороходова и *** в совсем маленькой коммуналке. Ему досталась комната в наследство. Оставившая ее бабушка, по словам Саши, тронулась умом, тащила в дом все, что можно и все, что нельзя. В «вековых залежах» хлама у нее оставался лишь свободный уголок с кроватью…
Ни один гость не уходил от него с пустыми руками, каждому он вручал коробку с мусором, чтобы по дороге он выбросил его в мусорный бак…
;;
- Сережа, а у нас свадьба будет в ресторане?! – слащавит как всегда Валя.
- В сарае, - скривившись, отшивает Сережа, - будет у тебя свадьба!
Довольно странный разговор для «будущих молодоженов», хотя со мной они вели себя прилично.
Но тут в дело вмешались деньги и мы поссорились с Валей. Дело в том, что мама прислала перевод « на первое время», я отдал его Вале (по маминой инструкции) и при этом по-дурацки не оставил себе ни копейки, потому что на этот момент у меня были деньги с хозмаговской шабашки. Но вот они закончились и я попросил у Вали денег на сигареты. Она отказала, мол, «овес нынче дорог». Я психанул, собрал вещи и поехал к майору…
Этим же вечером , с адресом в одной руке и сумкой в другой я брел мимо плавательного бассейна ***, как первого ориентира в поисках общаги и вскоре набрел на нее; с радостью отметив, что она недалеко от остановки…
;;;
Серое двухэтажное здание чем-то напоминало детский сад, хотя являлось общежитием какого-то завода. По количеству жильцов эта общага тянула на «большую коммуналку», только отношения в ней были гораздо теплее…
Меня разместили в большой комнате на 2-м этаже. Рассчитана она была на пятерых, а жили в ней только мы с Игорем (вот как раз его лицо, а особенно манера смеяться, почему-то очень ясно сохранились в памяти).
Игорь М. тоже проходил медкомиссию в Петровском РУВД, так что мы оказались «братья по комиссии». Сошлись мы легко; ладили все это время и сохранили приятельские отношения даже когда жизнь развела нас…
Через некоторое время меня вызвали в отдел кадров на Скороходова.
- Вот такие дела, Алексей, - начал майор, - комиссия откладывается. Придется подождать.
- Ничего страшного, - бодро заявил я, - подождем!
- Ну вот и хорошо, - обрадовался майор, - присутствия духа не теряешь. Как устроился?
- Спасибо, отлично. Место хорошее. Общежитие тихое. Сосед по комнате замечательный.
- Угу. Это хорошо. А как у тебя с деньгами?
- С деньгами плохо. Занял немного и даже при жесткой экономии протяну не больше недели.
- Понятно. Тогда вот что, - майор вырвал из блокнота листочек, что-то в нем черканул и передал мне, - это адрес склада. Там как раз нужны подсобные рабочие. Далековато, правда, от твоего общежития, но больше ничего предложить не могу.
- Да и не страшно, - беззаботно махнул я рукой, - уж буду добираться как-нибудь!
- Молодец! – одобрил мой настрой начальник. – Ну, можешь идти. Я сегодня же позвоню насчет тебя. Да, и попрошу, чтобы тебе аванс выдали, а ты там напомни.
Я уже выходил из кабинета, когда он окликнул меня:
- Кстати, Алексей, тебе нужны теплые вещи? Зима-то говорят, суровая будет.
- Да нет, спасибо; с одеждой у меня все в порядке.
- Ну хорошо, до свидания.
- До свидания.
Майор не ошибся: зима оказалась суровой, особенно по будням и по утрам…
;V
Как по заказу мороз ударил именно в мой первый рабочий день! Который начался безбожно рано, в пять утра! Склад начинал работать в семь, добираться до него долго, а опаздывать неудобно…перед майором.
И вот я выхожу из общаги и кажется, что не в городе вовсе: кругом ни души! Мороз невероятный! Рысью добегаю до остановки, а вот трамвай не спешит… Пришлось исполнять «танец эскимоса»…
Одно утешение: красота. Было в этом «спящем красавце» какое-то очарование; сверкание льдинок – бриллиантов на деревьях, да на всем! И когда трамвай – желтые окошки показался вдали, загрохотал по рельсам и даже он казался прекрасным!
Радостно заскакиваю внутрь, но радость мгновенно замерзает ,внутри, кажется, холоднее, чем снаружи. Да уж хотя бы светло! И вагоновожатому радость – первый пассажир!
Но вот на перекрестке Б.Зелениной и Чкаловского дорогу нам пересек другой трамвай, а в нем тоже первый пассажир…
Засветились «избранные» окошки в окоченевших домах; прошуршал мимо автобус и в нем редкие, но люди! Нет, город не вымер! Город просыпался и на душе становилось радостнее…
V
Комиссия все откладывалась, так что я уже «протоптал тропинку» на склад.
В общаге у меня появился новый друг Алексей М. Очень милый человек, к тому же родная душа, творческая.
Алексей третий или четвертый год поступал в Академию художеств на скульптора. Между поступлениями занимался там как вольнослушатель, для чего нужна была прописка; ради прописки он и работал на заводе и жил в общаге этого завода.
Он занимал маленькую уютную комнату на 1-м этаже. Его единственный сосед стал кришноитом, достаточно повлияв на Алексея, а отчасти и на меня.
Или «Ленинград – город художников», или судьба упорно прикрепляла меня к Академии художеств и не только.
Первого художника я увидел на Валиной квартире. Именно увидел, он же ни с кем не общался, и это от Вали я узнал, что он учится в Академии.
Саша В. Работал в Академии ночным сторожем, именно с ним я впервые попал туда. Ночью в этом здании было как-то не по себе, как в церкви.
А еще там оказался странный спортзал, вернее, вход в него; через какой-то люк в полу, по железной лестнице… Но внутри все было как обычно…
Так, с тремя новыми «друзьями-приятелями», с новыми впечатлениями я вошел в Новый...
СТОП!ДАЛЬШЕ ПОВТОР!
НА ЯЙЦАХ
Встреча этого года ничем не отличалась от встречи предыдущего. Все шло по-старому, если не считать того, что я перешел из хозмага в культмаг. В хозмаге товары были все какие-то скучные, за исключением набора для кофе по-восточному; в него входили электрожаровня, шесть турочек, мешочек с кварцевым песком и инструкция. Сделано все это было довольно мило, но кофе как напиток в ту пору для меня не существовал. Этими наборами была забита половина подсобки, и на моей памяти никто не купил ни одного…
А вот в культмаге была разная аппаратура, пластинки, игрушки, даже «Муравьи» (мотороллеры с кузовом), уж тут было не скучно.
Весной я написал небольшой рассказ про яйца. Небьющиеся. Его напечатала районка, а в мае она же пригласила меня в Светлоград на День Печати.
Тут мне и поступило предложение от Шульги, редактора многотиражки БСК «За обводнение Ставрополья» поработать у него корреспондентом. Я согласился.
Дома моя новость произвела фурор. Особенно был доволен дедушка. В его понятии стать корреспондентом, значит, уже сделать головокружительную карьеру. Надо сказать, мне это тоже нравилось больше магазина: жизнь на ногах и колесах – это было по мне, к тому же новые люди, новые знакомства, в моей «шкале ценностей» это тоже дорогого стоило.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КИОСК
Моим первым «музыкальным центром» был громоздкий проигрыватель «под стерео». В общем, в одном корпусе 2 динамика, приемник и проигрыватель. Как все это называлось, не помню, зато помню, что вечная проблема была с «иголками», так по-простому назывался «корундовый звукосниматель»: кусочек пластмассы размером с колпачок от ручки с беленькой иголочкой. Они, кажется, часто ломались и при этом были дефицитом.
Вторая проблема – пластинки. Отхватить диск «Арабески» или какой-нибудь сборник зарубежной эстрады, на худой конец, считалось большой удачей.
Хиты можно было записать на рынке в Светлограде. В небольшой комнатке у входа висел список песен с ценами напротив, а за стоечкой стоял некий аппарат, на котором, приняв заказ, «вечный армянин» делал пластинки. Стоило это удовольствие (кусок пластика, наклеенный на открытку) от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от свежести хита.
Мы подросли и наша техника тоже. Появились «бобинники», так лаконично называли катушечные магнитофоны. Тут уж и репертуар расширился запредельно, и в комнатенке на рынке уже не записывали, а делали заказ и запись получали позже, хотя был большой выбор и готовой продукции.
То, что нереально было достать на пластинках, очень просто доставалось на бобинах…
Помню, как у меня на всю летнюю кухню (окна открыты) орет Макаревич, кажется:
Ах, варьете, варьете, шум в голове.
Мы, кажется, встречались с вами и т.д.
Заходит бабушка. Я делаю звук потише, и она удивленно спрашивает: «Леша, батюшку слухаешь?»
После армии появился плеер и возникла потребность в кассетах, а ими торговали около Светлоградской автостанции. На углу, у стоянки автобусов, стоял небольшой киоск, в который с трудом помещались человек и магнитола «Sharp» размером с полчеловека. Здесь торговали только компакт-кассетами и только по выходным.
Как-то, ожидая автобус на 13.00, я подошел к киоску, посмотрел список для заказов, потом готовые кассеты (в детстве о японской бытовой технике мы рассказывали друг другу легенды) и в конце концов завел разговор с продавцом, благо, вид этого парня располагал к общению.
(Я еще не знал тогда Потапенко и не слышал его слов при нашем знакомстве: «Алекс, такое впечатление, что я знаю тебя уже 100 лет!», но в случае с Иваном было нечто похожее, только никем из нас не озвученное, мы очень быстро и легко сошлись…)
В следующий раз Иван предложил мне кассету с «Videocids» и «Мальчиком-бананом». Мне очень понравилось. И поскольку в тот день я не спешил домой, он пригласил меня пойти с ним в гостиницу.
- Слушай, - попросил он, - возьми, пожалуйста, магнитофон, а я пока киоск замкну.
Я подходил к «Sharp»у, как штангист к штанге, такой он был массивный на вид. Рывок! Штанга клоунская! Он оказался гораздо легче своего вида.
По-моему, уже при второй нашей встрече Иван дал мне свой ставропольский адрес; объяснил, как его найти и позвал в гости.
Иван жил в центре Ставрополя, на задворках общества «Знание», в чужом съемном домишке, в котором не было никаких удобств, кроме покосившегося деревянного туалета прямо у входа во двор.
Правда, у него были «сто рублей и сто друзей», к которым он по очереди ездил принимать ванну, почему-то игнорируя хорошую баню.
Имелась у него жена Люба, попавшая на юг откуда-то из Сибири. Похожа она была на модную тогда певицу, имя которой никак не могу вспомнить.
(Говоря сегодняшним «рублевским» языком, во всем у Ивана был гламур, кроме жилья.)
Работа его считалась блатной и денежной, не так-то просто было попасть на такое место, но помимо этого Иван хорошо шил и в будущем, когда появились кооперативы, сделав ставку на джинсы, открыл швейный цех.
Кроме этого, Иван был немного фарцовщик. (Тогда, правда, я этого слова не знал. Да и сейчас в провинции большинство не знают, что это такое. Олигархов знают, а ведь многие из них бывшие фарцовщики.) В Ставрополе жило много греков, и они все-таки иногда вырывались в Элладу, а потом многие вещи, что они привозили, каким-то образом попадали к Ивану и у него их можно было купить…
Еще в самом начале нашего знакомства произошел неприятный и запомнившийся мне случай. Я стоял у киоска, Иван сидел внутри, мы о чем-то болтали и вдруг кто-то хватает меня сзади за рукав и тащит назад… Я оборачиваюсь в легком шоке и вижу знакомое до боли лицо бабушки Акулины Стефановны, которая, продолжая меня тащить к кассам, начинает довольно громко поучать: «Езжай домой! Покупай билет и езжай домой! Чаво ты тут с уркаганами забыл! Я ишшо приеду, матери расскажу, что ты с уркаганами водисси!»
Стыдно было невероятно. Двадцать лет, а тебя бабушка тащит, как ребеночка от витрины игрушечного магазина. Вырываться, скандалить представлялось еще хуже, так что, проглотив, я тогда уехал домой, поскорее с глаз людских…
ОДЕССА – ПАПА, РОСТОВ…
Жизнь в редакции бурлила, но пришло время третьей попытки стать студентом. На этот раз выпал Ростов-на Дону. По-видимому, мой редактор учился в ростовском универе и посоветовал это «направление». Тут же нашлись люди, у которых можно было остановиться; на этот раз не родственники, а бывшие «полусоседи», с которыми мама росла, играла, ходила в школу и т.п.
И вот рано утром мы садимся в новенький «Икарус» на Центральном Автовокзале Ставрополя. Несмотря на то, что не выспался, настроение приподнятое, ведь предстоял день в дороге, новые места, новые люди, кайф!
Самая любимая дислокация на служебных местах, что прямо у входа, потрясающий обзор: дорога «входит в тебя» по максимуму; но не всякий водитель на них пускает. Впрочем, если сидишь в этом же ряду, не очень далеко от входа, тогда тоже ничего.
Днем становится жарковато, но я переношу жару легко и не пропускаю ни остановки, чтобы не выйти покурить.
Чем крупнее населенный пункт, тем дольше стоянка, тут уже можно не только покурить, но и сбегать отлить, поискать холодного лимонада по пристанционным кафешкам, купить пирожков или какой другой снеди. При этом всякий выход сопровождается напутствием: «Смотри, Леша, не отстань! Далеко не отходи! Следи за направлением!» и т.п.
День катится к вечеру. Мы катимся к Ростову. Смеркается. Все включают фары, и дорога превращается в скопище мелькающих туда-сюда «светлячков».
В домах загораются окна. Жизнь перемещается в помещения, а мы перемещаемся по жизни…
В Ростов въезжаем около полуночи. На меня производит огромное впечатление ночная жизнь города. На улицах полно людей; на дорогах – машин; светятся витрины, фонари, вывески кафе и ресторанов. Кажется, здесь никто никогда не спит…
Но вот мы подъезжаем к Центральному Автовокзалу. Все! Поездка окончена!
Автовокзал в два, а то и три раза больше ставропольского, к тому же рядом ЖД вокзал, поэтому круглые сутки здесь полно народу, так что ночь проходит весело. Но вот появляются первые городские автобусы; я уже разузнал, где нужная остановка автобусов и какими можно до Аксая добраться.
К нашей радости, поездка не занимает много времени. Пользуясь «путеводителем по-киевски», выходим на нужной остановке. В кучке пятиэтажек находим нужный нам дом, подъезд и ,наконец, квартиру. Вот он, торжественный момент! Мы готовы вторгнуться в чужую жизнь! Ведь хозяева не знают о нашем приезде. Дети еще спят. Теть Тая готовит завтрак, дядь Витя собирается на рыбалку, бабушка…но стоп! Я их еще не знаю! Я их никогда не видел! Я еще не знаю, чем они занимаются! Мы пока только стоим у дверей, и мама говорит: «Ну, звони!» Я несколько раз нажимаю на кнопку звонка…
РОСТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
И вот нас уже кормят завтраком. Из разговоров взрослых узнаю, что у них 2 мальчика и девочка. Андрей, Гена и Гала. Но они еще спят – каникулы!
Услышав, что Гале 16 лет, слегка напрягаюсь, провести лето в одной квартире с взрослой (по моим меркам) девушкой… Ха! Испытание! С нетерпеливым любопытством жду подъема детей…
И вот на кухню, зевая и потягиваясь, выходит Гала в весьма легкомысленной ночной рубашечке. «Ой, - заспанные глаза лезут на лоб, - здрасьте!» Гала спешно ретируется и возвращается в халатике. Родители знакомят нас. Гала все еще смущена и кусок в горло ей не лезет. Мы переходим в комнату, давая ей возможность спокойно позавтракать. Она мне понравилась.
Вскоре появляются и мальчишки. Они явно рады гостям. Андрею лет 14. Он крепыш. Занимается каким-то спортом. (Во дворе и окрестностях имеет авторитет, как выяснилось позже.) Гене лет 11, в отличие от Андрея, он гораздо легкомысленнее и совсем еще ребенок.
Мы быстро сходимся. Уже вечером курим с Галой на балконе (система такая, если кто-то из родителей идет к нам, то курю только я, а она вышла за компанию) и она выкладывает мне все свои секреты.
Как только мама уезжает, ухожу с мальчиками вечером во двор. Они знакомят меня со своими друзьями. Компания большая, разношерстная, только, увы, однополая. Почему-то девушки тусуются отдельно.
Сидим обычно допоздна и теть Тая ругает сыновей, мол, ему к экзаменам готовиться, не отвлекайте его! Но Боже мой! Какие экзамены! Днем то да се; вечером пацаны, а ночью Гала…
ЖАРКИЕ НОЧИ
Квартира, в которой мы жили, была большой, 4-х комнатной. Старшая дочь вышла замуж и жила у мужа, по соседству. Одну комнату занимали родители, одну пацаны, одну Гала с бабушкой, а четвертая комната была как бы гостиной. Вот в ней меня и разместили, на диване.
Получалось неплохо: вечером, когда родители смотрели телевизор, мы шлялись на улице, а когда мы возвращались, они обычно уже спали. Так что хоть я и жил в гостиной, но никто никому не мешал.
Когда-то в детстве я мог стать 100% ботаником, был момент, когда мне хотелось закрыться с книгами и никуда, но, к счастью, мама сыграла свою самую лучшую роль в моей жизни именно в этот момент: она сама стала гнать меня на улицу, типа: «Иди, подвигайся! Поиграй с мальчишками! Что ты весь день с книжками сидишь!»
Я вышел раз, второй, а потом мне понравилось: футбол, «жопа», «красное и черное», прятки, «бутылочка», пруды и т.п. Но от книг я тоже не мог отказаться, они просто сдвинулись на «периферию»: летом я стал читать по ночам. Так и в Аксае я не изменил привычке: все давно уже спали, а я лежу (тогда читал исключительно лежа) «у себя», читаю… И вот однажды тихонько открывается дверь и в комнату входит Гала в своей нескромной ночнушке. Ночи были жаркие, и я лежал обычно поверх одеяла в одних трусах. Ее это ничуть не смутило. Она тихонько садится на краешек кровати и шепотом спрашивает:
- Не спишь?
- Как видишь.
- Не хочешь покурить?
- Пошли.
Мы выходим на балкон, закуриваем и стоим бок о бок, касаясь иногда друг друга. Каково 20-летнему здоровому парню в такой ситуации?! Куда деть руки, куда деть мысли и все остальное?! Куда деть, когда все тянется к ней?
Конечно, я стал ее осаждать, она «осаду» успешно выдерживала; такие битвы происходили если не каждую ночь, то довольно часто, в итоге прозвучало сакраментальное «я не против, но только после свадьбы».
Такими жарким были ночи, но были еще дни, где я все-таки пытался поступить в университет. Все прошло, как всегда: творческая работа на отлично, остальное на тройки и в итоге я не прошел по конкурсу.
