На том острове стоит дуб булатный

ВОССТАНЬ И ВЗЫГРАЙСЯ, ОНЫЙ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


НА ТОМ ОСТРОВЕ СТОИТ ДУБ   БУЛАТНЫЙ
      Ни сна не было, ни отдыха истерзанной душе Серафимы Марковны Ложкиной с того дня, как ее муж Василий Петрович, тоже, понятно, Ложкин, был переизбран мэром города. Василий Петрович в период избирательной компании вешал на уши электорату лапшу: намекал, что я, мол, за место не держусь, за кресло не цепляюсь, готов его уступить, если явится кандидат опытнее и умнее меня. А, если не явится, то уж будьте добры, выберите меня. «Выбери меня, выбери меня - птицу счастья завтрашнего дня...» Местные пииты и певцы слегка подправили текст песни и получилось, что «птица счастья завтрашнего дня» это и есть действующий мэр, а попросту говоря, Ложкин Василий Петрович. «Птица счастья» на митингах и съездах разных партий била себя в грудь, обещала с три короба счастья и твердила, что ничего, окромя народного счастья, не желает, но принести это счастье, не будучи избранной в мэры, будет не в состоянии и народ от этого ой как пострадает. Народ не верил ни единому слову «птицы», но предпочел «синицу в руках, чем журавля в небе». А, получив «синицу», забузил: давай, мол, зарплату повышай, и пенсионеры туда ж - видите - ли пенсии маленькие - не как в цивилизованном обществе, а как у каких - нибудь жалких дикарей, что голыми прыгают в джунглях Амазонки или на просторах Австралийских пустынь. А как сограждан вытащить из этих джунглей и пустынь Василий Петрович не знал. А тут еще родня откуда не возьмись нагрянула: давай, Вася, помогай подниматься. Да и друзей вдруг объявилось видимо - невидимо - и откуда только их столько взялось - после первых выборов вроде поменьше было. Давай Вася родне да друзьям подниматься помогать, ну а до народа, как объяснял Василий Петрович, «руки не доходили» - он бы рад, даже готов, а руки вот не доходят и все. «Я помню о тебе, народ! - выкрикивал Ложкин на митингах, - но прошу немного потерпеть. подтянуть пояса и  уже вот - вот, последний рывок и мы заживем, как цивилизованные люди. Ну, например, как в Португалии, не говоря уже об австралийских аборигенах».
Серафима Марковна горой стояла за мужа. И надо же было случиться, что родня, как только «поднялась», как черт от ладана, стала открещиваться от родства, от кумовства, мало того, стала, как сейчас говорят, «сливать» на родственника компромат литрами, бочками, цистернами.  А о друзьях и кунаках и  нечего уж и говорить. Вот и не могла Серафима Марковна уснуть последние месяца три без снотворного. И в этот вечер она приняла таблеточку и засопела под боком Василия Петровича, который после выборов почти перестал уделять ей свое мужское внимание. А раньше уж больно охоч был. Будучи верной женой, Серафима Марковна свято верила в мужа своего. Она чувствовала его на расстоянии. А в эту ночь вдруг проснулась и обнаружила, что Васи рядом нет. «Где же Вася? - с тревогой подумала она. Ни к селу, ни к городу вдруг вспомнилась песня «Мой Вася, ты будешь первым на луне». Но Вася оказался не на луне, в кухне, откуда Серафима Марковна услышала разборчивое бормотанье:
   - «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь. Есть святое океан - море, на том святом океане - море стоит остров, на том острове стоит дуб булатный, у того дуба булатного корни булатные, сучья булатные, вершина булатная". - Серафима Марковна осторожно ступая босыми ногами по покрытому ковром полу, подкралась к дверям кухни. Там, перед зажженной свечей стоял на коленях ее муж в одних исподниках и глухим голосом завывал: «Круг того дуба булатного ветром не согнет, вихрем не сломит: так бы и у меня, раба Божьего, стояли семьдесят стеблей и единый стебель на женский лик красные девицы да старые бабы, да молодые молодцы, да сивые кобылицы. Еще под тем булатным дубом кузов ярости и юности, распущу ярость и юность на раба Божьего Василия в ретивое сердце, в семьдесят семь стеблей и единый стебель. Еще на ветру булатного дуба сидит веселая птица - петух: встает рано, голову поднимает и весело поет; столь же бы стояли у раба Божьего Василия семьдесят семь стеблей и единый стебель: вставали равно на женский пол  и на мужской, на молодые молодцы, да красные девицы, да старые бабы».
- Серафима Марковна уронила слезу: - «Доработался, допахался на народ. Крыша, видать, поехала», - печально подумала она. А  Василий Петрович, высморкавшись, к  возмущению жены, в чистое кухонное полотенце, продолжал: « А злого человека, порченника, кто на меня зло думает и мыслит, ударь его коленки о камень, убей его. У меня , раба Божьего Василия, стало бы лучше старого, храбрее прежнего, что турий рог, что еловый сук; так бы раб Божий Василий был пылок и ярок на женскую страсть, на полое место во веки веков». - Василий Петрович встал с колен, оттянул резинку трусов, заглянул вовнутрь, недоуменно пожал плечами и задул свечу. Серафима Марковна хотела было отправиться в постель и обдумать странное поведение мужа, но муж вдруг резким движением  скинул трусы и, стоя спиной к Серафиме Марковне, начал делать какие - то движения, чуть - чуть подпрыгивая и дергая плечами. Тут уж Серафима Марковна не выдержала и обратилась к мужу:
- Вася, ты чего делаешь?
 -Иди спать, - не оборачиваясь ответил Вася, - не видишь - муху бью.
- Какую муху? - голос Серафимы Марковны дрогнул.
     - Какую - какую? Обыкновенную. Не мешай, - Василий Петрович раздраженно замахал руками..
- Так у нас и мух - то нет, - пожала плечами Серафима Марковна.
    - Это у тебя нет, а у меня есть. Иди спать, - в голосе Василия Петровича прозвучали жесткие нотки мэра города.
      Серафима Марковна, тяжело вздохнув, сделала вид, что выполнила волю мужа, но сама затаилась за дверью и продолжала наблюдать за действиями супруга.
     Супруг же, закончив «бить мух», вынул из кармана лежащих на стуле брюк, коробочку для ювелирных изделий, открыл ее и выложил на кухонный стол два золотых обручальных кольца. Потом муж вновь зажег свечу, стал на колени и забормотал:
«Восстань и взыграйся оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь». - Произнеся это заклинание трижды, Василий Петрович взял в руки кольца и начал пристраивать к чему - то, что находилось у него впереди, предварительно поставив на стул пустую эмалированную миску. Когда  в  миску потекла струя какой - то жидкости, Серафима Марковна не выдержала, она с криком «Вася!» кинулась к мужу и увидела, что он сквозь кольца писает  в миску. Окончив, не обращая внимания  на жену, ритуал, Василий Петрович увлек жену в спальню, прижал к себе и спросил: «Было когда - либо с тобой такое, чтобы прижавшись ко мне, ты не почувствовала мой стебель?».
     - Вася, а что такое стебель? - пролепетала ничего не понимающая Серафима Марковна.
- Ну, как тебе объяснить? Ну вот он стебель, - и он указал на свой, - который согласно молитве стал стеблем. - Ты поняла? Это он в молитве называется «стебель», а так он просто «хер». ---    - Врубилась?
 - Ага. Вася, врубилась. - После минутной паузы спросила , - а зачем тебе семьдесят семь стеблей?
        - Ну и дура же ты. Ладно, сейчас все объясню. Ты видела какую избирательную компанию мы пережили? А после ее выигрыша как пахать приходиться. А сколько неприятностей с оппозицией, а с родней твоей, а с друзьями. Думаешь на здоровье это не сказалось. У кого как, а у меня на мужской силе отразилось, Ты что, не почувствовала? Да с тобой - то ладно, но и ...
  -Что « но и», - перебила его откровения жена, - что «но и»?
  Ее вопрос  насчет «но и» Василий Петрович пропустил мимо ушей и продолжал свой рассказ:
   - Арнольда Николаевича, помнишь? Да - да. Врач. Я с ним учился еще в школе. Так вот, встретил его случайно, ну и поделился: слабость, мол, одолела. А он ведь врач, открыл центр оздоровительный по этим делам, «Трикато» называется. Пригласил меня. Они меня обследовали и прописали две молитвы - основную и закрепляющую. После закрепляющей надо мочу три раза пропустить сквозь обручальные кольца. И несколько физических упражнений надо проделывать, в том числе упражнение «бить муху».               
  - А как это «бить муху»? - полюбопытствовала Серафима Марковна, пытаясь отыскать у мужа «стебель».
   -Не трожь, - раздраженно остановил ее поиск муж, - позволено только через десять ритуальных молитв. А раньше - ни - ни. Кадры там у Арнольда классные, - продолжал он рассказ. - Одна Аглая чего стоит. Красавица, ясновидящая, потомственная целительница, медиум и гипнотизер. Прошла такие испытания пока была допущена до практической деятельности. А этот Георгий Львович, эрудит, специалист во всех областях знаний, психиатр, сексопатолог. Никогда бы не подумал, что у нас в городе такие суперкадры водятся. Если мне помогут, крупно их поддержу. А насчет «бить муху» отвечу, когда полностью ритуал пройду - раньше не позволено.
    Шли дни. Каждый день, после полуночи, Василий Петрович совершал «ритуал». И вот наступил последний день.  Серафима Марковна накрыла в гостиной стол - они с мужем решили отпраздновать окончание «ритуала» полночным ужином при свечах, под музыку Вивальди.
    Часы пробили полночь. Василий Петрович в некотором возбуждении от  многодневного воздержания и в предчувствии сладострастных объятий Серафимы Марковны, отправился на кухню, где все было готово к проведению «ритуала». Серафима Марковна, благоухая специальными возбуждающими духами, в новом,  приобретенном для сегодняшней ночи, эротическом белье, возлежала, именно возлежала, на семейном ложе в ожидании любимого. Она чувствовала, как пылают  ее щеки, она физически ощущала, каким сиянием глаз согреет она любимого. Именно сиянием глаз она рассеет тьму ночи и укажет любимому путь к своему трепетному телу.
     Наконец, из кухни донеслись слова закрепляющей молитвы: «Восстань и взыграйся, оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь».
    Серафима Марковна вся напряглась, тело ее била легкая дрожь, неотвратимое желание повергло все ее существо в состояние близкое к обмороку. Она была не в силах сдержать страстный стон - призыв истосковавшейся плоти. Она издала призывный вопль: «Вася, скорее, я сгораю от страсти!». Вася ответил яростным, почти звериным рыком, но в спальне не появился. «Вася, Вася» - несся призывный клич из спальни. Вася продолжал что - то выкрикивать, не выходя из кухни. Потом крики прекратились, но послышался звук разбиваемой посуды, потом с грохотом опрокинулся стул, и, наконец, в спальню ворвался Вася. Серафима Марковна зажгла свет: перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял ее муж: у него, наконец - то «взыграл оный», на оном плотно сидело два обручальных кольца. Он пытался их снять, но «оный», превратившийся с торчащий «стебель», не позволял это сделать. Мэру города было очень больно и он, попискивая от этой боли, с надеждой взирал на жену - он знал, что в трудные минуты его верная Серафима всегда находила выход из самых безвыходных ситуаций.
     Серафима Марковна быстро оценила обстановку и попыталась сдернуть кольца  руками, но кольца сидели, как влитые и не сдвигались ни на миллиметр. Обессилив от потуг, Серафима Марковна предложила вызвать скорую, но Василий Петрович заартачился: «Представляешь, - шептал он жене, - что будет, когда город узнает, что у мэра на «стебле» два обручальных кольца обнаружили»
       Серафима Марковна, не слушая мужа, позвонила подруге. Василий Петрович, бросив свой «стебель», который он держал двумя руками, хотел было отобрать у жены телефон, но не успел.
     - Маша, - кричала в трубку Серафима Петровна, тут такое дело, у меня средний палец на правой руке распух, кольцо давит, а снять не могу. Что делать? Ага, ага. В холодную. Хорошо. Спасибо. Все, - радостно сообщила она мужу, - сейчас тебя лечить будем.
     Она  понеслась на кухню, схватила таз и подставила его под кран. Вместо того, чтобы обрадовать таз и Серафиму Марковну струей холодной воды, кран чихнул, выплюнул бульбу и зашипел. Он шипел, как змея подколодная, но вода не шла.
    - Опять твои козлы воду отключили, - Серафима Марковна злобно посмотрела на мужа, вроде бы это он и есть козел, отключивший воду. Она кинулась к холодильнику, в котором обычно хранился запас минеральной воды, но ее, увы, не оказалось. Серафима Марковна устало опустилась на стул. - Ну нет воды, - обратилась она к мужу, застывшему в ожидании со «стеблем» в руках. - А Маша, - она кивком указала на телефонную трубку, - посоветовала опустить в холодную воду. Как тебя вообще угораздило кольца на него напялить?
    - Как - как, - дернулся Василий Петрович, - мочу - то надо три раза через них пропустить. А он был, в общем, как тряпочка висел. Я его и протащил в колечки - хотел процесс ускорить. Тут, видно, сработали заклинания - оный и взыгрался.
 - Ой, - вскочила со стула Серафима Марковна, - я сейчас. - Она кинулась к холодильнику и достала оттуда кастрюлю литра на три. - Давай, - поманила она супруга и открыла крышку кастрюли. Василий Петрович, с одного удара пробив корку желтого жира, сунул «оного» в борщ.   Через несколько минут у Василия Петровича  от холода зуб на зуб не попадал, а «воз был и ныне там».
     - Ну - ка  давай Арнольду позвоним, - взмолился Василий Петрович. - Через пятнадцать минут Арнольд Николаевич, как Сивка Бурка, был в доме у мэра.
     - Вы что, с ума сошли. Куда вы его сунули? - возмутился доктор.
      - Это она, - по привычке свалил все на жену мэр, вынимая «оного» из кастрюли с борщом и стряхивая с него капусту.    
      -Так, - осмотрев мэра, обратился он к Серафиме Марковне, - быстро мыло               
      - Какого, хозяйственного или туалетного? - озабоченно спросила Серафима Марковна.
     - Все равно, - махнул рукой Арнольд Николаевич.
   Как это все  равно? - подал голос виновник торжества, - я согласен только на туалетное.
- Намыльте ему это дело,  - распорядился Арнольд, когда  Серафима Марковна принесла кусок пахучего туалетного мыла.
- Воды - то нет, - растерянно сообщила Серафима Марковна. - А да, счас, - и побежала на кухню, откуда быстро вернулась с заварным чайником, налила на руку заварки и намылила мужу «оного».
- Заставь дурака богу молиться, - в сердцах произнес Арнольд, - зачем столько пены, чуть - чуть надо. Да уж ладно.
-Услышав замечание врача, Василий Петрович энергично стряхнул  пену.
      Арнольд надел резиновые перчатки и быстрым, ловким движением снял кольца и вручил их хозяйке дома.
    - Не знаю, как вас и благодарить, - бормотала сияющая Серафима Марковна.
    - А чего меня благодарить, - скромно опустил глаза Арнольд, - это наша работа.
    - А что, Арнольд Николаевич, оный у меня теперь в таком взыгранном  состоянии и будет?
    - Как заказывали, так и будет. У нас гарантия - год.  Арнольд раскланялся и ушел, отказавшись от предложения Серафимы Марковны выпить и «отведать борщика».
 Не успели закрыться двери за Арнольдом Николаевичем, как Василий Петрович  бросился в ванную - отмываться от борща. Но не тут - то было - воду козлы так и не дали.   
Черт с ним, - подумал Василий Петрович, - борщ - то чистый, еда все - таки, - и попытался облапить жену. Но Серафима Марковна с неожиданной ловкостью увернулась, отодвинулась к стеночке и заявила: «Еще чего? Только с борщом и не пробовала». Василий Петрович огорченно вздохнул и был уже готов согласиться с супругой, но помешала мужская гордость и после долгого молчания он изрек: «Не в борще дело, Серафима, не в борще. Разве для истинной любви борщ помеха? Что молчишь? Нечего сказать?» Ответа он в эту ночь так и не дождался - жена спала, периодически вскрикивая во сне.
Чуть забрезжил рассвет, Василий Петрович очнулся от тяжелой дремы, в которой промучился всю ночь. С надеждой проверил «оного» и убедился, что тот за ночь не утихомирился . Услышав журчание воды из незакрытого крана, Василий Петрович отправился в ванну - мылся он долго и старательно, увлекся в надежде горячей водой утихомирить «оного» и так фыркал от удовольствия, что от этого фырканья проснулась Серафима Марковн Она чуть понежилась в постели, а потом в чем мама родила помчалась в ванную к мужу зализывать свою вину за вчерашнее неисполнение супружеского долга. Обрадованный мэр с голодухи быстро долг исполнил, но от этого ему легче не стало - «оный» продолжал вести себя  вызывающе и нахально. Несмотря на недостойное поведение «оного», Василий Петрович начал собираться на работу. И когда он уже оделся, жена по многолетней привычке критически осмотрела его - все ли в порядке и обнаружила, что не все.
- И куда же ты в таком виде пойдешь? - Серафима Марковна кивком указала на выпирающий из штанов «такой вид».
 - А что же делать?
- Звони своему Арнольду Николаевичу.
- Слушай, а может его принайтовить скотчем, а? - с надеждой в голосе предложил Василий Петрович.
- Кого принайтовить, Арнольда Николаевича? - с иронией переспросила жена.
- Ты чего прикидываешься, не поняла что ли кого? Его, - Василий Петрович указал глазами «кого».
     -Ты вообще соображаешь что говоришь? Принайтовить. Это тебе что, корабельный груз? А в туалет ты как будешь ходить или тебе памперс пришпандолить?
- О, идея, - встрепенулся Василий Петрович, - дуй в аптеку. Поняла? Купи памперс для взрослых и бинты, обойдемся без скотча.
       На работе Василий Петрович нервничал, кричал на подчиненных. Особенно срывался на женщин, а секретаршу Марину довел до слез своими придирками. Когда она начала плакать, Василий Петрович при посетителях в приемной схватил ее в охапку и потащил к себе в кабинет. Потрясенная поведением всегда корректного и обходительного шефа, Марина, как могла упиралась, хотя уже много лет периодически оказывала ему услуги, считая это одной из своих служебных обязанностей. Происходило это, как правило, или на природе, или в машине, когда было мало времени; или в загородном доме мэра. А тут, средь бела дня, при людях - Марина  такого от Василия Петровича не ожидала. Да он и сам от себя ничего подобного не ожидал, поэтому, краснея и смущаясь, приспустил брюки и начал развязывать бинт, выпустив на мгновение из рук секретаршу. Та этим воспользовалась и выскочила из кабинета. Оставшись в кабинете один, Василий Петрович взял себя в руки, одел штаны и позвонил Арнольду. 
                *            *          * 
             Калерия Марковна прямо с самолета на такси отправилась в Национальный банк, которым управляла ее младшая сестра Серафима Марковна. Несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте , сестры дружили, делились друг с другом своими женскими тайнами, встречи их были редки, но всегда радостными и искренними. В свои годы, Калерия Марковна великолепно выглядела: благородная осанка, высокая грудь, гордо посаженная голова, которую украшала копна роскошных, слегка тронутых сединой, вьющихся каштановых волос и сохранившие молодой задорный блеск зеленые глаза, делали ее неотразимой. В двадцать пять лет она вышла замуж за преуспевающего дипломата, с ним уехала в Париж,  вскоре они с мужем разошлись, но Калерия Марковна Париж не покинула, а вышла замуж за престарелого французского аристократа, который вскоре отправился в страну предков, оставив молодой жене фамильный замок и средства для безбедного существования. В Париже Калерия Марковна жила в свое удовольствие, наслаждалась жизнью, компенсируя страдания голодного, холодного военного детства. До первого замужества Калерия Марковна окончила филологический факультет Московского университета и аспирантуру, защитила диссертацию на тему «Макиавелли и ленинская теория отражения». Блестящее образование и внешность способствовали тому, что она без особых потуг вписалась в дипломатическую тусовку первого мужа и в аристократическую среду - второго.      
            Серафима Марковна, не ожидавшая сестру, была так потрясена ее неожиданным появлением, что смогла при встрече только заплакать счастливыми слезами и долго не выпускала Калерию из своих объятий. Они прошли в служебный кабинет Серафимы Марковны, но беспрерывно звонящие телефоны не давали возможности им поговорить.
- Давай так, - в очередной раз оторвавшись от телефона , - обратилась к сестре Серафима Марковна, - вот тебе ключи, езжай домой на моей машине, а я быстренько тут завершу кой - какие дела и приеду. А ты там пока прими душ, чуть отдохни. Вася на работе, я позвоню ему и мы вместе приедем.
Через пятнадцать минут Калерия Марковна входила в роскошный особняк сестры. Ее никто не остановил, - охрану предупредила Серафима Марковна. Войдя в прихожую, она сняла верхнее платье  и насторожилась - из гостиной послышались голоса. Она приоткрыла дверь в гостиную и в изумлении застыла: за громадным черного дерева столом восседал ее зять Василий Петрович и еще три здоровенных мужика. Один из них, после непродолжительного раздумья, задумчиво произнес: «А мы ее королем» и шлепнул по столу картой. Удивленная Калерия Марковна не успела войти в гостиную, как мужик, ударивший кого - то королем, воскликнул, обращаясь к Василию Петровичу: «Ну все - вы дурак, подставляйте оного». «Что за оный?», - подумала Калерия Марковна, но тут же поняла, когда Василий Петрович послушно встал,  дернул молнию на ширинке и достал «оного». Здоровый мужик отсчитал шесть карт, зажал их  в руке и начал бить ими по «оному», отсчитывая: раз, два, три и так до двадцати пяти. Удары, похоже, были чувствительны, потому что Василий Петрович при каждом ударе слегка подпрыгивал и восклицал «ОЙ!».  Потом по «оному» стали стучать по очереди еще два мужика и тоже настучали по двадцать пять ударов. Когда последний мужик отстучался, первый, видимо старший, внимательно глядя на мэра, спросил: «Ну что? Порядок?». У Василия Петровича счастливо загорелись глаза и он, пряча поникшего  «оного», радостно закивал.
Не на шутку напуганная Калерия стрелой выскочила за дверь и, поймав машину, понеслась к сестре.
Встревоженная увиденным, Калерия Марковна, захлебываясь , рассказала сестре об мужиках и, особенно подробно об «оном». Она не могла понять зачем по «оному» били картами, почему это делалось в рабочее время и почему обычный член, хотя и родственника, незнакомые мужики называли «оным».
Выслушав сестру, Серафима Марковна слегка задумалась, а потом спросила:
- Ну а он - то, Вася, как себя вел?
         - Похоже доволен был, сиял, как новый пятак. Особенно, когда бить закончили и он посмотрел на «оного», - Калерия Марковна вымученно усмехнулась.
Поехали, дома разберемся, - Серафима Марковна решительно направилась к выходу, на ходу по мобильнику набирая номер мужа. Он оказался на работе. Серафима Марковна скомандовала водителю ехать в мэрию.
Василий Петрович встретил жену на пороге кабинета, нежно обнял за плечи и провел в комнату отдыха. На ее тревожный вопрос: «Что за мужики у нас в карты с тобой играли?», Василий Петрович радостно засмеялся и объяснил жене: «Все теперь у меня в порядке. Помог таки Арнольд. Понимаешь, он прислал трех амбалов и они меня за час вылечили. Но он, Арнольд, мне объяснил, что он пришлет трех катал, ну, знаешь, профессиональных игроков в карты, карточных шулеров, которых обыграть невозможно. Но, условие: я должен играть, напрягая максимально извилины, для создания, как он сказал, интеллектуального поля . То есть не играть в поддавки. Тот, кто проигрывает, получает по двадцать пять ударов от каждого играющего по месту, пораженному каким - либо недугом. Ну, я интеллектуальное поле создавал, упирался, как мог, но проигрывал. Мне отвесили три раза по семьдесят пять ударов по «стеблю» и я в порядке. Вот какие нынче технологии. Психологические. Ни пилюль, ни уколов - ничего и на тебе - порядок.  Показать?
Спасибо, не надо. Там приехала Калерия. Да. Из Парижа. Она в машине. Все, поехали домой - будем праздновать приезд сестры.
ПОРТКИ, ДОЛУ !!!
-Зад к стене! - прозвучала команда по радио в абсолютно темном зале. К одной из стен зала прижались плотно задами шесть введенных ассистентами мужчин. У противоположной стены на расстоянии метров двадцати пяти в креслах удобно расположились шесть женщин со спиннингами в руках, лески от которых через весь зал протянулись к мужчинам. На конце каждой лески, вместо рыболовного крючка, был закреплен кожаный хомутик с кнопочкой. После небольшой паузы, тот же металлический голос скомандовал: Портки долу! Жду подтверждения.
- Ку - ку. Ку -ку, - шесть раз подтвердили выполнение команды стоящие у стены мужики.
- Хомуты защеми! - защелкали кнопочки, что означало, что «хомуты защемляют». После этого шесть раз прозвучало «ку - ку».
- Лески натянуть! Дамы, вы помните когда надо начать крутить ручки спиннингов со всей мочи?
- Ку - ку! Ку - ку! - прозвучало шесть писклявых женских ответов, что означало, что дамы все помнят.
- Мужчины упираются , считая до ста двадцати вслух, потом поддаются тяге. Кто поддаться раньше, будет дисквалифицирован и дальнейшее лечение прекращено - пригрозил голос по радио. - Понятно?
- Ку - ку, - дружно ответили участники акции.
После продолжительной паузы, металлический голос скомандовал: «Ловись рыбка большая и маленькая! Дамы, начали!».
В напряженной тишине, в абсолютно темном зале, был слышен только громкий счет мужиков. Наконец, прозвучало «Сто двадцать!», послышалось шарканье шагов по полу и вскрики женщин, которые притягивали к себе на спиннингах пристегнутых к  ним за символы мужиков.
Прежде чем отправиться на акцию «Оттяжка», шесть членов «Клуба анонимных импотентов» были проинструктированы Арнольдом Николаевичем: - Все вы в свое время были секс символами: кто у себя на производстве, кто в собственной семье, кто даже в родном городе. Но, увы, пришло, к сожалению, время, когда по разным причинам секс-  тю - тю, куда - то испарился, остались одни символы. Поэтому условимся: для удобства общения ваши немощные ныне причиндалы в дальнейшем будем именовать «символами».
Ровно через минуту раздалась команда «Свет!» - вспыхнули разноцветными огнями десятки мощных ламп, оркестр  грянул вальс Штрауса «Сказки венского леса». Зрители, занявшие антресоли, разразились бурными аплодисментами. Женщины, которые притащили к себе на лесках незнакомых мужиков, были обязаны по договоренности с администрацией оздоровительного центра «Трикато» станцевать вальс со своей «добычей».
Калерия Марковна с удивлением и нескрываемым интересом рассматривала свою «добычу. «Добыча» сидела у нее на коленях и представляла  собой плюгавенького мужичка, с реденькой, седоватой бородкой, бегающими, поставленными чрезмерно близко друг к другу, неопределенного цвета глазками. Глазки шарили по всей, куда только доставали, фигуре Калерии Марковне и явно были довольны. Взаимное рассматривание заняло мгновение, после чего мужичонка вскочил и закружил  Калерию Марковну в вихре вальса. Танцевал он хорошо, хотя и оказался на голову ниже своей партнерши.
- Кирюша, - отрекомендовался  танцор после первого круга, -  а вас?
- Авас, - смеясь ответила Калерия Марковна, вспомнив интермедию в исполнении Карцева и Ильченко.
 -  Меня? Я же уже ответил - Кирюша.
- Сколько же вам лет, Кирюша? - полюбопытствовала Калерия Марковна.
 - Счастливые годов не наблюдают, - переиначил крылатое выражение Кирюша.
          Оркестр замолк и Кирюша галантно, хотя и был без штанов,  поцеловал Калерии Марковне ручку и проводил на место; сам же, забросив ногу на ногу, уселся рядом.
        - Скажите, Кирюша, какая беда занесла вас в это оздоровительное заведение? - Калерия Марковна невольно остановила взгляд на острой, покрытой гусиной кожей, коленке Кирюши.
- Понимаете, я фермер, жена померла вот уже как два года. Хотел жениться, да вот беда - мужская немочь прицепилась. Как тут женишься? По врачам походил - бесполезно. Вот сосед и посоветовал. Ты., говорит, натощак пей кефир с алебастром. На стакан кефира чайную ложку, без горки, алебастра. Три раза выпил, а потом хоть об табуретку выбивай - не то что любви, в туалет сходить не мог. Побежал к  докторам, а они говорят: год в воде отмачивать надо. А тут прослышал про «Трикато». Деньжат подсобрал и сюда. Вот уже первые сдвиги есть - все стало, как резина, а не как деревяшка.
 Слушая Кирюшу, Калерия Марковна хохотала до слез. Кирюша воспринимал ее смех  как призыв к действию; он, как бы невзначай, положил руку на ее круглую коленку. Калерия Марковна зыркнула на его руку, но коленку не убрала - жалко стало мужичишку, наевшегося ради любви алебастру.
Тут по радио объявили: «Акция окончена. Всем в банкетный зал на фуршет в честь официального открытия многофункционального оздоровительного центра по сексуальным проблемам - «Трикато».
Приглашенные со смехом и шутками рассаживались за банкетным столом. Шесть женщин и шесть мужчин, участвующих в акции рассадили напротив друг друга. Во главе стола восседал мэр города Василий Петрович Ложкин с супругой, по правую сторону от него разместился Денис; рядом с Денисом сел Арнольд Николаевич, потом Аглая /Настю теперь называли провидица Аглая/; за Настей - Аглаей разместился Карлсон - Георгий Львович.
