Ситуация несколько изменилась к концу 19 — началу 20 века, когда образ кентавра обрёл новое воплощение в творчестве Огюста Родена (1840—1917) и его ученика Антуана Бурделя (1861—1929).
В тот же период группа французских литераторов и художников из круга писателя Пьера Луиса (автора знаменитых «Песен Билитис») задумала выпускать журнал под названием «Кентавр» (Le Centaure), однако появилось всего лишь два выпуска, и дальше либо не хватило денег, либо сник энтузиазм авторов. Имеющаяся у меня репродукция обложки второго тома (1896) представляет обычных для Франции супервоинственных кентавров (первый — с рисунка Делакруа, второй — Армана Пуанта).
http://kentauris.livejournal.com/345227.html
Однако в составе этого тома ничего собственно про кентавров нет — есть про любовь, про фей, дриад и прочее приятное и прекрасное.
Но всё-таки выбор такого названия мне кажется симптоматичным. Ведь, чтобы наречь своё детище «Кентавром», нужно самому в себе ощущать нечто кентаврическое. То, что детище галлофранков подражало новейшему продукту германской Музы — журналу «Пан», появившемуся в 1895 году, — не столь уж важно. Могли бы ведь назваться как-то иначе. «Пегасом», допустим, или «Протеем». Кстати, последнее им бы очень подошло. Однако почему-то возник именно Кентавр — и как раз тогда, когда всё очевиднее становилась трагическая сущность этого образа.
И тут появился гений — Огюст Роден, который рисовал кентавров ещё в ученические годы, причём делал это с явной симпатией. Небольшая акварель хранится ныне в Японии; она изображает красивую и гордую кентавриду.
http://kentauris.livejournal.com/107094.html
В зрелые и поздние годы искусство Родена приобрело трагический накал и начисто утратило связь со столь свойственной французам игривой манерностью.
Скульптурная композиция «Врата ада» (начата в 1888) включает в себя множество фигур, и многие из них существуют и как самостоятельные произведения. В их числе и «Кентавр», также имеющий две версии, мраморную и ряд бронзовых, и два названия (второе – «Душа и тело, или Кентавресса»).
http://kentauris.livejournal.com/50160.html
Роденовского «Кентавра» (или «Кентаврессу») принято истолковывать как символ трагического противоречия и даже смертельной борьбы между духом и материей, разумом и плотью, человеческим и животным началом. Это, конечно, банальности, но банальности, прочувствованные остро и без обычного для двуногих злорадства. Роденовская кентавресса, взыскующая свободы от невидимых уз, совершенно лишена брутальной наступательности кентавриды-лучницы, изваянной учителем Родена – Бари.
Максимилиан Волошин, видевший шедевр Родена воочию, запечатлел свои ощущения в стихотворении «Письмо»:
Как горек вкус земного лавра...
Роден навеки заковал
В полубезумный жест Кентавра
Несовместимость двух начал.
В безумье заломивши руки,
Он бьется в безысходной муке,
Земля и стонет, и гудит
Под тяжкой судоргой копыт.
Но мне понятна беспредельность,
Я в мире знаю только цельность,
Во мне зеркальность тихих вод,
Моя душа как небо звездна,
Кругом поет родная бездна, -
Я весь и ржанье, и полет!
Честно признаюсь, меня это стихотворение несколько удивляет. Какое ржание, если у кентавров – тот же самый речевой аппарат, что и у людей, разве что связки обычно чуть толще? А человеческие ноги ничуть не меньше подвластны земному притяжению, чем наши копыта, зато куда хуже приспособлены к быстрому перемещению по земле (красиво бегущего взрослого человека, особенно женщину, встретить куда труднее, чем красиво скачущую лошадь – или кентавра). Впрочем, речь сейчас не о том.