То есть оставаться дольше у меня не было причины, но я оставался, так мне нравилось в Аксае и в этой замечательной семье, с замечательными новыми друзьями…
Наконец, мама обеспокоилась и позвонила; пришлось огорчить ее результатами экзаменов, каким-то образом объяснять задержку и обещать, что скоро выезжаю…
Было грустно расставаться с новыми друзьями, но надо было ехать домой. Правда, я не прощался и обещал, что вернусь, а Гале говорил, что обязательно привезу мамино согласие и мы поженимся…
ДИВО ДИВНОЕ
Сейчас я думаю и не могу понять, как это мама отпустила меня в Аксай во второй раз?! Не помню, каким образом она отговаривала меня от женитьбы на Гале, но я особенно и не настаивал. Тогда я понимал это интуитивно, сейчас рационально: отношения с Галой были а-ля Цой («ого-го-го, но это не любовь»). Медовый месяц закончился бы скоро, а за ним начались бы проблемы, потому что это был не мой мир.
Во вторую поездку я забрал питерский «Мартини» и прикупил каких-то модных шмоток у Ивана. У него же познакомился с Игорем, его двоюродным братом. Дело в том, что Иван жил неподалеку от автостанции, а мне предстояло ждать отправления около часа или даже больше и я заскочил к нему. А у него в гостях был Игорь; узнав, что я еду в Ростов, он поинтересовался:
- Слушай, а там импортных кассет нет в продаже?
- Ты знаешь, я видел в одном магазине «TDK», правда, недели две назад.
- А покажешь мне этот магазин?
- Конечно.
- А когда у тебя автобус?
Я сказал время отправления.
- А! Ну, можно не спешить, щас Иван нам еще кофе сделает.
Игорь взял билет перед самым отправлением и…нежданно-негаданно у меня появился попутчик!
В Ростов мы приехали ночью и, как в прошлый раз, я приготовился ночевать на вокзале.
- Ты что, - возмутился Игорь на мое предложение, - ночь не спать! Вон у таксистов поспрашиваем, найдем ночлег.
- Уверен?! – спросил я его. – Всего-то ночь!
- Не-не, пойдем!
И мы пошли к кучке таксистов. Игорь спросил о ночлеге, они назвали какого-то мужика, частника, который предложил поехать на турбазу. Игорь не спрашивал о цене, полез в машину, мне ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Ехали ночью по каким-то глухим мрачным местам, причем Игорь не скрывал особо, что у него приличная сумма, но, к счастью, Ростов в эту ночь показался нам не самой худшей своей стороной.
Зато спали мы как убитые. Сторож дал нам чистое белье и предложил любой домик на выбор. Игорь попросил разбудить нас где-то около 9, и утром сторож с трудом достучался до нашего сознания…
Ночью места показались мрачными, а утром прекрасными: солнышко сияло, Дон блистал, как суперстар, в лесках вокруг выступали «краснознаменные» хоры различных небесных созданий… Чудесное было утро.
Сторож позвонил в город, подъехал человек и отвез нас в Ростов. Я показал Игорю магазин и оказалось, он сорвался не зря, там еще продавались кассеты. На этом мы и расстались и больше не виделись…
ПРОЩАЙ, АКСАЙ!
Вся компания так радовалась моему возвращению, как будто меня не было вечность. Вечером во дворе мы распили «Мартини» за встречу и за знакомство. Просто откуда-то приехал еще один парень из этой компании и в этот вечер нас познакомили.
Когда мы вернулись домой, я как-то вскользь обронил:
- А этот ваш друг – вылитый казак, только еще молодой.
- А он и есть казак! Чисто казачья семья, - подтвердили мою догадку пацаны.
Кроме казачка, вернулся из странствий еще один их друг. Пользуясь тем, что он меня не видел и обо мне не знал, компания решила его разыграть. Тем более, что для этого были все условия. Во-первых, он пригласил их к себе домой на день рождения; во-вторых, он жил один (где были его родители, мне так и не пришлось узнать) в собственном доме и помешать шутке никто не мог.
Вечером шумной ватагой едем на окраину Аксая, где уже нет многоэтажек, где частный сектор. Около небольшого, слегка запущенного дома компания притихает и дает мне последние наставления: «Ну, давай, Лех, он будет в летней кухне! А ты иди прямо туда!»
Я тихо открываю калитку. В глубине двора стоит небольшое здание: летняя кухня. Вечер жаркий, так что дверь и 2 передних окна открыты нараспашку, задние, в глубине, тоже. У переднего окна сидит парень, склонив голову: задумался или читает; у окна еще светло читать. Посередине виднеется накрытый стол, человек явно ждет гостей. Все это я успеваю рассмотреть, тихо, по-кошачьему, двигаясь к кухне. Вдруг парень вскидывает голову и видит меня, тут же стрелой он бросается к противоположному окну, что-то гремит перевернутое, а он, выскочив в сад, мчится по огороду к Дону…
И тут во двор врывается ржащая компания:
- Стой, Саня (кажется), стой! Это шутка! – орут они ему вслед. Кто-то бросается его догонять, а то, мол, махнет на ту сторону Дона…
Смущенный Саня протягивает руку для знакомства: «Не, я купился! Я подумал, что ты ростовский бандит!» Все вокруг хохочут и живо обсуждают розыгрыш, а счастливый Саня (а вдруг все было бы всерьез) наконец зовет нас за стол…
P.S. – 2007. По прошествии времени думаю, с какой стати ему было так бояться ростовских бандитов? Тогда таким вопросом не задавался. И кто придумал эту шутку, вспомнить не могу, но на то, что она сработала, были причины.
Отчасти одежда; она довольно-таки выделялась. Отчасти мои новые знакомства и способность меняться (пару лет назад мама, увидев мою ростовскую фотографию, заметила: «Ты тут на бандита похож».)
Не помню, каким образом, но я успел завести новые знакомства. С одним парнем, возможно, чуть постарше меня, а потом его друзьями. Это был уже другой круг, не бандиты, но около того. С ними были какие-то дела в ростовской «Березке» и с иностранными студентами; к счастью для меня, обошлось «цветочками», а ведь назревали и «ягодки», обсуждалось какое-то кидалово или что-то вроде этого… Я просто вовремя уехал домой и больше никогда туда не возвращался. Думаю, к лучшему.
МЕСТЬ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ
Все же константиновский «зеленый змий» успел меня ужалить в отместку за то, что я решил с ним покончить…
Пришел вечером к Смоку, а в его кухне - пьянка. Знакомый мне только внешне парнишка за что-то проставился…
Парнишка этот наливает полстакана (принятая порция) и протягивает мне. Я вежливо отказываюсь; он начинает наезжать, типа «западло», «не уважаешь» и т.п. Смок, вместо того, чтобы на правах хозяина его осадить, только хихикает…
Видимо посчитав эти смешки за поддержку, пьяный парняга начинает лезть в драку и такая у него на лице тупо-пьяная злоба, что ясно – все слова бесполезны!
Уклонившись от удара, автоматически отвечаю; он падает. Вскакивает и с криком: «Ну ладно, ты это еще попомнишь! Еще пожалеешь!» кидается вон…
В таких делах у нас обещания выполняют и часто без задержки. Он ждал меня с друзьями у стеночки в темном переулке, знал «мой маршрут». (Странно, что я не стал идти другими путями, варианты были). Так что налетел на меня «зеленый змий»; покусал, поцарапал, но ничего не изменил, пить я стал гораздо реже и намного меньше…
КЛЕТКА
Вдруг откуда-то у меня появилась мысль, что наступили времена, когда человек может оказаться слабее своих открытий и творений, как в случае с атомом…
Через какое-то время читаю в «Литературной газете» поэму, если не изменяет память, «Курчатов», где встречаю свою недавнюю мысль! Меня это удивило, поскольку я еще не слышал выражения «идеи витают в воздухе»…
P.S. – 2007. А они витают, да так насыщенно, что порой, мне кажется, не помешали бы авиадиспетчеры, потому что иногда начнешь сомневаться, «кто первый»!
Маяковский, само собой, не слушал Харрисона, но и не факт, что Джордж читал Маяковского, а спел так похоже:
Precious words
slip away
from the meanings
(«Драгоценные слова обесцениваются»… - примерно так . А.Е.)
На Владимир Владимирычево:
Слова у нас
До главного самого
В привычку входят,
Ветшают, как платье…
Еще раньше, чем мысль о «слабости» человека, появилась мысль о «предопределенности форм»; о том, что в Природе «монополия круга», а человеку больше по душе «квадрат», хотя он располагает боьшим выбором…
Поскольку природа первична, то получился вот такой знак (квадрат в круге) для этой идеи…
И вот прошло лет двадцать после этой «эврики» и где-то я слышу или читаю КЛЕТКА; имеется ввиду, что человек состоит из клеток…
Тогда я думаю: «Стоп! Клетка – это же квадрат! А внутри ядро, то есть круг! Получается наоборот!» Как будто кто-то сложил человека из «кирпичиков» или даже «кубиков», тем самым поставив видимый закон на голову…
«Впрочем, - тут же додумал, - кто пишет законы, тот может их и менять! Почему бы тогда не ходить по воде, тогда в это можно поверить…»
ПОСЛЕДННЯЯ ПОПЫТКА
Итак, я вернулся в родную редакцию. Снова начались поездки по району и краю, а в промежутках забеги в типографию. То есть, когда мы сидели в редакции, я дополнительно играл роль курьера (без оплаты): бегал из конторы БСК в типографию. Туда и обратно это около 7-8 км.
Автобусом пользовался редко, только если выскочил из конторы, а он подъезжает к остановке… Но чтобы стоять, ждать, нет, увольте! Лучше двигаться!
В общем, эта роль меня устаивала. Да и некому было, кроме меня. Редактор есть редактор; у секретарши «пальцы без дела не сидят»; а второй корр. Лена, во-первых, женщина, а во-вторых, мать двоих детей, ну кто ее погонит!
В один из таких пробегов я столкнулся с другой «матерью двоих детей»! Это была Наташа «из поезда». Та, из-за которой я почти дрался с другом и около месяца пребывал в «болезненном-состоянии-разбитого-сердца». Как четыре года изменили человека! Куда делась та воздушная девочка в голубой ковбойке навыпуск, к пуговицам которой так тянулись мои пальцы! Эх, Время! Лекарь-калекарь!
Мы постояли с ней немного. Я узнал, что она замужем; что у нее двое детей; что живут они в Светлограде и т.п. Чувствовалось, что она не очень-то счастлива и что молодость ее уже закончилась…
Тем временем редактор Шульга то хвалил меня, то ругал. За какие-то материалы занес благодарности в мою трудовую книжку, но за мои опоздания ругал, грозил и даже звонил матери в школу…
Чашку терпения переполнил материал об ОРСе (Отдел Рабочего Снабжения). Дело в том, что БСК тогда числился довольно «модной стройкой». Раз модная, значит, с деньгами, но деньги в то время были скромники, тогда «правил дефицит».
В ОРС как раз и поступал дефицит, как-то: моя любимая греча, сгущенка, растворимый кофе, индийский чай, шпроты, сервелат и т.п. Подразумевалось, что все это в автолавках будет развозиться по объектам для рабочих. Кое-что, для отвода глаз развозилось, но большая часть доставалась блатным…
Вот я и написал об этом: записал номера машин, как частных, так и служебных, в багажники которых среди бела дня грузились коробки с яствами. Достал документы с перечнем того, что якобы доставалось рабочим и со свидетельствами рабочих, что на самом деле они получали, ну и т.д.
Отдал материал редактору. Он прочел, покраснел и побежал с ним к парторгу Х. Парторг устроил ему разнос. Так чашка терпения и переполнилась… Встал вопрос об увольнении.
;;
К счастью, на горизонте появились новые «действующие лица», а с ними появлялись новые возможности…
Как-то погожим вечером шел я к Сашке М. Около Татьяны З., моей бывшей коллеги по сельпо, сидела компания. Татьяна меня позвала и представила незнакомцев:
- Вот, Леш, познакомься. Это моя сестра Валя. А это Сережа. Они из Ленинграда.
- Ой, а я был в Ленинграде прошлым летом!
- Поступал, наверное? – поинтересовалась Валя.
- Ну да и, как видите, мимо.
- А на подготовительный не пробовал? – подключился к разговору Сережа.
- Да нет.
- А ты попробуй, - предложила Валя, - в этом году еще не поздно. Можешь у нас остановиться.
- А у мужика ты спросила? – насупился Сережа.
Валя полушутя-полусерьезно начала к нему подлизываться и хвалиться:
- А Сережа куда хочешь может поступить вне конкурса! Он же «афганец» у нас! И инвалид!
- Не куда хочешь, - сурово поправил ее Сережа, - а на юриста!
- Конечно, на юриста, дорогой!
Оказалось, это их обычная манера разговаривать. Сережа цеплялся к ее словам, грубил ей, а Валя податливо уступала, хотя…
Хотя они с Татьяной были сестрами, но совсем не похожими. Татьяна полная, добродушная, с запрятанной поглубже легкой «язвинкой»; Валя худая и с «язвинкой» наружу, а добродушие как раз было упрятано подальше.
Татьяна с мужем были похожи и внешне, и по характеру, что называется, «половинки»; Сережа с Валей скорее из «разных сервизов». Кстати, если бы мне сразу не сказали, что Сережа сибиряк, я бы подумал, что он кавказец; внешне похож.
Хотя пара оказалась странная, но приглашение вылетело не воробьем, а прямо-таки павлином.
До Сашки я в тот вечер не дошел, а вернувшись домой, с радостью выложил матери новость. Мать восприняла ее положительно; думаю, ей хотелось, чтобы я поскорее забыл об Аксае…
Еще радостнее воспринял эту новость мой шеф, ведь я уходил сам, «с миром».
Вскоре были готовы прекрасные характеристики; вырезаны все мои статьи; выпита прощальная бутылка (и не одна), а «лыжи развернуты на северо-запад и хорошенько навострены»…
;;;
Мама всегда удивлялась, как легко я ориентируюсь в городах, но в центре любого крупного города это несложно: у центра обычно есть «лицо».
Дом, в котором жили Валя с Сережей, стоял на углу Чкаловского проспекта и Б.Зелениной; на 1-м этаже дома располагался какой-то ресторан, а вот в соседнем доме был не какой-то, а пивной ресторан «Белая лошадь»! Необычное название для учреждения сов. общепита и попробуй-ка его забудь!
Итак, я прибыл! Квартира была коммунальная, но из приличных, то есть жильцов в меру и скандалы тихие, скрытые, как сказал бы ученый, латентные.
Впрочем, скандалить что с Валей, что с Сережей выходило себе дороже, так что мое проживание соседи приняли не в штыки…
На этот раз казалось бы, журфак, через подготовительный, был у меня в кармане: ведь я почти год отработал в газете; у меня имелись хорошие характеристики и т.д. и т.п.; оказалось:
– Молодой человек, простите, но мы не можем вас принять.
- Но почему?! В армии я отслужил! В газете отработал!
- Как раз потому, что вы работали в газете.
- Как это?!
- Ну, мы же на самом деле «рабфак»! Если бы работали на заводе или в колхозе, мы бы вас приняли. А поскольку вы работали в газете, мы не можем вас принять. Извините, молодой человек, но таковы правила!
Эхма! А мне-то хотелось учиться! Но к этому моменту я прекрасно осознал, что без подготовительного не поступлю, значит, путь лежал на завод…
ХОЛОДНАЯ ЗИМА 1986-ГО
С чего начинается «новая родина»? С милиции.
Сережа с Валей советовали мне вернуться домой, а через год снова попробовать на рабфак. Мотивировали они это тем, что в Ленинграде приезжему очень сложно устроиться на работу.
- Если только в милицию, - обронил как-то Сережа, скептически оглядев меня, - там всегда люди нужны.
- А почему бы и нет! – ухватился я за «последний великий шанс», хотя мне совсем не верилось в себя как в милиционера.
На следующий же день поехал на Скороходова; оказалось, что это весьма симпатичная улочка; тихая и спокойная, только, увы, без деревьев.
В РУВД Петроградского района нашел отдел кадров. Рассказал начальнику свою ситуацию, а он встретил меня так, как будто ленинградская милиция зачахнет без моего присутствия и отомрет как класс. Тут же предложил жилье; не квартиру, конечно, а койку в общаге. На что я ответил отказом, мол, живу у знакомых. Мне назначили дату начала мед.комиссии и я с чистой совестью вернулся на Чкаловский.
Валя с Сережей восприняли эту новость положительно, типа «свой человек в милиции, почему бы и нет»!
Как мне сейчас вспоминается, друзей у них не было, только «полезные знакомые». Чаще всех у них бывала Наташа, заведующая хозмагом на Большом проспекте П.с. В моей «фототеке памяти» не сохранилось ее лицо, только образ: невысокая женщина, ладно скроенная, весьма привлекательная; по характеру жесткая и, видимо, довольно расчетливая.
Была она свободна и Валя довольно прозрачно намекала, что это неплохая партия для меня, типа «жильем обеспечена, работа хорошая… и ты ей приглянулся»…
Я стал заходить в хозмаг. Когда выбрасывали дефицит и магазин наполняли «питоны» очередей, помогал торговать; подносить товар и т.п. Помню, как вьетнамцы расхватывали алюминиевые тазы и большие кастрюли; брали больше своего веса, как муравьи…
С Наташей дело не двигалось дальше магазина, зато благодаря ей я завел новое знакомство и подрабатывал.
Саша В. Жил на углу Скороходова и *** в совсем маленькой коммуналке. Ему досталась комната в наследство. Оставившая ее бабушка, по словам Саши, тронулась умом, тащила в дом все, что можно и все, что нельзя. В «вековых залежах» хлама у нее оставался лишь свободный уголок с кроватью…
Ни один гость не уходил от него с пустыми руками, каждому он вручал коробку с мусором, чтобы по дороге он выбросил его в мусорный бак…
;;
- Сережа, а у нас свадьба будет в ресторане?! – слащавит как всегда Валя.
- В сарае, - скривившись, отшивает Сережа, - будет у тебя свадьба!
Довольно странный разговор для «будущих молодоженов», хотя со мной они вели себя прилично.
Но тут в дело вмешались деньги и мы поссорились с Валей. Дело в том, что мама прислала перевод « на первое время», я отдал его Вале (по маминой инструкции) и при этом по-дурацки не оставил себе ни копейки, потому что на этот момент у меня были деньги с хозмаговской шабашки. Но вот они закончились и я попросил у Вали денег на сигареты. Она отказала, мол, «овес нынче дорог». Я психанул, собрал вещи и поехал к майору…
Этим же вечером , с адресом в одной руке и сумкой в другой я брел мимо плавательного бассейна ***, как первого ориентира в поисках общаги и вскоре набрел на нее; с радостью отметив, что она недалеко от остановки…
;;;
Серое двухэтажное здание чем-то напоминало детский сад, хотя являлось общежитием какого-то завода. По количеству жильцов эта общага тянула на «большую коммуналку», только отношения в ней были гораздо теплее…
Меня разместили в большой комнате на 2-м этаже. Рассчитана она была на пятерых, а жили в ней только мы с Игорем (вот как раз его лицо, а особенно манера смеяться, почему-то очень ясно сохранились в памяти).