С бокалом шампанского в руке поднялся Василий Петрович: -
 - «Господа! Я поздравляю вас с открытием  первого в нашем городе  оздоровительного центра «Трикато». Этому знаменательному событию мы обязаны меценату, человеку, которому небезразличны чаяния жителей нашего города, предпринимателю Денису Максимовичу Денисову.  Зал сотрясли бурные аплодисменты. - Денис приподнялся с мета, раскланиваясь и благодаря присутствующих.
-  Руководство города благодарит Дениса Максимовича и позвольте мне вручить ему удостоверение почетного гражданина города..  Аплодисменты вновь сотрясли банкетный зал. - Господа, - продолжал мэр города, - но не было бы нашего замечательного центра, если бы не врач самого широкого профиля Стоцкий. Арнольд Николаевич; если бы не эрудит, знаток оккультных наук, профессор Георгий Львович Костомаров и его ученица, ясновидящая, потомственная целительница, человек, обладающий необычайными способностями, провидица Аглая. Выпьем же за этих людей, несущих нам самое главное - здоровье».
   За мэром слово взял Арнольд Николаевич: «Господа, - глухим голосом начал он, - сегодня, в день официального открытия нашего центра, мы провели акцию «Оттяжка», цель которой установить духовно - сексуальные контакты между двумя основными группами, пользующимися нашими услугами. Это мужская группа «Анонимные импотенты» и женская  группа «Фригидности бой». Сакральный  посыл сегодняшней акции заключается в выражении: если гора не идет к Магомету,  Магомет идет к ядрене фене.. Женщина ощущает себя женщиной тогда, когда она окружена вниманием мужчин. Мужчина же тогда лишь мужчина, когда в нем жива тяга к женщине. Учитывая, что названные признаки и мужчин, и женщин, участвующих в акции, их покинули,  мы сегодня воссоздали их искусственно и первые результаты на лицо - у вас засияли глаза, проснулся интерес друг к другу. Сегодня первая, но не последняя совместная акция. Следующая состоится через три месяца. До того времени никакого общения. Лозунгом женщин должен стать лозунг «Импотенты, гэть!», лозунгом мужчин - «Бабы, гэть отседа!» Сегодня же мы выясним причины, побудившие нас прибегнуть к услугам центра, обменяемся информацией. - Арнольд Николаевич закончил свою речь и жестом предложил слово Георгию Львовичу. Карлсон встал и обратился к присутствующим:
      - Прошу мужчин встать и повторять за мной слова молитвы - заговора: «На середине поля есть деревянный ствол, тот ствол, как нарожденный младенец, гол. На стволе том сук деревянный, не гнется он, не ломается, от буйных ветров не сгибается. - Серафима Марковна  искоса наблюдала за мужем. Мэр города старательно, выпучив глаза, повторял слова молитвы, а на словах « не гнется, не ломается, от буйных ветров не сгибается» судорожно пощупал сквозь брюки свой «символ» и убедившись, что все в порядке, продолжал повторять слова заклинания .
     - Так бы и у меня , Божьего раба Кирюши, - громче всех выкрикнул свое имя сосед Калерии Марковны,  - мой символ не ломался, не сгибался, а по первой мысли о бабе поднимался. Слово мое верное, дело мое спорное. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».- Выдержав торжественную паузу, Георгий Львович  объявил: женскую часть обряда проведет провидица Аглая. 
Настя встала, воздела руки над столом: прошу женщин повторять за мной: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Светлый месяц, часты звезды, вы видели, что люди ночами грешат, не спят. Так бы и раб Божий меня ласкал, с любовным делом ко мне приставал, целовал, миловал, и чтоб символ у него на меня вставал, всюду и всегда и до последнего дня. Во имя  Отца и Сына и Святого духа. Аминь». Закончив молитву, Аглая осенила всех крестным знамением и села. Выпили за создателей центра.
     - А теперь каждый из желающих исцелиться, - Арнольд широким жестом обвел присутствующих, - расскажет коротко о главной причине, породившей, по его мнению, его недуг. Разговор должен быть откровенным, иначе результата мы не получим. Начнем хотя бы с вас, - он указал на  дородного мужчину, шарообразная голова которого была покрыта тоненькими светло - русыми волосиками и возвышалась над массивными плечами, как мина второй мировой войны. Лицо мужика налилось кровью, маленькие глазки с белесыми ресницами растерянно заморгали и он, заикаясь, произнес: «Я, это самое, стесняюсь». Все недовольно и ободряюще загудели: «Давай - давай, тут ни от кого секретов нет - все братья и сестры». Особенно старался Кирюша: «Я вон алебастр ел и ничего, а он стесняется. Тоже мне, Джеймс Бонд.  Секретный агент. Давай, колись». « Джеймс Бонд» заерзал на месте и начал свою исповедь:
 - У меня за городом дом. Разную живность там разводим с женой. Жена с детьми как - то к матери уехала. Вечерком вышел на крылечко покурить Смотрю: петух курочку топчет. Тут такое желание меня охватило. Схватил первую попавшуюся курицу, сунул ее в сапог вниз головой, - рассказчик остановился, вытер платком обильно выступивший на лбу пот и продолжал, -  ну, хотел ее оприходовать - лукавый попутал. Только я наструминился, она возьми да вырвись. Нет бы ей убежать. Нет - она повернулась и клюнула меня ... ну в этот... в символ... Самое обидное, - рассказчик судорожно потер руки, - самое обидное, что курица оказалась бойцовским петухом. Друг мне его привез в подарок с Таиланда. А я по пьяни его спутал с курицей. Он клюнул меня в символ, я давай бежать, а он за мной - догонит, крылья распустит и давай клевать. Насилу спрятался. Ну вот. Жена приехала, а символ ни, ни,  - рассказчик тяжело вздохнул и замолчал
 - А с петухом что? - задал вопрос Кирюша. -Что - что, кур топчет, а я вот тут, - тяжело вздохнул   любитель куриной любви.
   Ему налили рюмку виски, он молча выпил и мрачно уставился на сидящую напротив его женщину.
         Невольно все взгляды обратились на нее и она начала  повествование о своей сексуальной Одиссее:
Значит так, я живу уже много лет без мужа. Мужиков терпеть не могу. Ну, а вот одного недавно стала терпеть. Что мы с ним вытворяли, - она радостно захихикала и томно прикрыла глаза, вытянув тощую шею, с двигающимся туда - сюда кадыком. Кадык бегал вверх - вниз по ее шее, как бы что - то разыскивая. - Я так ему благодарна, я так трепетно к нему относилась, да и отношусь. Если бы я ему изменила, я бы убила себя. И вот мне стало казаться, что все мужчины только и мечтают о том, чтобы овладеть мною. В каждом мужике я стала подозревать маньяка. Эти страхи преследовали мня днем, а ночью мы с моим любимым предавались настоящему разврату, хотя ему уже восемьдесят пять лет и «символ» его дрябл, как завалившийся за кухонный стол и пролежавший там год стручковый перец.  Что мы с ним вытворяли. Мы играли в игру: вроде я передовая доярка, герой соцтруда, а он корова . Он вроде корова - рекордсменка и его знает и чтит вся страна. У нас самые высокие в СССР надои. И самый пик в наших отношениях наступал тогда, когда он на весь дом мычал от счастья, что он передовая корова. Никто мне не нужен был, кроме моей коровки. Но однажды я поднималась к нему в лифте. За мной в лифт вошел, опираясь на трость, старичок . Мне показалось, что он слишком близко подошел ко мне. Я испугалась. Сейчас он начнет меня насиловать, подумала я. И не успел старичок прислониться к стенке лифта, чтобы не упасть, я выхватила у него из рук трость и огрела старичка ею по кумполу. Я тут же одумалась, вызвала по мобилке скорую. Старичка увезли, а я сбежала к своей коровенке. Но интерес к ней пропал. Она мне показалась не полной сил дойной коровой, а старым ничтожным хмырем. Таков был стресс оттого, что случилось в лифте. Вот я к вам и пришла, - она дернула сухенькой остроносой головкой и замолчала, прикрыв веками печальные глаза, с белками в красных прожилках.
 - Простите, а со старичком - то что? - поинтересовалась Серафима Марковна.
 - С каким старичком? - переспросила остроносенькая.
- Ну которого вы огрели по кумполу.
- А. Да ничего. На следующий день я пришла к  моему любимому, но уже не желанному - хотела объясниться, ну сказать ему, что наши игр окончены., но , представляете?  Да, - она наколола вилкой кусок колбасы, тщательно его прожевала, проглотила и продолжала, - пришла, толкнула дверь - открыта. Вхожу в комнату, а там сидит, кто бы вы думали? Старичок с синей шишкой на высоком лбу, как я потом узнала, ученого. Увидев меня, корова вскочил, бросился ко мне с криком «Смотри, смотри, что у меня; теперь у нас дела пойдут по другому». Я посмотрела и увидела: коровий символ был украшен чем - то черным и неприятным.
        - Позвольте, - остановила ее повествование Серафима Марковна, - во - первых, откуда у коровы символ, она же корова, а потом, корова и вдруг бросилась к вам к человеческим криком, с каких это пор коровы заговорили?
- Я же вам объясняю, что корова - она не корова. Корова - мой любимый, мы с ним играем в молочно - товарную ферму. Понятно?
- Серафима Марковна недовольно кивнула и что - то возбужденно начала говорить на ухо мужу. Тот согласно кивал.
        - Бывший любимый, - продолжала рассказ остроносенькая, - не обращая внимания на мои удивленные взгляды, представил мне старичка, который явно не узнал меня.
Знакомьтесь, - он галантным жестом указал на поднявшегося мне навстречу старичка, - Гурген Самсонович Арутюнян, академик, долгожитель, первый муж моей покойной жены.
 Я протянула руку академику и он, опираясь на трость, которой я его вчера отходила, склонился и поцеловал  эту руку. Он поцеловал ее не просто, а во внутреннюю сторону запястья. Этим он вновь разбудил во мне страсть. Я внутренне напряглась, кровь прилила к голове, но в это время на глаза мне попался  символ моей коровы, а на нем что - то черное. Возбуждение как рукой сняло. Это кто? - спросила я, указывая глазами на символ.  Это? - переспросила корова -. А тебе вот объяснит Гурген, он специально это привез мне. В ожидании ответа, я посмотрела на шишку на лбу академика. Академик погладил шишку свободной от трости рукой и начал свое объяснение:
«В 1937 году по прямому указу Сталина была открыта фабрика по выращиванию вот этого, он указал на коровий символ. Нет, нет, уловив мое удивление, произнес он, ни этого, а того, что на нем сидит. А сидит на нем, он сделал продолжительную паузу, догадайтесь с трех раз, что? Пиявка, - он поднял вверх указательный палец, - отборный экземпляр. Помогает от многих недугов, в том числе и от мужской слабости. Мне вот девяносто два года, а я пиявочку поставлю  - и орел. Ведь я был первым директором той фабрики. Потом меня арестовали - какая - то пиявка - мутант не хотела покидать злачное место крупного руководителя. Дело в том, что пиявка отпадает, как только насосется. Ну а та не хотела отпадать - я и получил десять лет без права переписки.
-   Ты рискуешь еще червонец отхватить, - прервал его рассказ хозяин символа, - моя - то пиявка уже третий час сидит. Не отпадает.
 -А мы ее сейчас по темечку, - и Гурген щелчком попытался сбить пиявку  с символа - да не тут - то было - пиявка, видать, ушлая попалась, вцепилась мертвой хваткой. Давай мы ее втроем отдирать. А она ни в какую. Любимый сначала от щекотки хихикал, а потом стал от нас убегать, прыгать по квартире козлом. Он такие антраша выдавал - нарочно не придумаешь. Мне все это надоело - я плюнула и ушла. Из дома позвонила. Ответила врач скорой помощи: хозяина увозят, сказала она, с пиявкой на символе - снимать будут в клинике, а Гурген его сопровождает. После этого звонка мой интерес к жизни опустился ниже плинтуса. А что это за жизнь  - без интереса? Вот я к вам и пришла» - сухонькая сглотнула слюну и замолчала. Наступила звонкая тишина. Такая тишина иногда вдруг наступает в общественном транспорте или на трибунах стадионов: шум, гам , гул, а потом вдруг  на мгновение - тишина. Вот такая установилась тишина в банкетном зале. Эту тишину прервал шум открывшейся двери - на пороге стояло, опираясь на массивную трость, лицо кавказской национальности с фиолетовой шишкой на лбу. Стояло не только «лицо», стояло и все остальное. Это «остальное» протягивало сухонькой трехлитровый бутылек, в котором извивались плавающие в воде пиявки. Сухонькая взяла бутылек и растерянно стояла, не зная что с ним делать дальше.
- А это что? - указывая пальцем на бутылек в руках сухонькой, спросил Арнольд Николаевич у «лица».
 - Это? - переспросило «лицо», указывая тростью на сухонькую. - Это подружка Глафиры.
- Что еще за Глафира? У нее что, кроме коровы еще и какая -то Глафира была? Ну, вы даете, - возмутился Арнольд Николаевич
- Ну, Глафира - кличка коровы. Я же только что рассказывала. А в бутыле пиявки. Теперь понятно?
- А при чем здесь пиявки? - вмешался мэр города.
 - А притом, что вот он, - она указала на стоящего, опираясь на трость кавказца, - привез этих пиявок буренке.
- Что, была еще и буренка? - удивленно дернул головой Арнольд Николаевич. - Что вас четверо было?
- Да нет, - попыталось объяснить лицо кавказской национальности, - их было двое: она, - он кивнул в сторону сухонькой, - он - Глафира, потом подошел я. И стало нас трое.
- А буренка куда делась? - хором воскликнули несколько человек.
- Да никуда она не девалась, - вскочила с места сухонькая, - мой любимый, буренка и Глафира - одно и то же. Я же вам объясняла, мы с любимым играли МТФ, были в СССР такие молочно - товарные фермы. Он в этой игре был корова - буренка по кличке Глафира. А я - передовая доярка. Приехал с Кавказа его друг, вот он, - она указала на приехавшего. - Он академик Гурген Самсонович Арутюнян. Гурген привез ему пиявок, чтобы оживить Глафирину плоть. Сам Гурген академик, геру... геру..., - она запнулась и замолчала.
- Гирудотерапевт, - помог ей академик.
- Вот теперь понятно. Давай, академик, садись за стол, потом переговорим. - Арнольд Николаевич пододвинул Гургену Самсоновичу свободный стул.
 Все выпили. Пили без тостов, каждый наливал, когда хотел, никто никого не принуждал. Долго слышалось только постукивание вилок о тарелки, да чавканье Кирюши.
   Наконец молчание прервал сидящий у самого края стола парень лет двадцати пяти:
- У меня история короткая, - смущенно начал он. - Жена с ребенком уехали в отпуск. Месяц их не было. Ну, я, понятно, погулял. Нет, ничего не подумайте - жену я люблю И ничего такого... Так, с друзьями.. Короче, перед ее приездом давай полы мыть. Жара. Разделся догола и мою. Сами понимаете -  стою на карачках. В общем, достоинство мое в свободном полете - болтается. Вдруг его, ну, как вы говорите, символ, что - то как цапнет. Я взвыл от боли. А то кот: смотрел - смотрел и, видно, решил, что телепается мышь или крыса, ну и цапнул. - Рассказчик сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжал. - Кот -  то кастр, жена приехала, а толку с меня нет. Вот пришел по объявлению - помогайте. На вас вся надежда.
- Шестьсот процентов гарантии - мы ваши надежды оправдаем, - успокоил его Георгий Львович.
   - Ну а мои надежды? - сверкнула глазами Калерия Марковна.
   -  Без вопросов. А что с вами - то стряслось?
   - Извольте, - начала свой рассказ Калерия Марковна, - в отношении мужчин у меня была самая высокая планка. У меня было два мужа и оба блестящие эрудиты, высокие интеллектуалы и интеллигенты. Да и я сама одна из самых, без преувеличения, образованных женщин Франции. - Кирюша ехидно хихикнул, но никто не обратил на это внимания. - Для меня, - продолжала Калерия Марковна, -мужчина переставал существовать, если он не читал «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе - друга Жорж Санд. Один мой ухажер в самый интимный момент наших отношений вдруг спросил: а что он, Жорж Санд, написал? Отношения, сами понимаете, тут же были прерваны навсегда. Мой любимый поэт Поль Элюар. И что же это за мужчина, что же это за партнер, если он не знает творчества Элюара? Как можно с ним общаться? В мою постель бесполезно было лезть, не зная о «Цветах зла» Шарля Бодлера, о сюрреализме Себастьяна Кокто  или о «потоке сознания» Марселя Пруста. После моего второго мужа - французского маркиза, кто только не пытался со мною общаться - бесполезно, ни один не проходил тест на образованность и интеллигентность. Ну, скажите, могла ли я всерьез общаться с человеком, который путает Поля Гогена с Ван Гогом? Я, конечно, страдала, зов плоти есть зов плоти, но старалась  принципами не поступиться. Но вдруг на одном из раутов попался совершенно изумительный  человек. Он был не только хорош собой, он был энциклопедически  образован. Он по возрасту был несколько старше меня, пережил блокаду Ленинграда, был русским. Представитель новой волны эмиграции. Образованность, интеллигентность, широчайшая эрудированность были не единственными его достоинствами, он еще обладал безукоризненными манерами, настоящей английской сдержанностью. Мы проводили время, поднимаясь в своем общении до заоблачных высот в вопросах философии, музыки, живописи,  поэзии, литературы Он умел не только говорить, он умел и слушать, что величайшая редкость среди мужчин. В своем общении мы обогащали друг друга и это с неимоверной силой притягивало наши души. Наконец пришло время, когда и наши тела потянулись друг к другу.  С неземной нежностью он обнял меня и увлек в альков. Я закрыла глаза и мне представилось поле, усеянное огненно красными маками, из - за горизонта взмыл в небо громадный червонного золота солнечный диск, голубое небо приблизилось на досягаемую высоту, мне казалось, что до него можно дотронуться рукой, я слилась с вечностью, я приобщилась к вселенной, я стала на один уровень с Господом и Творец не отверг меня, я сама стала Богиней. Я чуть не потеряла сознание от счастья и восторга. Укрывшись одеялом с головой, мой принц страстно прошептал мне на ухо: « Любовь моя, вот так бывало в моем блокадном детстве - в ледяной нетопленой квартире укроешься бывало с головой, набздишь, чтобы быстрее согреться  и засыпаешь под голодное урчание живота».  Мгновенно я опустилась на грешную землю, я с удивлением смотрела на лежащего рядом со мной человека, а он облапил меня и давай искать у меня какое - то либидо. «Где же у тебя либидо? - суетился он около меня. Где он только это либидо не искал, но, видимо, так и не нашел, вернее не успел найти, потому что я «тихохонько медведя толк ногой» и мой визави оказался на полу, где бзднул, оделся и обиженный, так и не найдя либидо, ушел. С тех пор я не подпускаю к себе ни эрудитов, ни интеллигентов, ни аристократов, ни простолюдинов. Видимо, мне надо у  вас подлечиться, чтобы стать проще.
Все слушали рассказ Калерии Марковны, затаив дыхание, а концовка всех ошеломила: как же так - пробздеть такую любовь. И только Кирюша - любитель матерных частушек от души хохотал, а потом, переведя дыхание, вдруг запел:
                Я на бочке сижу,
                С бочки капает -
                Никто замуж не берет,
                Только лапает.
Послушав Кирюшу, все застолье грянуло дружным смехом: ему, застолью, Кирюшины частушки были ближе Ван Гога и Кокто, Поля Гогена или Марселя Пруста. Каждый из сидящих мог исполнить не один похабный куплет - на кой хрен им Альфред де Мюссе вместе с Жорж Санд, когда есть Кирюша. В новые времена все они уселись на бочку, с которой капает...
    Властным жестом остановил разгоравшееся веселье Арнольд  Николаевич:
     - Господа, - обратился он к присутствующим, - я должен отметить, что проведение сегодняшней акции показало, что наша технология выведение инстинктов на уровень чувств оправдывает себя: за первый же день, за несколько часов, мы сумели вас раскрепостить, вы без стеснения и закомплексованности поведали нам о ваших бедах. Все вы на пути к быстрому выздоровлению и обретению простого человеческого счастья. А сейчас мы силами наших клиентов проведем лечебную акцию для мужчин под грифом « Бей муху». Акция будет проходить в звуковом сопровождении нашей женской группы.
    Шесть участников акции «Ловись рыбка большая и маленькая» встали из - за стола и выстроились вдоль стены. Прозвучала команда: «Животы оголить! Теперь, - звучало по радио, - представьте, что  по вашему животу ползает муха, она совершает непредсказуемые, хаотические движения. Ваша задача  с помощью розданных вам фаллоимитаторов муху оглоушить, а еще лучше - убить. Итак, начали! Раз, два , три, четыре! Три прихлопа, два притопа! Звуковое сопровождение, пошли!».
     «Кто не хочет водку пить, точно муху будет бить!» - писклявыми голосами, но во всю мочь, завопили участницы женской группы.
    « Три - четыре, - надрывалось радио, - есть хозяйка на квартире! Три прихлопа, два притопа!».
   «Раз, два, три! Быстро мухе нос утри!»
            Резвее всех прыгал Кирюша. Он так старался, что при своей малорослости, вместо живота, по которому якобы ползала непредсказуемая муха, стукал себя по лбу, где никакой, даже виртуальной мухи не было и не должно было быть. - Кирюша очень хотел понравиться Калерии Марковне.
    Калерия Марковна раскраснелась, щеки ее пылали, глаза горели, грудь вздымалась,- « Раз, два, три! Быстро мухе нос утри! - в исступлении кричала она, прыгая на месте и хлопая в ладошки.
    - «Муха, муха, цикатуха, - вторил ей Кирюша непредусмотренный игрой текст - позолоченное брюхо!». Кирюша представлял,  «позолоченное брюхо» Калерии Марковны и его охватывала истома. А когда Калерия Марковна ответила ему призывом « Муха по полю пошла и копеечку нашла», Кирюша от счастья обалдел и огрел фаллоимитатором не виртуальную муху, а соседа и не по брюху, а по балде. Сосед удивленно остановился, перестал «бить муху» и нанес удар Кирюше фаллоимитатором промеж глаз. Не ожидая такой подлянки, Кирюша отключился на мгновение, но тут же пришел в себя и с криком «Врешь - не возьмешь!» накинулся  на обидчика. Обидчик пустился наутек, но Калерия Марковна подставила ему ножку. Обидчик кувыркнулся и затих. Благодарный Кирюша подскочил к Калерии Марковне и, страстно глядя ей в лицо и играя глазами, выкрикнул «А какой  - то старичок - паучок, цикатуху в уголок поволок!
    «Хочет бедную убить? Цикатуху погубить?» - задала игривый вопрос Кирюше Калерия.
      Кирюша отбросил фаллоимитатор и, подскочив к Калерии Марковне пропел: «Я хочу тебя обнять и начать тебя...!», Кирюша не допел песню, потому что вскочил давешний сосед и закатил Кирюше загогулину, от которой Кирюша мягко осел у ног Калерии Марковны.
     От такого сценически - эротического действа у мэра города на ширинке отлетела пуговица. Напуганная Серафима Марковна силой увела его домой, где Василий Петрович принялся «бить муху», но в натуре - без применения фаллоимитатора. Зачем этот суррогат мэру? У него еще есть порох в пороховницах, да и в других местах.
                СПАСАЙ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ
       После «сюрприза»  с любвеобильной Сарой Бернар и прожорливым каннибалом негром, Спиридон никак не мог придти в себя. Свои обязанности он совсем перестал «сполнять» - пыхтел, сопел, вздыхал и все. Чего только Гертруда не вытворяла, каких только поз не принимала, каких только звуков не издавала, ничего не помогало - Спиря был бревно бревном. Спиридон и сам страдал от этого. В панике он вызвал из Германии Дитера - бесполезно. Дитер и «Дас ист фантастишь» кричал и «Гитлер капут» - толку никакого. Дитер решил, что Спиридон его разлюбил и уехал обиженный. Но безвыходных положений не бывает, бывают люди не умеющие найти выход. Гертруда к таким не относилась. Прочитав в газете объявление об оздоровительном центре «Трикато», Гертруда отправилась туда.
      В предбаннике ее встретил Георгий Львович. Он был весь внимание, он расшаркался перед посетительницей, предложил кофе. Отхлебывая ароматный напиток, внимательно выслушал ее.
- Ваша беда банальна, - подвел он итоги предварительной беседы. - Вашего визави необходимо показать нашей провидице Аглае. Думаю, она вам поможет, решит проблему. Прошу в кассу, - он указал на окошко с надписью «Касса», - услуги у нас платные.
- Но он идти не желает. Может быть на дом придете? А? Я вас умоляю.
- Нет, на дом нет, - отрицательно покачал головой Георгий Львович.
- В чем проблема? - из соседней комнаты вышла Аглая. - Я все слышала. Давайте, я его по фотографии вылечу. Да. Элементарно. За дополнительную плату. Анфас, два профиля.
Быстро вернувшись домой, Гертруда нашла Спиридона лежащим на кровати и пялившимся в потолок. Так он пялился  с момента общения с «Сарой Бернар», он впал в состояние глубочайшей депрессии. Войдя в спальню, Гертруда наигранно бодрым, зычным голосом дала команду: «Подъем! Встать! Начинаем лечение вашего второго сердца». Спиридон и ухом не повел, и глаз от потолка не оторвал - лежал, как заготовка для изготовления Буратино. Терпение Гертруды лопнуло, а когда у нее лопалось терпение, она становилась опасной для окружающих: она схватила мужа за волосы и одним рывком поставила его на ноги.
 - Нужны три твоих фотографии, - обратилась она к мужу, - быстро умываться, я тебя умоляю, а я пока заряжу фотоаппарат.
Спиридон нехотя поплелся в ванную, поплескался там минут пять и вышел к жене. Внимательно осмотрев мужа, Гертруда приказала ему поправить прическу, Спиридон послушался ее - поплевал на правую ладошку и пригладил непокорный вихор. Гертруда, получив фотографии в анфас и два профиля, понеслась в «Трикато». Пробившись без очереди к Аглае, она предъявила ей фотографии, с досадой усмотрев на одной из них нахально торчащий вихор, выдающий в муже натуру залихватскую, задорную и авантюрную. Из - за этого вихра, по мнению Гертруды. Аглая могла поставить неправильный диагноз. Аглая долго рассматривала фотографии, поворачивая их в руках и так, и сяк,  потом, подняв на посетительницу свои прекрасные глаза и внимательно ее рассмотрев, спросила:
    - Вы что принесли?
- Фото, - несколько неуверенно произнесла Гертруда.
- Чье это фото?
-Чье - чье? Мужа.
- Это ваш муж?
- Ну а кто же? Вот анфас, вот два профиля. Может вас вихор смущает, так его можно заретушировать или вообще во внимание не принимать.
- Что - то я  вихра этого не припомню , - задумчиво произнесла провидица.
- А вам - то откуда, я вас умоляю, про этот вихор знать? - удивилась Гертруда.
- От верблюда, - туманно ответила чародейка и через мгновение переспросила, - так что я вас просила принести?
- Фотографии мужа, - начала раздражаться Гертруда, - анфас и два профиля.
  - Он тут не весь, ваш муж, - загадочно улыбнулась провидица. - Я вижу только часть его.
  - Какую часть?
  - Так вы утверждаете, что это весь ваш муж? Георгий Львович, - крикнула Аглая, - прошу вас, зайдите. -  Когда Георгий Львович вошел, Аглая потянула ему фотографии. - Она говорит, что это ее муж. - Георгий Львович взял фотографии, долго вертел их в руках, а потом зашелся смехом . Он смеялся визгливо, приседая и хватаясь за живот.
-Хорошо устроились, - сквозь смех произнес Георгий Львович, - такого мужа многие хотели бы иметь. А где же у него нос, где глаза, где, наконец, носик, ротик, оборотик? А?
- Какой носик, какие глаза, - возмутилась Гертруда. - Откуда у него глаза? Где вы видели хер с носом?
 Тут уж покатилась от смеха Аглая: - « Я чего тебя просила принести? Мужа. А ты мне его хрен принесла. А он мне и на хрен не нужен, да еще с этим вихром».
- Ну, хорошо, дома я его постригу, - пролепетала понявшая свою ошибку Гертруда.
- Не надо, - успокоила ее Аглая, - двойной тариф и мы его по этой фотографии вылечим. - Она написала ей рецептуру и предупредила, что надо выполнять все один к одному. - А вихор оставь - пригодиться.
Наступило утро следующего дня. Спиридон проснулся от  громкого вызывающего карканья вороны.  Он открыл глаза  и увидел сидящего на перилах балкона громадного черного ворона, который, широко разевая рот, каркал, внимательно заглядывая через открытое окно в спальню. Спиридона поразил голова ворона: у него был выдающихся размеров выпуклый лоб. « Вороний Ленин», - подумал Спиридон. «Ленин» каркнул еще пару раз, внимательно посмотрел на Спиридона, покачал из стороны в сторону лобастой головой, как бы осуждая Спиридона за что - то, взмахнул крыльями и улетел по своим вороньим делам. Внимание ворона, почему - то расстроило Спиридона, он осторожно, чтобы не разбудить жену,  встал и поплелся  в ванную. До «сюрприза» с Сарой Бернар, он вставал утром, как молодой, не целованный, жеребец и, гремя копытами, несся по своим утренним жеребячьим надобностям, а  после «сюрприза» он даже хвостом , если бы он у него был, взмахнуть не смог бы, а не то, что бить копытом оземь. Вместо того, чтобы стукнуть копытом и призывно заржать, Спиридон нехотя взглянул в  огромное зеркало и обомлел - на него смотрел вроде бы он, Спиря, и в тоже время совсем другой человек. У этого другого все было как у Спири, а сам он был не Спирей, он больше, благодаря широким черным бровям, напоминал позднего Леонида Ильича Брежнева.  Спиридон вплотную приблизил лицо к зеркалу и увидел как у него отвалилась правая бровь и шмякнулась в раковину. С одной левой бровью, Спиридон бросился из ванной в спальню и растолкал Гертруду. Она открыла глаза и закатилась радостным смехом. В это время оставшаяся бровь медленно сползла по переносице и упала на подставленную Гертрудой ладонь. Нежданно - негаданно в спальню с шумом влетел лобастый ворон, схватил в клюв Спирину бровь, уселся на перила и давай ее трепать.
