Безлунными осенними ночами на нашу деревню налетает жаркий ветер со стороны громадной пустыни; он несёт с собой не прохладу, приятно щекочущую кровь, и не тяжёлые тучи, которые могут смыть грязь с кривых лачуг. Это мёртвый ветер мёртвых краёв. Он сух и обжигает кожу, и в его дыхании мерещится неуловимый запах – запах чего-то чуждого и враждебного.
В одну из таких ночей привиделся мне тёмный город, расположенный в сердцевине песков, о котором я собираюсь рассказать.
Без сомнения, этот город был очень древним – основанным столетия, если не тысячелетия, назад. Об этом говорили и причудливые формы строений с обилием башен, куполов и зубчатых стен, и некая обветшалость панорамы, которая мне раскрылась. Подобно тому, как старые дома, в которых никто не живёт, со временем вязнут в тине своего возраста, будто сами начиная источать вязкую тьму, так и этот город выглядел мёртвым. Я понял это в первый же миг, едва глянул на его расплывчатый силуэт в вечерних сумерках.
Но вместе с тем город притягал. Такой привлекательностью обладают невиданные чудища для путешественника по далёким закоулкам планеты. Меня охватил такой восторг, что я тотчас, как увидел город, отправился к нему: шаг за шагом, как кукла-марионетка по взмаху руки хозяина. Я бы шёл, углубляясь в пустыню, пока окончательно не затерялся в нём. Меня остановило только то, что вскоре мгла сгустилась до такой степени, что очертания мёртвого поселения стали неотличимы от обнимающего их южного небосвода.
Но пока остатки дневного света не угасли, я поглощал жадным взглядом то, что открылось моим глазам. Здания в том городе были высокими и мрачно-красивыми, они впивались в небо серо-серебристыми иглами. Кажется, я мог различить на них провалы окон, расположенных по кругу – но, может, это только игра воображения, подстёгнутого полутьмой. Город был окружен сплошной квадратной стеной, которая матово светилась в темноте. По сравнению со зданиями стена выглядела низкой, но, без сомнения, это было лишь из-за того, что строения имели воистину титаническую высоту. Говорят, есть в Америке громадные дома, раскалывающие пополам небо над головой. Но я почему-то уверен, что после города в пустыне их величие уже не сможет меня покорить.
Но не размеры были главной особенностью мёртвого города. Поражала красота селения, абсолютная симметричность без каких-то изъянов – словно город был не реальным, а нарисованным на бумаге самым придирчивым из чертёжников. Любое место, где живут люди, со временем расползается в стороны, теряя свою первоначальную компактность и гармонию. Большие города таким образом превращаются в уродливые наросты на коже земли без отдалённого намёка на правильность линий и пропорций. Этот же город, хоть и был очень крупным, как-то сумел сохранить геометрическую красоту. Я уверен: подойди я к нему ближе, чтобы различить детали, это впечатление бы не рассеялось, а наоборот, только укрепилось.
Но увы – эта покоряющая красота была мертва. Ни одного огонька не горело в городе, ни одного тишайшего звука не доносил ветер с той стороны. И поэтому город, постепенно превращающийся в чёрное пятно в ночи, напоминал гигантский склеп. Кто знает – может быть, так оно и было?.. Я не знал и сейчас не знаю, что случилось с его жителями, ушли они или погибли от какого-то ужасного катаклизма. Но одно я почувствовал точно, вопреки переполнявшей меня в тот момент смеси восторга и преклонения – неявную угрозу, которую таили в себе высокие шпили и изящные купола. Запах, который приносил ветер, оставался смутным, как всегда, но что-то в нём изменилось с появлением города. Я не могу объяснить, на чём основывалось это ощущение, но – запах тревожил разум, наводя на мысли об опасности, о тонкой грани между величием и катастрофой, о неумолимо надвигающейся беде. Но запах слабел по мере исчезновения города с поля моего зрения, и в конце концов растворился в пряном воздухе осени – и тогда я остался стоять один посреди песков, с разочарованием глядя на зажёгшиеся надо мной звёзды.
Никто не поверил моим рассказам о древнем городе без людей, никто не принял всерьёз мои сбивчивые слова. С прошествием многих других ночей, которые прошли в бессильном наблюдении за пустыней в надежде снова узреть этот город, я сам стал сомневаться, не было ли это болезненным видением. Днём, когда на затылок щедро льёт лучи жёлтое солнце и всё вокруг находится в суетливом движении, я почти готов в это верить. Но когда на землю нисходит ночь без луны и вновь подкрадывается ветер, который катит песчинки из пустыни в деревню, я в очередной раз отчётливо осознаю – что бы ни говорили другие, та ночь была единственной реальностью: где-то там, в вековой пустыне, есть древний град без единого жителя. Какова бы ни была его природа, в какие незапамятные времена он бы ни существовал – он всё ещё там, забытый всеми, но всё ещё хранящий свои ужасные тайны за белыми стенами, испускающими бледное сияние.