Игорь М. тоже проходил медкомиссию в Петровском РУВД, так что мы оказались «братья по комиссии». Сошлись мы легко; ладили все это время и сохранили приятельские отношения даже когда жизнь развела нас…
Через некоторое время меня вызвали в отдел кадров на Скороходова.
- Вот такие дела, Алексей, - начал майор, - комиссия откладывается. Придется подождать.
- Ничего страшного, - бодро заявил я, - подождем!
- Ну вот и хорошо, - обрадовался майор, - присутствия духа не теряешь. Как устроился?
- Спасибо, отлично. Место хорошее. Общежитие тихое. Сосед по комнате замечательный.
- Угу. Это хорошо. А как у тебя с деньгами?
- С деньгами плохо. Занял немного и даже при жесткой экономии протяну не больше недели.
- Понятно. Тогда вот что, - майор вырвал из блокнота листочек, что-то в нем черканул и передал мне, - это адрес склада. Там как раз нужны подсобные рабочие. Далековато, правда, от твоего общежития, но больше ничего предложить не могу.
- Да и не страшно, - беззаботно махнул я рукой, - уж буду добираться как-нибудь!
- Молодец! – одобрил мой настрой начальник. – Ну, можешь идти. Я сегодня же позвоню насчет тебя. Да, и попрошу, чтобы тебе аванс выдали, а ты там напомни.
Я уже выходил из кабинета, когда он окликнул меня:
- Кстати, Алексей, тебе нужны теплые вещи? Зима-то говорят, суровая будет.
- Да нет, спасибо; с одеждой у меня все в порядке.
- Ну хорошо, до свидания.
- До свидания.
Майор не ошибся: зима оказалась суровой, особенно по будням и по утрам…
;V
Как по заказу мороз ударил именно в мой первый рабочий день! Который начался безбожно рано, в пять утра! Склад начинал работать в семь, добираться до него долго, а опаздывать неудобно…перед майором.
И вот я выхожу из общаги и кажется, что не в городе вовсе: кругом ни души! Мороз невероятный! Рысью добегаю до остановки, а вот трамвай не спешит… Пришлось исполнять «танец эскимоса»…
Одно утешение: красота. Было в этом «спящем красавце» какое-то очарование; сверкание льдинок – бриллиантов на деревьях, да на всем! И когда трамвай – желтые окошки показался вдали, загрохотал по рельсам и даже он казался прекрасным!
Радостно заскакиваю внутрь, но радость мгновенно замерзает ,внутри, кажется, холоднее, чем снаружи. Да уж хотя бы светло! И вагоновожатому радость – первый пассажир!
Но вот на перекрестке Б.Зелениной и Чкаловского дорогу нам пересек другой трамвай, а в нем тоже первый пассажир…
Засветились «избранные» окошки в окоченевших домах; прошуршал мимо автобус и в нем редкие, но люди! Нет, город не вымер! Город просыпался и на душе становилось радостнее…
V
Комиссия все откладывалась, так что я уже «протоптал тропинку» на склад.
В общаге у меня появился новый друг Алексей М. Очень милый человек, к тому же родная душа, творческая.
Алексей третий или четвертый год поступал в Академию художеств на скульптора. Между поступлениями занимался там как вольнослушатель, для чего нужна была прописка; ради прописки он и работал на заводе и жил в общаге этого завода.
Он занимал маленькую уютную комнату на 1-м этаже. Его единственный сосед стал кришноитом, достаточно повлияв на Алексея, а отчасти и на меня.
Или «Ленинград – город художников», или судьба упорно прикрепляла меня к Академии художеств и не только.
Первого художника я увидел на Валиной квартире. Именно увидел, он же ни с кем не общался, и это от Вали я узнал, что он учится в Академии.
Саша В. Работал в Академии ночным сторожем, именно с ним я впервые попал туда. Ночью в этом здании было как-то не по себе, как в церкви.
А еще там оказался странный спортзал, вернее, вход в него; через какой-то люк в полу, по железной лестнице… Но внутри все было как обычно…
Так, с тремя новыми «друзьями-приятелями», с новыми впечатлениями я вошел в Новый…
«1987»
Он был мистик по природе своей, из тех,
кто живет на границе сказки: и может
статься он первый заметил, как часто
эта граница проходит посреди
многолюдного города. В 20 ф. от него (он
был очень близорук) красные, белые и
желтые лучи газовых фонарей сплетались
и сливались, образуя
«1986»
КАРЬЕРА НА ЯЙЦАХ
Встреча этого года ничем не отличалась от встречи предыдущего. Все шло по-старому, если не считать того, что я перешел из хозмага в культмаг. В хозмаге товары были все какие-то скучные, за исключением набора для кофе по-восточному; в него входили электрожаровня, шесть турочек, мешочек с кварцевым песком и инструкция. Сделано все это было довольно мило, но кофе как напиток в ту пору для меня не существовал. Этими наборами была забита половина подсобки, и на моей памяти никто не купил ни одного…
А вот в культмаге была разная аппаратура, пластинки, игрушки, даже «Муравьи» (мотороллеры с кузовом), уж тут было не скучно.
Весной я написал небольшой рассказ про яйца. Небьющиеся. Его напечатала районка, а в мае она же пригласила меня в Светлоград на День Печати.
Тут мне и поступило предложение от Шульги, редактора многотиражки БСК «За обводнение Ставрополья» поработать у него корреспондентом. Я согласился.
Дома моя новость произвела фурор. Особенно был доволен дедушка. В его понятии стать корреспондентом, значит, уже сделать головокружительную карьеру. Надо сказать, мне это тоже нравилось больше магазина: жизнь на ногах и колесах – это было по мне, к тому же новые люди, новые знакомства, в моей «шкале ценностей» это тоже дорогого стоило.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КИОСК
Моим первым «музыкальным центром» был громоздкий проигрыватель «под стерео». В общем, в одном корпусе 2 динамика, приемник и проигрыватель. Как все это называлось, не помню, зато помню, что вечная проблема была с «иголками», так по-простому назывался «корундовый звукосниматель»: кусочек пластмассы размером с колпачок от ручки с беленькой иголочкой. Они, кажется, часто ломались и при этом были дефицитом.
Вторая проблема – пластинки. Отхватить диск «Арабески» или какой-нибудь сборник зарубежной эстрады, на худой конец, считалось большой удачей.
Хиты можно было записать на рынке в Светлограде. В небольшой комнатке у входа висел список песен с ценами напротив, а за стоечкой стоял некий аппарат, на котором, приняв заказ, «вечный армянин» делал пластинки. Стоило это удовольствие (кусок пластика, наклеенный на открытку) от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от свежести хита.
Мы подросли и наша техника тоже. Появились «бобинники», так лаконично называли катушечные магнитофоны. Тут уж и репертуар расширился запредельно, и в комнатенке на рынке уже не записывали, а делали заказ и запись получали позже, хотя был большой выбор и готовой продукции.
То, что нереально было достать на пластинках, очень просто доставалось на бобинах…
Помню, как у меня на всю летнюю кухню (окна открыты) орет Макаревич, кажется:
Ах, варьете, варьете, шум в голове.
Мы, кажется, встречались с вами и т.д.
Заходит бабушка. Я делаю звук потише, и она удивленно спрашивает: «Леша, батюшку слухаешь?»
После армии появился плеер и возникла потребность в кассетах, а ими торговали около Светлоградской автостанции. На углу, у стоянки автобусов, стоял небольшой киоск, в который с трудом помещались человек и магнитола «Sharp» размером с полчеловека. Здесь торговали только компакт-кассетами и только по выходным.
Как-то, ожидая автобус на 13.00, я подошел к киоску, посмотрел список для заказов, потом готовые кассеты (в детстве о японской бытовой технике мы рассказывали друг другу легенды) и в конце концов завел разговор с продавцом, благо, вид этого парня располагал к общению.
(Я еще не знал тогда Потапенко и не слышал его слов при нашем знакомстве: «Алекс, такое впечатление, что я знаю тебя уже 100 лет!», но в случае с Иваном было нечто похожее, только никем из нас не озвученное, мы очень быстро и легко сошлись…)
В следующий раз Иван предложил мне кассету с «Videocids» и «Мальчиком-бананом». Мне очень понравилось. И поскольку в тот день я не спешил домой, он пригласил меня пойти с ним в гостиницу.
- Слушай, - попросил он, - возьми, пожалуйста, магнитофон, а я пока киоск замкну.
Я подходил к «Sharp»у, как штангист к штанге, такой он был массивный на вид. Рывок! Штанга клоунская! Он оказался гораздо легче своего вида.
По-моему, уже при второй нашей встрече Иван дал мне свой ставропольский адрес; объяснил, как его найти и позвал в гости.
Иван жил в центре Ставрополя, на задворках общества «Знание», в чужом съемном домишке, в котором не было никаких удобств, кроме покосившегося деревянного туалета прямо у входа во двор.
Правда, у него были «сто рублей и сто друзей», к которым он по очереди ездил принимать ванну, почему-то игнорируя хорошую баню.
Имелась у него жена Люба, попавшая на юг откуда-то из Сибири. Похожа она была на модную тогда певицу, имя которой никак не могу вспомнить.
(Говоря сегодняшним «рублевским» языком, во всем у Ивана был гламур, кроме жилья.)
Работа его считалась блатной и денежной, не так-то просто было попасть на такое место, но помимо этого Иван хорошо шил и в будущем, когда появились кооперативы, сделав ставку на джинсы, открыл швейный цех.
Кроме этого, Иван был немного фарцовщик. (Тогда, правда, я этого слова не знал. Да и сейчас в провинции большинство не знают, что это такое. Олигархов знают, а ведь многие из них бывшие фарцовщики.) В Ставрополе жило много греков, и они все-таки иногда вырывались в Элладу, а потом многие вещи, что они привозили, каким-то образом попадали к Ивану и у него их можно было купить…
Еще в самом начале нашего знакомства произошел неприятный и запомнившийся мне случай. Я стоял у киоска, Иван сидел внутри, мы о чем-то болтали и вдруг кто-то хватает меня сзади за рукав и тащит назад… Я оборачиваюсь в легком шоке и вижу знакомое до боли лицо бабушки Акулины Стефановны, которая, продолжая меня тащить к кассам, начинает довольно громко поучать: «Езжай домой! Покупай билет и езжай домой! Чаво ты тут с уркаганами забыл! Я ишшо приеду, матери расскажу, что ты с уркаганами водисси!»
Стыдно было невероятно. Двадцать лет, а тебя бабушка тащит, как ребеночка от витрины игрушечного магазина. Вырываться, скандалить представлялось еще хуже, так что, проглотив, я тогда уехал домой, поскорее с глаз людских…
ОДЕССА – ПАПА, РОСТОВ…
Жизнь в редакции бурлила, но пришло время третьей попытки стать студентом. На этот раз выпал Ростов-на Дону. По-видимому, мой редактор учился в ростовском универе и посоветовал это «направление». Тут же нашлись люди, у которых можно было остановиться; на этот раз не родственники, а бывшие «полусоседи», с которыми мама росла, играла, ходила в школу и т.п.
И вот рано утром мы садимся в новенький «Икарус» на Центральном Автовокзале Ставрополя. Несмотря на то, что не выспался, настроение приподнятое, ведь предстоял день в дороге, новые места, новые люди, кайф!
Самая любимая дислокация на служебных местах, что прямо у входа, потрясающий обзор: дорога «входит в тебя» по максимуму; но не всякий водитель на них пускает. Впрочем, если сидишь в этом же ряду, не очень далеко от входа, тогда тоже ничего.
Днем становится жарковато, но я переношу жару легко и не пропускаю ни остановки, чтобы не выйти покурить.
Чем крупнее населенный пункт, тем дольше стоянка, тут уже можно не только покурить, но и сбегать отлить, поискать холодного лимонада по пристанционным кафешкам, купить пирожков или какой другой снеди. При этом всякий выход сопровождается напутствием: «Смотри, Леша, не отстань! Далеко не отходи! Следи за направлением!» и т.п.
День катится к вечеру. Мы катимся к Ростову. Смеркается. Все включают фары, и дорога превращается в скопище мелькающих туда-сюда «светлячков».
В домах загораются окна. Жизнь перемещается в помещения, а мы перемещаемся по жизни…
В Ростов въезжаем около полуночи. На меня производит огромное впечатление ночная жизнь города. На улицах полно людей; на дорогах – машин; светятся витрины, фонари, вывески кафе и ресторанов. Кажется, здесь никто никогда не спит…
Но вот мы подъезжаем к Центральному Автовокзалу. Все! Поездка окончена!
Автовокзал в два, а то и три раза больше ставропольского, к тому же рядом ЖД вокзал, поэтому круглые сутки здесь полно народу, так что ночь проходит весело. Но вот появляются первые городские автобусы; я уже разузнал, где нужная остановка автобусов и какими можно до Аксая добраться.
К нашей радости, поездка не занимает много времени. Пользуясь «путеводителем по-киевски», выходим на нужной остановке. В кучке пятиэтажек находим нужный нам дом, подъезд и ,наконец, квартиру. Вот он, торжественный момент! Мы готовы вторгнуться в чужую жизнь! Ведь хозяева не знают о нашем приезде. Дети еще спят. Теть Тая готовит завтрак, дядь Витя собирается на рыбалку, бабушка…но стоп! Я их еще не знаю! Я их никогда не видел! Я еще не знаю, чем они занимаются! Мы пока только стоим у дверей, и мама говорит: «Ну, звони!» Я несколько раз нажимаю на кнопку звонка…
РОСТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
И вот нас уже кормят завтраком. Из разговоров взрослых узнаю, что у них 2 мальчика и девочка. Андрей, Гена и Гала. Но они еще спят – каникулы!
Услышав, что Гале 16 лет, слегка напрягаюсь, провести лето в одной квартире с взрослой (по моим меркам) девушкой… Ха! Испытание! С нетерпеливым любопытством жду подъема детей…
И вот на кухню, зевая и потягиваясь, выходит Гала в весьма легкомысленной ночной рубашечке. «Ой, - заспанные глаза лезут на лоб, - здрасьте!» Гала спешно ретируется и возвращается в халатике. Родители знакомят нас. Гала все еще смущена и кусок в горло ей не лезет. Мы переходим в комнату, давая ей возможность спокойно позавтракать. Она мне понравилась.
Вскоре появляются и мальчишки. Они явно рады гостям. Андрею лет 14. Он крепыш. Занимается каким-то спортом. (Во дворе и окрестностях имеет авторитет, как выяснилось позже.) Гене лет 11, в отличие от Андрея, он гораздо легкомысленнее и совсем еще ребенок.
Мы быстро сходимся. Уже вечером курим с Галой на балконе (система такая, если кто-то из родителей идет к нам, то курю только я, а она вышла за компанию) и она выкладывает мне все свои секреты.
Как только мама уезжает, ухожу с мальчиками вечером во двор. Они знакомят меня со своими друзьями. Компания большая, разношерстная, только, увы, однополая. Почему-то девушки тусуются отдельно.
Сидим обычно допоздна и теть Тая ругает сыновей, мол, ему к экзаменам готовиться, не отвлекайте его! Но Боже мой! Какие экзамены! Днем то да се; вечером пацаны, а ночью Гала…
ЖАРКИЕ НОЧИ
Квартира, в которой мы жили, была большой, 4-х комнатной. Старшая дочь вышла замуж и жила у мужа, по соседству. Одну комнату занимали родители, одну пацаны, одну Гала с бабушкой, а четвертая комната была как бы гостиной. Вот в ней меня и разместили, на диване.
Получалось неплохо: вечером, когда родители смотрели телевизор, мы шлялись на улице, а когда мы возвращались, они обычно уже спали. Так что хоть я и жил в гостиной, но никто никому не мешал.
Когда-то в детстве я мог стать 100% ботаником, был момент, когда мне хотелось закрыться с книгами и никуда, но, к счастью, мама сыграла свою самую лучшую роль в моей жизни именно в этот момент: она сама стала гнать меня на улицу, типа: «Иди, подвигайся! Поиграй с мальчишками! Что ты весь день с книжками сидишь!»
Я вышел раз, второй, а потом мне понравилось: футбол, «жопа», «красное и черное», прятки, «бутылочка», пруды и т.п. Но от книг я тоже не мог отказаться, они просто сдвинулись на «периферию»: летом я стал читать по ночам. Так и в Аксае я не изменил привычке: все давно уже спали, а я лежу (тогда читал исключительно лежа) «у себя», читаю… И вот однажды тихонько открывается дверь и в комнату входит Гала в своей нескромной ночнушке. Ночи были жаркие, и я лежал обычно поверх одеяла в одних трусах. Ее это ничуть не смутило. Она тихонько садится на краешек кровати и шепотом спрашивает:
- Не спишь?
- Как видишь.
- Не хочешь покурить?
- Пошли.
Мы выходим на балкон, закуриваем и стоим бок о бок, касаясь иногда друг друга. Каково 20-летнему здоровому парню в такой ситуации?! Куда деть руки, куда деть мысли и все остальное?! Куда деть, когда все тянется к ней?
Конечно, я стал ее осаждать, она «осаду» успешно выдерживала; такие битвы происходили если не каждую ночь, то довольно часто, в итоге прозвучало сакраментальное «я не против, но только после свадьбы».
Такими жарким были ночи, но были еще дни, где я все-таки пытался поступить в университет. Все прошло, как всегда: творческая работа на отлично, остальное на тройки и в итоге я не прошел по конкурсу.
То есть оставаться дольше у меня не было причины, но я оставался, так мне нравилось в Аксае и в этой замечательной семье, с замечательными новыми друзьями…
Наконец, мама обеспокоилась и позвонила; пришлось огорчить ее результатами экзаменов, каким-то образом объяснять задержку и обещать, что скоро выезжаю…
Было грустно расставаться с новыми друзьями, но надо было ехать домой. Правда, я не прощался и обещал, что вернусь, а Гале говорил, что обязательно привезу мамино согласие и мы поженимся…
ДИВО ДИВНОЕ
Сейчас я думаю и не могу понять, как это мама отпустила меня в Аксай во второй раз?! Не помню, каким образом она отговаривала меня от женитьбы на Гале, но я особенно и не настаивал. Тогда я понимал это интуитивно, сейчас рационально: отношения с Галой были а-ля Цой («ого-го-го, но это не любовь»). Медовый месяц закончился бы скоро, а за ним начались бы проблемы, потому что это был не мой мир.
Во вторую поездку я забрал питерский «Мартини» и прикупил каких-то модных шмоток у Ивана. У него же познакомился с Игорем, его двоюродным братом. Дело в том, что Иван жил неподалеку от автостанции, а мне предстояло ждать отправления около часа или даже больше и я заскочил к нему. А у него в гостях был Игорь; узнав, что я еду в Ростов, он поинтересовался:
- Слушай, а там импортных кассет нет в продаже?
- Ты знаешь, я видел в одном магазине «TDK», правда, недели две назад.
- А покажешь мне этот магазин?
- Конечно.
- А когда у тебя автобус?
Я сказал время отправления.
- А! Ну, можно не спешить, щас Иван нам еще кофе сделает.