    Смеющаяся Гертруда притянула мужа к себе, обхватив за шею, ласково потрепала  по шевелюре, заглянула в глаза, в надежде увидеть проснулся ли в нем мужчина, но не увидела ничего - мужчина не то что дремал, он просто беспробудно дрыхнул.
Послушай, - зашептала она ему в ухо, - я вчера была в «Трикато», ну по твоему, я тебя умоляю, поводу. Они согласились  привести тебя в боевое состояние инкогнито, по фотографии. Посмотрев на твое фото, изучив его, они дали рекомендации и первая из них - поставить тебе на надбровные дуги пиявок. Я тебе подсыпала, я тебя умоляю, зная твой характер - ты вряд ли бы согласился, в еду лошадиную долю снотворного,  и после того, как ты уснул, пришлепала тебе пиявок. Ну а они как насосутся, сами отпадают.  Вот и все. Да, нам необходимо еще в течение недели проделать несколько физических упражнений, а пиявок больше ставить не будем. Давай, чего в долгий ящик откладывать, первое упражнение сегодня и проведем. Давай, я тебя умоляю, прямо сейчас.
 Она вскочила с постели, задернула плотно шторы на окнах, Спиридона заставила прижаться задом к стене, сама закрепила хомутики на его символе, отбежав к противоположной стене и предупредив мужа, чтобы упирался как мог до ее команды «Ловись рыбка большая и маленькая», начала вращать рукоятку спиннинга. Спиридон упирался - упирался, ожидая команды жены и доупирался до того, что сам остался у стены, а то, что было на фотографии - предмет их с женой главных забот, отправилось на леске к противоположной стене. Спиридон взвыл белугой, запрыгал по комнате, вопя благим матом и матерясь отборными русскими словами.
 Напуганная до полусмерти Гертруда, - она размечталась о том, что будет, когда Спиридон обретет прежнюю силу и забыла скомандовать на счет рыбки, которая должна ловиться  - поймала то , что отлетело от Спиридона, Под истошные вопли мужа она  вызвала скорую помощь и Спиридона увезли. С ним вместе поехала, упакованная в полиэтиленовый пакетик, лучшая часть его организма.
В тот же день, как говориться по горячим следам, Спиридону все пришили, а ожидающую в ординаторской Гертруду хирург успокоил: все прошло на высшем уровне, будет как новенький. Через неделю выпишем и можно будет пользоваться. А пока к нему нельзя - так что отдыхайте.
Чуть успокоившись, Гертруда отправилась в «Трикато», ворвалась в кабинет Арнольда Николаевича и, не дав тому и рта раскрыть, начала кричать:
 - Что это у вас за процедуры, я вас умоляю, от которых члены отлетают? Кто мне его теперь заменит? Кто вернет деньги?
 - Успокойтесь и расскажите обо всем по порядку, - Арнольд Николаевич  протянул ей стакан воды, - выпейте.  - Гертруда жадно заглотнула воду, перевела дыхание и уже поспокойнее начала объяснять:
- Ну, я с ним начала «Оттяжку» делать,  по вашей рекомендации. Ну и оттянула, так оттянула, что муж остался у стены, а то, что должно было оттянуться оно и оттянулось. Да так, что оказалось у меня в руках.
- Вы, видимо, защемили ему чрезмерно. А теперь где это?
-Что это? - переспросила Гертруда, наливая себе воды.
- Которое оттянулось.
- Уже пришили.
- Вот и отлично. Пользуйтесь.
- Вы, я вас умоляю, в своем уме? Как им пользоваться? - Какой он теперь будет? И кто мне оплатит операцию?
- Вы нарушили технологию, - невозмутимо пожал плечами Арнольд Николаевич. - Причем здесь мы?
- Ну что ж, - вскочила с места Гертруда, - я вас умоляю, встретимся в суде.
- Ваше право, - Арнольд Николаевич встал со стула, давая понять, что аудиенция окончена.
                *         *         *
        Сколько было радости, когда Спиридона выписали из больницы. Гертруда и приехавший по этому случаю из Германии Дитер, в окружении нескольких друзей, встречали Спиридона, как роженицу, с цветами и шампанским. Врачам Гертруда сделала дорогие подарки, это кроме оплаты за операцию . Были речи, объятья и поцелуи. Дома же, когда разошлись гости и супруги решили опробовать, как выразилась Гертруда, «новенького», показалось что - то не то. При ближайшем рассмотрении определили, что все пришили задом наперед. Мало того, то, что пришили было явно не родное, а неизвестно чье. Гертруда помчалась в больницу. На ее вопрос, что же вы пришили мужу, последовал ответ: что было, то и пришили. «Родное» же медсестра потеряла по дороге в больницу. На следующий день, совсем заскучавший Спиридон самолетом с Дитером улетел в Германию.  Дитер устроил Спиридона в знаменитую клинику.  Он тоже переживал: как же теперь будет - любовь есть любовь. Гертруда хотела тоже отправиться в Германию, но Спиридон уговорил ее остаться - кому -  то ж надо заниматься делами, смотреть за домом, а тут еще назревала судебная тяжба, даже две - с «Трикато» и больницей.               
        Профессиональная стриптизерша, красивая молодая женщина, привыкшая к вниманию мужчин, вдруг осталась одна. Ей казалось, что она никому не нужна, что печально сложилась  ее женская доля. Да и природа требовала своего - шуточки что - ли - полтора месяца без удовлетворения плоти. Однажды проснувшись, она испытала неимоверную тоску по Спиридону, а потом поняла - не по Спиридону, а по кому попало - лишь бы были широкие плечи, рост не менее одного метра восьмидесяти сантиметров, да чтоб был жгучий брюнет, глаза имел голубые или на крайний случай зеленые и обладал маломальским интеллектом: чтобы можно было и побеседовать. Она знала, что в Германии была целая сеть эскорт - бюро, где можно было заказать себе партнера на любой вкус и цвет. Оказалось, что и здесь есть такое в наличии - только плати.
       Наконец - то пришли и к нам Европейские ценности, - подумала Гертруда и позвонила в справочную, где ей тут же назвали телефон нужного ей учреждения.. Она набрала номер, ей ответил приятный мужской голос. Немножко растерявшись, она начала задавать, как она поняла потом, совершенно дурацкие вопросы:
    - Скажите, - пролепетала она. - а у  эскорт - боя бывает эрекция?
- Безусловно, - несколько удивленно ответила трубка. - Даже если вам девяносто, вы беззубая и лысая. У профессионала  все получается в лучшем виде.
- А можно ли с ним целоваться? - задала вопрос Гертруда и покраснела.
- До посинения, мадам. Стоимость часа сто долларов.
  Желая получить дамского счастья на полную катушку, Гертруда заказала чернокожего юношу лет двадцати, с ростом не менее 185 сантиметров, без бороды и усов. И чтобы мог провести приятную беседу.
- Заказ принят. - гордо сказал телефонист, - у меня  как раз имеется один такой. Суринамец Омар. 20 лет. Горячий, как жеребец. И настоящий мыслитель.
Гулять так гулять, подумала Гертруда, и заказала суринамца на два часа с явкой в двадцать два.
Чем ближе двигалось время к десяти вечера, тем сильнее  волновалась и нервничала Гертруда. «Суринам, Суринам, а иде тот Суринам», - озадачилась бывшая стриптизерша и «полезла» в интернет. И когда она узнала, что Суринам в Южной Америке, и что климат там субэкваториальный со среднемесячной температурой 26 - 28 градусов по Цельсию, а столица Парамарибо - это ее в конец доконало. «Парамарибо, Омар», - в горячке бормотала она, беспрерывно поглядывая на часы. Встречу она назначила не в загородном доме, а в городской квартире. Она металась по огромной гостиной, бесконечное количество раз оглядывала себя в зеркало, каждый раз находила какой - нибудь изъян, исправляла его, прихорашивалась, меняла платья, юбки, блузки. В половине десятого она выпила немного коньяка и чуть - чуть успокоилась. «А вдруг не придет», - забеспокоилась она, когда часы пробили десять. И в это же мгновение раздался продолжительный звонок в дверь. «Так настойчиво и дерзко звонят только мужественные и страстные мужчины», - мелькнуло в ее хорошенькой головке и она, прошептав «О, Омар», стремглав бросилась к двери. Дверь распахнулась - на пороге стоял с букетом распустившихся пионов в руках мужчина ростом примерно метра полтора. Мужчина скабрезно улыбался и смотрел на Гертруду тусклым взглядом блеклых глаз, лицо его украшали вислые усы и седая бороденка. От неожиданности Гертруда сделала шаг назад и мужчина вошел в переднюю.
- Вы Омар? - удивленно спросила Гертруда.
Вместо ответа мужчина, вытянув вперед шею и выпятив нижнюю челюсть, зашипел  «ШШ - ИИ», а потом начал гагатать «Га - Га - Га» и с этим гоготом двинулся на Гертруду, пытаясь ущипнуть ее за зад. Гертруда отскочила от него, как ошпаренная, хотела было закричать, но гость остановил ее успокаивающим жестом, примирительно подняв руки вверх.
Прошу вас, успокойтесь, - гнусавым голосом произнес он. - Со мной вам будет, поверьте мне, будет очень хорошо. Ведь маленькое дерево в сук растет. Вам будет зер , как говорят немцы, гут. От счастья вы будете визжать и плакать. Вы ощутите себя стрекозой, порхающей над болотной лилией - Он снова зашипел и умудрился больно ущипнуть ее за зад, после чего загоготал.
Желание ощутить себя порхающей стрекозой у Гертруды не было и она закричала: «Пошел вон отсюда! Еще щипается».
         Но гость и не думал отступать: - « Не горячитесь, любовь моя. Во - первых я должен отработать два часа, во - вторых вы мне очень нравитесь».
- А вы мне нет. Уходите!
  Пришелец вдруг задрал голову и залился петушиной трелью. Так кричат петухи на рассвете. Прокричав три раза, он растопырил руки на манер петушиных крыльев и боком стал двигаться на Гертруду, клекоча и хлопая «крыльями». Гертруда пустилась наутек. «Петух» погнался за ней и настигнув ее в спальне, начал сильнее хлопать «крыльями» и одной ногой загребать «навоз». Оцепеневшая от ужаса Гертруда, извернулась выскочила в гостиную и кинулась к входной двери. Но эскорт - бой поймал ее за подол и , заливаясь петушиными трелями, оттащил от двери и отпустил.
- Послушайте, что вы бегаете? Вы же сами меня пригласили и бегаете. Вы не даете возможность мне выполнять свою работу...
- Я приглашала Омара. Черного. Без усов и бороды...
- Разберемся, - мнимый Омар вдруг присел на корточки и начал крякать по утиному, изображая селезня.
       Гертруда с ужасом смотрела на крякающего гостя, а тот крякал все громче и громче, мелкими прыжками приближаясь к Гертруде.
       В это время с грохотом и шумом распахнулась дверь и в квартиру с истерическими воплями « Руки за голову! Всем лицом  вниз!», - ворвался милицейский наряд в полной боевой экипировке: в бронежилетах, касках, с автоматами в руках..
       « Селезень» ткнулся лицом в пол и лежал молча. Гертруда подняла руки вверх и , обращаясь к милиции, произнесла: «Я хозяйка. Я нажала тревожную кнопку. Она вон у меня  в спальне».
-  А это кто? - указал на лежащее на полу тела старший наряда.
- Скорее всего, гусь, а может петух, или селезень, - пожала плечами Гертруда.
- Не понял. Какой селезень? Что он здесь делает?
- Сначала гоготал и шипел, потом кукарекал, а перед вашим приходом начал крякать, - понимая, что она говорит глупости, Гертруда замолчала.
- Ну - ка, Гусь, подъем, - старший схватил лежащего за шиворот, приподнял и усадил за стол. - Документы.
   Тот протянул паспорт и какую - то бумажку и пояснил: «Я Кирюша. Я вам сейчас все объясню».
Сержант развернул паспорт и прочитал: Курдюмов Кирилл Иосифович. - сверил фотографию с оригиналом - все сходиться, проверил прописку - прописка есть. Сержант сел за стол и прочитал бумагу, которую дал ему Кирюша с паспортом: «Наряд на эскорт - обслуживание. Курдюмов Кирилл Иосифович...». Дальше сержант читал  про себя. Закончив читать, задал вопрос хозяйке дома:
-Так что он у вас все - таки делал?
 - Я же вам сказала: сначала изображал гуся, потом заливался петухом, пред вашим приходом начал крякать. И вообще я заказывала никакого ни Кирюшу, Омара я заказывала.
  - Омар. Омар в Суринам улетел, - перебил ее Кирюша.
 - Пакуйте его, - скомандовал окончательно запутавшийся сержант. - Там разберемся, кто тут крякал, а кто кукарекал.
   Два милиционера набросились на Кирюшу, заломили ему руки за спину и потащили в выходу.
    Гертруда за рукав придержала сержанта: - Слушай, отпусти его. Мне огласка ни к чему, - она сунула сержанту сто долларов. - Договорились? - она просяще заглянула в глаза сержанту, тот мгновение подумал и  согласно кивнул.
    Минут через пять вошел слегка помятый Кирюша, молча уселся за стол.
Ну рассказывайте, Кирюша, - Гертруда достала из бара бутылку виски  и два бокала, нарезала лимон и приготовилась слушать.
«Значит так, - начал Кирюша. - Я, будучи фермером, объелся алебастра и потерял мужскую силу. Пытался, по совету друга, об ножку табурета  его выбивать - не выбивается. Врачи говорят - надо отмачивать.
- Вы чего несете? Какой алебастр? Кого отмачивать? - перебила его Гертруда.
      - Его отмачивать, я же вам сказал. Орган. Мы его в «Трикато» условились называть - символ. Вот символ врачи сказали надо отмачивать. А в « Трикато» мне его за десять сеансов привели в порядок.
- Знаю я это «Трикато», - Гертруда налила виски, они чокнулись и выпили. Закусывая лимоном, Кирюша продолжал. - И главное, что мне помогло, это аттракцион «Птичий двор». Значит так: площадку огораживают тыном, посыпают соломкой, навозиком, зерно присыпают и выпускают фригидных дам - они должны изображать из себя кур.  Вот эти, с позволения сказать, куры беспечно бродят по птичьему двору, поклевывают зернышки, подергивают головками, навозик разгребают. Короче ведут себя, как заурядные курицы. По условиям игры, они не подозревают, что вот  - вот появиться петух. Задача петуха - возбудить кур. Так вот, бродят себе эти курицы фригидные: ко - ко -ко, ко - ко -ко - не ходите далеко, а тут петух. Куры врассыпную, а петух за ними - какую поймает, та и его. Ну, теоретически. Среди кур ведь много порядочных женщин. Они пришли лечиться. Меня как от алебастра освободили, я в гиганта превратился. Удержу нет. Тут «Трикато» организовало эскорт - бюро. Мне и предложили в нем работу. Ну, я свое фермерство бросил и промышляю вот: то я петушок, то гусь, а то и селезень. Я то житель сельский, повадки разной живности изучил. По крайней мере, на «Птичьем дворе» ой как куры возбуждались. Несколько сеансов и домой. Омар - то уехал, ну я на подмену и попал к вам. Предупредили: ты сразу не набрасывайся, подготовь человека - погагачи, покрякай, петушком залейся Вот я и заливался - хотел как лучше, а тут менты. Вот и все. Так что, возбудились ? А то могу еще  пару раз крякнуть.
        - Давай лучше тяпнем, - Гертруда наполнила бокалы, - так ты, говоришь, Кирюша? - Она залпом осушила стакан, схватила опешившего Кирюшу за бороду и потащила в ванну - бриться. Побритого Кирюшу Гертруда на руках отнесла в спальню, бросила в постель и выключила свет - не пропадать же деньгам.
                ИНДРА  - БОГ ГРОМА
«У индийского бога грома и молнии Индры был брат Вивасвата. Но если Индра был богом, то брат его родился уродом, лишенным рук и ног, круглым, как шар. Безобразие родившегося брата очень не понравилось богам и они стали кромсать тело Вивавсвата, отсекая все лишнее, и получился у них человек, ставший прародителем всех людей на земле. Но и отсеченные куски тела Вивасвата не выбросили божественные братья - собрали их вместе и сделали слона. Женой человека - Вивасвата стала Саранья, но будучи богиней, она стыдилась брака со смертным и сотворила для мужа  женщину, сходную обликом с ней самой. И от их любви появился сын Ману, от которого произошли все люди.      - Человек в позолоченном балахоне прервал свое повествование, плотнее надвинул капюшон, на золотистой парче балахона играли огненные блики, отбрасываемые пылающим в углу камином, приглушенно зазвучала мелодия «Аромата сердца надежды». Под звуки этой космической мелодии и чарующего голоса человека в балахоне, лежащая на каменном ложе Анжела сама начинала ощущать себя богиней, которой доступны все блага и наслаждения мира. -   .  От любви созданной Сараньей женщины, - продолжал человек в балахоне, - и Вивасвата явился  их сын Ману, от которого и произошли все люди. Но Вивасват вскоре заметил подмену и стал разыскивать богиню Саранью. Ну на кой ему простая женщина, когда в руках у него была богиня. Саранья же укрылась от него под обличьем кобылицы. Сам же Вивасват превратился в жеребца  и настиг супругу, после чего у них родились близнецы Ашвины, которые стали благодетелями всех людей. Они спасали погибающих в океане, являлись целителями, могли старых превращать в молодых, давать силу увечным.
Когда сын Вивасвата, Ману поселился на земле, поймал он в воде источника рыбку, сказавшую ему:
- Ману, спаси меня, и я тебя спасу. Не знаешь ты, что будет большой потоп, а я знаю.
- А как же тебя спасти? - спросил Ману.
- Посели меня в кувшине, где я и буду жить, покуда вырасту. Потом же отнесешь меня в пруд и держи там, пока не подрасту. А после выпусти меня в океан.
Так и сделал Ману, и выросла рыба такой огромной, что едва помещалась в пруду. А когда выпускал ее Ману в океан, то сказала ему рыба:
- Через год  жди потопа, но ты до этого должен сделать корабль. Входи в него и жди, когда я приплыву.
   Так и сделал Ману. И вот начался потоп, и тут же приплыла к Ману его рыба, велела взять на корабль семян разных растений. Потом привязал Ману к рыбе свой корабль и потащила его рыба через бушующий океан, пока не подвезла его к вершине горы Хималая. Там и дождался Ману , покуда спадет вода. А потом сошел с горы на опустевшую землю, где потоп погубил все живое. . .
 Блики пламени засверкали ярче, музыка зазвучала мощнее, звуки ее заполнили все пространство вокруг, они радостным трепетом переполняли все существо Анжелы, она как бы парила в воздухе, наслаждаясь полетом, ощущая себя неземным существо, вознесшимся над миром. - а оратор между тем все повышая голос, продолжал свое волшебное повествование:
Как только спали воды, Ману принес жертву - с горы он бросил в волны масло и творог. И скоро из этой жертвы возникла женщина, назвавшаяся дочерью Ману. Звали же ее Ила. Потом стал чихать Ману, и от этого родились у него сыновья. На Иле женился Будха, сын бога Луны, а  сына от этого брака назвали Пуруравасом. И случилось так, что сошедшая с небес  божественная дева Урваши беззаветно полюбила Пурураваса, и царь тотчас отдал ей свое сердце, попросив ее стать его женой.
Я не против стать твоей женой, - ответила Урваши, - только исполни два моих желания. Есть у меня  любимые ягнята, так я хочу, чтобы они были всегда подле  меня, даже рядом с ложей. Пообещай мне никогда не обижать этих ягнят. А еще пообещай , что никогда не явишься передо мной обнаженным. С легкостью пообещал Пурураваса выполнить все просьбы любимой, и они стали жить счастливо под одним кровом.
Но очень были недовольны небесные жители гандхарвы тем, что их покинула Урваши. Они спустились на землю и похитили  одного из любимых ягнят царицы. Случилось же это ночью, в опочивальне, и Пурураваса слышал, как похищали ягнят, но не мог осветить покой, боясь, что жена увидит его обнаженным.
Обнаружив утром пропажу, Урваши страшно разгневалась на мужа:
- Что ты стоишь, если не можешь защитить себя и честь семьи? - вскричала она.
На следующую ночь гандхавры пришли за вторым ягненком. Царь в темноте бросился на них с мечом, но гандхавры, знавшие, чего требовала от него Урваши, осветили наготу Пуруравасы, и тотчас же царь лишился своей любимой, которая вдруг исчезла.
Горько оплакивал потерю Пурураваса и стал искать свою супругу по всему миру. Пришел как - то он на озеро дивной красоты, вода которого была украшена распустившимися лотосами. Плавающие лебеди предстали пред царем в облике прекрасных женщин, и среди них увидел он свою жену.
Но тщетно молил он Урваши вернуться  с ним домой, - она была непреклонна:
- Иди домой, Пурураваса! Любовь женщины недолговечна, как мотылек.. Меня ты все равно не удержишь, - но потом сжалилась над ним и сказала: - Приходи через год, и ты увидишь сына, которого я ношу в себе...
Пришел Пурураваса через год, и Урваши, выйдя к нему, сказала:
- Иди в лес, добудь огонь и, сделав возлияние, задумай желание!
Пурураваса исполнил волю жены. Пошел в лес, сорвал две ветки, потер их одна о другую, что явило ему священный огонь.
- Хочу быть всегда с Урваши! - промолвил Пурураваса, совершив возлияние на огонь.
Анжела понятия не имела ни об Урваши, ни о Пурураваса, ни о Ману, ей вначале дикими и странными казались телодвижения и завывания о неизвестных героях незнакомого ей эпоса, человека в балахоне, но постепенно она впала в состояние благостного оцепенения: «Наверное это и есть нирвана», - подумала она, впадая в полузабытье.
 Между тем, божественная мелодия «Аромата сердца надежды» постепенно смолкла и плавно перешла в едва слышную «Песню Счастье - единство».  Звук мелодии все нарастал, в гармонии с мелодией зазвучали строки:
                Все тело словно говорило,
                Был живописен смысл игры,
                Размерность соблюдали ноги,
                Был чувству найден верный путь,
                Изящно было рук движенье,
                Для пауз должный был черед,
                Для чувства выявлялось чувство,
                Вся страсть до крайнего звена.
Человек в балахоне на высокой ноте закончил чтение. Звуки музыки мгновенно оборвались и в наступившей тишине, чтец резким движением сбросил балахон, остался в одном капюшоне. и с криком «Урваши вернулась!» одним прыжком приблизился к лежащей на каменном ложе Анжеле, притянул ее к себе и совершил обряд возлияния.
                *           *         *
И ночью, и днем, и на закате солнца, и на его восходе, и при полной луне, и при молодом месяце, при солнечном затмении, и при затмении лунном, под дождем и ветром, на сеновале и в спальне во французском стиле, в самолете и на океанском лайнере, на подводной лодке, наконец - нигде не могли Мирча и Анжела зачать ребенка. Обращения к светилам медицины не давали никаких результатов. В штатах, куда Мирча увез Анжелу, после долгих исследований, врачи вынесли вердикт: ребенка Анжела родить не сможет по причине бесплодия.
                Не удалось Анжеле «залететь» на крыльях любви, как обещал ей Мирча.
                Сама Анжела не верила в свою болезнь и , прочитав в газете о центре «Трикато», приняла решение, не посоветовавшись с мужем, обратиться в это заведение, которое давало стопроцентную гарантию излечения, при очень высокой оплате. Проведя полное медицинское обследование пациентки, Арнольд Николаевич назначил ей курс физико - психологических процедур, которые завершились встречей в искусственной пещере с человеком в балахоне. Процедура именовалась «Вертеп».
  Анжела прошла «Птичий двор», где ее, к огорчению Арнольда Николаевича, не сумел догнать ни один «петух», даже Кирюша при всей его прыти. Может быть Анжела и позволила бы, чтобы ее догнал какой - нибудь петушок, но уж больно петухи были неказистые, больше на упырей похожие. Калерия Марковна, главная курица на «Птичьем дворе», / все - таки свояченица мера города /  следила, чтобы Кирюша не отвлекался на других, особенно молодых, курочек и только Кирюше позволяла себя догонять. Последний «Птичий двор» вообще закончился скандалом: Калерия Марковна, как обычно начала вроде бы как убегать от Кирюши. Кирюша позагребал лапой навоз, прокукарекал для блезиру, сделал вид, что зернышки клюет, а сам бочком - бочком к Анжеле стал подбираться, уж чего - чего, а быть потоптанной Кирюшей Анжела не желала: ну, не в ее вкусе был Кирюша  и она, растопырив руки, изображая куриные крылья, рванула от Кирюши на другой конец «Птичьего  двора». Кирюша поскакал было за ней, но тут вмешалась Калерия Марковна: тряся целлюлитом, она подскочила к Кирюше и, так как по правилам игры по человечьи на «Птичьем дворе» разговаривать было запрещено, закудахтала по куриному: «Куд - ку - дах! Куд - ку -дах!». Кирюша ответил раздраженным «Ку - ка - реку!» и опять пустился за молодой курицей - Анжелой. Но Калерия Марковна не была бы парижанкой, если бы так просто уступила поле любви. Она вдруг закричала человечьим голосом : - «Стоять!» - все и куры и петушки опешили: за подобное нарушение этики «Птичьего двора» полагалось исключение из куриной стаи. Но смотритель за «Птичьим двором» сделал вид, что ничего не заметил, а Калерия Марковна, догнав Кирюшу, стала, как вкопанная : Кирюша был брит - не было у Кирюши ни усов, ни бороды. Не за что было Кирюшу дергать, притягивать к себе, ласкать, лелеять и холить.
     - Где борода? Где усы? - Калерия Марковна гневно загребала правой ногой навоз, а левой пыталась попасть Кирюше про кобчику. Но не сбывались ее желания - хоть одна  нога нужна, чтобы не упасть.
Воспользовавшись ее замешательством, Кирюша перепрыгнул через тын, огораживающий «Птичий двор» и попытался было убежать, но Калерия Марковна на удивление легко через тын перемахнула и помчалась за Кирюшей.
       После «Птичьего двора» Анжеле и нескольким еще так называемым «курам», страдающим бесплодием,  была назначена процедура - «Лукошко». Таких клиенток набралось пять.  На специальной подставке закреплялись лукошки, женщины садились на эти лукошки и изображали из себя несущихся кур, громко оглашая округу кудкудаханьем, этим самым сообщая всем, что они вот - вот подарят миру яичко, из которого в последствии вылупиться чадо. Процесс продолжался пять минут, после чего выходила в центр круга Аглая и все за ней повторяли слова заклинания:
«Николай  чудотворец, Николай Угодник, добрый помощник. Помоги, пособи мне, рабе / тут каждая называла свое имя/, от злых зазор, от слепого знахаря, от мудрого чернокнижника, от ведьмы муромской, от ведьмака киевского, от шептуна, от  ведуна, от завязника и порченика. Засвети  по моей душе свечечку, свечку - скоропомощницу. Николай Угодник, будь мне щитом. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Аминь».
           Таких «Птичьих дворов», «Лукошек» Анжела прошла по десять сеансов. Последний перед пещерой и человеком в балахоне, был бой на рапирах. Вместо рапир каждой желающей избавиться от недуга вручался искусственный символ. Только рукоять у него была от рапиры. Анжеле в партнеры попалась небольшого роста, смуглая, с необычно пышной кудрявой прической молодая женщина, с громадными черными, ярко горящими глазами. Цель схватки - попасть мягким концом символа в левый глаз соперницы. Тот, кто выигрывал бой, допускался до процедуры «Вертеп».
        По команде судьи начался бой. Анжеле повезло: после первого же выпада, она угодила в левый глаз партнерши, благо глаза у той были большие и светящиеся.
                Выиграв этот бой, Анжела попала в «Вертеп» и теперь оставалось только ждать результата.
                *          *         *
   Недалеко убежал Кирюша: на первом же повороте его настигла Калерия Марковна, схватила за шиворот и потащила в квартиру мэра города, где квартировалась сама. Дома никого не было: мэр, Василий Петрович был на работе -   управлял городом, а жена его, первая леди, мэрша, Серафима Марковна, кудкудахала на «Птичьем дворе», поднимая мужу рейтинг и другие части тела.
         Втащив Кирюшу в прихожую, Калерия Марковна усадила его на подставку для обуви, перевела дух, потом, взяв Кирюшу под мышку, увлекла его в ванную, раздела,  пополоскала под душем, сполоснулась сама. Одев Кирюшу в махровый халат мэра города, Калерия Марковна, положив на макушку Кирюшиной головы пятерню, крутанула его, как юлу, и с довольным видом предложила:
                - А теперь займемся стриптизом, Кирюша.   
     - Калерия Марковна, - Кирюша поднялся с подставки для обуви, - я предлагаю заняться моим ноу - хау, о котором не ведает еще никто, и которое я хочу предложить Арнольду Николаевичу в качестве элемента для поднятия потенции наших подопечных.