Первый же взгляд на роденовскую статую обжигает ужасом и сочувствием: несчастное существо! За что её так?.. Мне-то кажется, что тут воплотилась не абстрактная мечта о небе (кентавридам подобные мечты чужды, и светила мы созерцаем без лишнего пафоса), а куда более страшная и постыдная для людей жизненная правда. Эта кентаврида – затравлена и приневолена быть рабыней двуногих. В мраморном варианте она привязана к стволу или колонне; в бронзовом – стоит на краю пропасти и собирается броситься вниз, чтоб не достаться насильникам… Конечно, душа её мысленно воспаряет к праотцу Хирону, ставшему после ухода с Земли звездой, — почему бы не сделаться такой звездой и ей, которой на Земле больше нет места?..
И неважно, что скульптор, помещая это изваяние в контекст «Врат ада», мог вкладывать в него другой смысл. Отдельно взятая «Кентавресса» просто вопиет о зверстве человека (но никак не кентавра). То, что Роден изобразил существо женского пола, лишь усугубляет ощущение безысходности. Ведь кентавр-мужчина обычно понимался людьми как дикий зверь и грубый агрессор, но эта героиня безоружна во всех отношениях, и её отчаянный жест смотрится как обвинение гонителям и мучителям.
Странно, что никто этого вроде бы не видит.
Конечно же, люди уверены, что кентавры, которых они уничтожили, никогда и не было…
Роденовскую тему затравленного людьми и безвинно погибающего мученической смертью кентавра подхватил Антуан Бурдель.
Его скульптура «Умирающий кентавр» (1914) также существует в двух вариантах. Один установлен под открытым небом в Буэнос-Айресе.
Кифара, на которую силится опереться бурделевский кентавр, отчетливо намекает на Хирона. Одна из версий названия прямо называет имя великого страдальца. Но дело не в том, Хирон это или нет. Музыкальный инструмент, присутствующий в скульптуре, ясно говорит о том, что, как и роденовская кентаврида, этот мученик – безвинная жертва. И что смерть настигла его, когда он пел свою последнюю песню. Мы не знаем, кто убил его и как — медленным ядом Геракловой стрелы, или внезапным выстрелом в сердце. Но кентавр не участвовал в битве: он пел. Кифара могла сопровождать только самые высокие роды кентаврической музыки — гимны Праотцу Коносу, хвалы Космосу, воззвания к божественным Сёстрам — Музам…
А значит, было совершено не просто преступление, а святотатство.
http://kentauris.livejournal.com/72668.html
Другой вариант этой композиции, также бронзовый, находится в музее скульптора в Париже. Под крышей он выглядит совсем иначе, нежели на фоне солнца, травы и неба.
В том же музее в рамках выставки, посвящённой Бурделю, несколько лет назад была устроена инсталляция Алена Сеша (Alain S;chas), в которой варьировалась тема смерти и воскресения. Во дворике музея скульптор поставил копию бурделевского кентавра, выполненную из белого полиэстера. И каждую четверть часа кентавр на глазах посетителей распадается на части и рушится на пол – а потом медленно собирается воедино и… воскресает.
http://kentauris.livejournal.com/424710.html
Конечно, «Умирающий кентавр» — это метафора образа художника. Так он, собственно, и понимается искусствоведами.
Но здесь заключено и другое послание. Истинные творцы, Роден и Бурдель, словно бы принесли от лица людей покаяние, признав, что человечество, расправившись с двусущностными, лишило себя и величественной красоты, и мощного духа, и особого взгляда на мир, — мы могли бы стать братьями, однако предки теперешних двуногих сделали иной выбор, оказавшийся необратимым.
Не берусь сказать, не текло ли в жилах учителя и ученика толики кентаврической крови, — про французов знать это наверное почти невозможно, ибо крайне редко кто-то из них способен понять и почувствовать свою принадлежность к великому и вольному народу, и признать это если не в жизни, то хотя бы в искусстве.
Хотя Бурдель, конечно, мог быть кентавром.
Мог – быть…