Игорь взял билет перед самым отправлением и…нежданно-негаданно у меня появился попутчик!
В Ростов мы приехали ночью и, как в прошлый раз, я приготовился ночевать на вокзале.
- Ты что, - возмутился Игорь на мое предложение, - ночь не спать! Вон у таксистов поспрашиваем, найдем ночлег.
- Уверен?! – спросил я его. – Всего-то ночь!
- Не-не, пойдем!
И мы пошли к кучке таксистов. Игорь спросил о ночлеге, они назвали какого-то мужика, частника, который предложил поехать на турбазу. Игорь не спрашивал о цене, полез в машину, мне ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Ехали ночью по каким-то глухим мрачным местам, причем Игорь не скрывал особо, что у него приличная сумма, но, к счастью, Ростов в эту ночь показался нам не самой худшей своей стороной.
Зато спали мы как убитые. Сторож дал нам чистое белье и предложил любой домик на выбор. Игорь попросил разбудить нас где-то около 9, и утром сторож с трудом достучался до нашего сознания…
Ночью места показались мрачными, а утром прекрасными: солнышко сияло, Дон блистал, как суперстар, в лесках вокруг выступали «краснознаменные» хоры различных небесных созданий… Чудесное было утро.
Сторож позвонил в город, подъехал человек и отвез нас в Ростов. Я показал Игорю магазин и оказалось, он сорвался не зря, там еще продавались кассеты. На этом мы и расстались и больше не виделись…
ПРОЩАЙ, АКСАЙ!
Вся компания так радовалась моему возвращению, как будто меня не было вечность. Вечером во дворе мы распили «Мартини» за встречу и за знакомство. Просто откуда-то приехал еще один парень из этой компании и в этот вечер нас познакомили.
Когда мы вернулись домой, я как-то вскользь обронил:
- А этот ваш друг – вылитый казак, только еще молодой.
- А он и есть казак! Чисто казачья семья, - подтвердили мою догадку пацаны.
Кроме казачка, вернулся из странствий еще один их друг. Пользуясь тем, что он меня не видел и обо мне не знал, компания решила его разыграть. Тем более, что для этого были все условия. Во-первых, он пригласил их к себе домой на день рождения; во-вторых, он жил один (где были его родители, мне так и не пришлось узнать) в собственном доме и помешать шутке никто не мог.
Вечером шумной ватагой едем на окраину Аксая, где уже нет многоэтажек, где частный сектор. Около небольшого, слегка запущенного дома компания притихает и дает мне последние наставления: «Ну, давай, Лех, он будет в летней кухне! А ты иди прямо туда!»
Я тихо открываю калитку. В глубине двора стоит небольшое здание: летняя кухня. Вечер жаркий, так что дверь и 2 передних окна открыты нараспашку, задние, в глубине, тоже. У переднего окна сидит парень, склонив голову: задумался или читает; у окна еще светло читать. Посередине виднеется накрытый стол, человек явно ждет гостей. Все это я успеваю рассмотреть, тихо, по-кошачьему, двигаясь к кухне. Вдруг парень вскидывает голову и видит меня, тут же стрелой он бросается к противоположному окну, что-то гремит перевернутое, а он, выскочив в сад, мчится по огороду к Дону…
И тут во двор врывается ржащая компания:
- Стой, Саня (кажется), стой! Это шутка! – орут они ему вслед. Кто-то бросается его догонять, а то, мол, махнет на ту сторону Дона…
Смущенный Саня протягивает руку для знакомства: «Не, я купился! Я подумал, что ты ростовский бандит!» Все вокруг хохочут и живо обсуждают розыгрыш, а счастливый Саня (а вдруг все было бы всерьез) наконец зовет нас за стол…
P.S. – 2007. По прошествии времени думаю, с какой стати ему было так бояться ростовских бандитов? Тогда таким вопросом не задавался. И кто придумал эту шутку, вспомнить не могу, но на то, что она сработала, были причины.
Отчасти одежда; она довольно-таки выделялась. Отчасти мои новые знакомства и способность меняться (пару лет назад мама, увидев мою ростовскую фотографию, заметила: «Ты тут на бандита похож».)
Не помню, каким образом, но я успел завести новые знакомства. С одним парнем, возможно, чуть постарше меня, а потом его друзьями. Это был уже другой круг, не бандиты, но около того. С ними были какие-то дела в ростовской «Березке» и с иностранными студентами; к счастью для меня, обошлось «цветочками», а ведь назревали и «ягодки», обсуждалось какое-то кидалово или что-то вроде этого… Я просто вовремя уехал домой и больше никогда туда не возвращался. Думаю, к лучшему.
МЕСТЬ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ
Все же константиновский «зеленый змий» успел меня ужалить в отместку за то, что я решил с ним покончить…
Пришел вечером к Смоку, а в его кухне - пьянка. Знакомый мне только внешне парнишка за что-то проставился…
Парнишка этот наливает полстакана (принятая порция) и протягивает мне. Я вежливо отказываюсь; он начинает наезжать, типа «западло», «не уважаешь» и т.п. Смок, вместо того, чтобы на правах хозяина его осадить, только хихикает…
Видимо посчитав эти смешки за поддержку, пьяный парняга начинает лезть в драку и такая у него на лице тупо-пьяная злоба, что ясно – все слова бесполезны!
Уклонившись от удара, автоматически отвечаю; он падает. Вскакивает и с криком: «Ну ладно, ты это еще попомнишь! Еще пожалеешь!» кидается вон…
В таких делах у нас обещания выполняют и часто без задержки. Он ждал меня с друзьями у стеночки в темном переулке, знал «мой маршрут». (Странно, что я не стал идти другими путями, варианты были). Так что налетел на меня «зеленый змий»; покусал, поцарапал, но ничего не изменил, пить я стал гораздо реже и намного меньше…
КЛЕТКА
Вдруг откуда-то у меня появилась мысль, что наступили времена, когда человек может оказаться слабее своих открытий и творений, как в случае с атомом…
Через какое-то время читаю в «Литературной газете» поэму, если не изменяет память, «Курчатов», где встречаю свою недавнюю мысль! Меня это удивило, поскольку я еще не слышал выражения «идеи витают в воздухе»…
P.S. – 2007. А они витают, да так насыщенно, что порой, мне кажется, не помешали бы авиадиспетчеры, потому что иногда начнешь сомневаться, «кто первый»!
Маяковский, само собой, не слушал Харрисона, но и не факт, что Джордж читал Маяковского, а спел так похоже:
Precious words
slip away
from the meanings
(«Драгоценные слова обесцениваются»… - примерно так . А.Е.)
На Владимир Владимирычево:
Слова у нас
До главного самого
В привычку входят,
Ветшают, как платье…
Еще раньше, чем мысль о «слабости» человека, появилась мысль о «предопределенности форм»; о том, что в Природе «монополия круга», а человеку больше по душе «квадрат», хотя он располагает боьшим выбором…
Поскольку природа первична, то получился вот такой знак (квадрат в круге) для этой идеи…
И вот прошло лет двадцать после этой «эврики» и где-то я слышу или читаю КЛЕТКА; имеется ввиду, что человек состоит из клеток…
Тогда я думаю: «Стоп! Клетка – это же квадрат! А внутри ядро, то есть круг! Получается наоборот!» Как будто кто-то сложил человека из «кирпичиков» или даже «кубиков», тем самым поставив видимый закон на голову…
«Впрочем, - тут же додумал, - кто пишет законы, тот может их и менять! Почему бы тогда не ходить по воде, тогда в это можно поверить…»
ПОСЛЕДННЯЯ ПОПЫТКА
Итак, я вернулся в родную редакцию. Снова начались поездки по району и краю, а в промежутках забеги в типографию. То есть, когда мы сидели в редакции, я дополнительно играл роль курьера (без оплаты): бегал из конторы БСК в типографию. Туда и обратно это около 7-8 км.
Автобусом пользовался редко, только если выскочил из конторы, а он подъезжает к остановке… Но чтобы стоять, ждать, нет, увольте! Лучше двигаться!
В общем, эта роль меня устаивала. Да и некому было, кроме меня. Редактор есть редактор; у секретарши «пальцы без дела не сидят»; а второй корр. Лена, во-первых, женщина, а во-вторых, мать двоих детей, ну кто ее погонит!
В один из таких пробегов я столкнулся с другой «матерью двоих детей»! Это была Наташа «из поезда». Та, из-за которой я почти дрался с другом и около месяца пребывал в «болезненном-состоянии-разбитого-сердца». Как четыре года изменили человека! Куда делась та воздушная девочка в голубой ковбойке навыпуск, к пуговицам которой так тянулись мои пальцы! Эх, Время! Лекарь-калекарь!
Мы постояли с ней немного. Я узнал, что она замужем; что у нее двое детей; что живут они в Светлограде и т.п. Чувствовалось, что она не очень-то счастлива и что молодость ее уже закончилась…
Тем временем редактор Шульга то хвалил меня, то ругал. За какие-то материалы занес благодарности в мою трудовую книжку, но за мои опоздания ругал, грозил и даже звонил матери в школу…
Чашку терпения переполнил материал об ОРСе (Отдел Рабочего Снабжения). Дело в том, что БСК тогда числился довольно «модной стройкой». Раз модная, значит, с деньгами, но деньги в то время были скромники, тогда «правил дефицит».
В ОРС как раз и поступал дефицит, как-то: моя любимая греча, сгущенка, растворимый кофе, индийский чай, шпроты, сервелат и т.п. Подразумевалось, что все это в автолавках будет развозиться по объектам для рабочих. Кое-что, для отвода глаз развозилось, но большая часть доставалась блатным…
Вот я и написал об этом: записал номера машин, как частных, так и служебных, в багажники которых среди бела дня грузились коробки с яствами. Достал документы с перечнем того, что якобы доставалось рабочим и со свидетельствами рабочих, что на самом деле они получали, ну и т.д.
Отдал материал редактору. Он прочел, покраснел и побежал с ним к парторгу Х. Парторг устроил ему разнос. Так чашка терпения и переполнилась… Встал вопрос об увольнении.
;;
К счастью, на горизонте появились новые «действующие лица», а с ними появлялись новые возможности…
Как-то погожим вечером шел я к Сашке М. Около Татьяны З., моей бывшей коллеги по сельпо, сидела компания. Татьяна меня позвала и представила незнакомцев:
- Вот, Леш, познакомься. Это моя сестра Валя. А это Сережа. Они из Ленинграда.
- Ой, а я был в Ленинграде прошлым летом!
- Поступал, наверное? – поинтересовалась Валя.
- Ну да и, как видите, мимо.
- А на подготовительный не пробовал? – подключился к разговору Сережа.
- Да нет.
- А ты попробуй, - предложила Валя, - в этом году еще не поздно. Можешь у нас остановиться.
- А у мужика ты спросила? – насупился Сережа.
Валя полушутя-полусерьезно начала к нему подлизываться и хвалиться:
- А Сережа куда хочешь может поступить вне конкурса! Он же «афганец» у нас! И инвалид!
- Не куда хочешь, - сурово поправил ее Сережа, - а на юриста!
- Конечно, на юриста, дорогой!
Оказалось, это их обычная манера разговаривать. Сережа цеплялся к ее словам, грубил ей, а Валя податливо уступала, хотя…
Хотя они с Татьяной были сестрами, но совсем не похожими. Татьяна полная, добродушная, с запрятанной поглубже легкой «язвинкой»; Валя худая и с «язвинкой» наружу, а добродушие как раз было упрятано подальше.
Татьяна с мужем были похожи и внешне, и по характеру, что называется, «половинки»; Сережа с Валей скорее из «разных сервизов». Кстати, если бы мне сразу не сказали, что Сережа сибиряк, я бы подумал, что он кавказец; внешне похож.
Хотя пара оказалась странная, но приглашение вылетело не воробьем, а прямо-таки павлином.
До Сашки я в тот вечер не дошел, а вернувшись домой, с радостью выложил матери новость. Мать восприняла ее положительно; думаю, ей хотелось, чтобы я поскорее забыл об Аксае…
Еще радостнее воспринял эту новость мой шеф, ведь я уходил сам, «с миром».
Вскоре были готовы прекрасные характеристики; вырезаны все мои статьи; выпита прощальная бутылка (и не одна), а «лыжи развернуты на северо-запад и хорошенько навострены»…
;;;
Мама всегда удивлялась, как легко я ориентируюсь в городах, но в центре любого крупного города это несложно: у центра обычно есть «лицо».
Дом, в котором жили Валя с Сережей, стоял на углу Чкаловского проспекта и Б.Зелениной; на 1-м этаже дома располагался какой-то ресторан, а вот в соседнем доме был не какой-то, а пивной ресторан «Белая лошадь»! Необычное название для учреждения сов. общепита и попробуй-ка его забудь!
Итак, я прибыл! Квартира была коммунальная, но из приличных, то есть жильцов в меру и скандалы тихие, скрытые, как сказал бы ученый, латентные.
Впрочем, скандалить что с Валей, что с Сережей выходило себе дороже, так что мое проживание соседи приняли не в штыки…
На этот раз казалось бы, журфак, через подготовительный, был у меня в кармане: ведь я почти год отработал в газете; у меня имелись хорошие характеристики и т.д. и т.п.; оказалось:
– Молодой человек, простите, но мы не можем вас принять.
- Но почему?! В армии я отслужил! В газете отработал!
- Как раз потому, что вы работали в газете.
- Как это?!
- Ну, мы же на самом деле «рабфак»! Если бы работали на заводе или в колхозе, мы бы вас приняли. А поскольку вы работали в газете, мы не можем вас принять. Извините, молодой человек, но таковы правила!
Эхма! А мне-то хотелось учиться! Но к этому моменту я прекрасно осознал, что без подготовительного не поступлю, значит, путь лежал на завод…
ХОЛОДНАЯ ЗИМА 1986-ГО
С чего начинается «новая родина»? С милиции.
Сережа с Валей советовали мне вернуться домой, а через год снова попробовать на рабфак. Мотивировали они это тем, что в Ленинграде приезжему очень сложно устроиться на работу.
- Если только в милицию, - обронил как-то Сережа, скептически оглядев меня, - там всегда люди нужны.
- А почему бы и нет! – ухватился я за «последний великий шанс», хотя мне совсем не верилось в себя как в милиционера.
На следующий же день поехал на Скороходова; оказалось, что это весьма симпатичная улочка; тихая и спокойная, только, увы, без деревьев.
В РУВД Петроградского района нашел отдел кадров. Рассказал начальнику свою ситуацию, а он встретил меня так, как будто ленинградская милиция зачахнет без моего присутствия и отомрет как класс. Тут же предложил жилье; не квартиру, конечно, а койку в общаге. На что я ответил отказом, мол, живу у знакомых. Мне назначили дату начала мед.комиссии и я с чистой совестью вернулся на Чкаловский.
Валя с Сережей восприняли эту новость положительно, типа «свой человек в милиции, почему бы и нет»!
Как мне сейчас вспоминается, друзей у них не было, только «полезные знакомые». Чаще всех у них бывала Наташа, заведующая хозмагом на Большом проспекте П.с. В моей «фототеке памяти» не сохранилось ее лицо, только образ: невысокая женщина, ладно скроенная, весьма привлекательная; по характеру жесткая и, видимо, довольно расчетливая.
Была она свободна и Валя довольно прозрачно намекала, что это неплохая партия для меня, типа «жильем обеспечена, работа хорошая… и ты ей приглянулся»…
Я стал заходить в хозмаг. Когда выбрасывали дефицит и магазин наполняли «питоны» очередей, помогал торговать; подносить товар и т.п. Помню, как вьетнамцы расхватывали алюминиевые тазы и большие кастрюли; брали больше своего веса, как муравьи…
С Наташей дело не двигалось дальше магазина, зато благодаря ей я завел новое знакомство и подрабатывал.
Саша В. Жил на углу Скороходова и *** в совсем маленькой коммуналке. Ему досталась комната в наследство. Оставившая ее бабушка, по словам Саши, тронулась умом, тащила в дом все, что можно и все, что нельзя. В «вековых залежах» хлама у нее оставался лишь свободный уголок с кроватью…
Ни один гость не уходил от него с пустыми руками, каждому он вручал коробку с мусором, чтобы по дороге он выбросил его в мусорный бак…
;;
- Сережа, а у нас свадьба будет в ресторане?! – слащавит как всегда Валя.
- В сарае, - скривившись, отшивает Сережа, - будет у тебя свадьба!
Довольно странный разговор для «будущих молодоженов», хотя со мной они вели себя прилично.
Но тут в дело вмешались деньги и мы поссорились с Валей. Дело в том, что мама прислала перевод « на первое время», я отдал его Вале (по маминой инструкции) и при этом по-дурацки не оставил себе ни копейки, потому что на этот момент у меня были деньги с хозмаговской шабашки. Но вот они закончились и я попросил у Вали денег на сигареты. Она отказала, мол, «овес нынче дорог». Я психанул, собрал вещи и поехал к майору…
Этим же вечером , с адресом в одной руке и сумкой в другой я брел мимо плавательного бассейна ***, как первого ориентира в поисках общаги и вскоре набрел на нее; с радостью отметив, что она недалеко от остановки…
;;;
Серое двухэтажное здание чем-то напоминало детский сад, хотя являлось общежитием какого-то завода. По количеству жильцов эта общага тянула на «большую коммуналку», только отношения в ней были гораздо теплее…
Меня разместили в большой комнате на 2-м этаже. Рассчитана она была на пятерых, а жили в ней только мы с Игорем (вот как раз его лицо, а особенно манера смеяться, почему-то очень ясно сохранились в памяти).
Игорь М. тоже проходил медкомиссию в Петровском РУВД, так что мы оказались «братья по комиссии». Сошлись мы легко; ладили все это время и сохранили приятельские отношения даже когда жизнь развела нас…
Через некоторое время меня вызвали в отдел кадров на Скороходова.
- Вот такие дела, Алексей, - начал майор, - комиссия откладывается. Придется подождать.
- Ничего страшного, - бодро заявил я, - подождем!
- Ну вот и хорошо, - обрадовался майор, - присутствия духа не теряешь. Как устроился?
- Спасибо, отлично. Место хорошее. Общежитие тихое. Сосед по комнате замечательный.
- Угу. Это хорошо. А как у тебя с деньгами?
- С деньгами плохо. Занял немного и даже при жесткой экономии протяну не больше недели.
- Понятно. Тогда вот что, - майор вырвал из блокнота листочек, что-то в нем черканул и передал мне, - это адрес склада. Там как раз нужны подсобные рабочие. Далековато, правда, от твоего общежития, но больше ничего предложить не могу.
- Да и не страшно, - беззаботно махнул я рукой, - уж буду добираться как-нибудь!
- Молодец! – одобрил мой настрой начальник. – Ну, можешь идти. Я сегодня же позвоню насчет тебя. Да, и попрошу, чтобы тебе аванс выдали, а ты там напомни.
Я уже выходил из кабинета, когда он окликнул меня:
- Кстати, Алексей, тебе нужны теплые вещи? Зима-то говорят, суровая будет.