- Как вы имманентен, Кирюша. Для вас, Кирюша, характерна индуктивная логика мышления. Меня это потрясает. Извольте, в чем же ваше ноу - хау?
Все эти «Птичьи дворы», ритуалы типа «Бить муху», фехтование, эти заунывные молитвы - заговоры вскоре изживут себя, Калерия Марковна. Необходимо обновление репертуара. Вот я и предлагаю сделать первый шаг. Я еще не придумал ему названия, но могу продемонстрировать.
- Я вся внимание, - Калерия Марковна приготовилась к демонстрации Кирюшиного ноу - хау.
- Я вам буду показывать и по ходу дела пояснять, хорошо? - Кирюша смущенно улыбнулся, потом вдруг замахал руками:    - -           - «Нет - нет, мне стыдно, отвернитесь».
- Так кому тогда вы будете демонстрировать свое ноу - хау?
    - М - да, - согласился Кирюша, - ну, ладно. Итак, мы берем на изготовку символ...
Василий Петрович, поуправляв городом до обеда, был потрясен и обескуражен тем, что президент страны после непродолжительного правления вместо того, чтобы читать Конституцию, вдруг начал ее самозабвенно и жадно нюхать. Нанюхавшись до одурения, заставил как следует понюхать ее своих ближайших помощников. Те понюхали; нюхали они ее коллективно, чтобы время не терять и пришли к выводу, что дух у нее такой, что на основании этого духа можно разогнать парламент. Дали понюхать женщине близкой к президенту- решили, что у женщин обостренная реакция на запахи. Та понюхала Конституцию ночью, под одеялом и выдала заключение: дух такой, что парламент разогнать необходимо. В глубоких раздумьях о судьбах страны и своей собственной, Василий Петрович открыл дверь и , войдя в прихожую, услышал голос Калерии Марковны: «Ну - ка, Кирюша, это место повторите еще раз». Василий Петрович открыл дверь в гостиную и перед ним предстала картина, достойная кисти великого художника: Перед обнаженной Калерией Марковной стоял также обнаженный мужичишка ростом метра полтора и наигрывал своим символом - Василий Петрович через жену - Серафиму Марковну усвоил терминологию, принятую в центре «Трикато» - Мужичишка, размахивая символом давал пояснения: - «Одеваем на символ виртуальную гирю. Весом граммов двести. Больше не потянем. И крутим эту гирю три раза вправо: «Раз, два, три!» и столько же раз влево. А потом резким движением бросаем гирю через плечо. Сначала через левое, потом через правое. И так по пять раз. - Мужичишка показал как это делать и продолжил пояснять дальнейшие действия: «Стоящие за спинами бросающих гири женщины, пытаются поймать летящие через плечо гири. Кто поймает больше гирь, тот поучает право на ритуал «Вертеп», что гарантирует излечение».
     Калерия Марковна прыгала, имитируя ловлю гирь, и когда мужичишка объявил перерыв,  воскликнула: 
                -   Кирюша, у меня есть парочка замечаний.
                - Извольте, - Кирюша перенял словечко у Калерии Марковны, - я весь внимание.
  - Во - первых как наши дамы будут ловить двухсотграммовые гири - ведь тяжело; во - вторых, вряд ли наши мужчины такие уж гиганты, что смогут эти литые гири швырять при помощи символов на расстояние десяти метров.
-Вы правы, - мгновение подумав,  согласился Кирюша, - заменим железные гири, гирями из папье - маше и сократим расстояние до пяти метров.
- Ура Кирюша! - захлопала в ладоши Калерия Марковна,  довольный Кирюша расплылся в улыбке, да так и застыл , глядя на стоящего в дверях Василия Петровича.
- Что тут происходит? Калерия, ты в таком виде? А это кто? Почему он голый? - Василий Петрович задавал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответов.
    Калерия Марковна, улучшила момент, кое - как натянула на себя халат Серафимы Марковны, который был на два размера меньше,  он едва сходился на объемном животе Калерии Марковны и она, придерживая руками полы халата,  хотела обратится к зятю, но ее опередил пришедший в себя Кирюша.
Я - Кирюша, - объявил мужичонка, отпустив наконец свой символ и прикрыв его руками, как это делают футболисты при штрафном ударе.
Тут Василий Петрович вспомнил Кирюшу - он видел его на открытии. «Трикато».
- Это ты что - ли объелся алебастра.?
Кирюша кивнул: «Мы тут гири бросали. Это мое ноу - хау. Хочу обновить репертуар «Трикато». Клиентов - то все больше и больше.
- Давай - ка одевайся, - Василий Петрович вспомнил как он «бил муху» и помягчел.- «Чего не сделаешь, - подумал он, - когда беда приходит». Он прошел на кухню и позвал туда Калерию Марковну и Кирюшу.
В стране такие события, а вы гирями швыряетесь, - Василий Петрович достал из холодильника бутылку водки, Калерия Марковна быстренько нарезала колбаски, сырка, подавая стаканы, спросила:
                - Что за события?
      - Президент ни с того, ни с сего Конституцию нюхать начал. Да добро бы сам, а то все свое окружение заставил. Они давай коллективно нюхать, нанюхались и парламент разогнали на основании «духа» конституции. А вы тут гирями швыряетесь. А тот, парламент, расходится не хочет, утверждает: Конституция не пахнет, ее не нюхать, ее читать надо. Ладно, давайте выпьем. За народ. Народ у нас мудрый. Его на мякине не проведешь.
Чокнулись и выпили «За народ». Мгновенно захмелевший Кирюша решил, что он и есть тот самый народ, он подозрительно взглянул на мэра города и погрозил ему пальцем: «Дождетесь ишшо».
- Какой вы, Кирюша, брутальный. Просто маргинал какой -то.
Кирюша не знал что - такое «брутальный», а тем более «маргинал», поэтому решил, что его похвалили и стал намекать насчет второй бутылки.
                Василия Петровича долго уговаривать не пришлось и вторая бутылка появилась по первому требованию «народа». Раскрасневшаяся Калерия Марковна быстро разлила водку. Кирюша поднял стакан: «За президента, - произнес он злобно, - давно вас на вилы надо поднять».
               - Ах ты, сволочь, - зарычал Василий Петрович, - я тебе покажу вилы,  - он всей своей более, чем стокилограммовой массой навалился на тщедушного Кирюшу и точно задушил бы его, если бы ни Калерия Марковна. Она схватила, лежащего на Кирюше, мэра города за ноги и оттащила его в сторону.
              - Я пошутил! - кричал едва дышащий «народ». - Пошутить уже нельзя.
              - Ладно, народ, - миролюбиво обратился к Кирюше Василий Петрович, - давай - ка еще выпьем и гирьками покидаемся. А ты, - он ткнул пальцем в Калерию Марковну, - судьей будешь. Они с  Кирюшей сняли штаны и начали кидаться принесенными Калерией Марковной баранками, заменив ими гири. Кирюша оказался ловчее - он буквально закидал баранками тучного мэра города. С пулеметной скоростью он метал баранки, гордо поглядывая на Калерию Марковну, которая визжала от восторга и кричала: «Народ всегда прав! Виват, Кирилл! Я горжусь тобой!».
                Вконец запыхавшийся мер с большим усилием пульнул очередную баранку и, тяжело дыша , грузно опустился на стул.
                - Твоя взяла, - отдышавшись изрек Василий Петрович, - с таким народом нам никто не страшен. Пусть нюхают, а мы их гирьками закидаем. Так ведь, Кирюша?
  Пьяненький Кирюша радостно закивал.
                СУД ИДЕТ
 Спиридон вернулся из Германии обновленным. Ему успешно прооперировали его достоинство, с ним поработали психоаналитики. То, что он приобрел  в результате оперативного вмешательства немецких медиков, было опробовано на Дитере фон Ульке. Дитер, вроде бы, остался доволен и вопил «Дас ист фантастишь» с утроенной силой, и многим своим друзьям настоятельно рекомендовал испытать свои возможности в общении с его русским «комарадом». Но Спиридон по мелочам не разменивался - берег себя для любимой Гертруды.
С Гертрудой же произошла метаморфоза после общения с Кирюшей. До трагических событий, связанных с операцией «Оттяжка», Гертруду снедала страсть к Спиридону. А когда она увидела результат «Оттяжки», эта страсть ее тут же «снедать» перестала, оставила ее эта страсть на полпути. Ну а когда Кирюша открякался и отгагакался, когда он из гуся и селезня превратился в бравого молодца, начала Гертруду снедать страсть к бритому Кирюше. В свой первый визит в качестве эскорт - боя,  Кирюша «снедал» ее до утра. А утром, выпив кофе и собравшись уходить, долго внимательно рассматривал Гертруду и пришел к выводу, что никакая она не Гертруда, а скорее всего Маруся или Наташа. То, что вытворяла в постели его новая знакомая, никакой Гертруде и в голову не могло прийти: чего стоит одна рязанская шапочка. Про эту шапочку эта негертруда просила Кирюшу никому не рассказывать - шапочка была ее брэндом, ее фишкой.
Честно говоря и самой Гертруде уже осточертело быть черте чем и после очередной «рязанской шапочки», уже под утро, она призналась Кирюше, что не Гертруда она, а всего - навсего  Нюра да еще и Коровина.  А через неделю прилетел Спиридон, и когда Нюра ознакомилась с работой немецких хирургов, ее вновь начала снедать страсть к Спиридону, иногда переходя в страсть к  пропавшему куда - то Кирюше.
А Кирюша в это время уточнял с Арнольдом Николаевичем детали нового ритуального действа, названного с подсказки мэра города, «Хрен через плечо». Этот «хрен» отбирал у Кирюши все его время и все его силы. По двенадцать часов в день они с Калерией Марковной «швыряли гири», а потом перешли на баранки, переименовав ритуал в «Ну, баранки гну».
Пока Кирюша «гнул баранки», начался судебный процесс по делу о нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Спиридону Тимофеевичу Скрипнику, повлекших за собой временную потерю потенции и тем самым поставившую под сомнение мужскую силу гражданина Скрипника.
*            *           *
Свидетель Коровина Анна Сергеевна, станьте, пожалуйста, за кафедру, - судья жестом указал куда стать Гертруде
. Предупредив свидетеля об ответственности за дачу ложных показаний и назвав ей ее права, судья задал вопрос:
- Скажите, свидетель, кем вы доводитесь пострадавшему Спиридону Тимофеевичу Скрипнику?
- Я его жена, - гордо ответила Гертруда..
- Скажите, Анна Сергеевна, на основании чего вы совершали операцию «Оттяжка», чем вы руководствовались при проведении операции?
- Инструкцией,  которую мне за, я вас умоляю, за очень большие деньги предоставила Аглая, - она кивком головы указала на сидящую рядом со своим адвокатом провидицу Аглаю.
- Ответчица, встаньте, пожалуйста. Когда вы приняли решение назначить пострадавшему названную процедуру, вы чем руководствовались? Вы осмотрели пациента, провели обследование?
- Да, я его осмотрела и сразу узнала то, что изображено на фотографии.
- Он, что, лично явился на прием?
- Нет, ваша честь, она вот, Гертруда, предоставила его фотографию.
Адвокат Аглаи встал и протянул судье фотографию. Судья долго ветел в руках поданное ему фото, потом, удивленно пожав плечами, обратился к представителю обвинения:
-Почему фотография ранее не была приобщена к делу?
- Мы, ваша честь, сочли, что это не фото пострадавшего и приобщили к делу его истинную фотографию в трех экземплярах.
- А это чье фото? - судья протяну обвинителю фотографию
Обвинитель пожал плечами: - Не могу знать, ваша честь».
- Ваша честь, -  вмешался адвокат, - моя подзащитная, по просьбе свидетеля и с согласия потерпевшего, проводила курс лечения именно по этой фотографии, имея в виду, что пострадал именно изображенный на фото орган.
А как вы можете удостоверить, что этот орган принадлежит именно пострадавшему?
- Можно, ваша честь, сравнить с оригиналом.
- Пострадавший, вы в состоянии представить оригинал?
- Где же я его возьму, ваша честь. Мне его сначала оторвали, потом оторванную часть потеряли, потом пришили задом наперед неизвестно что, потом это «неизвестно что» уже в Германии выбросили и сформировали мне новенького, отрезав у меня кусок моей филейной части.
- В начале нашей беседы. - обратился судья к  Аглае, - вы заявили, что по фотографии сразу узнали пострадавшего. Что имелось в виду?
Имелось в виду, ваша честь, что мне этот орган знаком до мелочей, но где и когда я его видела, я объяснить не могу.
- Свидетель, вы утверждаете, что именно эту часть тела своего мужа вы оторвали в результате исполнения рекомендаций пророчицы?
- Я вас умоляю, ваша честь, именно это я оторвала, а потом скорая положила это в пакетик, вот она, - Гертруда указала на сидящую в первом ряду медсестру, - она и положила его в пакетик.
- Встаньте, свидетель, - обратился судья к медсестре. - Вы подтверждаете, что в пакетик вы положили именно изображенный на фотографии орган?
- Что я его рассматривала что ли? Оно мне надо? Я их за смену столько насмотрюсь.
- Что, у вас каждый день отрывают причиндалы? - возмутился Спиридон,- небось, если бы у  твоего хахаля оторвали, то запомнила бы.
- Мой хахаль не такой дурак, чтобы дать себе такое оторвать, - парировала медсестра.
- Я тебе покажу дурака, - вскочил с места Спиридон.
 - Пострадавший, возьмите себя в руки,  иначе оштрафую, - строго предупредил судья Спиридона. - Спиридон «взял себя в руки» и сел, недовольно что - то бормоча.
- Защита, есть вопросы к свидетелю?
 - Да, - встал адвокат. - Скажите, Анна Сергеевна, выполняя действия согласно инструкции, вы исполнили пункт три, до какой цифры вы рекомендовали мужу вести счет, прежде чем поддаться тяге?
- До шестисот, как там написано.
- Так вот, - злорадно произнес адвокат, - здесь написано : «Сосчитать до ста двадцати, - до ста двадцати подчеркнул адвокат, - и только тогда поддаться натяжению лески спиннинга».
- Не может быть. Я вас умоляю, - Гертруда растерянно оглянулась, как бы ища поддержку зала. Но зал равнодушно, даже злорадно загудел.
- Скажите, Анна Сергеевна, - приподнялся с места адвокат Аглаи, - вы любите своего мужа?
- Что за вопрос, я вас умоляю, - возмутилась Гертруда.
- У вас не было умышленного желания изменить цифру счета, чтобы покалечить супруга?
- Прекратите ерунду говорить. Я вот раньше сказала, что велела ему до шестисот считать, так я оговорила себя. До ста двадцати и все.
- Так когда вы говорили правду тогда или сейчас?
-  Сейчас.
- У меня больше нет вопросов, - адвокат сел.
- Садитесь, свидетель.
- Госпожа Кузькина, - обратился судья к медсестре, - прошу вас за кафедру.
Медсестра была высокая, упитанная, она едва уместилась за кафедрой и внимательно, и преданно уставилась на судью. Задав формальные вопросы, судья перешел к сути дела:
- Итак, мы остановились на том, что вы положили оторванную часть пострадавшего в пакетик. Куда же делся пакетик вместе с содержимым?
- Не знаю. Потеряла я его. Кому он нужен? Тут этот, - она указала на Спиридона, - белугой орет, ну я и замешкалась, а пакет куда - то запропастился и все. С концами.
- Ну и что было дальше?
- А дальше подумала: не один ему хрен, что ему пришьют и подменила. эту штуковину.
- А откуда взялась «штуковина»?
-«Штуковина» принадлежит бомжу Ивану Задорожному.
- Пригласите свидетеля Задорожного.
В зал вошел Задорожный  и занял освободившееся место за кафедрой.
- Иван Григорьевич. - обратился к Задорожному судья, - поясните, что с вами произошло вечером в прошедшую пятницу?
- Выпимши я был. Начал дразнить собаку, она со мной спала. Я от нее такого не ожидал. Короче, я ее довел, видать своими неправомерными действиями, она взяла и откусила мне то, чем я ее дразнил. Я и прибежал в скорую помощь, благо моя помойка рядом. А там вот эта, - он указал на медсестру. У меня еще откусанный - то болтался, а меня быстро на операционный стол, дальше я не помню.
- Что же было дальше, госпожа Кузькина? - обратился судья к медсестре.
- А дальше ему «штуковину» отрезали, а пришивать не стали  - решили -   бомжу и так сойдет, а я этот огрызок возьми и припрячь, и быстренько в пакетик сунула и в холодильник. А потом ему , - она указала на Спиридона, - его и присобачили.
- Какой огрызок? - возмущенно перебил медсестру Задорожный. - Это у твоего хахаля огрызок. А у меня знаешь что? Могу назвать...
- Не надо, - перебил его судья.
- Хорошо, не буду, - согласился Задорожный, -  но я, ваша честь, требую возбудить уголовное дело о защите моего достоинства, - бомж мгновение подумал и добавил, - и чести.
- Пишите заявление и дело будет возбуждено, - порекомендовал бомжу судья.
- Ваша честь, - поднялся адвокат Аглаи, - разрешите пригласить свидетеля защиты господина Курдюмова, его показания могут пролить свет на некоторые детали дела.
- Сторона обвинения не возражает? - обратился судья к обвинителю.
- Нет, ваша честь, - развел руками прокурор.
- Явка обеспечена?
- Да, - кивнул адвокат.
- Прошу вас, пригласите свидетеля Курдюмова, - обратился судья к судебному приставу.
    Вошел Курдюмов. Стал за кафедру и назвал себя.
- Ваша честь, - обратился к судье адвокат, - прошу приобщить к делу вот эту кассету  и обозреть ее  прежде, чем мы перейдем к допросу свидетеля.
- Обвинение не возражает?
Обвинитель отрицательно покрутил головой - он не возражал.
            На мониторе пошло изображение: открывает дверь Гертруда. Входит Курдюмов. Правда, он с бородой и усами. Он входит  и начинает шипеть и кричать по гусиному. Гертруда шарахается от него, но Курдюмов наступает и заливается петухом  - присутствующие замерли,  на экране же продолжал заливаться петухом Кирюша, а Гертруда начала от него убегать...
- Хватит, прекратите, - вскочила с места  Гертруда, - я и так все расскажу.
- Нет уж, давайте досмотрим, - остановил ее судья.
На экране заливался петухом, изображал гуся, крякал Кирюша, он же Курдюмов  - все это вызывало дружный смех в зале. Но когда дело дошло до постели кое кому стало не до смеха: Гертруда вдруг распласталась на постели, закатила глаза, высунула язык, голова ее свалилась на бок и она замерла не шевелилась, как бы застыла. Кирюша последний раз кукарекнув, кинулся на распластанное перед ним тело. Тело не реагировало - было полное впечатление, что Кирюша предается величайшему из чувств с покойником, Но через мгновение «покойник» вдруг схватил увлекшегося Кирюшу за оба уха, резко оторвал от себя, опрокинул на спину и занял позу «наездника».
- Ах, ты сука, - кинулся к жене Спиридон, - да я тебя. -  Судебный пристав быстро усадил разгневанного мужа на место.
В это время на экране, Кирюша, получив очередную порцию ласк, обратился к Гертруде:
- Как же так, муж болен, а ты меня вызвала, вот забавляешься, рязанскую шапочку делаешь?
- Ой, я тебя умоляю, он же ничего не мог даже, когда здоровый был. Я как до Сары Бернар дойду, он вместо того, чтобы страсть проявить, в обморок падает. Вот я и решила его подлечить, да в счете ошиблась и оторвала ему его достоинство. Да, черт с ним , чего - нибудь пришьют, я тебя умоляю. А пока пришьют, мне - то что делать?
На этом по команде судьи запись остановили. Наступила напряженная пауза, после которой судья спросил Кирюшу:
- А зачем вы изображали гуся, кукарекали и крякали?
- Это такая у нас методика, да. Она разработана Арнольдом Николаевичем и Георгием Львовичем - нашими руководителями. Эта методика действует безотказно при  необходимости возбудить женщину, действуя на ее сексуальное подсознание и превращая ее чувства  в первобытные инстинкты.
Прервав Кирюшу, вскочила с места Гертруда: « Желаю сделать заявление», - выкрикнула она.
- Прошу вас, - разрешил судья.
- Когда вот этот, - она кивнула на стоящего за кафедрой Курдюмова, - Кирюша, я тебя умоляю, явился и начал изображать гуся, а потом закукарекал и стал лапой землю подгребать, я так перепугалась, что до сих пор в себя придти не могу. Я чуть заикой не сделалась, я вас умоляю. Поэтому прошу возместить моральный ущерб.
- Это мы отдельно разберем, - остановил ее судья. - А пока вопрос к вам, - он обратился к Кирюше:
- Откуда у вас эти кассеты?
- Я когда уходил, изъял их из камер внутреннего наблюдения, чтобы потом ее, - он указал на Гертруду, - не засек муж.
Отвечая на вопрос судьи,  Кирюша утаил, что кассеты он изъял по поручению Арнольда Николаевича, который точно указал ему, где вмонтированы камеры наблюдения и велел без кассет не возвращаться, и никому и никогда не рассказывать, кто ему поручил изъять эти кассеты.
- А как кассеты попали защите?
- Я их сам передал, так как не желаю, чтобы пострадал невиновный человек. И вообще. Я человек справедливый и честный.
Кирюша вновь утаил, что кассеты у него отобрал Арнольд
 Николаевич и лично передал адвокату Аглаи.
Аглая же сидела ни, жива, ни мертва. Когда Спиридон вскочил и обозвал свою жену сукой, перед Аглаей пронеслись картинки из забытого прошлого: на улице, забитой мчащимися машинами, маленькая собачка пытается «полюбить» большую, а потом обиженная отказом, убегает. Эта картинка сменилась видением  Дитера Ульке, который в экстазе кричал «Дас ист фантастишь!», а затем перед ее мысленным взором предстал Спиридон, который исступленно выкрикивал «Гитлер капут!». Настя узнала своего мужа, но решила пока не признаваться в этом, боясь, что ее обвинят в умышленном искажении содержания инструкции по проведению сеанса «Оттяжка».   
Спиридон же сразу в провидице Аглае  узнал свою жену Настю, но тоже промолчал, боясь, что его обвинят в многоженстве.
Суд отправил дело «О нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Скрипнику» на доследование, не найдя в действиях Аглаи и оздоровительного центра «Трикато» состава преступления. Что же касается претензий к больнице и к врачам, пришившим пострадавшему «неизвестно что» вверх ногами, как выразилась в ходе судебного разбирательства Гертруда, то дело «О врачебной ошибке и частичной потери трудоспособности гражданином Задорожным» было объединено и выделено в особое производство.
«... СКАЗАНО : ОКО ЗА ОКО, И ЗУБ ЗА ЗУБ»
                Когда Арнольд Николаевич Стоцкий еще не был известным врачом - психиатром, совладельцем издательского дома и оздоровительного центра «Трикато», а был всего -навсего  юношей, которого его мама и брат называли Арни в честь Арнольда Шварценегера и был Арни здоровым, отлично сложенным, красивым парнем, занимался Арни тяжелой атлетикой, был он тогда не по годам развитым, начитанным, интересующимся литературой, музыкой, искусством человеком. Но особенно юноша увлекался психологией, паранормальными явлениями, пограничными состояниями человеческой психики. Он сам, да и окружающие, уже в подростковом возрасте замечали за ним необычные способности. Классе в шестом, он однажды не выучил урок по истории. Преподаватель истории долго выбирал по списку кто пойдет отвечать и выбрал его, Стоцкого.  Арнольд  двинулся было к доске, в мыслях проклиная учителя за его решение и пристально на него глядя. И вдруг учитель остановил Арнольда и отправил на место, а к доске пригласил другого. Арни невольно почувствовал свою силу и начал ею изредка, по мелочи, пользоваться: то прикажет мысленно девушке придти к нему на свидание, то преподаватель исправит неожиданно отметку в журнале, переделав ее на лучшую. И когда Арнольд  окончил школу, не было вопроса куда идти учиться - только медицинский  университет . Тем более, что семья имела средний достаток: старший брат с матерью владели небольшим ресторанчиком, который пользовался признанием и популярностью у местного бомонда из - за отличной кухни и доброго обслуживания. Доход от этой ресторанной деятельности был достаточен, чтобы достойно существовать семье и младшего брата учить. Но к удивлению всех, а больше всего самого Арнольда, он в университет не поступил - опоздал со сдачей документов, а «загремел» в армию. Там он и познакомился с Денисом Донцовым. Они служили в спортроте, были из одного города и вместе демобилизовались. В армии Арнольд чудил, давая мысленные дурацкие команды своим командирам, но своими способностями не злоупотреблял и скрывал их.            
Старший брат Арнольда, Адриан был на десять лет старше и, когда случилась беда - в шахте погиб их отец, взял всю ответственность за семью - мать и младшего брата - на себя. По здоровью его в армию не взяли, он выучился на повара, а с началом перестройки они с матерью открыли ресторан, взяв в банке крупную сумму под залог жилья. Все шло нормально: отслужив в армии, Арнольд  поступил в медицинский и, окончив его, отправился в «Русский госпиталь» в Африку.          
Арнольд отработал в Африке несколько лет, очень редко переписываясь с близкими - примерно год ни он им ничего не писал, ни они ему. Но, когда срок контракта истек, Арнольд решил нагрянуть неожиданно и нагрянул: в материнской  квартире он обнаружил чужих людей, которые не могли ему ответить, где его мать и брат. В милиции ему объяснили, что брат исчез при невыясненных обстоятельствах, а мать, у которой за долги отобрали и ресторан, и квартиру, бомжевала, жила на помойке и вскоре умерла. Где она похоронена объяснить не смогли. Арнрольд кинулся к друзьям, но друзей жизнь разбросала по мировым просторам, обнаружил он только Дениса, который после армии, открыл свое издательское дело и худо - бедно, но существовал. Ранее их не связывали уж больно дружеские отношения, но тут Денис принял самое активное участие в судьбе сослуживца. Арнольд приехал из Африки с деньгами, поэтому материальных затруднений не испытывал, а морально его поддержал Денис.
Денис помог Арнольду в начале организовать небольшую клинику и вместе они попытались разобраться куда же делся брат Арнольда и кому достался ресторан, принадлежавший его семье. Особого труда не составило выяснить, что ресторан вошел в сеть предприятий, принадлежащих некому Спиридону Скрипнику. Денис через свои связи навел справки об этом Скрипнике и уточнил, что ресторан и квартира Стоцких переданы ему по дарственной, которую подписала мать Арнольда и Адриана. О судьбе Адриана ничего узнать не удалось, но знакомый прокурор дал понять Денису и Арнольду, что к исчезновению Адриана причастен Спиридон, но доказать ничего не удалось и дело было закрыто. Скорее всего за взятку.
                О личности же самого Спиридона удалось узнать, что Скрипник состоит в деловых отношениях с  владельцем сети ресторанов в Германии неким Дитером Ульке. Через прислугу удалось установить, что с этим Ульке у Спиридона бурно развиваются интимные отношения, в которых Дитер играет пассивную роль и без ума от Спиридона.
          Узнали еще, что жена Спиридона Анастасия засекла Дитера и Спиридона за занятием «любовью» и на этой почве в семье владельца сети ресторанов разгораются трагические события.
         План мести только зрел в изощренном мозгу Арнольда, но он пока еще не решил каким образом он эту месть осуществит. Просто организовать уничтожение Спиридона было, по мнению Арнольда, примитивным и недостаточным возмездием. Но тут помог случай: Денис пригласил Арнольда осмотреть подобранную на улице травмированную девушку и в ней Арнольд узнал жену Спиридона Анастасию, которую ему  как - то показали на одном из званных приемов.
         Осмотрев Анастасию и оказав ей первую помощь, Арнольд понял, что его подопечная человек очень внушаемый, а когда она ему рассказала о посещавших ее в полудремотном состоянии видениях, он понял, что она обладает некоторыми паранормальными способностями. И возник у него план мести Скрипнику: он решил отправить Анастасию на помойку, чтобы жена его врага испытала все то, через что пришлось пройти его бедной матери. Учитывая, что Денис находился под очень сильным психологическим влиянием своего нового друга, Арнольд внушил ему необходимость прохождения Анастасией испытаний, которые должны, как внушал Денису Арнольд, очистить и облагородить девушку. Арнольд учел, что ее подсознание травмировано сексуальными вывихами ее супруга, он разработал сценарий, по которому Денис явиться к ней ночью под видом Лота и внедрит в ее сознание, что за гомосексуальные проделки ее мужа, может перед Господом ответить она - жена, если не пройдет через очищающие лишения. Денис, уверовав, что только подобные испытания могут спасти девушку, которую он успел полюбить, согласился с Арнольдом.. Сам же Арнольд взял на себя роль Иова - библейского  страдальца, который пойдя через страшные испытания, достойно вышел из них и вновь своей верностью обрел любовь и расположение Господа. В процессе розыгрыша всего этого сценария при помощи специальных техник Арнольд внушал Анастасии необходимость испытаний, хотя сам преследовал одну цель - отомстить. Но по просьбе Дениса, Арнольд пристроил Анастасию к Георгию Львовичу - Карлсону, который давно уже был под присмотром Арнольда и на которого, зная о его энциклопедических познаниях во многих областях знаний, у Арнольда были далеко идущие планы. Так Анастасия попала на помойку под опеку Карлсона, который запитал ее цепкий от природы ум знаниями многих ранее неизвестных ей откровений. Но, как говориться «по ходу пьесы», убедившись в необычайных способностях девушки, Арнольд привлек ее и Георгия Львовича к деятельности во вновь открытом оздоровительном центре «Трикато», который мгновенно начал приносить  очень солидный доход.
