Вот мы и на практике на крейсере Фокин. Как там оказались? Вообще – то не совсем просто. Направили нас, двух курсантов четвёртого курса, меня и Володю Ященко на практику на один из эсминцев Тихоокеанского флота. Эсминец находился в бухте Стрелок. Когда мы туда приехали, наш эсминец стоял не у причала, а на внутреннем рейде. Оказалось, что перед нашим приездом несколько матросов пришли с увольнения в нетрезвом состоянии и корабль в назидание другим поставили на внутренний рейд. Все корабли, проходившие мимо, по громкоговорящей связи разъясняли своим матросам, за что корабль несёт такую тяжёлую кару.
- Товарищи матросы и старшины. Слева от нас, на якоре, стоит эсминец ……, четыре матроса с этого корабля прибыли из увольнения в нетрезвом состоянии. Позор пьяницам……. и т.д.
На самом же корабле, личный состав приводился в порядок при помощи постоянных тревог. Впервые же сутки их было сыграно аж - 18. И день, и ночь личный состав находился в напряжении. Кроме того, на корабль были собраны пропившиеся матросы и с других кораблей, поэтому спать было негде, кроватей не хватало. В кубрике, рассчитанном на двадцать восемь человек, спало сорок. Устраивались кто как, кто по двое на одной кровати, а некоторые спали на стульях.
После трёх суток такой практики, мы с товарищем решили не вставать, и после сигнала тревоги остались в кроватях. Через некоторое время прибыл посыльный и доложил, что нас вызывает контр – адмирал из штаба. Около ходовой рубки, стояла небольшая группа матросов, которые ждали своей очереди на ковёр к адмиралу. Контр – адмирал разбирался с каждым в отдельности долго и тщательно. Затем объяснял каждому его нарушение и требовал обещание больше такого не допускать. Когда очередь дошла до нас он, выслушав доклад дежурного по кораблю о нашем нарушении, разбираться не стал и только спросил:
- Курсанты?
- Так точно.
- Командира БЧ – четыре ко мне.
Прибыл командир боевой части связи капитан 3 ранга, к сожалению, его фамилию я не запомнил.
- Обоих посадить на гауптвахту на десять суток, - дал команду контр – адмирал, и интерес к нам у него пропал.
Когда мы вышли из рубки, командир боевой части взмолился:
-Где я два литра шила возьму, чтоб вас посадить? В общем, так, чтоб к вечеру вас на корабле не было, поняли?
- Так точно товарищ капитан 3 ранга. Только как мы с корабля – то уйдём.
- В этом я вам помогу, не сомневайтесь.
В этот же день, катером, мы были вывезены на берег. Свобода! Ура! Но что с этой свободой делать? Мы же люли несвободные и если обнаружится, что нас нет на корабле, могут и дезертирство приписать, и прощай офицерские погоны, а может мыть и молодость.
Решили мы подаваться во Владивосток и там, как – то устроиться. На электричке, в этот же день мы прибыли во Владивосток. Каким – то немыслимым способом, пристроившись к одной проходящей через КПП команде, проникли на Дальзавод. Там на ремонте стояло несколько кораблей. Нам понравился ракетный крейсер Фокин, который своими обводами, ракетными контейнерами привлек наши взгляды.
Дежурному по кораблю мы представились курсантами, прибывшими для прохождения практики. Документы, мол, обещали потом подостлать. Нам поверили и мы оказались на этом прекрасном корабле.
Поместили нас жить в каюте мичманов. И хотя это помещение называлось каютой, на самом деле это был кубрик, где проживало человек шесть мичманов разных возрастов.
С мичманами мы сдружились, нам предоставили кровати, и мы стали вживаться в коллектив. Весь вечер два мичмана говорили о каком-то Митриче, который должен был уже давно прибыть с гауптвахты, да что-то никак не прибудет, и разбирались, чья очередь там сидеть. Причём мичманы спорили между собой, и каждый стремился отсидеть первым. Это нас удивляло и забавляло. Какой же нормальный военнослужащий желает посидеть на губе да ещё и в очередь, кто первым?
На следующий день прибыл Митрич. Им оказался уже не молодой мужчина, степенный, приличной наружности и поведения.
Мичманы очень обрадовались прибытию Митрича и стали расспрашивать его о том, как он сидел на гауптвахте. Ни обращая на нас внимание, Митрич рассказывал.
- Да, как помните, дал мне командир десять суток губы за то дело. ( за какое дело мы так и не могли выяснить). Дали мне предписание, и отправился я на губу к Джаге. Я его давно знаю, когда-то вместе служили. Ну, значит, пришёл я к Джаге, он обрадовался, ты что говорит ,Митрич,, попроведовать меня зашёл? Ну, а бутылку то, принёс?
- Да, нет, говорю, как то не догадался.
-Ну, сбегай, - говорит, - а я пока кой - какие дела сделаю и посидим.
Сходил я в гастроном, купил пару бутылей и к Джаге. Посидели, выпили, а Джага и спрашивает, - А ты что Митрич приходил – то, надо чего?
- Да, садиться на десять суток, я к тебе пришёл, вот и предписание.
- Ах, так садиться? А что же ты тогда со мной пьёшь? За это тебе ещё десять суток добавляю, понял?
- Понял, - говорю, - десять суток добавочно.
- Так что, Митрич, иди домой и там сиди свои двадцать суток. Срок выйдет, придёшь отметиться.
- Вот так я все двадцать суток дома с женой и просидел.