- Да нет, спасибо; с одеждой у меня все в порядке.
- Ну хорошо, до свидания.
- До свидания.
Майор не ошибся: зима оказалась суровой, особенно по будням и по утрам…
;V
Как по заказу мороз ударил именно в мой первый рабочий день! Который начался безбожно рано, в пять утра! Склад начинал работать в семь, добираться до него долго, а опаздывать неудобно…перед майором.
И вот я выхожу из общаги и кажется, что не в городе вовсе: кругом ни души! Мороз невероятный! Рысью добегаю до остановки, а вот трамвай не спешит… Пришлось исполнять «танец эскимоса»…
Одно утешение: красота. Было в этом «спящем красавце» какое-то очарование; сверкание льдинок – бриллиантов на деревьях, да на всем! И когда трамвай – желтые окошки показался вдали, загрохотал по рельсам и даже он казался прекрасным!
Радостно заскакиваю внутрь, но радость мгновенно замерзает ,внутри, кажется, холоднее, чем снаружи. Да уж хотя бы светло! И вагоновожатому радость – первый пассажир!
Но вот на перекрестке Б.Зелениной и Чкаловского дорогу нам пересек другой трамвай, а в нем тоже первый пассажир…
Засветились «избранные» окошки в окоченевших домах; прошуршал мимо автобус и в нем редкие, но люди! Нет, город не вымер! Город просыпался и на душе становилось радостнее…
V
Комиссия все откладывалась, так что я уже «протоптал тропинку» на склад.
В общаге у меня появился новый друг Алексей М. Очень милый человек, к тому же родная душа, творческая.
Алексей третий или четвертый год поступал в Академию художеств на скульптора. Между поступлениями занимался там как вольнослушатель, для чего нужна была прописка; ради прописки он и работал на заводе и жил в общаге этого завода.
Он занимал маленькую уютную комнату на 1-м этаже. Его единственный сосед стал кришноитом, достаточно повлияв на Алексея, а отчасти и на меня.
Или «Ленинград – город художников», или судьба упорно прикрепляла меня к Академии художеств и не только.
Первого художника я увидел на Валиной квартире. Именно увидел, он же ни с кем не общался, и это от Вали я узнал, что он учится в Академии.
Саша В. Работал в Академии ночным сторожем, именно с ним я впервые попал туда. Ночью в этом здании было как-то не по себе, как в церкви.
А еще там оказался странный спортзал, вернее, вход в него; через какой-то люк в полу, по железной лестнице… Но внутри все было как обычно…
Так, с тремя новыми «друзьями-приятелями», с новыми впечатлениями я вошел в Новый…
«1987»
Он был мистик по природе своей, из тех,
кто живет на границе сказки: и может
статься он первый заметил, как часто
эта граница проходит посреди
многолюдного города. В 20 ф. от него (он
был очень близорук) красные, белые и
желтые лучи газовых фонарей сплетались
и сливались, образуя
«1986»
КАРЬЕРА НА ЯЙЦАХ
Встреча этого года ничем не отличалась от встречи предыдущего. Все шло по-старому, если не считать того, что я перешел из хозмага в культмаг. В хозмаге товары были все какие-то скучные, за исключением набора для кофе по-восточному; в него входили электрожаровня, шесть турочек, мешочек с кварцевым песком и инструкция. Сделано все это было довольно мило, но кофе как напиток в ту пору для меня не существовал. Этими наборами была забита половина подсобки, и на моей памяти никто не купил ни одного…
А вот в культмаге была разная аппаратура, пластинки, игрушки, даже «Муравьи» (мотороллеры с кузовом), уж тут было не скучно.
Весной я написал небольшой рассказ про яйца. Небьющиеся. Его напечатала районка, а в мае она же пригласила меня в Светлоград на День Печати.
Тут мне и поступило предложение от Шульги, редактора многотиражки БСК «За обводнение Ставрополья» поработать у него корреспондентом. Я согласился.
Дома моя новость произвела фурор. Особенно был доволен дедушка. В его понятии стать корреспондентом, значит, уже сделать головокружительную карьеру. Надо сказать, мне это тоже нравилось больше магазина: жизнь на ногах и колесах – это было по мне, к тому же новые люди, новые знакомства, в моей «шкале ценностей» это тоже дорогого стоило.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КИОСК
Моим первым «музыкальным центром» был громоздкий проигрыватель «под стерео». В общем, в одном корпусе 2 динамика, приемник и проигрыватель. Как все это называлось, не помню, зато помню, что вечная проблема была с «иголками», так по-простому назывался «корундовый звукосниматель»: кусочек пластмассы размером с колпачок от ручки с беленькой иголочкой. Они, кажется, часто ломались и при этом были дефицитом.
Вторая проблема – пластинки. Отхватить диск «Арабески» или какой-нибудь сборник зарубежной эстрады, на худой конец, считалось большой удачей.
Хиты можно было записать на рынке в Светлограде. В небольшой комнатке у входа висел список песен с ценами напротив, а за стоечкой стоял некий аппарат, на котором, приняв заказ, «вечный армянин» делал пластинки. Стоило это удовольствие (кусок пластика, наклеенный на открытку) от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от свежести хита.
Мы подросли и наша техника тоже. Появились «бобинники», так лаконично называли катушечные магнитофоны. Тут уж и репертуар расширился запредельно, и в комнатенке на рынке уже не записывали, а делали заказ и запись получали позже, хотя был большой выбор и готовой продукции.
То, что нереально было достать на пластинках, очень просто доставалось на бобинах…
Помню, как у меня на всю летнюю кухню (окна открыты) орет Макаревич, кажется:
Ах, варьете, варьете, шум в голове.
Мы, кажется, встречались с вами и т.д.
Заходит бабушка. Я делаю звук потише, и она удивленно спрашивает: «Леша, батюшку слухаешь?»
После армии появился плеер и возникла потребность в кассетах, а ими торговали около Светлоградской автостанции. На углу, у стоянки автобусов, стоял небольшой киоск, в который с трудом помещались человек и магнитола «Sharp» размером с полчеловека. Здесь торговали только компакт-кассетами и только по выходным.
Как-то, ожидая автобус на 13.00, я подошел к киоску, посмотрел список для заказов, потом готовые кассеты (в детстве о японской бытовой технике мы рассказывали друг другу легенды) и в конце концов завел разговор с продавцом, благо, вид этого парня располагал к общению.
(Я еще не знал тогда Потапенко и не слышал его слов при нашем знакомстве: «Алекс, такое впечатление, что я знаю тебя уже 100 лет!», но в случае с Иваном было нечто похожее, только никем из нас не озвученное, мы очень быстро и легко сошлись…)
В следующий раз Иван предложил мне кассету с «Videocids» и «Мальчиком-бананом». Мне очень понравилось. И поскольку в тот день я не спешил домой, он пригласил меня пойти с ним в гостиницу.
- Слушай, - попросил он, - возьми, пожалуйста, магнитофон, а я пока киоск замкну.
Я подходил к «Sharp»у, как штангист к штанге, такой он был массивный на вид. Рывок! Штанга клоунская! Он оказался гораздо легче своего вида.
По-моему, уже при второй нашей встрече Иван дал мне свой ставропольский адрес; объяснил, как его найти и позвал в гости.
Иван жил в центре Ставрополя, на задворках общества «Знание», в чужом съемном домишке, в котором не было никаких удобств, кроме покосившегося деревянного туалета прямо у входа во двор.
Правда, у него были «сто рублей и сто друзей», к которым он по очереди ездил принимать ванну, почему-то игнорируя хорошую баню.
Имелась у него жена Люба, попавшая на юг откуда-то из Сибири. Похожа она была на модную тогда певицу, имя которой никак не могу вспомнить.
(Говоря сегодняшним «рублевским» языком, во всем у Ивана был гламур, кроме жилья.)
Работа его считалась блатной и денежной, не так-то просто было попасть на такое место, но помимо этого Иван хорошо шил и в будущем, когда появились кооперативы, сделав ставку на джинсы, открыл швейный цех.
Кроме этого, Иван был немного фарцовщик. (Тогда, правда, я этого слова не знал. Да и сейчас в провинции большинство не знают, что это такое. Олигархов знают, а ведь многие из них бывшие фарцовщики.) В Ставрополе жило много греков, и они все-таки иногда вырывались в Элладу, а потом многие вещи, что они привозили, каким-то образом попадали к Ивану и у него их можно было купить…
Еще в самом начале нашего знакомства произошел неприятный и запомнившийся мне случай. Я стоял у киоска, Иван сидел внутри, мы о чем-то болтали и вдруг кто-то хватает меня сзади за рукав и тащит назад… Я оборачиваюсь в легком шоке и вижу знакомое до боли лицо бабушки Акулины Стефановны, которая, продолжая меня тащить к кассам, начинает довольно громко поучать: «Езжай домой! Покупай билет и езжай домой! Чаво ты тут с уркаганами забыл! Я ишшо приеду, матери расскажу, что ты с уркаганами водисси!»
Стыдно было невероятно. Двадцать лет, а тебя бабушка тащит, как ребеночка от витрины игрушечного магазина. Вырываться, скандалить представлялось еще хуже, так что, проглотив, я тогда уехал домой, поскорее с глаз людских…
ОДЕССА – ПАПА, РОСТОВ…
Жизнь в редакции бурлила, но пришло время третьей попытки стать студентом. На этот раз выпал Ростов-на Дону. По-видимому, мой редактор учился в ростовском универе и посоветовал это «направление». Тут же нашлись люди, у которых можно было остановиться; на этот раз не родственники, а бывшие «полусоседи», с которыми мама росла, играла, ходила в школу и т.п.
И вот рано утром мы садимся в новенький «Икарус» на Центральном Автовокзале Ставрополя. Несмотря на то, что не выспался, настроение приподнятое, ведь предстоял день в дороге, новые места, новые люди, кайф!
Самая любимая дислокация на служебных местах, что прямо у входа, потрясающий обзор: дорога «входит в тебя» по максимуму; но не всякий водитель на них пускает. Впрочем, если сидишь в этом же ряду, не очень далеко от входа, тогда тоже ничего.
Днем становится жарковато, но я переношу жару легко и не пропускаю ни остановки, чтобы не выйти покурить.
Чем крупнее населенный пункт, тем дольше стоянка, тут уже можно не только покурить, но и сбегать отлить, поискать холодного лимонада по пристанционным кафешкам, купить пирожков или какой другой снеди. При этом всякий выход сопровождается напутствием: «Смотри, Леша, не отстань! Далеко не отходи! Следи за направлением!» и т.п.
День катится к вечеру. Мы катимся к Ростову. Смеркается. Все включают фары, и дорога превращается в скопище мелькающих туда-сюда «светлячков».
В домах загораются окна. Жизнь перемещается в помещения, а мы перемещаемся по жизни…
В Ростов въезжаем около полуночи. На меня производит огромное впечатление ночная жизнь города. На улицах полно людей; на дорогах – машин; светятся витрины, фонари, вывески кафе и ресторанов. Кажется, здесь никто никогда не спит…
Но вот мы подъезжаем к Центральному Автовокзалу. Все! Поездка окончена!
Автовокзал в два, а то и три раза больше ставропольского, к тому же рядом ЖД вокзал, поэтому круглые сутки здесь полно народу, так что ночь проходит весело. Но вот появляются первые городские автобусы; я уже разузнал, где нужная остановка автобусов и какими можно до Аксая добраться.
К нашей радости, поездка не занимает много времени. Пользуясь «путеводителем по-киевски», выходим на нужной остановке. В кучке пятиэтажек находим нужный нам дом, подъезд и ,наконец, квартиру. Вот он, торжественный момент! Мы готовы вторгнуться в чужую жизнь! Ведь хозяева не знают о нашем приезде. Дети еще спят. Теть Тая готовит завтрак, дядь Витя собирается на рыбалку, бабушка…но стоп! Я их еще не знаю! Я их никогда не видел! Я еще не знаю, чем они занимаются! Мы пока только стоим у дверей, и мама говорит: «Ну, звони!» Я несколько раз нажимаю на кнопку звонка…
РОСТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
И вот нас уже кормят завтраком. Из разговоров взрослых узнаю, что у них 2 мальчика и девочка. Андрей, Гена и Гала. Но они еще спят – каникулы!
Услышав, что Гале 16 лет, слегка напрягаюсь, провести лето в одной квартире с взрослой (по моим меркам) девушкой… Ха! Испытание! С нетерпеливым любопытством жду подъема детей…
И вот на кухню, зевая и потягиваясь, выходит Гала в весьма легкомысленной ночной рубашечке. «Ой, - заспанные глаза лезут на лоб, - здрасьте!» Гала спешно ретируется и возвращается в халатике. Родители знакомят нас. Гала все еще смущена и кусок в горло ей не лезет. Мы переходим в комнату, давая ей возможность спокойно позавтракать. Она мне понравилась.
Вскоре появляются и мальчишки. Они явно рады гостям. Андрею лет 14. Он крепыш. Занимается каким-то спортом. (Во дворе и окрестностях имеет авторитет, как выяснилось позже.) Гене лет 11, в отличие от Андрея, он гораздо легкомысленнее и совсем еще ребенок.
Мы быстро сходимся. Уже вечером курим с Галой на балконе (система такая, если кто-то из родителей идет к нам, то курю только я, а она вышла за компанию) и она выкладывает мне все свои секреты.
Как только мама уезжает, ухожу с мальчиками вечером во двор. Они знакомят меня со своими друзьями. Компания большая, разношерстная, только, увы, однополая. Почему-то девушки тусуются отдельно.
Сидим обычно допоздна и теть Тая ругает сыновей, мол, ему к экзаменам готовиться, не отвлекайте его! Но Боже мой! Какие экзамены! Днем то да се; вечером пацаны, а ночью Гала…
ЖАРКИЕ НОЧИ
Квартира, в которой мы жили, была большой, 4-х комнатной. Старшая дочь вышла замуж и жила у мужа, по соседству. Одну комнату занимали родители, одну пацаны, одну Гала с бабушкой, а четвертая комната была как бы гостиной. Вот в ней меня и разместили, на диване.
Получалось неплохо: вечером, когда родители смотрели телевизор, мы шлялись на улице, а когда мы возвращались, они обычно уже спали. Так что хоть я и жил в гостиной, но никто никому не мешал.
Когда-то в детстве я мог стать 100% ботаником, был момент, когда мне хотелось закрыться с книгами и никуда, но, к счастью, мама сыграла свою самую лучшую роль в моей жизни именно в этот момент: она сама стала гнать меня на улицу, типа: «Иди, подвигайся! Поиграй с мальчишками! Что ты весь день с книжками сидишь!»
Я вышел раз, второй, а потом мне понравилось: футбол, «жопа», «красное и черное», прятки, «бутылочка», пруды и т.п. Но от книг я тоже не мог отказаться, они просто сдвинулись на «периферию»: летом я стал читать по ночам. Так и в Аксае я не изменил привычке: все давно уже спали, а я лежу (тогда читал исключительно лежа) «у себя», читаю… И вот однажды тихонько открывается дверь и в комнату входит Гала в своей нескромной ночнушке. Ночи были жаркие, и я лежал обычно поверх одеяла в одних трусах. Ее это ничуть не смутило. Она тихонько садится на краешек кровати и шепотом спрашивает:
- Не спишь?
- Как видишь.
- Не хочешь покурить?
- Пошли.
Мы выходим на балкон, закуриваем и стоим бок о бок, касаясь иногда друг друга. Каково 20-летнему здоровому парню в такой ситуации?! Куда деть руки, куда деть мысли и все остальное?! Куда деть, когда все тянется к ней?
Конечно, я стал ее осаждать, она «осаду» успешно выдерживала; такие битвы происходили если не каждую ночь, то довольно часто, в итоге прозвучало сакраментальное «я не против, но только после свадьбы».
Такими жарким были ночи, но были еще дни, где я все-таки пытался поступить в университет. Все прошло, как всегда: творческая работа на отлично, остальное на тройки и в итоге я не прошел по конкурсу.
То есть оставаться дольше у меня не было причины, но я оставался, так мне нравилось в Аксае и в этой замечательной семье, с замечательными новыми друзьями…
Наконец, мама обеспокоилась и позвонила; пришлось огорчить ее результатами экзаменов, каким-то образом объяснять задержку и обещать, что скоро выезжаю…
Было грустно расставаться с новыми друзьями, но надо было ехать домой. Правда, я не прощался и обещал, что вернусь, а Гале говорил, что обязательно привезу мамино согласие и мы поженимся…
ДИВО ДИВНОЕ
Сейчас я думаю и не могу понять, как это мама отпустила меня в Аксай во второй раз?! Не помню, каким образом она отговаривала меня от женитьбы на Гале, но я особенно и не настаивал. Тогда я понимал это интуитивно, сейчас рационально: отношения с Галой были а-ля Цой («ого-го-го, но это не любовь»). Медовый месяц закончился бы скоро, а за ним начались бы проблемы, потому что это был не мой мир.
Во вторую поездку я забрал питерский «Мартини» и прикупил каких-то модных шмоток у Ивана. У него же познакомился с Игорем, его двоюродным братом. Дело в том, что Иван жил неподалеку от автостанции, а мне предстояло ждать отправления около часа или даже больше и я заскочил к нему. А у него в гостях был Игорь; узнав, что я еду в Ростов, он поинтересовался:
- Слушай, а там импортных кассет нет в продаже?
- Ты знаешь, я видел в одном магазине «TDK», правда, недели две назад.
- А покажешь мне этот магазин?
- Конечно.
- А когда у тебя автобус?
Я сказал время отправления.
- А! Ну, можно не спешить, щас Иван нам еще кофе сделает.
Игорь взял билет перед самым отправлением и…нежданно-негаданно у меня появился попутчик!
В Ростов мы приехали ночью и, как в прошлый раз, я приготовился ночевать на вокзале.
- Ты что, - возмутился Игорь на мое предложение, - ночь не спать! Вон у таксистов поспрашиваем, найдем ночлег.
- Уверен?! – спросил я его. – Всего-то ночь!
- Не-не, пойдем!
И мы пошли к кучке таксистов. Игорь спросил о ночлеге, они назвали какого-то мужика, частника, который предложил поехать на турбазу. Игорь не спрашивал о цене, полез в машину, мне ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Ехали ночью по каким-то глухим мрачным местам, причем Игорь не скрывал особо, что у него приличная сумма, но, к счастью, Ростов в эту ночь показался нам не самой худшей своей стороной.
Зато спали мы как убитые. Сторож дал нам чистое белье и предложил любой домик на выбор. Игорь попросил разбудить нас где-то около 9, и утром сторож с трудом достучался до нашего сознания…
Ночью места показались мрачными, а утром прекрасными: солнышко сияло, Дон блистал, как суперстар, в лесках вокруг выступали «краснознаменные» хоры различных небесных созданий… Чудесное было утро.
Сторож позвонил в город, подъехал человек и отвез нас в Ростов. Я показал Игорю магазин и оказалось, он сорвался не зря, там еще продавались кассеты. На этом мы и расстались и больше не виделись…
ПРОЩАЙ, АКСАЙ!