      Работая несколько лет в Африке, Арнольд Николаевич освоил магические приемы африканских колдунов и магов. Общаясь много лет с ними и перенимая их опыт, Арнольд Николаевич четко ухватил суть магических действий африканцев: в начале страждущий должен быть ошеломлен ритуальными действиями шамана или группы шаманов: громкие вопли, ритмичная или торжественная музыка, грохот барабанов , треск разного рода трещоток, громкое пение, дикие, необычные телодвижения, прыжки и гримасы колдунов, все это действовало на желающих исцелиться подавляюще, они уверовали в мощь целителя  и чаще всего исцелялись. После этого ритуального тарарама, начинались относительно спокойные и примитивные ритуальные действия типа протаскивания между ног женщины куклы, что должно было ей принести в ближайшем будущем ребенка, или поражения копьем изображения какого – либо животного, что должно было обеспечить удачную охоту и так далее.
               Весь свой богатый африканский опыт, Арнольд адоптировал под наш славянский менталитет и, учитывая, что после «демократии» к нам потоком хлынули «европейские ценности», клоакой затопившие сознание наших народных масс, начал с невероятным успехом использовать этот опыт на практике. Он открывал в своих сотрудниках все новые и новые способности. Так, обследовав Георгия Львовича и Кирюшу, он обнаружил в первом колоссальный потенциал полового гиганта и на базе его способностей открыл ритуал «Вертеп» для лечения бесплодия, а подлечив Кирюшу, взял его в штат, как незаменимого обольстителя и дамского угодника, обладающего своеобразным чувством юмора - он реагировал только на собственные дурацкие шутки и заразительно смеялся, смеялся так, что все вокруг хватались от смеха за животики, особенно женщины. А развеселившаяся женщина  - считай уже твоя. Кирюшу стали с успехом использовать для эскорт услуг. Для этих же целей были наняты нелегалы: суринамец Омар и таджик Искандер.
              Роль же Анастасии, которая стараниями Арнольда Николаевича, превратилась в пророчицу Аглаю, трудно было переоценить. Она действительно обладала сверхъестественными способностями, совершенно неотразимо действовала на мужчин, обладала артистическим талантом и могла в ритуальных действах исполнить любую роль.
         
                *            *           *
                Природа - некий храм, где от
                живых колонн
                Обрывки смутных фраз исходят
                временами.
                Как в чаще символов, мы бродим
                в этом храме,
                И взглядом родственным глядит
                на смертных он.
                Подобно голосам на дальнем
                расстоянье,
                Когда  их смутный хор един, как
                тьма и свет,
                Перекликаются звук, запах,
                форма, цвет,
                Глубокий, темный смысл обретшие
                в слиянье.
               Георгий Львович читал Шарля  Бодлера вдохновенно. Он был умелый чтец, Георгий Львович. Прервав чтение, он насладился  напряженной тишиной, воцарившейся в зале. Слышно было только напряженное дыхание заполнивших зал людей. В основном это были женщины, по разным причинам обратившиеся в «Трикато». Задача, которую поставил перед Георгием Львовичем и Аглаей Арнольд Николаевич, заключалась в том, чтобы объединить пришедших на эту проповедь загадочными ритуалами, замутить их сознание любыми не совсем понятными для них действиями. И чем замысловатее и не понятнее будут эти действия, тем под большее влияние попадут слушатели.
                Когда, по мнению Георгия Львовича, напряжение в зале достигло апогея, окутанная дымом, в черном, отороченном золотом, плаще, под звуки оратории Баха « Страсти по Матфею» на сцену медленной походкой, с гордо поднятой головой, вышла Аглая. Музыка затихла и в наступившей тишине, торжественно зазвучали слова:
                Женщиной эта трава справедливо, читатель, зовется, -
                Как у виперы язык, губы - змеиным чета.
                Черный же корень ее источает запах козлиный,
                Ассафетиду затмить запах способен такой.
                Блещет листвы белизной, прикрывается крепкой
                повязкой,             
                Черный рождает цветок трижды, четырежды там.
                Многим достойным они могут беду причинить.
                Гнев распаляя, они разрывают и братские узы,
                Дружбу умеют разбить наглым своим языком:
                Делают так, что своих ненавидят родителей дети,
                И на погибель острят зубы они без конца.
                Сеют раздоры, растущие вечно, и сладостью порчи
                Ложь и коварство вокруг сеют, как змеи они.
                Степень шестая у ней теплоты и степень седьмая
                Сухости, - значит она ядов жестоких сильней.
                Вырыть ее из земли, - ты поверь мне, - нелегкое дело,
                Мужество в деле таком должен явить человек...
                Вновь зазвучала  торжественная музыка, Аглая под огненные вспышки величественно удалилась, погас свет и в лучах, исходящих откуда - то сверху, на сцену вышел человек в позолоченном балахоне и обратился к аудитории:
      - Братья и сестры!  Повторяем за мной: «Живущий под кровом Всевышнего под сению Всемогущего покоиться. Говорит Господу: «Прибежище мое Я защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы. Перьями своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится. Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: « Господь - упование мое» Всевышнего  избрал ты прибежищем твоим. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему. Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею. На аспида и василиска наступишь: попирать будешь льва и дракона. «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним я в скорби; избавлю его, и прославлю его; долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое».
       Присутствующие в самозабвенно повторяли слова молитвы, толком не вникая в слова и смысл ее, многие рыдали, половина зала упала на колени - шло истинное приобщение к высшим силам, слияние с самим Господом, а может быть и с Дьяволом.
       Вопли и рыдания мгновенно утихли, когда в зал вбежал Кирюша, одетый в белые одежды. За ним вкатили позолоченную тележку, загруженную глиняными горшками, которые в народе называют макитрами.
     - Дети мои! Паства Господа нашего! - обратился Кирюша к пастве, - подходить по одному. Справа от тележки Господней ларец для пожертвований - кто сколько может, но не менее десяти У. Е. Так, пошли.
     Паства потянулась к тележке, опускали в ларец деньги и , перекрестившись, брали по макитре. Согласно ритуалу, который должен избавить от головных болей, от резей в животе, от головокружения, от звона в ушах и зуда в анальном отверстии, макитру каждый должен надеть на голову и по команде Кирюши начать бодаться. Так как присутствующие, одев макитры на голову, друг друга не видят, то не известно кто кого бодает.
      - Начали, помолясь, - скомандовал Кирюша и, хотя этого делать был не обязан, нацепил на голову макитру: он невдалеке от себя приметил очень симпатичную белокурую, с синими глазами  девушку. Ростом она была с Кирюшу и он очертя голову кинулся к девушке и что было силы боднул ее.  Девушка басом покрыла Кирюшу отборным матом, назвала его мудаком, содрала с его головы макитру и попыталась разбить ее о Кирюшину голову. Но Кирюша увернулся и бросился наутек. «Девушка», которая оказалась громадным волосатым мужиком швырнула макитру вслед убегающему Кирюше и пошла требовать назад деньги. Оказывается Кирюша не рассчитал, пролетел мимо намеченной им красотки. И боднул двухметрового мужика изо всей силы в грудь, Мужик такого не ожидал и от удара растянулся во весь свой огромный рост. Макитра свалилась с его головы и он увидел стоящего над ним Кирюшу, который тут же пустился наутек. Мужик морщась от боли, требовал назад деньги, остальные бодались. Стоял шум от стукающихся друг о друга глиняных горшков, слышались из под макитр глухие выкрики, воинственные вопли и просто тяжелое дыхание. Через десять минут выбежал Кирюша и провозгласил: «Боданье, сгинь!». Шум мгновенно прекратился, люди снимали с голов горшки и с просветленными лицами ставили их на позолоченную тележку. У всех все шло по задуманному и только у одной прихожанки макитра никак не хотела  сниматься.  Она ее судорожно пыталась стащить с головы, но та стаскиваться не желала. Прихожанка трясла головой, истошно кричала. Крик, приглушенный макитрой, звучал, как вопль из утробы, как вопль дьявола. Ничего не понимающие люди, особенно те, которые по каким – то причинам не успели снять макитры, запаниковали и бросились к выходу. Образовалась куча - мала . На шум прибежал сам Арнольд Николаевич. Быстро разобравшись в ситуации, он в мегафон громовым голосом закричал:
- Во имя Бога! Я есмь  то, что я есмь! Во имя Архангела сгиньте, силы антилюбви!
Мгновенно все стихло. Люди спокойно снимали макитры с голов и ставили их на тележку. Мужик, травмированный Кирюшей, подумал и бросил в ларец деньги дополнительно к тем, которые он опустил в ларец ранее.
                Анжела, которая благополучно выбралась из кучи малы, только слегка повредив горшок, явилась домой слегка озабоченная - в человеке в позолоченном балахоне она узнала своего бывшего мужа Георгия Львовича , ее Жорку, от которого, как ей казалось, она избавилась навсегда. Но это он вещал со сцены громовым голосом: «Живущий под кровом Всевышнего...». И как она не узнала его голос в «Вертепе», ведь это был он, Жорка, с завываниями посвящавший ее в историю Урваши и Пупураваса, а потом совершивший обряд возлияния, в результате которого она понесла, то бишь забеременела..
                Дома ее молча встретил всегда несколько агрессивный, а сегодня мрачный и задумчивый Мирча. Перед тем, как войти в дом, Анжела «нацепила» на лицо маску радости и счастья, прямо на пороге обняла и поцеловала мужа и радостно сообщила, что отпустил ее зуд в анальном отверстии. Этот зуд мешал их счастливой семейной жизни. Мирча и так постоянно корил Анжелу, обвиняя ее в том, что у них не может быть детей.                -    Попалась мне яловая, - постоянно упрекал он жену.
                Грозил ей разводом, начал злоупотреблять спиртным  и особенно в пьяном виде был злобен и придирчив. Все эти жизненные передряги продолжались несколько лет и закончились лишь тогда, когда Анжела, пройдя в «Трикато», с согласия мужа , курс лечения, объявила суженному, что она зачала. Но тут семейные устои вновь зашатались - у Анжелы засвербело в заднем проходе и Мирча не знал, как ей помочь, сопереживал ей и ласками пытался облегчить ее страдания. Ласки не помогали и Анжела прошла курс «Бодания», который и снял все вопросы, мешающие их совместной жизни.
               Анжела поцеловала мужа, сообщила, что операция «Бодание» ей помогла, но это не изменило мрачного расположения духа Мирчи.
«Видимо, отсутствие свербления в заду не есть повод для счастливой семейной жизни»,  - подумала Анжела.
Что мы так хмуры и неприветливы? - Анжела чуть откинувшись сияющим взглядом окинула мужа.
Мирча молча протянул Анжеле бумагу, в которой было написано, что в связи с болезнью, Мирча никогда детей иметь не мог и в будущем не сможет.
- И ты поверил своим заморским эскулапам? Ты не веришь мне, которую знаешь с юности, которая ни разу не предала тебя? Мирча, посмотри мне в глаза. Что ты там видишь? Ты там можешь видеть только любовь, преданность и верность.
- Но ведь это документ, - Мирча неуверенно пожал плечами, - это же официальное медицинское подтверждение.
- А ты дочитай до конца, - Анжела протянула ему медицинское заключение, но не отдала, а сама начала читать: «Предлагаем Вам прибыть на дополнительное обследование, после которого гарантируем Вам восстановление репродуцирования потомства. Для начала курса лечения Вам необходимо произвести предварительную оплату - десять тысяч долларов на следующие реквизиты...». Дальше, - Анжела сунула в руки Мирчи счет, - видишь где расположен этот американский лечебный центр? Вот - вот. На Брайтон Бич. Теперь въехал? Тебя, как лоха, водят за нос, а ты поверил? И кому? Выходцам из СССР.  Ну знаешь, Мирча! - Анжела замолчала. Мирча подошел к ней, обнял ее за плечи и прошептал: «Прости, дорогая».
- То - то же, - засмеялась довольная Анжела, - мы тебя обследуем в «Трикато»  и все будет тип – топ.
      - Да -да, обследоваться необходимо. Я должен быть уверен. Ведь в Штатах меня смотрели очень серьезные врачи.
На следующий день радостная и возбужденная Анжела разбудила Мирчу  словами:
              - Ну - ка, поворотись, сынку, - она пинцетом залезла в ухо мужу и выдернула оттуда волосок. Ничего не понимающий Мирча, хихикнул - ему было щекотно. Но Анжела сунулась пинцетом в другое ухо и разочарованно скривилась - в этом ухе волосы не росли. Не было в правом ухе волос и все. Тогда Анжела вырвала второй волосок из предыдущего, левого уха.
- Так, - довольно потерла руки Анжела, - теперь давай макушечку.
 Но тут уперся Мирча: « Не дам, пока не узнаю зачем»
     - А мы сейчас все сделаем и я введу вас, мой любимый, в курс дела., - с этими словами Анжела притянула голову любимого к себе и вырвала волосок из его макушки. Но, к удивлению Анжелы, у мужа оказалось две  макушки. Не долго думая, Анжела дернула волосок и со второй.
 - Теперь ляжем на спинку, - Анжела повернула мужа на спину и скомандовала : «Лежать!». Мирча вытянулся в струнку, непонимающе глядя на любимую. Любимая же быстренько «нырнула» пинцетом в правую ноздрю мужа и резко выдернула оттуда влажный волосок. Мирча задергал носом и оглушительно чихнул. Куда бы ни шло, если бы Мирча чихнул один раз, но он расчихался и чихнул тринадцать раз, что Анжела посчитала плохой приметой. В связи с тем, что чихая , Мирча дергал головой, Анжела не могла попасть пинцетом во вторую ноздрю и тыкала им мужа то в губу, то в нос. Наконец Мирча чихать перестал и Анжеле удалось вырвать волосок со второй ноздри мужа. Мирча вновь расчихался, он чихал во всю мощь своего молодого организма, содрогаясь всем телом, из его глаз обильно текли слезы. Анжела утерла мужу слезы и, улучшив момент, оттянула резинку его трусов и выдернула клок волос с его причинного места.  Мирча от неожиданности и боли вскрикнул и инстинктивно оттолкнул Анжелу. А так как Мирча  был мужик крепкий, Анжела отлетела в дальний угол спальни, больно стукнувшись спиной о стену. Превозмогая боль, она поднялась и потребовала, чтобы муж лег на живот. Тут уж Мирча совсем заартачился - он понял откуда Анжела собирается выдернуть волосок или пучок волос и, предвкушая неприятные ощущения, не давался. Но не такова была Анжела, отступать было не в ее правилах, тем более, что от конечного результата зависела ее дальнейшая семейная жизнь и судьба ребенка, которого она ожидала. Поэтому она  начала щекотать упирающегося мужа. Тот сначала лениво хихикал, потом начал хохотать во все горло и подпрыгивать на постели. В один из таких прыжков Анжеле удалось перевернуть мужа на живот,  но залезть ему в «одно место» для выдергивания волоска она не смогла - Мирча сжал ягодицы так, что внутрь проникнуть никаким усилиями Анжеле не удавалось.
- Мирча, - взмолилась Анжела, - осталось последнее усилие, последний волосок, сдавайся, - и Мирча сдался - все - таки он любил Анжелу.
Анжела, пинцетом защемив кудрявую волосину, резко выдернула ее. Так резко, что у Мирчи «там» защекотало и он сотряс воздух трубным грохочущим звуком. Запахло серой.
Довольная Анжела погрозила мужу пальчиком : «Видишь в чем разница между носом и задним местом - в громкости»
 Мирча согласно кивнул и еще раз подтвердив эту разницу, задал, снедаемый любопытством, вопрос:  «А к чему все эти дерганья?».
Ты любопытен не по годам, - засмеялась Анжела и, сложив волоски в полиэтиленовый пакетик, убежала.
В «Трикато» начинался рабочий день. Во всю уже курлыкал «Птичий двор», Кирюша носился за «курами», «утками» и «гусынями». В «Лукошке» изображали птиц - рожениц дамы разных возрастов и размеров. В холе у окна регистрации толпились посетители, желающие поправить свое здоровье.
Анжела прошла без очереди в кабинет Арнольда Николаевича.  - Вот, принесла, - она протянула Арнольду пакет с волосками, надерганными из потайных мест ее мужа.
- В кассе были? - Арнольд Николаевич внимательно заглянул в протянутую Анжелой квитанцию обо оплате и о удовлетворенно  взял из рук Анжелы пакет.
- Что за психотип ваш Мирча? - по дороге в лабораторию спросил Анжелу Арнольд.
- Уравновешенный, спокойный человек, переживший сильное потрясение при бомбежке натовцами Белграда, был женат, но недолго, меня любит и мне верит. Что еще?
- Достаточно, - остановил Анжелу Арнольд Николаевич.
- Отлично, - заключил Арнольд Николаевич, - рассмотрев содержимое пакета под микроскопом. -  Отлично, - он бросил на Анжелу задорный, искрящийся взгляд - взгляд умного и проницательного проходимца, - признает ваш Мирча отцовство - к бабке не ходи. Но вы должны выполнить все мои рекомендации и назначения. Понятно?
Анжела кивнула - ей было понятно.
 А куда ты на хрен денешься, - про себя подумал Арнольд Николаевич, вслух произнес: «Все будет зер гут, как говорят граждане великой Германии».
Пока Анжела с Арнольдом Николаевичем шастала по лабораториям «Трикато», надеясь с помощью сверхъестественных способностей последнего, превратить своего горячо любимого мужа в полного идиота, горячо любимый муж Мирча лежал укрывшись с головой на постели и размышлял:
«Первая жена понесла от меня после первой же проведенной с ней ночи. Но уж очень сильно она была озабочена карьерой и ребенок, увы, не состоялся. Да и слава Богу. Зная это,  - рассуждал Мирча, - я и подумать не мог, что Анжела не может зачать по моей вине. Обследования показали, что я прав  - Анжела родить не могла, согласно заключению врачей. Меня же не обследовали, так как я был уверен в себе. Я донимал Анжелу упреками, грозил разводом - мне нужен был ребенок. Анжела же доказывала, что она не больна и заставила меня перед отъездом из Штатов пройти обследование и вот результат. Тогда откуда у Анжелы беременность? Изменить, Мирча был уверен, Анжела ему не могла - не тот это человек, наивно полагал он. Выходит, что все - таки он виновник торжества.. А заключение американских врачей - да плевать». - Мирча быстро нашел пришедшие из Штатов бумаги и изорвал их на мелкие клочья, сложил  в пепельницу и поджог. В тепле горящих бумаг Мирча ощутил тепло его будущего ребенка. Повлажневшими глазами он смотрел на догорающий огонь и его постепенно охватывало предчувствие чего - то по настоящему радостного.
Скрипнула дверь - это пришла Анжела. Мирча  подошел к жене, молча обнял ее и  замер - его окутала волна нежности, признательности своей любимой за то, что она подарит ему сына, а может быть дочь - какое это имеет значение.
Анжела погладила мужа по голове и прошептала ему на ухо, на то, из которого она утром вырывала волосинку: «Любимый, ты здоров и скоро этому будет официальное подтверждение. А твои заокеанские эскулапы вешают нам лапшу на уши, а мы ими хлопаем», - Анжела потрепала мужа по ушам и освободилась из его объятий.
Анжела не рассказала мужу, что встретила в «Трикато» Георгия Львовича, который радостно приветствовал ее, ехидно улыбался своим хорошо очерченным ртом и был он одет в золотистого цвета балахон с капюшоном.
*           *          *
                По окончании судебного заседания, Гертруда первая выскочила из зала суда и бросилась к Кирюше:
- Чего теперь, я тебя умоляю, будет со мной? - она чуть не билась в истерике.
- А откуда я знаю, это же не я тебя вызывал на дом. А ты, пардон, меня.. Вот и разбирайся со своим укороченным, я - то здесь причем?
У Гертруды  перехватило дух от гнева: «Как это ни при чем? Как рязанскую шапочку, я тебя умоляю, так при чем., а тут он видите - ли ни при чем. Не - е, так не пойдет. Я ведь знаю твою зазнобу Калерию Так вот ей такую рязанскую шапочку  сделаю - мало не покажется. Тебе. Ты понял, я тебя умоляю?
      - Да плевал я на Калерию, я на работе был, - небрежно махнул рукой Кирюша - на работе у нас не считается.
      Пока они препирались, откуда ни возьмись рядом нарисовался Арнольд Николаевич: « Вы Анна Сергеевна Коровина?» - обратился он к Гертруде.
      Но их разговор прервал выбежавший из зала суда Спиридон. Он увидел жену и кинулся к ней с кулакам. Арнольд Николаевич подставил ножку разгневанному мужу, схватил Гертруду за руку и через мгновение они оказались в машине Арнольда Николаевича.
Введя Гертруду в офис, Арнольд Николаевич усадил ее за стол дал бумагу и предложил написать заявление о разводе со Спиридоном в связи с тем, что последний имеет преступную извращенную половую связь с немецким подданным Дитером фон Ульке, что подтверждается показаниями жены Скрипника Анастасии. Кроме того, Арнольд Николаевич просил указать в заявлении, что Спиридон многоженец, что подтверждается брачными свидетельствами Анастасии и Гертруды. Гертруда также потребовала в заявлении раздела имущества. Подобное заявление в тот же день написала и Анастасия.
Придя после суда домой, Спиридон рвал и метал. Он стонал в голос и причитал: « Зачем я перенес столько сложнейших операций?  Зачем я якшался с врачами, которые доили меня, как корову? Я ремонтировал свое «хозяйство», - стенал он, - чтобы, наконец, удовлетворить Сару Бернар. А Сара отплатила мне черной неблагодарностью. О, Сара! Сара! - в голос вопил он. - Изменить мне, Спиридону. Гиганту, которого любит не кто - нибудь, а сам Дитер фон Ульке, чистокровный ариец, человек голубых кровей, потомок тевтонских рыцарей. Что же ты натворила, Сарочка, - он вспомнил, что ему изменила не Сарочка, а Гертруда. И завопил: «Что же ты натворила, Гертруда? Какая на хрен Гертруд? - вдруг вспомнил он, - Анька она, Нюрка.. Так кто же мне изменял? - вдруг остановился он перед зеркалом и опять завопил: « О, Сара! О, Гертруда! О, Нюрка! О, Настя!». Звонок в дверь привел Спиридона в чувства, он замолчал и подумал : «Я точно сошел с ума».
Открыв дверь, он увидел стоящего за ними Арнольда Николаевича с адвокатом, защищавшем Анастасию.
- Добрый день, - улыбнулся Арнольд Николаевич, - не помешал?
- Что нужно? -  не отвечая на приветствие, ошалело глянул на гостей Спиридон.
- Обсудить некоторые вопросы вашего дальнейшего бытия, Спиридон Трофимович, - Арнольд Николаевич потеснил хозяина дома и вошел в прихожую.
- Вам ни о чем, Спиридон Трофимович, не говорит имя Адриан Николаевич Стоцкий?
-  Ни о чем, - потряс головой Спиридон, - пошли отсюдова на хер,  или сейчас вас вышвырнет охрана..
- Успокойтесь, Спиридон Трофимович. Так вот - Адриан мой родной брат, которого вы похитили и убили. Завладели его имуществом: рестораном и квартирой, откуда выбросили нашу с братом мать, умершую впоследствии на помойке. Пришло время платить по счетам, Спиридон Трофимович.
- Не знаю никаких счетов, никаких братьев и матерей. И тебя не знаю и знать не хочу. А даже бы и узнал, так чего ты докажешь? Я просто сотру тебя в порошок, понял?
- А я ничего доказывать и не буду, - жестом успокоил Спиридона Арнольд Николаевич. Мы поступим по другому. Пропусти нас в квартиру. - Спиридон посторонился и Арнольд с адвокатом прошли в гостиную.
      - Итак, - Арнольд Николаевич, не спрашивая разрешения, сел за стол, - у меня есть неопровержимые доказательства, что похищение и убийство моего брата дело ваших, Спиридон Трофимович, рук. У меня есть также точная информация о том, кому, когда и сколько вы заплатили за то, чтобы дело об убийстве брата было закрыто за недостатком улик. Закрыли дело очень серьезные люди. Вы их знаете, так как имели с ними дело и понимаете, что они не допустят, чтобы их имена всплыли в ходе вновь возобновленного следствия.. У меня есть предложение: вы объявляете явку с повинной, не называя никаких имен. Материалы новому следствию предоставлю я. Вас судят, дадут столько, сколько позволит уголовный кодекс. Но я вам гарантирую сохранение всех ваших активов. Здесь и за рубежом. Отсидите, распоряжайтесь ими по своему усмотрению.
- Что ты гонишь? - вскочил ранее внимательно слушавший Спиридон. - Никакого брата я не убивал и знать ничего не знаю. А мои активы ты не тронь. Мои они и есть мои.
- Дело в том, - вмешался адвокат, - что зарубежные активы вы переписали на Анну Коровину - вашу вторую жену и они в любом случае отойдут к ней. Как я понимаю, ваша совместная жизнь дала трещину. А с первой женой, Анастасией, брак будет судом восстановлен, так как развод ,в связи с ее исчезновением и невозможностью ее найти, был произведен по липовой справке, которую вам за определенную сумму предоставил руководитель вашего райотдела, подполковник милиции...
- Не надо, - перебил адвоката Спиридон.
- Так - то лучше, - Арнольд Николаевич без спросу закурил, - после восстановления ваших с Анастасией брачных уз, оставшиеся активы отойдут к ней согласно брачному договору, который вы в свое время имели глупость заключить. А там  записано, что все имущество, движимое и недвижимое, банковские вклады и так далее в случае вашей супружеской измены, отходят вашей супруге. А фактов измены у вас в наличии два: с вашим компаньоном Дитером фон Ульке, что имела возможность наблюдать лично госпожа Анастасия, второй же брак с госпожой Коровиной является также фактом измены.  В случае вашего несогласия, ваши жены все равно получат свое по суду, а я вас отправлю на нары при любом раскладе. Только тогда с вами пойдут и те менты, которые вам помогали, а им это ни к чему. И вы запросто можете еще до суда угодить к праотцам. Даю вам на раздумье двадцать четыре часа, - Арнольд Николаевич поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Через двадцать четыре часа Спиридон исчез. Люди Арнольда Николаевича обнаружили Спиридона в Германии, у Дитера фон  Ульке. Но они упустили Спиридона: Спиридон и Дитер, как испарились. А Дитер Ульке и Спиридон срочно выехали в Голландию с целью заключения брака : Спиридон уговорил Дитера, который был не в курсе последних судебных событий, выйти за него замуж. Но Дитер был не так прост, в его жилах текла все - таки голубая, черт возьми, кровь. Одно дело выкрикивать «Дас ист фантастишь» и закатывать глаза, испытывая «райское удовольствие», другое дело - замуж выходить, особенно  учитывая последние операционные дела Спиридона. Когда они проверяли послеоперационную готовность Спиридона, то, сказав, что «Дас ист фантастишь», Дитер лукавил - никакого «фантастиша» он не испытал и в восторг приходить было не из чего. Уже в Голландии, приняв приличное количество шнапса, Спиридон поведал Дитеру обо всех событиях, которые случились с ним на родине: и о притязаниях Арнольда, и о двоеженстве, и о том, что его зарубежные активы переписаны на Гертруду, а Анастасии по контракту переходит все оставшееся имущество. Дитер все внимательно выслушал, глубоко, с истинной немецкой сентиментальностью, посочувствовал другу. И когда тот, упившись с горя, уснул, вышел из номера, плотно затворив за собой дверь. Дитер не был подлым человеком, он просто руководствовался железным принципом: бизнес есть бизнес.
                Чуть забрезжил Голладский рассвет, Спиридон разлепил глаза и позвал Дитера, но последний не откликался. Спиридон обшарил весь номер, но  свою невесту нигде не обнаружил. - «Вышел куда - то», - беззаботно подумал Спиридон и завалился спать. В двенадцать часов дня его разбудила служащая гостиницы и очень вежливо на ломанном русском языке сообщила, что номер оплачен до двенадцати дня и, что «герр» должен или оплатить дальнейшее проживание или освободить номер. На вопрос о напарнике, ему ответили, что напарник выехал еще вчера, оплатив проживание до двенадцати часов сегодняшнего дня. Спиридон чертыхнувшись, собрал вещички и покинул пределы гостиницы. Документов, порывшись в карманах, он не обнаружил. И стоял он, аки столб, посередине Голландии и не знал, что же ему делать.
                *            *           *
                Нюра Коровина, она же Гертруда, находилась в некотором замешательстве: с одной стороны - она любила Спиридона, но после событий на суде, после всех этих просмотров записей, она понимала, что возврат к Спиридону исключен; с другой стороны - она становилась обеспеченной женщиной после развода со Спиридоном и сам владелец отремонтированного символа ей и на хрен не нужен. Гертруда усмехнулась: « На какой «на хрен»? И он ей не нужен, и она ему не нужна.. С деньгами, которые достались мне в результате всей этой трагикомической истории, можно жить не тужить - главное развестись со Спиридоном и отвязаться от нового опекуна - Арнольда».
                Ее рассуждения прервал вошедший Кирюша. У него вновь отрасли борода и усы, что делало его похожим на Деда Мороза в молодости. Он, мягко улыбнувшись в усы, выдал петушиную трель, потом, крякнув, опустился на край постели, в которой нежилась Гертруда.
 - Послушайте, Сара Бернар, есть предложение, от которого вам будет сложно отказаться. А? - он вопросительно смотрел на Гертруду, ожидая ответа.
- Излагай, - приготовилась слушать Гертруда.