Вся компания так радовалась моему возвращению, как будто меня не было вечность. Вечером во дворе мы распили «Мартини» за встречу и за знакомство. Просто откуда-то приехал еще один парень из этой компании и в этот вечер нас познакомили.
Когда мы вернулись домой, я как-то вскользь обронил:
- А этот ваш друг – вылитый казак, только еще молодой.
- А он и есть казак! Чисто казачья семья, - подтвердили мою догадку пацаны.
Кроме казачка, вернулся из странствий еще один их друг. Пользуясь тем, что он меня не видел и обо мне не знал, компания решила его разыграть. Тем более, что для этого были все условия. Во-первых, он пригласил их к себе домой на день рождения; во-вторых, он жил один (где были его родители, мне так и не пришлось узнать) в собственном доме и помешать шутке никто не мог.
Вечером шумной ватагой едем на окраину Аксая, где уже нет многоэтажек, где частный сектор. Около небольшого, слегка запущенного дома компания притихает и дает мне последние наставления: «Ну, давай, Лех, он будет в летней кухне! А ты иди прямо туда!»
Я тихо открываю калитку. В глубине двора стоит небольшое здание: летняя кухня. Вечер жаркий, так что дверь и 2 передних окна открыты нараспашку, задние, в глубине, тоже. У переднего окна сидит парень, склонив голову: задумался или читает; у окна еще светло читать. Посередине виднеется накрытый стол, человек явно ждет гостей. Все это я успеваю рассмотреть, тихо, по-кошачьему, двигаясь к кухне. Вдруг парень вскидывает голову и видит меня, тут же стрелой он бросается к противоположному окну, что-то гремит перевернутое, а он, выскочив в сад, мчится по огороду к Дону…
И тут во двор врывается ржащая компания:
- Стой, Саня (кажется), стой! Это шутка! – орут они ему вслед. Кто-то бросается его догонять, а то, мол, махнет на ту сторону Дона…
Смущенный Саня протягивает руку для знакомства: «Не, я купился! Я подумал, что ты ростовский бандит!» Все вокруг хохочут и живо обсуждают розыгрыш, а счастливый Саня (а вдруг все было бы всерьез) наконец зовет нас за стол…
P.S. – 2007. По прошествии времени думаю, с какой стати ему было так бояться ростовских бандитов? Тогда таким вопросом не задавался. И кто придумал эту шутку, вспомнить не могу, но на то, что она сработала, были причины.
Отчасти одежда; она довольно-таки выделялась. Отчасти мои новые знакомства и способность меняться (пару лет назад мама, увидев мою ростовскую фотографию, заметила: «Ты тут на бандита похож».)
Не помню, каким образом, но я успел завести новые знакомства. С одним парнем, возможно, чуть постарше меня, а потом его друзьями. Это был уже другой круг, не бандиты, но около того. С ними были какие-то дела в ростовской «Березке» и с иностранными студентами; к счастью для меня, обошлось «цветочками», а ведь назревали и «ягодки», обсуждалось какое-то кидалово или что-то вроде этого… Я просто вовремя уехал домой и больше никогда туда не возвращался. Думаю, к лучшему.
МЕСТЬ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ
Все же константиновский «зеленый змий» успел меня ужалить в отместку за то, что я решил с ним покончить…
Пришел вечером к Смоку, а в его кухне - пьянка. Знакомый мне только внешне парнишка за что-то проставился…
Парнишка этот наливает полстакана (принятая порция) и протягивает мне. Я вежливо отказываюсь; он начинает наезжать, типа «западло», «не уважаешь» и т.п. Смок, вместо того, чтобы на правах хозяина его осадить, только хихикает…
Видимо посчитав эти смешки за поддержку, пьяный парняга начинает лезть в драку и такая у него на лице тупо-пьяная злоба, что ясно – все слова бесполезны!
Уклонившись от удара, автоматически отвечаю; он падает. Вскакивает и с криком: «Ну ладно, ты это еще попомнишь! Еще пожалеешь!» кидается вон…
В таких делах у нас обещания выполняют и часто без задержки. Он ждал меня с друзьями у стеночки в темном переулке, знал «мой маршрут». (Странно, что я не стал идти другими путями, варианты были). Так что налетел на меня «зеленый змий»; покусал, поцарапал, но ничего не изменил, пить я стал гораздо реже и намного меньше…
КЛЕТКА
Вдруг откуда-то у меня появилась мысль, что наступили времена, когда человек может оказаться слабее своих открытий и творений, как в случае с атомом…
Через какое-то время читаю в «Литературной газете» поэму, если не изменяет память, «Курчатов», где встречаю свою недавнюю мысль! Меня это удивило, поскольку я еще не слышал выражения «идеи витают в воздухе»…
P.S. – 2007. А они витают, да так насыщенно, что порой, мне кажется, не помешали бы авиадиспетчеры, потому что иногда начнешь сомневаться, «кто первый»!
Маяковский, само собой, не слушал Харрисона, но и не факт, что Джордж читал Маяковского, а спел так похоже:
Precious words
slip away
from the meanings
(«Драгоценные слова обесцениваются»… - примерно так . А.Е.)
На Владимир Владимирычево:
Слова у нас
До главного самого
В привычку входят,
Ветшают, как платье…
Еще раньше, чем мысль о «слабости» человека, появилась мысль о «предопределенности форм»; о том, что в Природе «монополия круга», а человеку больше по душе «квадрат», хотя он располагает боьшим выбором…
Поскольку природа первична, то получился вот такой знак (квадрат в круге) для этой идеи…
И вот прошло лет двадцать после этой «эврики» и где-то я слышу или читаю КЛЕТКА; имеется ввиду, что человек состоит из клеток…
Тогда я думаю: «Стоп! Клетка – это же квадрат! А внутри ядро, то есть круг! Получается наоборот!» Как будто кто-то сложил человека из «кирпичиков» или даже «кубиков», тем самым поставив видимый закон на голову…
«Впрочем, - тут же додумал, - кто пишет законы, тот может их и менять! Почему бы тогда не ходить по воде, тогда в это можно поверить…»
ПОСЛЕДННЯЯ ПОПЫТКА
Итак, я вернулся в родную редакцию. Снова начались поездки по району и краю, а в промежутках забеги в типографию. То есть, когда мы сидели в редакции, я дополнительно играл роль курьера (без оплаты): бегал из конторы БСК в типографию. Туда и обратно это около 7-8 км.
Автобусом пользовался редко, только если выскочил из конторы, а он подъезжает к остановке… Но чтобы стоять, ждать, нет, увольте! Лучше двигаться!
В общем, эта роль меня устаивала. Да и некому было, кроме меня. Редактор есть редактор; у секретарши «пальцы без дела не сидят»; а второй корр. Лена, во-первых, женщина, а во-вторых, мать двоих детей, ну кто ее погонит!
В один из таких пробегов я столкнулся с другой «матерью двоих детей»! Это была Наташа «из поезда». Та, из-за которой я почти дрался с другом и около месяца пребывал в «болезненном-состоянии-разбитого-сердца». Как четыре года изменили человека! Куда делась та воздушная девочка в голубой ковбойке навыпуск, к пуговицам которой так тянулись мои пальцы! Эх, Время! Лекарь-калекарь!
Мы постояли с ней немного. Я узнал, что она замужем; что у нее двое детей; что живут они в Светлограде и т.п. Чувствовалось, что она не очень-то счастлива и что молодость ее уже закончилась…
Тем временем редактор Шульга то хвалил меня, то ругал. За какие-то материалы занес благодарности в мою трудовую книжку, но за мои опоздания ругал, грозил и даже звонил матери в школу…
Чашку терпения переполнил материал об ОРСе (Отдел Рабочего Снабжения). Дело в том, что БСК тогда числился довольно «модной стройкой». Раз модная, значит, с деньгами, но деньги в то время были скромники, тогда «правил дефицит».
В ОРС как раз и поступал дефицит, как-то: моя любимая греча, сгущенка, растворимый кофе, индийский чай, шпроты, сервелат и т.п. Подразумевалось, что все это в автолавках будет развозиться по объектам для рабочих. Кое-что, для отвода глаз развозилось, но большая часть доставалась блатным…
Вот я и написал об этом: записал номера машин, как частных, так и служебных, в багажники которых среди бела дня грузились коробки с яствами. Достал документы с перечнем того, что якобы доставалось рабочим и со свидетельствами рабочих, что на самом деле они получали, ну и т.д.
Отдал материал редактору. Он прочел, покраснел и побежал с ним к парторгу Х. Парторг устроил ему разнос. Так чашка терпения и переполнилась… Встал вопрос об увольнении.
;;
К счастью, на горизонте появились новые «действующие лица», а с ними появлялись новые возможности…
Как-то погожим вечером шел я к Сашке М. Около Татьяны З., моей бывшей коллеги по сельпо, сидела компания. Татьяна меня позвала и представила незнакомцев:
- Вот, Леш, познакомься. Это моя сестра Валя. А это Сережа. Они из Ленинграда.
- Ой, а я был в Ленинграде прошлым летом!
- Поступал, наверное? – поинтересовалась Валя.
- Ну да и, как видите, мимо.
- А на подготовительный не пробовал? – подключился к разговору Сережа.
- Да нет.
- А ты попробуй, - предложила Валя, - в этом году еще не поздно. Можешь у нас остановиться.
- А у мужика ты спросила? – насупился Сережа.
Валя полушутя-полусерьезно начала к нему подлизываться и хвалиться:
- А Сережа куда хочешь может поступить вне конкурса! Он же «афганец» у нас! И инвалид!
- Не куда хочешь, - сурово поправил ее Сережа, - а на юриста!
- Конечно, на юриста, дорогой!
Оказалось, это их обычная манера разговаривать. Сережа цеплялся к ее словам, грубил ей, а Валя податливо уступала, хотя…
Хотя они с Татьяной были сестрами, но совсем не похожими. Татьяна полная, добродушная, с запрятанной поглубже легкой «язвинкой»; Валя худая и с «язвинкой» наружу, а добродушие как раз было упрятано подальше.
Татьяна с мужем были похожи и внешне, и по характеру, что называется, «половинки»; Сережа с Валей скорее из «разных сервизов». Кстати, если бы мне сразу не сказали, что Сережа сибиряк, я бы подумал, что он кавказец; внешне похож.
Хотя пара оказалась странная, но приглашение вылетело не воробьем, а прямо-таки павлином.
До Сашки я в тот вечер не дошел, а вернувшись домой, с радостью выложил матери новость. Мать восприняла ее положительно; думаю, ей хотелось, чтобы я поскорее забыл об Аксае…
Еще радостнее воспринял эту новость мой шеф, ведь я уходил сам, «с миром».
Вскоре были готовы прекрасные характеристики; вырезаны все мои статьи; выпита прощальная бутылка (и не одна), а «лыжи развернуты на северо-запад и хорошенько навострены»…
;;;
Мама всегда удивлялась, как легко я ориентируюсь в городах, но в центре любого крупного города это несложно: у центра обычно есть «лицо».
Дом, в котором жили Валя с Сережей, стоял на углу Чкаловского проспекта и Б.Зелениной; на 1-м этаже дома располагался какой-то ресторан, а вот в соседнем доме был не какой-то, а пивной ресторан «Белая лошадь»! Необычное название для учреждения сов. общепита и попробуй-ка его забудь!
Итак, я прибыл! Квартира была коммунальная, но из приличных, то есть жильцов в меру и скандалы тихие, скрытые, как сказал бы ученый, латентные.
Впрочем, скандалить что с Валей, что с Сережей выходило себе дороже, так что мое проживание соседи приняли не в штыки…
На этот раз казалось бы, журфак, через подготовительный, был у меня в кармане: ведь я почти год отработал в газете; у меня имелись хорошие характеристики и т.д. и т.п.; оказалось:
– Молодой человек, простите, но мы не можем вас принять.
- Но почему?! В армии я отслужил! В газете отработал!
- Как раз потому, что вы работали в газете.
- Как это?!
- Ну, мы же на самом деле «рабфак»! Если бы работали на заводе или в колхозе, мы бы вас приняли. А поскольку вы работали в газете, мы не можем вас принять. Извините, молодой человек, но таковы правила!
Эхма! А мне-то хотелось учиться! Но к этому моменту я прекрасно осознал, что без подготовительного не поступлю, значит, путь лежал на завод…
ХОЛОДНАЯ ЗИМА 1986-ГО
С чего начинается «новая родина»? С милиции.
Сережа с Валей советовали мне вернуться домой, а через год снова попробовать на рабфак. Мотивировали они это тем, что в Ленинграде приезжему очень сложно устроиться на работу.
- Если только в милицию, - обронил как-то Сережа, скептически оглядев меня, - там всегда люди нужны.
- А почему бы и нет! – ухватился я за «последний великий шанс», хотя мне совсем не верилось в себя как в милиционера.
На следующий же день поехал на Скороходова; оказалось, что это весьма симпатичная улочка; тихая и спокойная, только, увы, без деревьев.
В РУВД Петроградского района нашел отдел кадров. Рассказал начальнику свою ситуацию, а он встретил меня так, как будто ленинградская милиция зачахнет без моего присутствия и отомрет как класс. Тут же предложил жилье; не квартиру, конечно, а койку в общаге. На что я ответил отказом, мол, живу у знакомых. Мне назначили дату начала мед.комиссии и я с чистой совестью вернулся на Чкаловский.
Валя с Сережей восприняли эту новость положительно, типа «свой человек в милиции, почему бы и нет»!
Как мне сейчас вспоминается, друзей у них не было, только «полезные знакомые». Чаще всех у них бывала Наташа, заведующая хозмагом на Большом проспекте П.с. В моей «фототеке памяти» не сохранилось ее лицо, только образ: невысокая женщина, ладно скроенная, весьма привлекательная; по характеру жесткая и, видимо, довольно расчетливая.
Была она свободна и Валя довольно прозрачно намекала, что это неплохая партия для меня, типа «жильем обеспечена, работа хорошая… и ты ей приглянулся»…
Я стал заходить в хозмаг. Когда выбрасывали дефицит и магазин наполняли «питоны» очередей, помогал торговать; подносить товар и т.п. Помню, как вьетнамцы расхватывали алюминиевые тазы и большие кастрюли; брали больше своего веса, как муравьи…
С Наташей дело не двигалось дальше магазина, зато благодаря ей я завел новое знакомство и подрабатывал.
Саша В. Жил на углу Скороходова и *** в совсем маленькой коммуналке. Ему досталась комната в наследство. Оставившая ее бабушка, по словам Саши, тронулась умом, тащила в дом все, что можно и все, что нельзя. В «вековых залежах» хлама у нее оставался лишь свободный уголок с кроватью…
Ни один гость не уходил от него с пустыми руками, каждому он вручал коробку с мусором, чтобы по дороге он выбросил его в мусорный бак…
;;
- Сережа, а у нас свадьба будет в ресторане?! – слащавит как всегда Валя.
- В сарае, - скривившись, отшивает Сережа, - будет у тебя свадьба!
Довольно странный разговор для «будущих молодоженов», хотя со мной они вели себя прилично.
Но тут в дело вмешались деньги и мы поссорились с Валей. Дело в том, что мама прислала перевод « на первое время», я отдал его Вале (по маминой инструкции) и при этом по-дурацки не оставил себе ни копейки, потому что на этот момент у меня были деньги с хозмаговской шабашки. Но вот они закончились и я попросил у Вали денег на сигареты. Она отказала, мол, «овес нынче дорог». Я психанул, собрал вещи и поехал к майору…
Этим же вечером , с адресом в одной руке и сумкой в другой я брел мимо плавательного бассейна ***, как первого ориентира в поисках общаги и вскоре набрел на нее; с радостью отметив, что она недалеко от остановки…
;;;
Серое двухэтажное здание чем-то напоминало детский сад, хотя являлось общежитием какого-то завода. По количеству жильцов эта общага тянула на «большую коммуналку», только отношения в ней были гораздо теплее…
Меня разместили в большой комнате на 2-м этаже. Рассчитана она была на пятерых, а жили в ней только мы с Игорем (вот как раз его лицо, а особенно манера смеяться, почему-то очень ясно сохранились в памяти).
Игорь М. тоже проходил медкомиссию в Петровском РУВД, так что мы оказались «братья по комиссии». Сошлись мы легко; ладили все это время и сохранили приятельские отношения даже когда жизнь развела нас…
Через некоторое время меня вызвали в отдел кадров на Скороходова.
- Вот такие дела, Алексей, - начал майор, - комиссия откладывается. Придется подождать.
- Ничего страшного, - бодро заявил я, - подождем!
- Ну вот и хорошо, - обрадовался майор, - присутствия духа не теряешь. Как устроился?
- Спасибо, отлично. Место хорошее. Общежитие тихое. Сосед по комнате замечательный.
- Угу. Это хорошо. А как у тебя с деньгами?
- С деньгами плохо. Занял немного и даже при жесткой экономии протяну не больше недели.
- Понятно. Тогда вот что, - майор вырвал из блокнота листочек, что-то в нем черканул и передал мне, - это адрес склада. Там как раз нужны подсобные рабочие. Далековато, правда, от твоего общежития, но больше ничего предложить не могу.
- Да и не страшно, - беззаботно махнул я рукой, - уж буду добираться как-нибудь!
- Молодец! – одобрил мой настрой начальник. – Ну, можешь идти. Я сегодня же позвоню насчет тебя. Да, и попрошу, чтобы тебе аванс выдали, а ты там напомни.
Я уже выходил из кабинета, когда он окликнул меня:
- Кстати, Алексей, тебе нужны теплые вещи? Зима-то говорят, суровая будет.
- Да нет, спасибо; с одеждой у меня все в порядке.
- Ну хорошо, до свидания.
- До свидания.
Майор не ошибся: зима оказалась суровой, особенно по будням и по утрам…
;V
Как по заказу мороз ударил именно в мой первый рабочий день! Который начался безбожно рано, в пять утра! Склад начинал работать в семь, добираться до него долго, а опаздывать неудобно…перед майором.
И вот я выхожу из общаги и кажется, что не в городе вовсе: кругом ни души! Мороз невероятный! Рысью добегаю до остановки, а вот трамвай не спешит… Пришлось исполнять «танец эскимоса»…
Одно утешение: красота. Было в этом «спящем красавце» какое-то очарование; сверкание льдинок – бриллиантов на деревьях, да на всем! И когда трамвай – желтые окошки показался вдали, загрохотал по рельсам и даже он казался прекрасным!
Радостно заскакиваю внутрь, но радость мгновенно замерзает ,внутри, кажется, холоднее, чем снаружи. Да уж хотя бы светло! И вагоновожатому радость – первый пассажир!
Но вот на перекрестке Б.Зелениной и Чкаловского дорогу нам пересек другой трамвай, а в нем тоже первый пассажир…
Засветились «избранные» окошки в окоченевших домах; прошуршал мимо автобус и в нем редкие, но люди! Нет, город не вымер! Город просыпался и на душе становилось радостнее…
V
Комиссия все откладывалась, так что я уже «протоптал тропинку» на склад.
В общаге у меня появился новый друг Алексей М. Очень милый человек, к тому же родная душа, творческая.
Алексей третий или четвертый год поступал в Академию художеств на скульптора. Между поступлениями занимался там как вольнослушатель, для чего нужна была прописка; ради прописки он и работал на заводе и жил в общаге этого завода.
Он занимал маленькую уютную комнату на 1-м этаже. Его единственный сосед стал кришноитом, достаточно повлияв на Алексея, а отчасти и на меня.
Или «Ленинград – город художников», или судьба упорно прикрепляла меня к Академии художеств и не только.
Первого художника я увидел на Валиной квартире. Именно увидел, он же ни с кем не общался, и это от Вали я узнал, что он учится в Академии.
Саша В. Работал в Академии ночным сторожем, именно с ним я впервые попал туда. Ночью в этом здании было как-то не по себе, как в церкви.
А еще там оказался странный спортзал, вернее, вход в него; через какой-то люк в полу, по железной лестнице… Но внутри все было как обычно…
Так, с тремя новыми «друзьями-приятелями», с новыми впечатлениями я вошел в Новый…
«1987»
Он был мистик по природе своей, из тех,
кто живет на границе сказки: и может
статься он первый заметил, как часто
эта граница проходит посреди
многолюдного города. В 20 ф. от него (он
был очень близорук) красные, белые и
желтые лучи газовых фонарей сплетались
и сливались, образуя
«1986»
КАРЬЕРА НА ЯЙЦАХ
Встреча этого года ничем не отличалась от встречи предыдущего. Все шло по-старому, если не считать того, что я перешел из хозмага в культмаг. В хозмаге товары были все какие-то скучные, за исключением набора для кофе по-восточному; в него входили электрожаровня, шесть турочек, мешочек с кварцевым песком и инструкция. Сделано все это было довольно мило, но кофе как напиток в ту пору для меня не существовал. Этими наборами была забита половина подсобки, и на моей памяти никто не купил ни одного…
А вот в культмаге была разная аппаратура, пластинки, игрушки, даже «Муравьи» (мотороллеры с кузовом), уж тут было не скучно.
Весной я написал небольшой рассказ про яйца. Небьющиеся. Его напечатала районка, а в мае она же пригласила меня в Светлоград на День Печати.
Тут мне и поступило предложение от Шульги, редактора многотиражки БСК «За обводнение Ставрополья» поработать у него корреспондентом. Я согласился.
Дома моя новость произвела фурор. Особенно был доволен дедушка. В его понятии стать корреспондентом, значит, уже сделать головокружительную карьеру. Надо сказать, мне это тоже нравилось больше магазина: жизнь на ногах и колесах – это было по мне, к тому же новые люди, новые знакомства, в моей «шкале ценностей» это тоже дорогого стоило.
МУЗЫКАЛЬНЫЙ КИОСК
Моим первым «музыкальным центром» был громоздкий проигрыватель «под стерео». В общем, в одном корпусе 2 динамика, приемник и проигрыватель. Как все это называлось, не помню, зато помню, что вечная проблема была с «иголками», так по-простому назывался «корундовый звукосниматель»: кусочек пластмассы размером с колпачок от ручки с беленькой иголочкой. Они, кажется, часто ломались и при этом были дефицитом.
Вторая проблема – пластинки. Отхватить диск «Арабески» или какой-нибудь сборник зарубежной эстрады, на худой конец, считалось большой удачей.
Хиты можно было записать на рынке в Светлограде. В небольшой комнатке у входа висел список песен с ценами напротив, а за стоечкой стоял некий аппарат, на котором, приняв заказ, «вечный армянин» делал пластинки. Стоило это удовольствие (кусок пластика, наклеенный на открытку) от 50 копеек до 1 рубля, в зависимости от свежести хита.
Мы подросли и наша техника тоже. Появились «бобинники», так лаконично называли катушечные магнитофоны. Тут уж и репертуар расширился запредельно, и в комнатенке на рынке уже не записывали, а делали заказ и запись получали позже, хотя был большой выбор и готовой продукции.
То, что нереально было достать на пластинках, очень просто доставалось на бобинах…
Помню, как у меня на всю летнюю кухню (окна открыты) орет Макаревич, кажется:
Ах, варьете, варьете, шум в голове.
Мы, кажется, встречались с вами и т.д.
Заходит бабушка. Я делаю звук потише, и она удивленно спрашивает: «Леша, батюшку слухаешь?»
После армии появился плеер и возникла потребность в кассетах, а ими торговали около Светлоградской автостанции. На углу, у стоянки автобусов, стоял небольшой киоск, в который с трудом помещались человек и магнитола «Sharp» размером с полчеловека. Здесь торговали только компакт-кассетами и только по выходным.
Как-то, ожидая автобус на 13.00, я подошел к киоску, посмотрел список для заказов, потом готовые кассеты (в детстве о японской бытовой технике мы рассказывали друг другу легенды) и в конце концов завел разговор с продавцом, благо, вид этого парня располагал к общению.
(Я еще не знал тогда Потапенко и не слышал его слов при нашем знакомстве: «Алекс, такое впечатление, что я знаю тебя уже 100 лет!», но в случае с Иваном было нечто похожее, только никем из нас не озвученное, мы очень быстро и легко сошлись…)
В следующий раз Иван предложил мне кассету с «Videocids» и «Мальчиком-бананом». Мне очень понравилось. И поскольку в тот день я не спешил домой, он пригласил меня пойти с ним в гостиницу.
- Слушай, - попросил он, - возьми, пожалуйста, магнитофон, а я пока киоск замкну.
Я подходил к «Sharp»у, как штангист к штанге, такой он был массивный на вид. Рывок! Штанга клоунская! Он оказался гораздо легче своего вида.
По-моему, уже при второй нашей встрече Иван дал мне свой ставропольский адрес; объяснил, как его найти и позвал в гости.
Иван жил в центре Ставрополя, на задворках общества «Знание», в чужом съемном домишке, в котором не было никаких удобств, кроме покосившегося деревянного туалета прямо у входа во двор.
Правда, у него были «сто рублей и сто друзей», к которым он по очереди ездил принимать ванну, почему-то игнорируя хорошую баню.
Имелась у него жена Люба, попавшая на юг откуда-то из Сибири. Похожа она была на модную тогда певицу, имя которой никак не могу вспомнить.
(Говоря сегодняшним «рублевским» языком, во всем у Ивана был гламур, кроме жилья.)
Работа его считалась блатной и денежной, не так-то просто было попасть на такое место, но помимо этого Иван хорошо шил и в будущем, когда появились кооперативы, сделав ставку на джинсы, открыл швейный цех.
Кроме этого, Иван был немного фарцовщик. (Тогда, правда, я этого слова не знал. Да и сейчас в провинции большинство не знают, что это такое. Олигархов знают, а ведь многие из них бывшие фарцовщики.) В Ставрополе жило много греков, и они все-таки иногда вырывались в Элладу, а потом многие вещи, что они привозили, каким-то образом попадали к Ивану и у него их можно было купить…
Еще в самом начале нашего знакомства произошел неприятный и запомнившийся мне случай. Я стоял у киоска, Иван сидел внутри, мы о чем-то болтали и вдруг кто-то хватает меня сзади за рукав и тащит назад… Я оборачиваюсь в легком шоке и вижу знакомое до боли лицо бабушки Акулины Стефановны, которая, продолжая меня тащить к кассам, начинает довольно громко поучать: «Езжай домой! Покупай билет и езжай домой! Чаво ты тут с уркаганами забыл! Я ишшо приеду, матери расскажу, что ты с уркаганами водисси!»
Стыдно было невероятно. Двадцать лет, а тебя бабушка тащит, как ребеночка от витрины игрушечного магазина. Вырываться, скандалить представлялось еще хуже, так что, проглотив, я тогда уехал домой, поскорее с глаз людских…
ОДЕССА – ПАПА, РОСТОВ…
Жизнь в редакции бурлила, но пришло время третьей попытки стать студентом. На этот раз выпал Ростов-на Дону. По-видимому, мой редактор учился в ростовском универе и посоветовал это «направление». Тут же нашлись люди, у которых можно было остановиться; на этот раз не родственники, а бывшие «полусоседи», с которыми мама росла, играла, ходила в школу и т.п.
И вот рано утром мы садимся в новенький «Икарус» на Центральном Автовокзале Ставрополя. Несмотря на то, что не выспался, настроение приподнятое, ведь предстоял день в дороге, новые места, новые люди, кайф!
Самая любимая дислокация на служебных местах, что прямо у входа, потрясающий обзор: дорога «входит в тебя» по максимуму; но не всякий водитель на них пускает. Впрочем, если сидишь в этом же ряду, не очень далеко от входа, тогда тоже ничего.
Днем становится жарковато, но я переношу жару легко и не пропускаю ни остановки, чтобы не выйти покурить.
Чем крупнее населенный пункт, тем дольше стоянка, тут уже можно не только покурить, но и сбегать отлить, поискать холодного лимонада по пристанционным кафешкам, купить пирожков или какой другой снеди. При этом всякий выход сопровождается напутствием: «Смотри, Леша, не отстань! Далеко не отходи! Следи за направлением!» и т.п.
День катится к вечеру. Мы катимся к Ростову. Смеркается. Все включают фары, и дорога превращается в скопище мелькающих туда-сюда «светлячков».
В домах загораются окна. Жизнь перемещается в помещения, а мы перемещаемся по жизни…
В Ростов въезжаем около полуночи. На меня производит огромное впечатление ночная жизнь города. На улицах полно людей; на дорогах – машин; светятся витрины, фонари, вывески кафе и ресторанов. Кажется, здесь никто никогда не спит…
Но вот мы подъезжаем к Центральному Автовокзалу. Все! Поездка окончена!
Автовокзал в два, а то и три раза больше ставропольского, к тому же рядом ЖД вокзал, поэтому круглые сутки здесь полно народу, так что ночь проходит весело. Но вот появляются первые городские автобусы; я уже разузнал, где нужная остановка автобусов и какими можно до Аксая добраться.
К нашей радости, поездка не занимает много времени. Пользуясь «путеводителем по-киевски», выходим на нужной остановке. В кучке пятиэтажек находим нужный нам дом, подъезд и ,наконец, квартиру. Вот он, торжественный момент! Мы готовы вторгнуться в чужую жизнь! Ведь хозяева не знают о нашем приезде. Дети еще спят. Теть Тая готовит завтрак, дядь Витя собирается на рыбалку, бабушка…но стоп! Я их еще не знаю! Я их никогда не видел! Я еще не знаю, чем они занимаются! Мы пока только стоим у дверей, и мама говорит: «Ну, звони!» Я несколько раз нажимаю на кнопку звонка…
РОСТОВСКИЕ КАНИКУЛЫ
И вот нас уже кормят завтраком. Из разговоров взрослых узнаю, что у них 2 мальчика и девочка. Андрей, Гена и Гала. Но они еще спят – каникулы!
Услышав, что Гале 16 лет, слегка напрягаюсь, провести лето в одной квартире с взрослой (по моим меркам) девушкой… Ха! Испытание! С нетерпеливым любопытством жду подъема детей…
И вот на кухню, зевая и потягиваясь, выходит Гала в весьма легкомысленной ночной рубашечке. «Ой, - заспанные глаза лезут на лоб, - здрасьте!» Гала спешно ретируется и возвращается в халатике. Родители знакомят нас. Гала все еще смущена и кусок в горло ей не лезет. Мы переходим в комнату, давая ей возможность спокойно позавтракать. Она мне понравилась.
Вскоре появляются и мальчишки. Они явно рады гостям. Андрею лет 14. Он крепыш. Занимается каким-то спортом. (Во дворе и окрестностях имеет авторитет, как выяснилось позже.) Гене лет 11, в отличие от Андрея, он гораздо легкомысленнее и совсем еще ребенок.
Мы быстро сходимся. Уже вечером курим с Галой на балконе (система такая, если кто-то из родителей идет к нам, то курю только я, а она вышла за компанию) и она выкладывает мне все свои секреты.
Как только мама уезжает, ухожу с мальчиками вечером во двор. Они знакомят меня со своими друзьями. Компания большая, разношерстная, только, увы, однополая. Почему-то девушки тусуются отдельно.
Сидим обычно допоздна и теть Тая ругает сыновей, мол, ему к экзаменам готовиться, не отвлекайте его! Но Боже мой! Какие экзамены! Днем то да се; вечером пацаны, а ночью Гала…
ЖАРКИЕ НОЧИ
Квартира, в которой мы жили, была большой, 4-х комнатной. Старшая дочь вышла замуж и жила у мужа, по соседству. Одну комнату занимали родители, одну пацаны, одну Гала с бабушкой, а четвертая комната была как бы гостиной. Вот в ней меня и разместили, на диване.
Получалось неплохо: вечером, когда родители смотрели телевизор, мы шлялись на улице, а когда мы возвращались, они обычно уже спали. Так что хоть я и жил в гостиной, но никто никому не мешал.
Когда-то в детстве я мог стать 100% ботаником, был момент, когда мне хотелось закрыться с книгами и никуда, но, к счастью, мама сыграла свою самую лучшую роль в моей жизни именно в этот момент: она сама стала гнать меня на улицу, типа: «Иди, подвигайся! Поиграй с мальчишками! Что ты весь день с книжками сидишь!»
Я вышел раз, второй, а потом мне понравилось: футбол, «жопа», «красное и черное», прятки, «бутылочка», пруды и т.п. Но от книг я тоже не мог отказаться, они просто сдвинулись на «периферию»: летом я стал читать по ночам. Так и в Аксае я не изменил привычке: все давно уже спали, а я лежу (тогда читал исключительно лежа) «у себя», читаю… И вот однажды тихонько открывается дверь и в комнату входит Гала в своей нескромной ночнушке. Ночи были жаркие, и я лежал обычно поверх одеяла в одних трусах. Ее это ничуть не смутило. Она тихонько садится на краешек кровати и шепотом спрашивает:
- Не спишь?
- Как видишь.
- Не хочешь покурить?
- Пошли.
Мы выходим на балкон, закуриваем и стоим бок о бок, касаясь иногда друг друга. Каково 20-летнему здоровому парню в такой ситуации?! Куда деть руки, куда деть мысли и все остальное?! Куда деть, когда все тянется к ней?
Конечно, я стал ее осаждать, она «осаду» успешно выдерживала; такие битвы происходили если не каждую ночь, то довольно часто, в итоге прозвучало сакраментальное «я не против, но только после свадьбы».
Такими жарким были ночи, но были еще дни, где я все-таки пытался поступить в университет. Все прошло, как всегда: творческая работа на отлично, остальное на тройки и в итоге я не прошел по конкурсу.
То есть оставаться дольше у меня не было причины, но я оставался, так мне нравилось в Аксае и в этой замечательной семье, с замечательными новыми друзьями…
Наконец, мама обеспокоилась и позвонила; пришлось огорчить ее результатами экзаменов, каким-то образом объяснять задержку и обещать, что скоро выезжаю…
Было грустно расставаться с новыми друзьями, но надо было ехать домой. Правда, я не прощался и обещал, что вернусь, а Гале говорил, что обязательно привезу мамино согласие и мы поженимся…
ДИВО ДИВНОЕ
Сейчас я думаю и не могу понять, как это мама отпустила меня в Аксай во второй раз?! Не помню, каким образом она отговаривала меня от женитьбы на Гале, но я особенно и не настаивал. Тогда я понимал это интуитивно, сейчас рационально: отношения с Галой были а-ля Цой («ого-го-го, но это не любовь»). Медовый месяц закончился бы скоро, а за ним начались бы проблемы, потому что это был не мой мир.
Во вторую поездку я забрал питерский «Мартини» и прикупил каких-то модных шмоток у Ивана. У него же познакомился с Игорем, его двоюродным братом. Дело в том, что Иван жил неподалеку от автостанции, а мне предстояло ждать отправления около часа или даже больше и я заскочил к нему. А у него в гостях был Игорь; узнав, что я еду в Ростов, он поинтересовался:
- Слушай, а там импортных кассет нет в продаже?
- Ты знаешь, я видел в одном магазине «TDK», правда, недели две назад.
- А покажешь мне этот магазин?
- Конечно.
- А когда у тебя автобус?
Я сказал время отправления.
- А! Ну, можно не спешить, щас Иван нам еще кофе сделает.
Игорь взял билет перед самым отправлением и…нежданно-негаданно у меня появился попутчик!
В Ростов мы приехали ночью и, как в прошлый раз, я приготовился ночевать на вокзале.
- Ты что, - возмутился Игорь на мое предложение, - ночь не спать! Вон у таксистов поспрашиваем, найдем ночлег.
- Уверен?! – спросил я его. – Всего-то ночь!
- Не-не, пойдем!
И мы пошли к кучке таксистов. Игорь спросил о ночлеге, они назвали какого-то мужика, частника, который предложил поехать на турбазу. Игорь не спрашивал о цене, полез в машину, мне ничего не оставалось делать, как присоединиться.
Ехали ночью по каким-то глухим мрачным местам, причем Игорь не скрывал особо, что у него приличная сумма, но, к счастью, Ростов в эту ночь показался нам не самой худшей своей стороной.
Зато спали мы как убитые. Сторож дал нам чистое белье и предложил любой домик на выбор. Игорь попросил разбудить нас где-то около 9, и утром сторож с трудом достучался до нашего сознания…
Ночью места показались мрачными, а утром прекрасными: солнышко сияло, Дон блистал, как суперстар, в лесках вокруг выступали «краснознаменные» хоры различных небесных созданий… Чудесное было утро.
Сторож позвонил в город, подъехал человек и отвез нас в Ростов. Я показал Игорю магазин и оказалось, он сорвался не зря, там еще продавались кассеты. На этом мы и расстались и больше не виделись…
ПРОЩАЙ, АКСАЙ!
Вся компания так радовалась моему возвращению, как будто меня не было вечность. Вечером во дворе мы распили «Мартини» за встречу и за знакомство. Просто откуда-то приехал еще один парень из этой компании и в этот вечер нас познакомили.
Когда мы вернулись домой, я как-то вскользь обронил:
- А этот ваш друг – вылитый казак, только еще молодой.
- А он и есть казак! Чисто казачья семья, - подтвердили мою догадку пацаны.
Кроме казачка, вернулся из странствий еще один их друг. Пользуясь тем, что он меня не видел и обо мне не знал, компания решила его разыграть. Тем более, что для этого были все условия. Во-первых, он пригласил их к себе домой на день рождения; во-вторых, он жил один (где были его родители, мне так и не пришлось узнать) в собственном доме и помешать шутке никто не мог.
Вечером шумной ватагой едем на окраину Аксая, где уже нет многоэтажек, где частный сектор. Около небольшого, слегка запущенного дома компания притихает и дает мне последние наставления: «Ну, давай, Лех, он будет в летней кухне! А ты иди прямо туда!»