      - Арнольд Николаевич мощная личность, ты не успеешь и глазом моргнуть, как добровольно сделаешь все, что он пожелает. А пожелает он, устроив тебе быстренько развод с твоим Спиридоном, чтобы ты переписала на него все доставшееся тебе, в общем - то на халяву, имущество И ты, как миленькая , поверь мне, перепишешь. Когда ты придешь в себя, у тебя не будет ни кола, ни двора. В лучшем случае, он купит тебе в Фатерлянде «Стрип - клуб». Чтобы отвязаться от Арнольда, тебе нужен покровитель. Я и предлагаю тебе это покровительство. А заключаться оно будет в следующем: я обеспечиваю тебе быстрый развод, за один день я тебе все устрою. Ты выходишь замуж за меня и мы сваливаем за бугор, в страну, какую назовешь. Открываем там свое дело и живем долго и счастливо и умрем в один день. - Кирюша замолчал и уставился на Гертруду, в ожидании ответа.
- Я тебя умоляю. Мне ж надо подумать, все так закрутилось, я сходу и не отвечу.
- Сейчас Арнольду не до тебя - пропал Спиридон. Но он его быстро найдет, не сомневайся. А когда он найдет его, он займется тобой и тогда уже будет поздно, ты не знаешь Арнольда.
Гертруда попросила Кирюшу отвернуться и быстро оделась. Кирюша сделал вид, что отвернулся, а сам краем глаза любовался точеной фигурой своей, он был уверен, будущей спутницы жизни. Кирюша уже представлял, как они с Гертрудой стоят обнявшись, на берегу океана, видят вдали огни проходящих мимо кораблей, легкий бриз развевает подол платья его любимой, подхваченные ветром волосы Сары Бернар, приятно и возбуждающе щекочут его, Кирюшины, пылающие щеки. Кирюша в истоме закрыл глаза.
      - Давай,  - привел Кирюшу в себя голос Гертруды, - давай так, я тебя умоляю, мы в темпе валим в Германию, я там вступаю в свои финансовые права. Само собой - ты меня здесь разводишь со Спиридоном. А там, я тебя умоляю, решаем, что делать дальше. Да, и вот еще что. Ты немедленно, сегодня же, сбриваешь всю растительность на роже и устраиваешь мне смену фамилии на Сару Бернар.
Выслушав Гертруду, Кирюша вскочил, радостно  выкрикнул «Не вопрос», потер руки и помчался к двери.
- Ты куда? - пыталась остановить его Гертруда.
                - Разводить тебя, Сарочка. Ты меня ожидай здесь, я мигом.
- Я тебя умоляю, - крикнула ему вслед Гертруда, - побриться не забудь. 
            Калерия Марковна опаздывала на работу, она мчалась на мерседесе мэра города. В центре «Трикато» Калерия выросла до руководителя ритуала «Лукошко», очень гордилась доверием к себе руководства центра. Она так увлеклась деятельностью в оздоровительном центре, что на неопределенное время отложила свой отъезд Париж. Тем более, что там, в Париже, ее никто не ждал. А здесь , к своему удивлению, она привязалась к Кирюше и стала подозревать, что она его вроде любит. Записи, продемонстрированные на суде, поколебали было ее хрупкие чувства к нему, но Кирюша, заливаясь петухом, от чего Калерия Марковна буквально балдела., убедил ее, что работа есть работа, а кроме того, отношения с другими женщинами помогают ему держать свой «инструмент» в постоянном тонусе, постоянной готовности и напряжении.   Калерия Марковна внешне согласилась с доводами Кирюши, но внутри ее грыз червь сомнения. Вот этот червь и приказал водителю мерседеса остановиться  у парикмахерской. Калерия Марковна буквально вылетела из машины : она увидела через витринное стекло сидящего вальяжно в кресле Кирюшу, которого пыталась брить пышнотелая, рыжая красавица - парикмахерша. Калерия Марковна ворвалась в салон, вынула Кирюшу из кресла и под отчаянные крики рыжей «Вус! Вус!» потащила недобритого Кирюшу в машину. В машине Калерия Марковна рассмотрела Кирюшу и увидела, что один «вус» у него обрезан под самый корешок, а другой не тронут и висит, как у Тараса Бульбы. Кирюша попытался было выпрыгнуть из машины на ходу, да не тут - то было, Калерия Марковна поймала его за оставшийся «Вус»,  и оттащила от дверцы машины. Кирюша сник и тихо сидел, вжавшись в сидение и слушая упреки Калерии Марковны
- Ты что, забыл откуда я тебя вытащила? Неблагодарный. Я вытащила тебя с помойки и сделала  из тебя человека. А ты, чуть я зазеваюсь, быстро начинаешь бриться. Не так ли? - Калерия Марковна чем больше говорила, тем больше распалялась. - Не так ли? Я у тебя спрашиваю - она дернула Кирюшу за «вус». Кирюша вздрогнул и согласился. Он со всем был согласен, а в черепной его коробке барахталась одна лишь мысль: «И дернул меня черт бриться, надо как - то прорваться  к Гертруде». Проблему неожиданно решила Калерия Марковна,. Она вспомнила, что ее Кирюша побрился один единственный раз, когда со служебным заданием посетил Гертруду. Интуиция Калерию Марковну не подвела, она приказала остановить машину у парадного входа в гостиницу, в которую, она знала, Арнольд Николаевич поместил Гертруду, спасая ее от гнева Спиридона.
      Гертруда мерила шагами гостиничный номер, в нетерпении и тревоге, ожидая Кирюшу. Нет ничего хуже ожидания, однако люди постоянно чего - то ждут, но, как правило, не дождавшись, покидают этот мир. У Гертруды желания покинуть этот мир не было, а вот покинуть этот номер и осуществить план, предложенный Кирюшей, она была не прочь.
      Наконец раздался стук в дверь. Гертруда с радостным криком «Кирюша, это ты?» распахнула дверь - перед ней предстала крупная, красивая женщина, которая объявила «Ага. Я за Кирюшу». Из - за плеча красавицы выглядывал настоящий Кирюша. По привычке, настоящий Кирюша хотел выдать петушиную трель, но красавица дернула его за ус, выдернув его таким образом из - за своей спины и обратилась к Гертруде:
        - Извольте пояснить , мадам, по какому праву  и с какой целью вы постоянно бреете Кирилла и вмешиваетесь в нашу личную жизнь? Вы, я не шучу, мадам, поклянитесь  мне, что оставите его в покое, иначе я потребую сатисфакции и тогда  вам никто не позавидует.
        Гертруда понятия не имела, что - такое «сатисфакция», поэтому, не долго думая, вцепилась в великолепную прическу парижанки и повалила ее на пол. Кирюша кинулся помогать Гертруде, но в это время в номер вошел высокий белобрысый человек и всех озадачил вопросом: « Я не помешал?».
       - Ну что вы,  - вскочила на ноги Гертруда, - это мы играем...
- В нанайских мальчиков, - пояснила, поднимаясь, Калерия Марковна. - Чем обязаны?
- У меня  есть вопрос к Гертруде,  - с сильным немецким акцентом пояснил белобрысый.
- Их бин Гертруда, - ткнула себя в грудь Нюра.
- Зер гут, - удовлетворенно произнес незнакомец, - битте шон, - он пригласил Гертруду в глубь номера.
Гертруда пояснила гостю, что она говорит по - немецки и они перешли, к огорчению присутствующих, на этот лающий язык.
Калерия Марковна покрутила своей красивой головой из стороны в сторону и, дернув Кирюшу за ус,  потащила за собой   к  выходу.
   На входе в «Трикато» Калерия Марковна  с Кирюшей в руках наткнулась на Арнольда Николаевича. Тот оторопело уставился на Кирюшу и задал вопрос Калерии Марковне:
       - А чего у него один ус?
- Не добрили, - нехотя ответила парижанка.
- Не понял, а ну, зайди ко мне.
Калерия Марковна вынуждена была отпустить Кирюшу.
В кабинете Арнольд Николаевич долго рассматривал Кирюшу, потом достал из ящика стола ножницы и обрезал Кирюше второй ус. В результате этой операции под носом у Кирюши образовалось два разных по размеру пучка волос, на которых, как росинки блестели капельки содержимого Кирюшиного носа.
 Трудно пришлось Кириллу под тяжелым взглядом Арнольда Николаевича. Не выдержав этого взгляда, Кирюша сам быстро рассказал шефу о событиях получасовой давности.
Рассказ Кирюши очень сильно расстроил Арнольда Николаевича - весь его тщательно разработанный и продуманный до мелочей план был на грани полного провала: Спиридон пропал, как в воду канул. Из под носа исчезла Гертруда.
 Связавшись с аэропортом, Арнольд Николаевич уточнил, что немецкий гражданин Дитер фон Ульке и гражданка Коровина          Анна Сергеевна отбыли ближайшим рейсом в Германию.
*          *         *
              Высокий белобрысый человек приветливой улыбкой встретил Кирюшу на пороге своего роскошного кабинета.
- Итак, я Вас слушаю, господин Курдюмов, - хозяин кабинета говорил на приличном русском языке.
- Я прибыл к вам по поручению Арнольда Николаевича Стоцкого и известной вам Анастасии - жены Вашего делового партнера и друга  Спиридона.
- О, да - да, - закивал немец, - а что, Анастасия жива, она нашлась?
-   Нашлась, - подтвердил Кирюша, - а суть ее предложения в том, что сохранившиеся от исчезнувшего Спиридона активы, находящиеся у нас, теперь принадлежат ей. Она готова сохранить с вами сотрудничество при условии, что Вы передаете нам Гертруду, которая , по нашим сведениям , вывезена вами в Германию.
- Предложение интересно, мы готовы к сотрудничеству, но местонахождение Гертруды нам неизвестно и тут мы ничем вам помочь не в состоянии, - немец встал, давая понять, что разговор окончен.
     Но тут приоткрылась дверь кабинета и в него заглянула Гертруда и тут же исчезла. Спасенная Дитером от Калерии Марковны и вывезенная им в Германию, Гертруда, не имела ни малейшего желания возвращаться на родину. Она в свое время в Германии освоилась, овладела языком, завела друзей и поклонников, ресторанным бизнесом заниматься она не имела ни малейшего желания. Ее вполне устраивало предложение Дитера: она ему продает свою долю в доставшемся ей бизнесе, а он ей обеспечивает немецкое гражданство, помогает приобрести «Стрип - бар» в престижном районе и оставляет в покое.
     Увидев Гертруду и поняв, что она не горит желанием встречи с ним, Кирюша встал и, изображая гуся, выдвину вперед челюсть, зашипел и двинулся на Дитера. Дело в том, что Арнольд Николаевич, разрабатывая сценарий общения Кирюши с Дитером, предусмотрел вариант на случай, если официально договориться не удастся. Расчет был на гипнотические способности Кирюши воздействовать на сексуальное подсознание клиента и Кирюшину бисексуальность. Арнольд Николаевич объяснил Кирюше, что Дитер гомосексуалист и слаб, как выразился Арнольд Николаевич «на передок», всегда исполняет роль дамы. Вот к этому «передку» и подбирался Кирюша, изображая гуся и гогоча., в общем действовал Кирюша испытанными методами. Он вплотную приблизился к Дитеру и, закрякав, схватил его за этот самый «передок». Слегка опешивший Дитер, с вожделением рассматривал держащего его за причинное место Кирюшу и Кирюша ему явно понравился. Он начал разворачивать Кирюшу спиной к себе  - Кирюша понял, что хочет сделать с ним Дитер, он задергался и стал умолять Дитера: « Не надо. Не надо». Но Дитер, бормоча по - русски «Надо, Федя, надо» сделал с Кирюшей, что хотел. Когда всхлипывающий Кирюша одевался, Дитер протянул ему руку и представился Зигфрид - брат - близнец Дитера.
    Арнольд Николаевич начал волноваться: что - то Кирюши долго не было. Он поджидал Кирюшу в небольшом кафе на берегу реки Изар. Он допивал пятую чашку кофе, когда, наконец, явился  запыхавшийся Кирюша. На вопросительный взгляд Арнольда Николаевича, Кирюша ответил эмоциональной и злобной тирадой:
Кто мне рассказывал про слабый передок? Кто мне говорил: чуть дотронешься и он твой. Передок оказался ой как не слаб, а наоборот. И вообще я попал на его брательника Зигфрида и потерял девственность. Моя честь порушена.
- Подожди, - перебил причитания Кирюши Арнольд Николаевич. - Какого брата? Что у него есть брат?
- Еще какой. Не брат, а ого - го.
Арнольд Николаевич глубоко задумался: «Все его предприятие терпело фиаско. Спиридон пропал, Гертруду увели из под носа. Теперь, когда Дитер знает, что Гертруду ищут, он упрячет ее капитально. Не случайно он подставил  вместо себя своего брата - близнеца Зигфрида - значит не желал выходить на прямые контакты с ним, Арнольдом Николаевичем. А что, собственно Арнольд Николаевич хочет, чего добивается? - подумал он о себе в третьем лице. - Спиридона, главного своего врага, он практически разорил. К Анастасии он претензий не имеет и желает ей только добра, он и так ее жестоко наказал ни за что, ни про что, отправив на помойку. Ее любит Денис и он на ней жениться. Пострадал Кирюша. Ну что ж, придется ему эти страдания компенсировать. Женю его на Калерии, она увезет его в Париж и там они успокоятся. Остается Гертруда. Так какое она имеет отношение к бедам его, Арнольда? Да никакого. Хотелось заполучить доставшиеся ей от Спиридона деньги. Да Бог с ней, пускай распоряжается. У них с Денисом доходов от издательства и оздоровительного центра «Трикато» с избытком. Так чего же я еще хочу? - задал он себе вопрос. - Хочу найти Спиридона и сделать так, чтобы он никогда и никому не мешал жить. - дал сам себе ответ. - А найти Спиридона можно только через Дитера. Значит необходимо искать с Дитером коротких контактов. И здесь, в Германии, потому что у нас Дитер больше вряд ли появиться. Свою долю в совместном со Спиридоном бизнесе Дитер уже продал», - на этом  раздумья Арнольда закончились и он обратился к Кирюше:
- Девственность, говоришь, потерял? Давай так: никому об потерянной чести ни слова. Возвращаешься домой, предлагаешь руку и сердце Калерии Марковне. И что она в тебе нашла? Но да ладно - это ее дело. Я вам во всем помогу и вы отправитесь в ее замок в Париже. Подходит?
   Кирюша радостно закивал
На этом и порешим., - Арнольд Николаевич допил кофе и поехали они с Кирюшей в аэропорт.
В аэропорту Арнольд Николаевич подписал банковский чек на сумму достаточную для свадьбы Кирюши и Калерии Марковны и для их годичного безбедного проживания в Париже.
Прощаясь с Арнольдом Николаевичем, счастливый Кирюша благодарил Господа за то, что тот свел его с Зигфридом, что в конечном итоге и решила судьбу фермера, объевшегося алебастра, превратив его в парижанина.
Проводив Кирюшу, Арнольд Николаевич отправился в офис Дитера фон Ульке.
Дитер с распростертыми объятиями встретил Арнольда.
- Наслышан, наслышан, - приговаривал он, пока секретарша расставляла на столе кофейный и коньячный приборы.
- Прежде всего, я должен убедиться, что вы Дитер, а не Зигфрид, - начал Арнольд.
        - Йа - йа. Их бин Дитер, - закивал белобрысой головой не то Дитер, не то Зигфрид.
В это время в комнату вошел точно такой же высокий, белесый человек и представился Зигфридом.
-Хрен с ним, - подумал Арнольд Николаевич, - Зигфрид так Зигфрид.
- У меня к вам, собственно , один вопрос. Я оставляю в покое Гертруду, вы мне находите Спиридона. Все.
После недолгого раздумья, Дитер закивал:
- Гут, гут. Только мне нужны гарантии.
- Гарантии? Хорошо. Первое: я не стану заявлять в полицию за то, что ваш брат сделал с моим человеком два часа назад. И второе: зовите сюда Гертруду. Когда Гертруда вошла Арнольд обратился к ней:
- Вы ответьте мне на один вопрос, Анна. В желаете остаться в Германии? -  Арнольд внимательно смотрел Гертруде в глаза.
- Да, очень желаю. Мне больше ничего не надо, дайте мне здесь свободно жить. Они, - Гертруда кивнула в сторону братьев, - гарантируют мне немецкое гражданство. Деньги у меня для открытия своего дела есть. Только вы, я вас умоляю, оставьте меня в покое.
- Договорились, - оторвал взгляд от Гертруды Арнольд. - Гертруда вышла.
- Ну так как со Спиридоном?
Спиридон в Голландии. Я оставил его там в гостинице, - после недолгого замешательства ответил тот, кто скорее всего был Дитером. - Документы его у меня. - Он встал, открыл сейф, достал документы и передал их Арнольду. - Вот все, что я могу вам сообщить.
                О ЖОПЕ
Василий Петрович нервничал. После того, как нанюхавшись конституции и проникнувшись ее духом, президент ни с того ни с сего разогнал парламент, Василий Петрович потерял покой. И если раньше он снимал стресс тем, что с Калерией Марковной занимался ритуалом «Ну, баранки гну», то теперь, в связи с политической нестабильностью в стране, Василий Петрович, придя с работы, закрывался в своей комнате с бутылкой виски, выпивал ее без закуски и громко пел похабные частушки, вызывая недовольство домочадцев. Вот и сегодня Калерия Марковна изнывала от воплей мужа сестры, она стучала в дверь, за которой распевал свои частушки Василий Петрович и умоляла его выйти и поиграть с ней в «Ну, баранки гну». Встревоженная поведением мужа, Серафима Марковна тоже пыталась призвать мужа к приличному поведению, но все ее усилия были тщетны. Сестры, конечно, могли бы наплевать на поведение мера  города - пускай распевал бы свои частушки, если это успокаивало его мятущуюся душу, но они не могли этого себе позволить в силу воспитания и врожденной интеллигентности. Они страдали вместе с Василием Петровичем: он - от запаха конституции, сестры от сострадания к терзающему и себя и их Васе. Доведенные до отчаяния не столько самим пением, сколько содержанием частушек, сестры решили перебить похабщину, изрекаемую зычным голосом Василия Петровича, великими стихами. Калерия Марковна приникла губами к замочной скважине и начала читать:
    Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженной,
   Прислушайся к голой побежке бесснежья...
           Василий Петрович на мгновение замолк, потом переспросил:
- К чему прислушаться?
- К голой побежке бесснежья, - пролепетала, прыгающая вокруг Калерии Серафима Марковна.
- А ты к голой жопе прислушайся, дура, - изрыгнул Василий Петрович в замочную скважину, и запел очередную похабщину.
Расстроенные сестры поднялись на второй этаж, в библиотеку - туда не долетали вопли хозяина города . Чтобы их окончательно заглушить, Серафима Марковна на полную мощность включила телевизор. На экране, так называемая светская львица,  с лицом, украшенным увесистой нижней челюстью, брала интервью у поэта - матершинника. Поэт был похож на не опохмелившегося бомжа, был не стрижен, волосы его сальными космами спадали на плечи. Вокруг поэта с восторженно - заискивающими лицами крутилась какая - то шобла, почему - то именующая  себя элитой.
Передача шла к концу и ведущая, обращаясь к телезрителям, плямкая своей отвисшей челюстью,  спросила у зрителей разрешения поблагодарить поэта Пашу и торжественно, под одобрительные возгласы «элиты», преподнесла поэту снятые тут же с себя трусы. Поэт понюхал трусы и долго благодарил ведущую, «элиту» и телезрителей.
Да наше «Трикато» с его ритуалами, которые приносят реальную пользу людям, несмотря на некоторые вольности, верх такта и высокой поэзии, - Калерия Марковна возмущенно переключила телевизор на другой канал. Симпатичный ведущий радостно и бодро объявил:
- Вас приветствует «Камеди - клаб» и его ведущий подонок Гриша.
- А я тоже хочу вести, - выскочил из - за кулис еще более симпатичный парень.
- Пошел в жопу, справлюсь сам, - выдал Гриша.
Элита, заполнившая зал не смеялась, элита, заполнившая зал, ржала и гоготала, люди в восторге наваливались друг на друга, хлопали друг друга по всем частям тела. VIP - персоны в восторге прыгали друг на друга, вроде они не VIP - персоны, а хер его знает кто. А один не VIP - персона вообще учудил: взгромоздился на мадам - VIP - персону. Возмущению тусовки не было предела: как это не VIP на VIP,а. Какой ужас. Не VIPA охрана вывела из зала.
Серафима Марковна резко выключила телевизор.
С низу доносилось разнузданное пение ее мужа: «Настроил гитару на е. твою мать, пошел по бульвару б....й собирать».
                Содрогаясь от пения свояка и от того, что звучало с экрана телевизора, Калерия Марковна сняла с полки шестой том Марка Твена и обратилась к сестре:
                - Послушай, тебе это ничего не напоминает?  К Геку и Джиму прибились два бродяги. Один объявил, что он герцог, другой - король Франции. Они промышляли эти бродяги чем попало, в том числе и театральными представлениями. В одном из городков они расклеили по всему городу намалеванные афиши. Она начала читать:
                В ЗАЛЕ СУДА
                ТОЛЬКО ТРИ СПЕКТАКЛЯ!
                ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЕ ТРАГИКИ
                ДЭЖВИД ГАРРИК _ МЛАДШИЙ
                И
                ЭДМУНД КИН  КИН - СТАРШИЙ!
                Из лондонских и европейских театров
                в захватывающей трагедии
                «Королевский жираф,
                или
                Царственное совершенство» ! ! !
                Вход 50 центов.
                А внизу стояло крупными буквами:
                ЖЕЩИНЫ И ДЕТИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ!
Ну вот , - сказал он, - если уж этой строчкой их не заманишь, тогда я не знаю Арканзаса!
    Весь этот день, - продолжала читать Калерия Марковна, - герцог с королем возились не покладая рук: устраивали сцену, вешали занавес, натыкали свечей вместо рампы; а вечером мы и мигнуть не успели, как зал был битком набит мужчинами. Когда больше уже нельзя было втиснуться ни одному человеку, герцог бросил проверять билеты, обошел здание кругом и поднялся на сцену. Там он стал перед занавесом и произнес коротенькую речь: сначала похвалил трагедию, сказал, что она самая что ни на есть занимательная, и пошел дальше распространяться насчет трагедии и Эдмунда Кина - Старшего, который в ней  исполняет самую главную роль; а потом, когда у всех зрителей глаза разгорелись от любопытства, герцог поднял занавес, и король выбежал из - за кулис на четвереньках, совсем голый; он был весь кругом размалеван разноцветными полосами и сверкал, как радуга. Ну, обо всем остальном говорить не стоит - сущая чепуха, а все - таки очень было смешно. Публика чуть не надорвалась от смеха; а когда король кончил прыгать и ускакал за кулисы, зрители  хлопали, кричали, хохотали и бесновались до тех пор, пока он не вернулся и не проделал всю комедию снова, да и после того его заставили повторить все сначала. Тут и корова бы не удержалась от смеха, глядя, какие штуки откалывает наш старый дурак.
      Потом герцог опустил занавес, раскланялся перед публикой и объявил, что эта замечательная трагедия будет исполнена только еще два раза, по случаю неотложных гастролей в Лондоне, где все билеты на предстоящие спектакли в театре Друри - Лэйн уже запроданы; потом опять раскланялся и сказал, что если  почтеннейшая публика нашла представление занятным и поучительным, то ее покорнейше просят рекомендовать своим знакомым, чтобы и они пошли посмотреть.
     Человек двадцать закричали разом:
- Как, да разве уже кончилось? Разве это все?
                Герцог сказал, что все. Тут - то и начался скандал. Подняли крик: «Надули!», обозлившись, повскакивали с мест и полезли ломать сцену и бить актеров. Но тут какой - то  высокий осанистый господин вскочил на скамейку и закричал:
- Погодите! Только одно слово, джентльмены!
               Они остановились послушать.
- Нас с вами надули - здорово надули! Но мы, я думаю, не желаем быть посмешищем всего города, чтоб над нами всю жизнь издевались. Вот что: давайте уйдем отсюда спокойно, будем хвалить представление и обманем весь город! Тогда все мы окажемся на равных правах. Так или нет?
- Конечно так! Молодец судья! - закричали все в один голос.
     - Ладно, тогда ни слова насчет того, что нас с вами надули. Ступайте домой и всем советуйте пойти посмотреть представление.
- На другой день по всему городу только и было разговоров, что про наш замечательный спектакль. Зал был опять битком набит зрителями, и мы опять так же надули и этих. Вернувшись с королем и герцогом к себе на плот, мы  поужинали все вместе, а потом, около полуночи, они велели нам с Джимом вывести плот на середину реки, спуститься мили на две ниже города и там где - нибудь его спрятать.
       На третий вечер зал был переполнен, и в этот раз пришли не новички, а все те, которые были на первых двух представлениях. Я стоял в дверях вместе с герцогом и заметил, что у каждого из зрителей оттопыривается карман или под полой что - нибудь спрятано; я сразу понял, что это ни какая  - нибудь парфюмерия, а совсем наоборот. Несло тухлыми яйцами, как будто их тут были сотни, и гнилой капустой; и если только я знаю, как пахнет дохлая кошка, - а я за себя ручаюсь, - то их пронесли мимо меня шестьдесят четыре штуки».
- Это тебе ничего не напоминает?  - обратилась к сестре Калерия Марковна. - Так кто был предтечей современных герцогов и королей?
                Серафима Марковна не успела ответить: внизу раздался звонок в входную дверь. Калерия Марковна с криком «Это Кирюша», бросилась открывать. Это точно был Кирюша. Калерия Марковна и Кирюша замерли в объятиях друг друга. Молчаливое слияние их душ нарушало только пение мэра города.
«Не скажу в какой деревне есть беременный мужик...», - грозился мэр.
Оторвавшись от Кирюши, Калерия Марковна радостным криком сообщила сестре:
Сима, Сима, Кирюша приехал! - Серафима Марковна спустилась вниз и, натянуто улыбнувшись, поздоровалась с Кирюшей. Услышав крики женщин, Василий Петрович прекратил петь и   вышел из своей комнаты:
         - О, герой - любовник прибыл, - радостно завопил он, - давай споем.
           - Да не будет он петь с вами, - возмутилась Калерия Марковна.
        - А куда он на хрен денется, - Василий Петрович схватил Кирюшу «поперек живота» и потащил в свою комнату. Кирюша пытался вырваться, но тщетно. Калерия Марковна силой вырвала суженого из рук мэра города и за руку вывела Кирюшу из дома.
- Пойдем, лучше в парке погуляем, чем слушать пьяный бред родственника, - Калерия Марковна не отрывала влюбленного взгляда от своего дорогого Кирюши.
  «Вот ведь загадка судьбы, - раздумывала оставшаяся дома Серафима Марковна, - красавица - сестра,  женщина, хотя уже и в летах, но выглядевшая очень молодо, ухоженная, обеспеченная, блестяще, по европейски образованная, умеющая себя преподнести, подать, женщина, у которой нет отбоя от самых известных мужчин Франции, да что там Франции - Европы, вдруг влюбилась в объевшегося алебастра, заросшего неопрятной бородой и вислыми усами, малорослого и неказистого Кирюшу. Воистину, чужая душа потемки, даже душа родной сестры. Сама Калерия не могла, да и не хотела, объяснять свою страсть к Кирюше, но без этого Кирюши сохла, страдала и жить не могла», - так раздумывая, Серафима Марковна закрыла на ключ входную дверь и отправилась в парк вслед за сестрой и Кирюшей. Она увидела их издалека сидящих на  скамеечке и мирно о чем - то беседующих. Парк был полон гуляющими. Было много детей с бабушками, с молодыми мамами. Влюбленные парочки скрывались в темных аллеях. Всевозможные аттракционы работали с полной нагрузкой. Было весело, радостно, светло. Серафима Марковна подошла к скамеечке, на которой уютно устроилась ее сестра с Кирюшей и села рядом. Кирюша лучезарно ей улыбнулся и, взяв ее руки в свои, нежно их поцеловал. Серафима Марковна зарделась от удовольствия и свободной рукой потрепала поощрительно Кирюшу по   лохматой голове. Кирюша не заметно для Серафимы Марковны толкнул ногой Калерию и спросил глазами: «Можно?». Та кивком головы дала согласие. Ободренный согласием любимой и хорошим расположением духа ее сестры, Кирюша встал и обратился к Серафиме Марковне:
- Дорогая Серафима Марковна! - Кирюшин голос дрогнул, в глазах мелькнула слезинка. - Дорогая Серафима Марковна, - повторил Кирюша, - я прошу руки и сердца.... - Кирюша не успел окончить совою речь - по радио громко зазвучала залихватская музыка и приятный женский голос запел:
              Мама сшила мне трусы
              Из березовой коры,
              Чтобы жопа не потела,
               Не кусали комары.
Кирюша застыл с открытым ртом. Серафима Марковна встала и гневно заявила:
          - Вы даже руки и сердца толком попросить не в состоянии. Я не понимаю тебя, Калерия. Что нашла ты в этом типе?
Наверное уже в десятый раз повторялись по радио слова про трусы и жопу. Они сопровождали Серафиму Марковну до самого дома, а дома почти про то же самое пел ее пьяный муж.
« Ну  и попали мы,  - думала Серафима Марковна, - всей страной попали в глубокую, потенциальную...».
Калерия Марковна как могла успокаивала Кирюшу:
- Не бери в голову, - говорила она ему, - все эти руки и сердца, все эти просьбы - пустая формальность. Подумаешь, ей ты не нравишься. Так мне с тобой жить, а не ей. Обойдемся без ее благословения.  А знаешь чего они упираются,  Серафима  и Васька? А оттого, что ты ел алебастр. Васька вообще говорит: «Где это видано, чтоб  мужик алебастр ел?». Я - то , честно говоря, тоже подумала: «Что - то не то с этим алебастром».
- Да не ел я алебастра никакого, не ел. Так, придумал. Для антуражу. А они - то поверили. А мне - то что? Поверили и поверили
- Не ел? - встрепенулась Калерия, - ну и отлично. Завтра идем - начинаем тебе визу оформлять. А сольемся в одну семью там, во Франции. У меня в посольстве знакомые, даже друзья второго мужа - все оформят быстро.
  - И действительно, через две недели плачущая Серафима, посуровевший Василий Петрович и еще несколько человек из «Трикато» провожали Калерию Марковну и Кирюшу в аэропорту. Со всеми расцеловавшись и проронив слезу, счастливые Кирюша и Калерия поднялись по трапу самолета и исчезли в его чреве. Они летели на встречу своему счастью.
- Оглянувшись последний раз, Серафима Марковна увидела как по трапу самолета, в наручниках, в сопровождении двух стражей порядка спускался ее потенциальный зять Кирюша. Он что - то пытался объяснять милиционерам, на те сунули его вперед башкой в стоящий у трапа милицейский автомобиль. Автомобиль газанул и умчался вместе с Кирюшей в неизвестном направлении.
- Вася, Кирюшу повязали, - обратилась к мужу растерянная Серафима Марковна, - надо же что - то делать.
- Василий Петрович из машины позвонил в милицию, долго слушал, что ему говорил дежурный по городу и, наконец, сообщил нервно ожидающей жене:
Дней двадцать назад этот ваш алебастровый Кирюша сбежал из парикмахерской, не заплатив за стрижку - брижку.
                *** МИДАХ
                «Не может быть, - думал Спиридон, стоя у отеля ATLANTA  HOTEL на площади REMBRADTPLEIN дом номер 8 в городе Амстердаме, - чтобы влюбленный Дитер бросил меня так грубо, не по пацановски». Спиридон осмотрелся , его не покидала надежда, что вот - вот появиться Дитер и, широко улыбаясь, завопит «Дас ист фантастишь». Он равнодушно осмотрел памятник какому - то чуваку. Как потом ему объяснили его вновь обретенные друзья, этот « чувак» был вовсе не «чувак», а великий голландский художник Рембрандт, а площадь Рембрандта - один из главных центров ночной жизни города. Обо всем этом Спиридон узнал позже, а пока он стоял, озираясь по сторонам, в надежде, что Дитер все - таки объявится - ведь они почти супруги, а он, Спиридон муж - глава семьи. Спиридон представлял, как он накажет «жену» за непослушание.
                «Я его гада, - думал Спиридон, - накажу по - русски: дам по мусалам. Огрею так, что мало не покажется, тоже мне - жена». Но шло время и никакого Дитера не объявлялось. Так, медленно двигаясь,  Спиридон вышел в район Красных фонарей. В витринах открыто предлагали свои услуги полуобнаженные проститутки. Проститутки были хороши собой - глаз не оторвешь. Одна за одной шли толпы иностранцев - это шли официальные экскурсии. К одной из групп, каких - то узкоглазых, скорее всего японцев, присоединился и Спиридон.. Гид завел экскурсантов в небольшое кафе. Хозяин, улыбаясь во весь рот, встретил гостей, всех рассадили за столики, принесли подносы, уставленные рюмочками с каким - то спиртным. Неожиданно для Спиридона,  на закуску принесли гороховый суп и блины. Спиридон уплетал за обе щеки, не обращая внимания на удивленно глядящих на него не то японцев, не то корейцев. Спиридону было на это глубоко наплевать - главное для него было, что он утолил голод. И, когда всех повели в узенькую улочку, где в витринах с розовой подсветкой стоят девушки на любой цвет и вкус, Спиридон потихоньку, задком - задком, вырулил на площадь и завертел головой в надежде узреть свою несостоявшуюся жену и покинуть  уже начавший ему надоедать этот пестрый мир. Он вышел обратно к памятнику «чуваку», прошло минут тридцать - никакой «жены» не нарисовалось, тут уж Спиридон заволновался.. Правда, он не запаниковал - не тот он был человек, всякого повидал в жизни, но чувство тревоги его не покидало.
                - «Обратиться в полицию, - рассуждал он, - так вышлют на родину, а там Арнольд. А у этого Арнольда явно есть доказательства о расправе над его братом. И засадят меня как миленького. - Спиридон не желал еще раз попадать в места не столь отдаленные, ему по горло хватило одной отсидки. Вариант жениться на Дитере был самый классный, но сорвался и Дитер явно бросил его, утащив документы, пластиковую карту и мобильный телефон. Иначе уже б объявился».
               А вокруг шумела, веселилась пестрая толпа. Циркачи, музыканты, огнеглотатели, жонглеры, гимнасты и шарманщики, толпы зевак окружали Спиридона и «чувака» на постаменте. Спиридон невольно поддался настроению толпы и стоял, приплясывая и с удовольствием разглядывая окружающих. Двое из толпы подошли к Спиридону. Один был высокий тощий с буйно заросшей неопрятной шевелюрой головой, другой - невысокого роста, плотного сложения, рыжий. Спиридон давно обратил на них внимание: они выделывали невероятные акробатические трюки, собирая в грязную шляпу плату с бурлящей вокруг публики. Высокий был одет в футболку с надписью СССР и черные невероятных размеров «семейные» трусы, второй был в плавках и в черном засаленном фраке, одетом на голое тело. На голове его красовалась зеленая фетровая шляпа.
                Низкорослый, сняв шляпу, обратился к Спиридону, приветливо улыбаясь:
 -*** мидах..
- Пошел ты сам туда же, сам мудак, - по - русски, так как ни одного иностранного языка не знал, ответил Спиридон.
- О, земляк, - в голос радостно завопили оба незнакомца -  *** мидах по здешнему - здравствуй, приветствие, землячок, понял?
  Спиридон расплылся в улыбке: «Понял - понял, - замахал руками он, - земеля, эх - вот это повезло».
- Ну, давай знакомится, - высокий протянул руку, - я  Семен.
- А я Изя, - маленький вслед за Семеном пожал Спиридону руку. -  Спиридон назвал себя..
- А  как ты, Спиря, в центре Амстердама - то оказался?
 - Жениться приехал, - пояснил Спиридон, - да невеста слиняла.
- Ну ты, блин, даешь, - покачал кудлатой головой Семен, - да ничего мы тебе здесь новую найдем. Здесь их навалом, на любой вкус и на любой цвет. А что дальше думаешь делать? На родину будешь пробираться?
- На родину мне нельзя, - покачал головой Спиридон, - по крайней мере пока.
  - Пока тогда останешься здесь, занятие тебе найдем, не боись, народ здесь не злой, отзывчивый, - Семен окинул взглядом фигуру Спиридона, - одобрительно покачал головой: «Фигура хороша. А как у тебя с ориентацией?».
- А любая, - засмеялся Спиридон, - я ж сюда жениться приехал на немце, на Дитере. А он меня, как лоха кинул. А сориентировать я могу кого угодно - хоть Наташку, хоть Ивашку.
- Отлично, - Изя дружески хлопнул Спиридона по плечу, - ну ты подожди - мы еще поработаем, а потом пойдем к нам - мы здесь недалеко на барже живем.
На следующее утро его новые друзья решили посвятить день ознакомлению Спиридона с городом. Семен и Изя были одесситы, они уже больше года жили в Амстердаме, соскучились за родной речью , за русским, как говорил Изя, духом. В силу своего одесского характера, своей особой одесской душевной организации, они от всего сердца взялись помогать Спиридону.
Главным гидом назначил себя маленький Изя. Для начала он объяснил Спиридону, который не проявлял особого стремления к новым знаниям, что для того , чтобы жить в этом городе, необходимо знать азы его истории, и хоть чуть - чуть язык. Спиридон нехотя согласился , и, чтобы показать свое желание к познанию, спросил, когда они вышли на площадь Рембрандта:
- А это что за чуквак , вчера ж вы около него ко мне подошли?
- Это не «чувак», а великий голландский художник по имени Рембрандт Харменс  ван Рейн. И нигде не вздумай назвать его чуваком - могут поколотить. Хотя они не знают что такое чувак, так что называй. Для начала вот тебе бумажка, читай и запоминай:
*** мидах - здравствуйте.
Даах - привет.
Тот синс - до свиданья.
Хэф мэй - дайте мне.
Мийн нам ис - меня зовут.
Ик вехряп у нит - я не понимаю
Данк у вел - спасибо.
Я - да.
Нит - нет.
Хуфейл кост ди? - сколько стоит?
Гудкоп - дешево.
Дюр - дорого.
Икт вил эйн доктор - мне нужен врач.
Ты это потихоньку ходи - учи, пригодиться. Теперь я буду тебя насыщать знаниями, а ты внимай. Ты чего рот раскрыл? Не слышал: знания - сила. Порядочный человек  не может присутствовать  в чужой стране, понятия не имея об ее истории. Секешь? Вот то - то. Я тебе все сразу не расскажу - сам не знаю. Но в таблетках ты у меня кое - что получишь. Так вот, что - такое Амстердам? Это «Дамба, сооруженная на реке Амстель». В 1275 году на реке Амстель при впадении ее в лиман Заудер - Зей  согласно, ты же понимаешь, легенде сильный шторм выбросил на пустынный берег двух рыбаков.  Свое спасение они сочли перстом Божьим и основали рыбацкую деревушку. В настоящее время в том месте, где оказались спасенные рыбаки - район Красных фонарей. Чтобы защитить свои дома, ты же понимаешь, от разливов реки они возвели дамбы и назвали это место Амстердам, то есть дамба на реке Амстел. Район  Красных фонарей.  В нем кроме витрин с проститутками и громадного количества кафешопов и сексмагазинов с невообразимым ассортиментом, сам понимаешь, расположилась  Старая церковь, построенная в честь  Святого угодника Николая - небесного  и божественного покровителя моряков и морского дела. Здесь находится могила первой жены Рембрандта - Саскии.
       Спиридону до чертиков надоели рассказы Изи. Его больше волновал вопрос «Что делать?» Он не знал, что это извечный вопрос русской интеллигенции, иначе бы очень гордился собой. Мало того, он не знал, что  многие поколения русских людей так и не смогли найти ответ на этот вопрос.
     Один только Изя из Одессы, когда Спиридон оборвал его рассказ о центральной площади Амстердама - площади Дам, и сказал ему: «Изя, хватит  мне впаривать про эти площади, ты мне сажи «Что делать?». Изя не задумываясь ответил: « Счас».
     - Вот тебе, сам понимаешь, мобильник. Звони своей несостоявшейся жене.
- Я ж телефона не знаю, - пожал плечами Спиридон.
- Тогда звони тем женам, что у тебя на родине остались.
- Тем не могу - меня Арнольд выловит. Нет, не могу.
- Тогда тебе здесь надо жить. Так будем этот вопрос так решать? Сема, ты как полагаешь?
- Я полагаю - пускай пока тут поживет, а там решим, - Семен подтянул семейные трусы. Трусы эти наряду с майкой с надписью СССР, были предметом особой гордости Семы, были отдушиной, когда его одолевала ностальгия по Советскому Союзу. Кроме того эти атрибуты социализма привлекали толпу при исполнении Изей и Семой акробатических трюков.
   - Пошли, - скомандовал Изя и строевым шагом направился  к мосту BLAUWBRYG. - Этот мост, - не упустил Изя случая вновь проявить свою эрудицию, - этот мост построен в  1883 году и является точной копией парижского моста через Сену, названного в честь русского императора Александра первого.  Они перешли через мост и попали на площадь VISSERLEIN. В центре площади  красовалась большая Португальская синагога, построенная, как свидетельствует легенда, по проекту царя Соломона. Напротив Португальской синагоги гордо возвышается здание немецкой синагоги с еврейской библиотекой. Изя не стал о синагогах рассказывать Спиридону, но  не мог промолчать, когда они проходили мимо памятника «Докер».
- Остановись, - обратился Изя к Спиридону, - это памятник, который увековечил события февраля 1941 года, когда докеры Амстердамского морского порта построили баррикады, преградившим дорогу нацистам к Еврейскому району. Ты понял?
Спиридон закивал. Изя попросил Семена и Спиридона подождать и, водрузив свою зеленую фетровую шляпу на голову Спиридона, долго чесал макушку, потом вынул из плавок кипу, напялил ее на макушку  и  скрылся в Португальской синагоге.
Ожидая Изю, Спиридон задумался о своей судьбе, собственно не о судьбе, а о том как и почему он, преуспевающий ресторатор, человек крутой, со связями, умудрился практически все потерять, да еще и оказаться заграницей без документов, без денег, без крыши над головой. Где же он наделал ошибок? И как теперь можно все это поправить? Когда он находился в зоне, один очень не глупый еврей, сидевший за мошенничество, изрек или кого - то процитировал: «В мире каждую минуту рождается столько лохов, что грех нам этим не воспользоваться». Выходит, он, Спиридон оказался среди рождающихся каждую минуту лохов, а не среди тех, кто этим воспользовался.  Первая ошибка: на кой черт ему понадобился ресторан и квартира этого Адриана? Тогда уже ему хватало всего. Да, он заказал Адриана, но только, чтобы он исчез: имелось в виду -  переехал в другой город, в другую страну, но он не хотел его смерти. Потом он не знал, что у Адриана есть родной брат. А он внезапно объявился и долго выжидал и дождался - таки своего момента. Вторая ошибка - связь с Дитером. Деловые связи с Дитером открыли перед Спиридоном невероятные перспективы. А вот интимные связи были вовсе ни к чему. Как это получилось Спиридон до сих пор себе объяснить не может. Интерес к женскому полу после общения с Дитером, у Спиридона не пропал, а к мужскому вдруг стал проявляться. И с этим Спиридон ничего сделать не мог. Он любил Настю, да и до сих пор любит, но когда она сбежала из дома, Спиридон не поднял на ноги всю милицию, все свои уголовные связи, а спокойно уехал в Германию и предался блаженству с Дитером. Где эта Гертруда взялась на его голову? И как у него хватило ума подписать с ней брачный контракт? В общем у Спиридона сложилось мнение, что кто - то третий управлял его сознанием и руководил его поступками. Но кто? Найти ответ - кто и можно этого кого-то попробовать нейтрализовать, а для этого необходимо время - пусть там, в родных краях, все утихомириться, утрясется и тогда мы вступим в бой и победим - не из таких передряг выпутывались. Сейчас нужна любая работа, потом кого - то можно будет грабонуть и отправиться в Германию к майн либе Дитеру, разобраться с ним, а потом настанет черед остальных - рановато списывать Спиридона со счетов, вы еще все будете очень сильно кашлять.
От раздумий, которые немного успокоили Спиридона и создали в его воображении иллюзию какого - то плана  действий, его оторвал вышедший из синагоги Изя. Изя сиял.
  - Все, пошли. А где этот штымп?
Штымп, а под ним подразумевался Сема, тут же нарисовался из дверей немецкой синагоги.
- Так - так, - торопил Изя, - быстро пошли, все надо кувать пока не остыло. - Свернув в первую же узенькую, шириной метра полтора улочку, они остановились перед кафе под названием «Гей - Люссак ». Изя вошел в кафе и потянул за собой Спиридона. Угрюмого швейцара Изя поприветствовал: «*** мидах». Швейцар ответил тем же и объяснил как пройти к Соломону Ицхаковичу. 
 - Соломон Ицхакович был высокий, с благородной осанкой, седовласый, красивый старик - хозяин заведения.
                - Вам звонил рабби Мовше? - спросил старика Изя на одесском языке. - Тот ответил положительно.
-  Так это мы, - ткнул себя в грудь Изя.
- Вы будете работать? - старик внимательно взглянул на Спиридона.. И не дожидаясь ответа, начал объяснять: « Это особое кафе. Сюда кого попало не пускают. Это кафе, где собирается  ученый люд. Но не всякий, а только химики  и физики нетрадиционной половой ориентации. Это очень уважаемые люди и ваша задача - хранить их покой и по желанию оказывать определенного рода услуги. Вы поняли? - Соломон Ицхакович сверху  вниз ожидающе смотрел на Спиридона.
- Я могу выполнять только роль , так сказать, папы, -  дал ответ Спиридон.
- На маму мы найдем другого, - успокоил Спиридона Соломон Ицхакович. - Условия: жилье, трехразовое питание  и сто евро в день. Чаевые и плата за интимные услуги ваши. Подходит?
Спиридон был согласен.
- Вот и все, прелесть моя,  теперь проводи меня, - похлопал Спиридона по плечу Изя. - Значит так, - продолжал Изя, когда они вышли на улицу, - от всех видов дохода, сам понимаешь,  мне на фост кидаешь пятнадцать процентов.  На всех твоих доходах будет глаз Соломона. Он будет лежать на всех твоих доходах.
-  Что ты гонишь - пятнадцать процентов? А не стошнит вам с вашим раббе, фост у тебя не отсохнет? - поинтересовался Спиридон.
- Не, не стошнит. Это даже мало, но ты же, сам понимаешь, свой. Считай: я с Семой, Соломон и рабби. Это нам самый мизер. А тебе аж восемьдесят пять. Это не скребет тебе сердце?
 «Черт с вами, - подумал Спиридон, - выбора - то пока все равно нет, а там посчитаемся. - Он предвкушал, как он посчитается со всеми и сердце его сладострастно замирало. - Подождите ужо - будет вам, - мстительно думал он, - Спиридон еще  не жмурик».
*           *          *
                Профессор Свен Свенсон, веселый, жизнерадостный человек лет шестидесяти приехал из Швеции на симпозиум физиков Северной Европы. После первого пленарного заседания коллеги пригласили его в кафе «Гей - Люссак » на мальчишечник. Профессор по натуре был человек коммуникабельный, общительный, компаний не чурался, но лишнего себе никогда не позволял, умел держать себя в руках, знал свою норму спиртного и вообще берег свое здоровье и вел здоровый образ жизни - бегал по утрам и занимался йогой. Веселье продолжалось уже пару часов и шло к окончанию, когда  к слушающему очередной тост Свену  сзади подошел Спиридон, одетый в респектабельную черную тройку, белоснежную рубаху и красного цвета галстук - бабочку и, похлопав Свена по плечу, чтобы привлечь внимание, поманил его за собой.  Приветливо улыбаясь, профессор последовал за Спиридоном в его комнату, где Спиридон оказывал желающим интимные услуги. Не успели они войти в помещение, как Спиридон, приговаривая «Я тебе счас сделаю «хорошо», поставил Свена, как выражался сам Спиридон, «до горы дыбом» и попытался с того стащить брюки. Свен, выкрикивая что - то на своем языке, взбрыкивал задом и не давался. Тогда Спиридон, не долго думая, огрел Свена по шее, правда в полсилы, надеясь, что шведу от этого захорошеет. Но Свену от этого удара явно не «захорошело», он взвыл благим матом  и, вырвавшись из объятий Спиридона, бросился к дверям. Но не тут - то было: Спиридон привык свою работу выполнять на совесть, поэтому, решив, что он сделал Свену недостаточно больно, Спиридон поймал шведа за фалды его выходного пиджака, притянул к себе и стукнул между лопаток от души и со всей дурацкой мочи. Свен крякнул и осел, привалившись спиной к стене и отвесив нижнюю челюсть.
     - Зэр гут, дурашка, - приветливо обратился к шведу Спиридон, - давай поворачивайся.
        Свен в ужасе смотрел на Спиридона и когда тот к нему приблизился, заорал во все горло. На крик в комнату ворвались остальные участники симпозиума и отбили шведского профессора от Спиридона. Профессор ронял слезы и, брызгая слюной что - гневное выкрикивал в сторону Спиридона.
Через пять минут нагрянула полиция и без долгих слов повязала Спиридона.
Ничего не понимающий Спиридон, сопротивления не оказал и не мог понять, что от него хотят.
                В полиции он через переводчика пояснил что произошло: «Утром пришел Сема и предупредил, что сегодня будут особо важные гости. Среди них будет шведский  профессор по имени Свен. Этот Свен, - пояснял полиции Спиридон, - по свидетельству Семы, любитель экстремального секса. Сема просил, чтобы Спиридон сделал шведу «хорошо», а это означало, что перед главными событиями шведа надо слегка поколотить.  Вот я его и поколотил и сделал это достаточно аккуратно, - утверждал Спиридон».
                На вопрос допрашивающего: «Кто такой Сема? - Спиридон ответил, что Сема бродяга из Одессы и назвал баржу, на которой Сема проживал  Изей.
                Никаких Семы с Изей полиция на барже не обнаружила . Кроме того, полицейские не могли взять в толк, какое отношение мифические Сема с Изей имели к добропорядочному профессору из Стокгольма.
                Смешным  показалось полицейским заявление Спиридона, что Свен сам просил сделать ему «больно» и «хорошо».                .    Следователь спросил Спиридона: « Кого профессор просил сделать ему хорошо и больно?»
    -  Сему, - под общий смех ответил Спиридон.
Сам же Свенсон заявил, что никакого Сему он не знает, является персоной специально охраняемой государством. Он сбежал от охраны, чтобы спокойно пообщаться с коллегами. Что касается сексуальной ориентации, то профессор заявил, что он гетеросексуален, имеет жену, четверых взрослых детей и восьмерых  внуков.
Сидя в камере, Спиридон начал понимать, что его специально подставили, но не мог понять причин «подставы».
Ведь у него все шло хорошо. Он отработал в «Гей - Люссаке» три месяца без осложнений. Каждого первого числа он «бросал на фост» Изе его долю. Претензий от хозяина не было. Спиридон успел определить доходы кафе - они были очень солидными. И Спиридон начал готовиться к осуществлению своего плана «отмщения». Но тут этот швед. Ведь Сема специально пришел предупредить, что будет оригинальный шведский профессор, гомосексуалист, которого надо перед удовлетворением поколотить, но не очень больно. Шведу обещаны все удовольствия и он готов: к концу встречи Спиридону надо только лишь поманить шведа и он будет покорным , исполнительным и довольным.
Как оказалось, вся компания была нормальной ориентации, ни в каких сексуальных услугах не нуждалась и требовала самого сурового наказания виновных. Наказания по поручению своего правительства требовал и шведский посол.
 Франция оскорбилась за своего великого ученого и по ее требованию кафе «Гей - Люссак » полиция прикрыла, а Спиридона посадили в их голландскую кутузку, где в общем - то сидеть было можно.
Пока Спиридона водили на допросы и устраивали очные ставки с пострадавшим и его свидетелями, Сема и Изя в Германии докладывали о проделанной работе Арнольду Николаевичу.  Арнольд был доволен работой бывших чекистов: сработанно было четко. Как только Арнольд узнал от Дитера в какой гостинице он оставил Спиридона, розыск последнего был уже делом техники. Изя и Сема, а они были никакими ни Изей и Семой, а были они капитаном и майором спецслужб в отставке Андреем и Олегом, все разыграли как по нотам. В синагоги они заходили для пантов, ни с кем они там не разговаривали, а Соломону Ицхаковичу нужен был человек, подобный Спиридону и он взял его на работу по звонку, который от лица знакомого раввина сделал ему Сема - мастер подделки голосов и чего угодно.
В конечном счете Спиридон получил восемь лет за избиение и попытку изнасилования Свена Свенсона.
Гертруда, очарованная Арнольдом Николаевичем, передала ему в управление все активы, доставшиеся ей от Спиридона, а он ей приобрел « Стрип - бар» и Гертруда с успехом вела этот бизнес,  изредка по особому выбору приглашая приглянувшихся ей мужчин и изображая Сару Бернар.
                А   НАДО БЫЛО НЕ КУСАТЬСЯ
Кирюшу вытащили из воздушного лайнера вооруженные до зубов люди. Калерия Марковна бросилась было на защиту любимого , но ее быстро успокоили, перетянув дубинкой. Успокоив Калерию Марковну, представители правоохранительных органов волоком потащили Кирюшу к выходу из самолета. Будь Кирюша поумнее, он бы сам пошел к выходу. Но Кирюша дюже умным не был и вместо того, чтобы идти добровольно умудрился укусить милиционера за руку, что и сослужило потом дурную службу при определении наказания. Кирюше было инкриминировано сопротивление органам правопорядка и нанесение телесных повреждений средней тяжести представителям власти. Уже в милиции при первом допросе, Кирюша утверждал, что он почти парижанин, француз и обещал задержавшим его оч - чень крупные неприятности. Перед допросом Кирюшу слегка помяли, после чего он понял, что он не француз, а Кирюша и на него тут не распространяется «Билл о правах человека», а когда Кирюша стал косить сначала под гуся, а потом под петуха, милиция поняла, что перед ними не совсем вменяемый человек и отправила его на психологическую экспертизу, которая и показала неадекватность Кирюши.
- Не надо было кусаться, - сказал Кирюше следователь и был прав.
Звонки Калерии Марковны сестре с просьбой выяснить, что с Кирюшей, разбивались, как о глухую стену об молчание Василия Петровича.
Мэру города было не до Кирюши. Президент страны продолжал принюхиваться к Конституции и не знал Василий Петрович, что гарант там еще пронюхает, потому держал ушки на макушке - как бы должность не потерять. Сам несколько раз принюхивался к «Основному закону»,но никакого особого         « духа» Конституции не учуял - пахла как любая книжка. Василий Петрович перестал спать ночами - все мучился вопросом: «Почему президент чует этот самый «дух», а он, Василий Петрович не чует?».
В первую же ночь, как только уехала Калерия Марковна, Василий Петрович разбудил жену и заставил ее нюхать Конституцию. Та удивилась, а потом нюхала - нюхала, ничего не нанюхала, обозвала мужа дураком и попыталась уснуть. Но не смогла. «Нет, - думала Серафима Марковна, - не может Вася быть дураком - мэры дураками не бывают. А кто ж бывает? Где ответ - нет ответа. Так и уснула  в глубоких раздумьях о судьбах своей, Васиной, президентской и вообще всей нэньки».
За завтраком муж опять сунул Серафиме Марковне под нос основной закон страны: « На, нюхай!». Серафима глубоко втянула в себя воздух и оглушительно чихнула. Тут Василий Петрович сорвался: «Как, ты чихаешь на Конституцию? Да как ты смеешь? Президент сколько нюхал, ни разу не чихнул Политологи ведущие нюхали, никому и в голову не пришло чихнуть, а ты чихаешь. Не пойдет! Я не позволю!» - Василий Петрович перевернул кухонный стол и стал плясать на разбросанной по полу посуде, во все горло распевая гимн своей страны. Испуганная Серафима Марковна, на которую Василий Петрович перестал обращать внимание, вызвала скорую помощь.
Узнав, что вызывают к мэру, скорая помощь явилась тут же. Когда врач пыталась осмотреть Василия Петровича, он, заглядывая ей в глаза, вдруг объявил : « В ваших глазах я вижу будущее моей нации. Да, мы станем пупом Европы. Вся Европа будет крутиться вокруг нас и познают они, что есть дух, а что буква».
     Санитары силой поволокли Василия Петровича в спецавтомобиль, который дополнительно вызвала врач. По дороге Василий Петрович пел, заглядывая в глаза доктору, молодой симпатичной женщине:
         Подружка моя, я тебе уважу
         На голову накакаю, палочкой размажу.
В палате, куда поместили Василия Петровича, выдавал петушиные трели Кирюша. Когда же он увидел мэра города, он прекратил кукарекать и обратился к нему:
 - Не хотите ли вы понемножку алебастра отведать?
 - Хочу, - ответил Василий Петрович. - Но где его взять?
 -  Как, где? - удивился Кирюша. - У президента.
  - А, действительно, - обрадовался мэр, - как это я сам не догадался.
В Париже Калерия Марковна с восторгом рассказывала о демократии на ее исторической Родине и утверждала, что если народы и правительства не одумаются, то подобная демократия ожидает весь мир - в этом есть историческая миссия народов, заселяющих оба берега великой реки Днепр.
Потихоньку Калерия Марковна забывала своего Кирюшу и только изредка ей снились гогочущие гуси.
                БУДЯ, АРНОЛЬД!
 В аэропорту Арнольда Николаевича встречали Денис и Аглая. До прибытия самолета оставалось  минут тридцать. Денис разглядывал Аглаю так вроде бы видел ее впервой. Сейчас, любуясь ее красотой, Денис не мог ответить себе на вопрос: «Как это он, Денис, позволил Арнольду фактически разлучить их с Анастасией. Как это он, Денис, согласился исполнить роль Лота и, самое главное, как он безропотно согласился с тем, что Арнольд отправил Анастасию на помойку, превратил в бомжу, а теперь обозвал ее идиотской кличкой - Аглая и она привораживает людей, фактически дурит их, принося Арнольду баснословные барыши. Да и не в барышах дело, в конце концов, барышничество стало знамением нашего времени, но почему за это должны Арнольду платить он и Анастасия, которая явно благоволит Денису. Как я умудрился, - раздумывал Денис, - попасть под такое мощное влияние воли Арнольда. Пора освобождаться»
 В продолжительное отсутствие Арнольда, Денис как бы прозрел. За это время они сблизились с Анастасией, но под действием не понятных им сил не смогли принять окончательного решения о разрыве с Арнольдом. Они, скорее всего могли бы это сделать, но Анастасия объяснила Денису, что если снятие влияния на них Арнольда произойдет без его присутствия, то оно со временем может восстановиться. Она предупредила Дениса, чтобы ни чему не удивлялся и ни во что не вмешивался.
 Когда объявили, что ожидаемый самолет совершил посадку и они увидели на трапе Арнольда, который приветствовал их, радостно размахивая руками, Анастасия сцепила руки перед собой, предупредила Дениса, чтобы не моргал, пока она не разрешит и под удивленными взорами встречающих, начала монотонно, не отрывая глаз от бодро движущегося им навстречу Арнольда, произносить:
«Как Дьявол не выносит Божиего взгляда, огонь - воды,, тело - стрелы, как слепой не видит, глухой не слышит, мертвый не дышит, так чтобы , меня, рабу Божию Анастасию и его, раба Божиего Дениса, Арнольд не видел и не слышал, близко не подходил к нам, козни против нас не вторил. Не мял, не клял, не ругал, не докучал, про нас не говорил, не писал, у властей не поминал. Как наши кровные покойники и предки в земле лежат, пения церковного не слышат, солнца ясного не видят, не крестятся, не молятся, домой не являются, к заутрене в храм не собираются, в пост не постятся, в Пасху яиц не наедаются, наряды не меняют, сами себя не поминают, так бы и нас раб Божий Арнольд не вспоминал, не поминал, не видел и не знал. Будь же мой заговор крепок во всякое время и во всякое будущее. Век во век. Аминь».