Я тихо открываю калитку. В глубине двора стоит небольшое здание: летняя кухня. Вечер жаркий, так что дверь и 2 передних окна открыты нараспашку, задние, в глубине, тоже. У переднего окна сидит парень, склонив голову: задумался или читает; у окна еще светло читать. Посередине виднеется накрытый стол, человек явно ждет гостей. Все это я успеваю рассмотреть, тихо, по-кошачьему, двигаясь к кухне. Вдруг парень вскидывает голову и видит меня, тут же стрелой он бросается к противоположному окну, что-то гремит перевернутое, а он, выскочив в сад, мчится по огороду к Дону…
И тут во двор врывается ржащая компания:
- Стой, Саня (кажется), стой! Это шутка! – орут они ему вслед. Кто-то бросается его догонять, а то, мол, махнет на ту сторону Дона…
Смущенный Саня протягивает руку для знакомства: «Не, я купился! Я подумал, что ты ростовский бандит!» Все вокруг хохочут и живо обсуждают розыгрыш, а счастливый Саня (а вдруг все было бы всерьез) наконец зовет нас за стол…
P.S. – 2007. По прошествии времени думаю, с какой стати ему было так бояться ростовских бандитов? Тогда таким вопросом не задавался. И кто придумал эту шутку, вспомнить не могу, но на то, что она сработала, были причины.
Отчасти одежда; она довольно-таки выделялась. Отчасти мои новые знакомства и способность меняться (пару лет назад мама, увидев мою ростовскую фотографию, заметила: «Ты тут на бандита похож».)
Не помню, каким образом, но я успел завести новые знакомства. С одним парнем, возможно, чуть постарше меня, а потом его друзьями. Это был уже другой круг, не бандиты, но около того. С ними были какие-то дела в ростовской «Березке» и с иностранными студентами; к счастью для меня, обошлось «цветочками», а ведь назревали и «ягодки», обсуждалось какое-то кидалово или что-то вроде этого… Я просто вовремя уехал домой и больше никогда туда не возвращался. Думаю, к лучшему.
МЕСТЬ ЗЕЛЕНОГО ЗМИЯ
Все же константиновский «зеленый змий» успел меня ужалить в отместку за то, что я решил с ним покончить…
Пришел вечером к Смоку, а в его кухне - пьянка. Знакомый мне только внешне парнишка за что-то проставился…
Парнишка этот наливает полстакана (принятая порция) и протягивает мне. Я вежливо отказываюсь; он начинает наезжать, типа «западло», «не уважаешь» и т.п. Смок, вместо того, чтобы на правах хозяина его осадить, только хихикает…
Видимо посчитав эти смешки за поддержку, пьяный парняга начинает лезть в драку и такая у него на лице тупо-пьяная злоба, что ясно – все слова бесполезны!
Уклонившись от удара, автоматически отвечаю; он падает. Вскакивает и с криком: «Ну ладно, ты это еще попомнишь! Еще пожалеешь!» кидается вон…
В таких делах у нас обещания выполняют и часто без задержки. Он ждал меня с друзьями у стеночки в темном переулке, знал «мой маршрут». (Странно, что я не стал идти другими путями, варианты были). Так что налетел на меня «зеленый змий»; покусал, поцарапал, но ничего не изменил, пить я стал гораздо реже и намного меньше…
КЛЕТКА
Вдруг откуда-то у меня появилась мысль, что наступили времена, когда человек может оказаться слабее своих открытий и творений, как в случае с атомом…
Через какое-то время читаю в «Литературной газете» поэму, если не изменяет память, «Курчатов», где встречаю свою недавнюю мысль! Меня это удивило, поскольку я еще не слышал выражения «идеи витают в воздухе»…
P.S. – 2007. А они витают, да так насыщенно, что порой, мне кажется, не помешали бы авиадиспетчеры, потому что иногда начнешь сомневаться, «кто первый»!
Маяковский, само собой, не слушал Харрисона, но и не факт, что Джордж читал Маяковского, а спел так похоже:
Precious words
slip away
from the meanings
(«Драгоценные слова обесцениваются»… - примерно так . А.Е.)
На Владимир Владимирычево:
Слова у нас
До главного самого
В привычку входят,
Ветшают, как платье…
Еще раньше, чем мысль о «слабости» человека, появилась мысль о «предопределенности форм»; о том, что в Природе «монополия круга», а человеку больше по душе «квадрат», хотя он располагает боьшим выбором…
Поскольку природа первична, то получился вот такой знак (квадрат в круге) для этой идеи…
И вот прошло лет двадцать после этой «эврики» и где-то я слышу или читаю КЛЕТКА; имеется ввиду, что человек состоит из клеток…
Тогда я думаю: «Стоп! Клетка – это же квадрат! А внутри ядро, то есть круг! Получается наоборот!» Как будто кто-то сложил человека из «кирпичиков» или даже «кубиков», тем самым поставив видимый закон на голову…
«Впрочем, - тут же додумал, - кто пишет законы, тот может их и менять! Почему бы тогда не ходить по воде, тогда в это можно поверить…»
ПОСЛЕДННЯЯ ПОПЫТКА
Итак, я вернулся в родную редакцию. Снова начались поездки по району и краю, а в промежутках забеги в типографию. То есть, когда мы сидели в редакции, я дополнительно играл роль курьера (без оплаты): бегал из конторы БСК в типографию. Туда и обратно это около 7-8 км.
Автобусом пользовался редко, только если выскочил из конторы, а он подъезжает к остановке… Но чтобы стоять, ждать, нет, увольте! Лучше двигаться!
В общем, эта роль меня устаивала. Да и некому было, кроме меня. Редактор есть редактор; у секретарши «пальцы без дела не сидят»; а второй корр. Лена, во-первых, женщина, а во-вторых, мать двоих детей, ну кто ее погонит!
В один из таких пробегов я столкнулся с другой «матерью двоих детей»! Это была Наташа «из поезда». Та, из-за которой я почти дрался с другом и около месяца пребывал в «болезненном-состоянии-разбитого-сердца». Как четыре года изменили человека! Куда делась та воздушная девочка в голубой ковбойке навыпуск, к пуговицам которой так тянулись мои пальцы! Эх, Время! Лекарь-калекарь!
Мы постояли с ней немного. Я узнал, что она замужем; что у нее двое детей; что живут они в Светлограде и т.п. Чувствовалось, что она не очень-то счастлива и что молодость ее уже закончилась…
Тем временем редактор Шульга то хвалил меня, то ругал. За какие-то материалы занес благодарности в мою трудовую книжку, но за мои опоздания ругал, грозил и даже звонил матери в школу…
Чашку терпения переполнил материал об ОРСе (Отдел Рабочего Снабжения). Дело в том, что БСК тогда числился довольно «модной стройкой». Раз модная, значит, с деньгами, но деньги в то время были скромники, тогда «правил дефицит».
В ОРС как раз и поступал дефицит, как-то: моя любимая греча, сгущенка, растворимый кофе, индийский чай, шпроты, сервелат и т.п. Подразумевалось, что все это в автолавках будет развозиться по объектам для рабочих. Кое-что, для отвода глаз развозилось, но большая часть доставалась блатным…
Вот я и написал об этом: записал номера машин, как частных, так и служебных, в багажники которых среди бела дня грузились коробки с яствами. Достал документы с перечнем того, что якобы доставалось рабочим и со свидетельствами рабочих, что на самом деле они получали, ну и т.д.
Отдал материал редактору. Он прочел, покраснел и побежал с ним к парторгу Х. Парторг устроил ему разнос. Так чашка терпения и переполнилась… Встал вопрос об увольнении.
;;
К счастью, на горизонте появились новые «действующие лица», а с ними появлялись новые возможности…
Как-то погожим вечером шел я к Сашке М. Около Татьяны З., моей бывшей коллеги по сельпо, сидела компания. Татьяна меня позвала и представила незнакомцев:
- Вот, Леш, познакомься. Это моя сестра Валя. А это Сережа. Они из Ленинграда.
- Ой, а я был в Ленинграде прошлым летом!
- Поступал, наверное? – поинтересовалась Валя.
- Ну да и, как видите, мимо.
- А на подготовительный не пробовал? – подключился к разговору Сережа.
- Да нет.
- А ты попробуй, - предложила Валя, - в этом году еще не поздно. Можешь у нас остановиться.
- А у мужика ты спросила? – насупился Сережа.
Валя полушутя-полусерьезно начала к нему подлизываться и хвалиться:
- А Сережа куда хочешь может поступить вне конкурса! Он же «афганец» у нас! И инвалид!
- Не куда хочешь, - сурово поправил ее Сережа, - а на юриста!
- Конечно, на юриста, дорогой!
Оказалось, это их обычная манера разговаривать. Сережа цеплялся к ее словам, грубил ей, а Валя податливо уступала, хотя…
Хотя они с Татьяной были сестрами, но совсем не похожими. Татьяна полная, добродушная, с запрятанной поглубже легкой «язвинкой»; Валя худая и с «язвинкой» наружу, а добродушие как раз было упрятано подальше.
Татьяна с мужем были похожи и внешне, и по характеру, что называется, «половинки»; Сережа с Валей скорее из «разных сервизов». Кстати, если бы мне сразу не сказали, что Сережа сибиряк, я бы подумал, что он кавказец; внешне похож.
Хотя пара оказалась странная, но приглашение вылетело не воробьем, а прямо-таки павлином.
До Сашки я в тот вечер не дошел, а вернувшись домой, с радостью выложил матери новость. Мать восприняла ее положительно; думаю, ей хотелось, чтобы я поскорее забыл об Аксае…
Еще радостнее воспринял эту новость мой шеф, ведь я уходил сам, «с миром».
Вскоре были готовы прекрасные характеристики; вырезаны все мои статьи; выпита прощальная бутылка (и не одна), а «лыжи развернуты на северо-запад и хорошенько навострены»…
;;;
Мама всегда удивлялась, как легко я ориентируюсь в городах, но в центре любого крупного города это несложно: у центра обычно есть «лицо».
Дом, в котором жили Валя с Сережей, стоял на углу Чкаловского проспекта и Б.Зелениной; на 1-м этаже дома располагался какой-то ресторан, а вот в соседнем доме был не какой-то, а пивной ресторан «Белая лошадь»! Необычное название для учреждения сов. общепита и попробуй-ка его забудь!
Итак, я прибыл! Квартира была коммунальная, но из приличных, то есть жильцов в меру и скандалы тихие, скрытые, как сказал бы ученый, латентные.
Впрочем, скандалить что с Валей, что с Сережей выходило себе дороже, так что мое проживание соседи приняли не в штыки…
На этот раз казалось бы, журфак, через подготовительный, был у меня в кармане: ведь я почти год отработал в газете; у меня имелись хорошие характеристики и т.д. и т.п.; оказалось:
– Молодой человек, простите, но мы не можем вас принять.
- Но почему?! В армии я отслужил! В газете отработал!
- Как раз потому, что вы работали в газете.
- Как это?!
- Ну, мы же на самом деле «рабфак»! Если бы работали на заводе или в колхозе, мы бы вас приняли. А поскольку вы работали в газете, мы не можем вас принять. Извините, молодой человек, но таковы правила!
Эхма! А мне-то хотелось учиться! Но к этому моменту я прекрасно осознал, что без подготовительного не поступлю, значит, путь лежал на завод…
ХОЛОДНАЯ ЗИМА 1986-ГО
С чего начинается «новая родина»? С милиции.
Сережа с Валей советовали мне вернуться домой, а через год снова попробовать на рабфак. Мотивировали они это тем, что в Ленинграде приезжему очень сложно устроиться на работу.
- Если только в милицию, - обронил как-то Сережа, скептически оглядев меня, - там всегда люди нужны.
- А почему бы и нет! – ухватился я за «последний великий шанс», хотя мне совсем не верилось в себя как в милиционера.
На следующий же день поехал на Скороходова; оказалось, что это весьма симпатичная улочка; тихая и спокойная, только, увы, без деревьев.
В РУВД Петроградского района нашел отдел кадров. Рассказал начальнику свою ситуацию, а он встретил меня так, как будто ленинградская милиция зачахнет без моего присутствия и отомрет как класс. Тут же предложил жилье; не квартиру, конечно, а койку в общаге. На что я ответил отказом, мол, живу у знакомых. Мне назначили дату начала мед.комиссии и я с чистой совестью вернулся на Чкаловский.
Валя с Сережей восприняли эту новость положительно, типа «свой человек в милиции, почему бы и нет»!
Как мне сейчас вспоминается, друзей у них не было, только «полезные знакомые». Чаще всех у них бывала Наташа, заведующая хозмагом на Большом проспекте П.с. В моей «фототеке памяти» не сохранилось ее лицо, только образ: невысокая женщина, ладно скроенная, весьма привлекательная; по характеру жесткая и, видимо, довольно расчетливая.
Была она свободна и Валя довольно прозрачно намекала, что это неплохая партия для меня, типа «жильем обеспечена, работа хорошая… и ты ей приглянулся»…
Я стал заходить в хозмаг. Когда выбрасывали дефицит и магазин наполняли «питоны» очередей, помогал торговать; подносить товар и т.п. Помню, как вьетнамцы расхватывали алюминиевые тазы и большие кастрюли; брали больше своего веса, как муравьи…
С Наташей дело не двигалось дальше магазина, зато благодаря ей я завел новое знакомство и подрабатывал.
Саша В. Жил на углу Скороходова и *** в совсем маленькой коммуналке. Ему досталась комната в наследство. Оставившая ее бабушка, по словам Саши, тронулась умом, тащила в дом все, что можно и все, что нельзя. В «вековых залежах» хлама у нее оставался лишь свободный уголок с кроватью…
Ни один гость не уходил от него с пустыми руками, каждому он вручал коробку с мусором, чтобы по дороге он выбросил его в мусорный бак…
;;
- Сережа, а у нас свадьба будет в ресторане?! – слащавит как всегда Валя.
- В сарае, - скривившись, отшивает Сережа, - будет у тебя свадьба!
Довольно странный разговор для «будущих молодоженов», хотя со мной они вели себя прилично.
Но тут в дело вмешались деньги и мы поссорились с Валей. Дело в том, что мама прислала перевод « на первое время», я отдал его Вале (по маминой инструкции) и при этом по-дурацки не оставил себе ни копейки, потому что на этот момент у меня были деньги с хозмаговской шабашки. Но вот они закончились и я попросил у Вали денег на сигареты. Она отказала, мол, «овес нынче дорог». Я психанул, собрал вещи и поехал к майору…
Этим же вечером , с адресом в одной руке и сумкой в другой я брел мимо плавательного бассейна ***, как первого ориентира в поисках общаги и вскоре набрел на нее; с радостью отметив, что она недалеко от остановки…
;;;
Серое двухэтажное здание чем-то напоминало детский сад, хотя являлось общежитием какого-то завода. По количеству жильцов эта общага тянула на «большую коммуналку», только отношения в ней были гораздо теплее…
Меня разместили в большой комнате на 2-м этаже. Рассчитана она была на пятерых, а жили в ней только мы с Игорем (вот как раз его лицо, а особенно манера смеяться, почему-то очень ясно сохранились в памяти).
Игорь М. тоже проходил медкомиссию в Петровском РУВД, так что мы оказались «братья по комиссии». Сошлись мы легко; ладили все это время и сохранили приятельские отношения даже когда жизнь развела нас…
Через некоторое время меня вызвали в отдел кадров на Скороходова.
- Вот такие дела, Алексей, - начал майор, - комиссия откладывается. Придется подождать.
- Ничего страшного, - бодро заявил я, - подождем!
- Ну вот и хорошо, - обрадовался майор, - присутствия духа не теряешь. Как устроился?
- Спасибо, отлично. Место хорошее. Общежитие тихое. Сосед по комнате замечательный.
- Угу. Это хорошо. А как у тебя с деньгами?
- С деньгами плохо. Занял немного и даже при жесткой экономии протяну не больше недели.
- Понятно. Тогда вот что, - майор вырвал из блокнота листочек, что-то в нем черканул и передал мне, - это адрес склада. Там как раз нужны подсобные рабочие. Далековато, правда, от твоего общежития, но больше ничего предложить не могу.
- Да и не страшно, - беззаботно махнул я рукой, - уж буду добираться как-нибудь!
- Молодец! – одобрил мой настрой начальник. – Ну, можешь идти. Я сегодня же позвоню насчет тебя. Да, и попрошу, чтобы тебе аванс выдали, а ты там напомни.
Я уже выходил из кабинета, когда он окликнул меня:
- Кстати, Алексей, тебе нужны теплые вещи? Зима-то говорят, суровая будет.
- Да нет, спасибо; с одеждой у меня все в порядке.
- Ну хорошо, до свидания.
- До свидания.
Майор не ошибся: зима оказалась суровой, особенно по будням и по утрам…
;V
Как по заказу мороз ударил именно в мой первый рабочий день! Который начался безбожно рано, в пять утра! Склад начинал работать в семь, добираться до него долго, а опаздывать неудобно…перед майором.
И вот я выхожу из общаги и кажется, что не в городе вовсе: кругом ни души! Мороз невероятный! Рысью добегаю до остановки, а вот трамвай не спешит… Пришлось исполнять «танец эскимоса»…
Одно утешение: красота. Было в этом «спящем красавце» какое-то очарование; сверкание льдинок – бриллиантов на деревьях, да на всем! И когда трамвай – желтые окошки показался вдали, загрохотал по рельсам и даже он казался прекрасным!
Радостно заскакиваю внутрь, но радость мгновенно замерзает ,внутри, кажется, холоднее, чем снаружи. Да уж хотя бы светло! И вагоновожатому радость – первый пассажир!
Но вот на перекрестке Б.Зелениной и Чкаловского дорогу нам пересек другой трамвай, а в нем тоже первый пассажир…
Засветились «избранные» окошки в окоченевших домах; прошуршал мимо автобус и в нем редкие, но люди! Нет, город не вымер! Город просыпался и на душе становилось радостнее…
V
Комиссия все откладывалась, так что я уже «протоптал тропинку» на склад.
В общаге у меня появился новый друг Алексей М. Очень милый человек, к тому же родная душа, творческая.
Алексей третий или четвертый год поступал в Академию художеств на скульптора. Между поступлениями занимался там как вольнослушатель, для чего нужна была прописка; ради прописки он и работал на заводе и жил в общаге этого завода.
Он занимал маленькую уютную комнату на 1-м этаже. Его единственный сосед стал кришноитом, достаточно повлияв на Алексея, а отчасти и на меня.
Или «Ленинград – город художников», или судьба упорно прикрепляла меня к Академии художеств и не только.
Первого художника я увидел на Валиной квартире. Именно увидел, он же ни с кем не общался, и это от Вали я узнал, что он учится в Академии.
Саша В. Работал в Академии ночным сторожем, именно с ним я впервые попал туда. Ночью в этом здании было как-то не по себе, как в церкви.
А еще там оказался странный спортзал, вернее, вход в него; через какой-то люк в полу, по железной лестнице… Но внутри все было как обычно…
Так, с тремя новыми «друзьями-приятелями», с новыми впечатлениями я вошел в Новый…
«1987»
Он был мистик по природе своей, из тех,
кто живет на границе сказки: и может
статься он первый заметил, как часто
эта граница проходит посреди
многолюдного города. В 20 ф. от него (он
был очень близорук) красные, белые и
желтые лучи газовых фонарей сплетались
и сливались, образуя