Закончив чтение молитвы, когда Арнольд бы метрах в двадцати от них, Анастасия разрешила Денису моргать, взяла его за руку и предупредила: что бы не произошло, он должен вести себя спокойно. Сама же пристально следила взглядом за приближающемся Арнольдом.  Улыбающийся перед этим Арнольд, вдруг посерьезнел и с каменным лицом прошел мимо Дениса и Анастасии.
Денис кинулся было за ним , но Анастасия его остановила:
- Уймись, он вообще исчезнет из нашей жизни.
Они не успели догнать Арнольда, он сел в такси и уехал.
     - Он нас не узнал, - Денис был явно расстроен, - что он теперь предпримет?
Повторяю, он исчезнет из нашей жизни. Но, - Анастасия встрепенулась, тревожно взглянула на Дениса, - он может все твои деньги перевести на себя пока мы здесь будем рассусоливать. Так, быстро за ним.
Когда Анастасия и Денис подъехали к офису и вошли в кабинет Арнольда, там сидел главный бухгалтер и Арнорльд отдавал ей какие - то указания. Та согласно кивала головой. Увидев вошедших, Арнольд некоторое время внимательно рассматривал их, а потом , грозно сверкнув глазами, попросил освободить кабинет. Бухгалтерша. пятясь, вышла из кабинета.         .       Анастасия щелкнула перед носом у Арнольда пальцами - с того как бы спала пелена, он узнал Дениса и приветливо ему заулыбался:
- Денис? Я прибыл, все прошло удачно, Я отмщен. А ты, - он вдруг грозно взглянул на Анастасию, - пошла работать, Ты, что, забыла, где твое место? Что, опять на помойку захотела?
Анастасия вплотную подошла к Арнольду , вперила взгляд ему в переносицу и резким голосом произнесла:
« Здравствуй, темная ночь, - Арнольд опешил, закивал и забормотал: здравствуй, здравствуй..., - я твоя приемная дочь...-     Кто, кто ты? Приемная дочь? Моя? Ну, ты даешь. - Кошелек мой - огород, никто плодов моих не заберет - продолжала Анастасия. - Кто мою удачу взял, кто мое богатство забрал, во имя Отца и Сына и Святого Духа назад передал. В понедельник взяла лопату, во вторник землю вспахала, в среду зерно купила, в четверг зерно посадила, в субботу зерно собрала.  Во имя Отца и Сына и Духа Святого. Как много зерен в поле и как их не счесть, и как их зараз не съесть, так бы было много  и множество в моем кошельке денег. Будя, Арнольд. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».
С последними словами Анастасии Арнольд Николаевич пришел в себя, взгляд его посветлел  и он обратился к Денису как ни в чем не бывало:
- Денис, знаешь, я тут в командировке принял решение. Меня ничего не держит здесь. Все свои заморочки личные я разрешил. Меня вновь тянет Африка. Я  перед отъездом, был в посольстве одной из республик западной Африки и через неделю туда отбываю. Надеюсь, мою долю в общем капитале я получу без осложнений?
Конечно, - подтвердил Денис, мельком взглянув Анастасию - без вопросов.
 Тоды все, - Арнольд протянул руку для прощания,  - успехов.
Когда Арнольд вышел, Денис притянул Анастасию к себе, она подалась к нему всем телом, замерла, затаив дыхание.
        - Сколько же мы времени золотого потеряли, - Денис отстранил Настю от себя, нежно придерживая ее за плечи, - теперь будем наверстывать упущенное. И хватит: никакой Аглаей ты больше не будешь. Ты будешь моей женой. А всю эту бодягу: «Трикато» и протчее липовое хозяйство свернем срочно. Объяви, что с завтрашнего дня предприятие прекращает свою деятельность.
 - Денис, - Настя освободилась от его объятий, - скажи мне как я оказалась на помойке?  Как превратилась в бомжиху? Кто такие Лот и Иов? Ведь они у меня в памяти до сих пор присутствуют. Лот мне напоминает о том, что нельзя оглядываться назад и о каких - то сексуальных вывихах близкого мне человека, за которые и я могу быть наказана. Иов же напоминает о том, что  за страдания всегда следует вознаграждение, потому страдания даются человеку в виде испытаний.  Со мной так и произошло, но при чем здесь ты?
- А я при том, что непонятным образом поддался  воле Арнольда: согласился изобразить библейского персонажа Лота. Потом по пожарной лестнице спустился вниз, дождался там Арнольда . Для тебя это была имитация нашего воспарение в небо через окно. В результате травмы сознание твое было  в состоянии воспаленном и ты воспринимала все, как реальность. Но вразумительной оценки дать не могла. Арнольд обладал, да и обладает специальными техниками воздействия на человеческое подсознание. Этого он нахватался в Африке. Потом он мне объяснил, что ты жена Спиридона, благодаря которому исчез его брат. А мать родная кончила свои дни на помойке. Ты же, как жена Спиридона, должна была повторить судьбу  матери Арнольда -  в этом была часть его мести. За твоей жизнью на помойке он продолжал следить и когда у тебя обнаружились экстрасенсорные способности , у него появился план использовать эти твои способности в целях наживы. Дальше ты все знаешь.
 - А где же мой муж Спиридон? Я его вспомнила и узнала на суде. Он, по моему и так сурово наказан.
- Я пока ничего о нем не знаю, но могу узнать у Арнольда.
 - Нет, не надо. Единственное что меня волнует - я с ним не разведена.
Успокойся - уже разведена. Суд восстановил тебя во всех твоих правах. Я об этом позаботился.
            АНЖЕЛА И ЖОРКА
Анжела любила Мирчу и не собиралась ему изменять. И то, что произошло с нею на ритуале «Вертеп», Анжела не считала изменой. Ее счастье, которое заключалось в том, что рядом с ней жил, дышал, существовал Мирча рушилось, и рушилось по одной причине: она не могла родить Мирче ребенка и Мирча обвинял в этом ее. Постоянные ссоры, упреки, угрозы уехать в Штаты, разыскать Эдит Арбур, которая до сих пор свободна и родит ему наследника или наследницу, вынудили Анжелу пойти на крайние меры, в результате которых она в конце концов родила Мирче девочку Карину  весом четыре килограмма восемьсот граммов и длиной сорок девять сантиметров.
Правда, еще в начале ее беременности, Мирча получил из Штатов заключение экспертизы о его половой несостоятельности. Он предъявил эти документы жене, но Анжела сумела переубедить мужа, что заключение было сделано ошибочно и убедила его пройти обследование в «Трикато». В « Трикато» за дело взялась Аглая, которой Анжела предоставила сбор волос с разных частей тела Мирчи. Через несколько дней Аглая выдала Анжеле флакончик темной жидкости, изготовленной на базе этого сбора. Эту жидкость Анжела должна была закапывать по три капли в каждую ноздрю мужа  перед совершением акта любви в течение десяти дней. А потом Мирча, по утверждению Аглаи, утихомирится и можно будет спокойно ждать разрешения от бремени.
Настороженный и недоверчивый Мирча не очень  - то рвался к акту любви. В первый вечер Анжеле пришлось применить все свои женские «примочки» и сексуальные прибамбасы, чтобы раззадорить мужа. Но муж «раззадориваться» не хотел, лежал на спине и, вперившись взглядом в потолок, мечтал неизвестно о чем. И только когда Анжела уселась на него верхом и пустилась вскачь, Мирча  оживился и начал проявлять интерес к жене. Анжела улучшила момент и хотела ввести в ноздрю мужа первую каплю эликсира любви. Ничего не понимающий Мирча, резко задергал головой - пипетка отлетела в сторону, а за пипеткой полетела и Анжела. Она больно ударилась плечом об угол стула, уселась на этот стул и горько разрыдалась. Нет ничего для мужчины более неприятного, чем женские слезы. Мирча попытался успокоить Анжелу, он гладил ее по голове, щекотал ее, дружески похлопывал по подбородку - все это лишь усиливало рыдания жены. И когда вконец растерянный Мирча готов был на все лишь бы прекратились рыдания, Анжела указала ему на валяющуюся на полу пипетку. Мирча радостно ее схватил и по команде Анжелы закапал себе в каждую ноздрю по три капли эликсира. В течение десяти дней они совершали это закапывание и обязательные акты любви. Мир в семье был восстановлен, а через девять месяцев родилась Карина.
Анжела больше не посещала «Трикато» и понятия не имела о том, что там происходит. А там происходило следующее: Арнольд уехал в Африку, Денис женился на Анастасии и они тоже отбыли заграницу. «Трикато» же Денис  передал  Георгию Львовичу, при котором центр здоровья едва сводил концы с концами. Анжела больше не интересовалась ни Георгием Львовичем, ни «Трикато», ни судьбами основателей этой фирмы - ей было хорошо и спокойно в своей семье, с маленькой дочкой и любящим мужем.  Мирча намолиться не мог на дочь, за ее рождение был до слез благодарен Анжеле. К обоюдному счастью, через год Анжела понесла  - УЗИ показало: будет мальчик. Мирча был на седьмом небе от счастья и окружил Анжелу трогательной заботой, лаской и вниманием.
  Эликсир, который приготовила в свое время Аглая, сработал так, как пророчица и обещала: у Мирчи восстановилась его мужская сила, а в памяти его абсолютно стерлись даже воспоминания о причинах появления на свет белый Карины.
Анжела была уже на сносях, когда из Штатов пришло извещение о том, что Мирче необходимо прибыть для рассмотрения в суде иска его бывшей жены Эдит Арбур по поводу принадлежащей ему недвижимости. Мирча позвонил в Штаты своему адвокату и тот ему ответил, что рассмотрение дела займет несколько дней, но присутствие Мирчи обязательно. Они с Анжелой хотели лететь вместе, но, учитывая ее состояние, Мирча отправился за океан один.
*         *          *
               Телефонный звонок был пронзительный и тревожный. До       боли знакомый голос радостно приветствовал  взявшую трубку Анжелу:
- Урваши вернулась. Пурураваса приветствует тебя.
-  Кто - кто ? - не поняла Анжела.
- Пурураваса, - хихикнула трубка, - помнишь?
Анжела узнала голос своего первого мужа. Она вспомнила все:  «Вертеп», прыжки, завывания, обряд возлияния. Она молча держала трубку. Жорка, которого она успела забыть, продолжал:
- Помнишь ты мне рассказывала о рисовых хлебцах в Гвинее. Так вот я съел как раз отравленный хлебец и им оказалась ты. Пришло время собирать камни. Пора рассчитаться со мной за все. Короче, необходимо встретиться.
-Я не желаю с тобой встречаться, - уперлась было Анжела.
   - А придется. Слушай. Когда родилась наша Карина, мне презентовали локон с головки нашей доченьки. Теперь у меня на руках результат анализа ДНК, подтверждающий, что я отец Кариночки. И я претендую на отцовство и буду отстаивать сои права в суде. Естественно, твой любимый Мирча узнает обо всем и, по моему, настанет конец вашей идиллии...
- Ты что хочешь? - прервала его Анжела.
- Я хочу, как говорил герой одной пьесы, немного любви и штук двадцать сигарет. А если серьезно - надо встретиться.
- Ну, давай. Приезжай , - согласилась Анжела.
Через полчаса Георгий Львович был у Анжелы: «Какой красивый животик, - искрящимися глазами оглядел он бывшую жену, - похоже мальчик будет. Могу только поприветствовать.
-Давай, короче. - Анжела выжидающе смотрела на гостя.
Из соседней комнаты выскочила Карина и, прижавшись к матери, исподлобья глядела на незнакомого дядьку.
Дядька хотел потрепать девочку по головке, но та быстро спряталась за спину матери.
- Ну - ну, - укоризненно погрозил ей пальцем «дядька» и обратился к Анжеле:
      - А что, Мирча не заметил как малышка похожа на меня? Как под копирку сделана. Ну, ладно. Ближе к делу. - он прошелся по комнате, потирая руки. - Я уничтожаю все эти документы, ты мне возвращаешь дом, который ты подло умыкнула у меня, когда я был в местах не столь отдаленных.
       - А я где буду жить с ребенком?
 - Это твои проблемы. Я даю тебе на раздумья три дня. После этого выкладываю Мирче все мои аргументы и подаю в суд на восстановление отцовства. Все. - Георгий Львович « сделал ручкой» малышке: «Чао, доченька» и ушел.
   *            *
         Мирча  ввалился в квартиру, как смерч, как ураган, обрушив на Анжелу десятки страстных поцелуев, завалив ее свертками, коробками с подарками, он обнимал, целовал жену, не давая сказать ей ни слова. Наконец он отпустил Анжелу и с криком «Где Карина? А ну - ка , где моя маленькая девочка?» - бросился в детскую. Не обнаружив в детской Карины , он обернулся вопросительно глядя на Анжелу  и только тут заметил, что Анжела вся в слезах, закусив губу, содрогается от рыданий.
- Что, что случилось?
- Кариночку похитили.
- Как? Где? Кто? Когда? - Мирча задавал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответа..
- Вчера в пять часов вечера. Мы играли во дворе и я на мгновение отвлеклась и Кариночка исчезла.
Мирча кинулся к телефону, но его остановила жена: «Не надо звонить в милицию. Сегодня, чуть рассвело, мне позвонил человек и предупредил, что если мы хотим увидеть дочь живой и невредимой, не надо никуда звонить, а необходимо дождаться их звонка и принять их предложения.
В это время раздался телефонный звонок. Мирча взял трубку. Мужской голос спокойно произнес:
- Слушай внимательно. Ты оформляешь все документы на себя, жену и дочь для переезда в Америку. Оформив документы, уезжаешь первым. Твоя жена оформляет на человека, который явиться к ней после твоего отъезда дарственную на дом и с дочерью вылетает к тебе. Гарантии - мое слово.
- А почему я должен вам верть? - несколько растерянно спросил Мирча.
- А тебе деваться некуда. Вот, послушай, - в трубке раздался лепет Карины.- Я позвоню через час - должен быть ответ. Предупреждаю: отрицательный ответ не принимается со всеми вытекающими последствиями.
Содержание телефонного разговора Мирча тут же передал Анжеле.
Анжела упала ему в ноги: «Соглашайся, Мирча, соглашайся. Иначе они убьют нашу девочку». - Анжела кричала в голос и Мирча не выдержал - он через десять дней оформил все документы и улетел в Штаты.
А еще через неделю к нему прилетели сияющая Анжела с Кариной.
В родном аэропорту их провожал Георгий Львович.
                Через полгода Анжела родила сына Александра..
  Георгий Львович вселился в свой старый, добрый дом, который он приобрел и обустроил еще во времена оные. Он был благодарен Анжеле за то, что она согласилась на разработанный им план похищения и возвращения девочки. К Карине он отцовских чувств не испытывал, а Анжелу давно разлюбил. Он был отмщен за все беды, которые принесла ему необдуманная страсть к Анжеле. Но торжество его длилось недолго : за сокрытие налогов его арестовали, на следствии ему припомнили все злоупотребления предыдущих хозяев «Трикато» и, как сейчас выражаются представители правоохранительных органов, «закрыли» его основательно и надолго.
 

 
.






               
 


НА ТОМ ОСТРОВЕ СТОИТ ДУБ БУЛАТНЫЙ,
ЧА

НА ТОМ ОСТРОВЕ СТОИТ ДУБ   БУЛАТНЫЙ
      Ни сна не было, ни отдыха истерзанной душе Серафимы Марковны Ложкиной с того дня, как ее муж Василий Петрович, тоже, понятно, Ложкин, был переизбран мэром города. Василий Петрович в период избирательной компании вешал на уши электорату лапшу: намекал, что я, мол, за место не держусь, за кресло не цепляюсь, готов его уступить, если явится кандидат опытнее и умнее меня. А, если не явится, то уж будьте добры, выберите меня. «Выбери меня, выбери меня - птицу счастья завтрашнего дня...» Местные пииты и певцы слегка подправили текст песни и получилось, что «птица счастья завтрашнего дня» это и есть действующий мэр, а попросту говоря, Ложкин Василий Петрович. «Птица счастья» на митингах и съездах разных партий била себя в грудь, обещала с три короба счастья и твердила, что ничего, окромя народного счастья, не желает, но принести это счастье, не будучи избранной в мэры, будет не в состоянии и народ от этого ой как пострадает. Народ не верил ни единому слову «птицы», но предпочел «синицу в руках, чем журавля в небе». А, получив «синицу», забузил: давай, мол, зарплату повышай, и пенсионеры туда ж - видите - ли пенсии маленькие - не как в цивилизованном обществе, а как у каких - нибудь жалких дикарей, что голыми прыгают в джунглях Амазонки или на просторах Австралийских пустынь. А как сограждан вытащить из этих джунглей и пустынь Василий Петрович не знал. А тут еще родня откуда не возьмись нагрянула: давай, Вася, помогай подниматься. Да и друзей вдруг объявилось видимо - невидимо - и откуда только их столько взялось - после первых выборов вроде поменьше было. Давай Вася родне да друзьям подниматься помогать, ну а до народа, как объяснял Василий Петрович, «руки не доходили» - он бы рад, даже готов, а руки вот не доходят и все. «Я помню о тебе, народ! - выкрикивал Ложкин на митингах, - но прошу немного потерпеть. подтянуть пояса и  уже вот - вот, последний рывок и мы заживем, как цивилизованные люди. Ну, например, как в Португалии, не говоря уже об австралийских аборигенах».
Серафима Марковна горой стояла за мужа. И надо же было случиться, что родня, как только «поднялась», как черт от ладана, стала открещиваться от родства, от кумовства, мало того, стала, как сейчас говорят, «сливать» на родственника компромат литрами, бочками, цистернами.  А о друзьях и кунаках и  нечего уж и говорить. Вот и не могла Серафима Марковна уснуть последние месяца три без снотворного. И в этот вечер она приняла таблеточку и засопела под боком Василия Петровича, который после выборов почти перестал уделять ей свое мужское внимание. А раньше уж больно охоч был. Будучи верной женой, Серафима Марковна свято верила в мужа своего. Она чувствовала его на расстоянии. А в эту ночь вдруг проснулась и обнаружила, что Васи рядом нет. «Где же Вася? - с тревогой подумала она. Ни к селу, ни к городу вдруг вспомнилась песня «Мой Вася, ты будешь первым на луне». Но Вася оказался не на луне, в кухне, откуда Серафима Марковна услышала разборчивое бормотанье:
    «Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь. Есть святое океан - море, на том святом океане - море стоит остров, на том острове стоит дуб булатный, у того дуба булатного корни булатные, сучья булатные, вершина булатная. - Серафима Марковна осторожно ступая босыми ногами по покрытому ковром полу, подкралась к дверям кухни. Там, перед зажженной свечей стоял на коленях ее муж в одних исподниках и глухим голосом завывал: «Круг того дуба булатного ветром не согнет, вихрем не сломит: так бы и у меня, раба Божьего, стояли семьдесят стеблей и единый стебель на женский лик красные девицы да старые бабы, да молодые молодцы, да сивые кобылицы. Еще под тем булатным дубом кузов ярости и юности, распущу ярость и юность на раба Божьего Василия в ретивое сердце, в семьдесят семь стеблей и единый стебель. Еще на ветру булатного дуба сидит веселая птица - петух: встает рано, голову поднимает и весело поет; столь же бы стояли у раба Божьего Василия семьдесят семь стеблей и единый стебель: вставали равно на женский пол  и на мужской, на молодые молодцы, да красные девицы, да старые бабы».
- Серафима Марковна уронила слезу: - «Доработался, допахался на народ. Крыша, видать, поехала», - печально подумала она. А  Василий Петрович, высморкавшись, к  возмущению жены, в чистое кухонное полотенце, продолжал: « А злого человека, порченника, кто на меня зло думает и мыслит, ударь его коленки о камень, убей его. У меня , раба Божьего Василия, стало бы лучше старого, храбрее прежнего, что турий рог, что еловый сук; так бы раб Божий Василий был пылок и ярок на женскую страсть, на полое место во веки веков». - Василий Петрович встал с колен, оттянул резинку трусов, заглянул вовнутрь, недоуменно пожал плечами и задул свечу. Серафима Марковна хотела было отправиться в постель и обдумать странное поведение мужа, но муж вдруг резким движением  скинул трусы и, стоя спиной к Серафиме Марковне, начал делать какие - то движения, чуть - чуть подпрыгивая и дергая плечами. Тут уж Серафима Марковна не выдержала и обратилась к мужу:
- Вася, ты чего делаешь?
 -Иди спать, - не оборачиваясь ответил Вася, - не видишь - муху бью.
- Какую муху? - голос Серафимы Марковны дрогнул.
     - Какую - какую? Обыкновенную. Не мешай, - Василий Петрович раздраженно замахал руками..
- Так у нас и мух - то нет, - пожала плечами Серафима Марковна.
    - Это у тебя нет, а у меня есть. Иди спать, - в голосе Василия Петровича прозвучали жесткие нотки мэра города.
      Серафима Марковна, тяжело вздохнув, сделала вид, что выполнила волю мужа, но сама затаилась за дверью и продолжала наблюдать за действиями супруга.
     Супруг же, закончив «бить мух», вынул из кармана лежащих на стуле брюк, коробочку для ювелирных изделий, открыл ее и выложил на кухонный стол два золотых обручальных кольца. Потом муж вновь зажег свечу, стал на колени и забормотал:
«Восстань и взыграйся оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь». - Произнеся это заклинание трижды, Василий Петрович взял в руки кольца и начал пристраивать к чему - то, что находилось у него впереди, предварительно поставив на стул пустую эмалированную миску. Когда  в  миску потекла струя какой - то жидкости, Серафима Марковна не выдержала, она с криком «Вася!» кинулась к мужу и увидела, что он сквозь кольца писает  в миску. Окончив, не обращая внимания  на жену, ритуал, Василий Петрович увлек жену в спальню, прижал к себе и спросил: «Было когда - либо с тобой такое, чтобы прижавшись ко мне, ты не почувствовала мой стебель?».
     - Вася, а что такое стебель? - пролепетала ничего не понимающая Серафима Марковна.
- Ну, как тебе объяснить? Ну вот он стебель, - и он указал на свой, - который согласно молитве стал стеблем. -         Ты поняла? Это он в молитве называется «стебель», а так он просто «хер».  - - -Врубилась?
 - Ага. Вася, врубилась. - После минутной паузы спросила , - а зачем тебе семьдесят семь стеблей?
        - Ну и дура же ты. Ладно, сейчас все объясню. Ты видела какую избирательную компанию мы пережили? А после ее выигрыша как пахать приходиться. А сколько неприятностей с оппозицией, а с родней твоей, а с друзьями. Думаешь на здоровье это не сказалось. У кого как, а у меня на мужской силе отразилось, Ты что, не почувствовала? Да с тобой - то ладно, но и ...
  -Что « но и», - перебила его откровения жена, - что «но и»?
  Ее вопрос  насчет «но и» Василий Петрович пропустил мимо ушей и продолжал свой рассказ:
   - Арнольда Николаевича, помнишь? Да - да. Врач. Я с ним учился еще в школе. Так вот, встретил его случайно, ну и поделился: слабость, мол, одолела. А он ведь врач, открыл центр оздоровительный по этим делам, «Трикато» называется. Пригласил меня. Они меня обследовали и прописали две молитвы - основную и закрепляющую. После закрепляющей надо мочу три раза пропустить сквозь обручальные кольца. И несколько физических упражнений надо проделывать, в том числе упражнение «бить муху».               
  - А как это «бить муху»? - полюбопытствовала Серафима Марковна, пытаясь отыскать у мужа «стебель».
     Не трожь, - раздраженно остановил ее поиск муж, - позволено только через десять ритуальных молитв. А раньше - ни - ни. Кадры там у Арнольда классные, - продолжал он рассказ. - Одна Аглая чего стоит. Красавица, ясновидящая, потомственная целительница, медиум и гипнотизер. Прошла такие испытания пока была допущена до практической деятельности. А этот Георгий Львович, эрудит, специалист во всех областях знаний, психиатр, сексопатолог. Никогда бы не подумал, что у нас в городе такие суперкадры водятся. Если мне помогут, крупно их поддержу. А насчет «бить муху» отвечу, когда полностью ритуал пройду - раньше не позволено.
    Шли дни. Каждый день после полуночи Василий Петрович совершал «ритуал». И вот наступил последний день.  Серафима Марковна накрыла в гостиной стол - они с мужем решили отпраздновать окончание «ритуала» полночным ужином при свечах, под музыку Вивальди.
    Часы пробили полночь. Василий Петрович в некотором возбуждении от  многодневного воздержания и в предчувствии сладострастных объятий Серафимы Марковны, отправился на кухню, где все было готово к проведению «ритуала». Серафима Марковна, благоухая специальными возбуждающими духами, в новом,  приобретенном для сегодняшней ночи, эротическом белье, возлежала, именно возлежала, на семейном ложе в ожидании любимого. Она чувствовала, как пылают  ее щеки, она физически ощущала, каким сиянием глаз согреет она любимого. Именно сиянием глаз она рассеет тьму ночи и укажет любимому путь к своему трепетному телу.
     Наконец, из кухни донеслись слова закрепляющей молитвы: «Восстань и взыграйся оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь».
    Серафима Марковна вся напряглась, тело ее била легкая дрожь, неотвратимое желание повергло все ее существо в состояние близкое к обмороку. Она была не в силах сдержать страстный стон - призыв истосковавшейся плоти. Она издала призывный вопль: «Вася, скорее, я сгораю от страсти!». Вася ответил яростным, почти звериным рыком, но в спальне не появился. «Вася, Вася» - несся призывный клич из спальни. Вася продолжал что - то выкрикивать, не выходя из кухни. Потом крики прекратились, но послышался звук разбиваемой посуды, потом с грохотом опрокинулся стул, и, наконец, в спальню ворвался Вася. Серафима Марковна зажгла свет: перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял ее муж: у него, наконец - то «взыграл оный», на оном плотно сидело два обручальных кольца. Он пытался их снять, но «оный», превратившийся с торчащий «стебель», не позволял это сделать. Мэру города было очень больно и он, попискивая от этой боли, с надеждой взирал на жену - он знал, что в трудные минуты его верная Серафима всегда находила выход из самых безвыходных ситуаций.
     Серафима Марковна быстро оценила обстановку и попыталась сдернуть кольца  руками, но кольца сидели, как влитые и не сдвигались ни на миллиметр. Обессилив от потуг, Серафима Марковна предложила вызвать скорую, но Василий Петрович заартачился: «Представляешь, - шептал он жене, - что будет, когда город узнает, что у мэра на «стебле» два обручальных кольца обнаружили»
       Серафима Марковна, не слушая мужа, позвонила подруге. Василий Петрович, бросив свой «стебель», который он держал двумя руками, хотел было отобрать у жены телефон, но не успел.
     - Маша, - кричала в трубку Серафима Петровна, тут такое дело, у меня средний палец на правой руке распух, кольцо давит, а снять не могу. Что делать? Ага, ага. В холодную. Хорошо. Спасибо. Все, - радостно сообщила она мужу, - сейчас тебя лечить будем.
     Она  понеслась на кухню, схватила таз и подставила его под кран. Вместо того, чтобы обрадовать таз и Серафиму Марковну струей холодной воды, кран чихнул, выплюнул бульбу и зашипел. Он шипел, как змея подколодная, но вода не шла.
    - Опять твои козлы воду отключили, - Серафима Марковна злобно посмотрела на мужа, вроде бы это он и есть козел, отключивший воду. Она кинулась к холодильнику, в котором обычно хранился запас минеральной воды, но ее, увы, не оказалось. Серафима Марковна устало опустилась на стул. - Ну нет воды, - обратилась она к мужу, застывшему в ожидании со «стеблем» в руках. - А Маша, - она кивком указала на телефонную трубку, - посоветовала опустить в холодную воду. Как тебя вообще угораздило кольца на него напялить?
    - Как - как, - дернулся Василий Петрович, -мочу - то надо три раза через них пропустить. А он был, в общем, как тряпочка висел. Я его и протащил в колечки - хотел процесс ускорить. Тут, видно, сработали заклинания - оный и взыгрался.
 - Ой, - вскочила со стула Серафима Марковна, - я сейчас. - Она кинулась к холодильнику и достала оттуда кастрюлю литра на три. - Давай, - поманила она супруга и открыла крышку кастрюли. Василий Петрович, с одного удара пробив корку желтого жира, сунул «оного» в борщ.   Через несколько минут у Василия Петровича  от холода зуб на зуб не попадал, а «воз был и ныне там».
     - Ну - ка  давай Арнольду позвоним, - взмолился Василий Петрович. - Через пятнадцать минут Арнольд Николаевич, как Сивка Бурка, был в доме у мэра.
     - Вы что, с ума сошли. Куда вы его сунули? - возмутился доктор.
      - Это она, - по привычке свалил все на жену мэр, вынимая «оного» из кастрюли с борщом и стряхивая с него капусту.    
      -Так, - осмотрев мэра, обратился он к Серафиме Марковне, - быстро мыло               
      - Какого, хозяйственного или туалетного? - озабоченно спросила Серафима Марковна.
     - Все равно, - махнул рукой Арнольд Николаевич.
   Как это все  равно? - подал голос виновник торжества, - я согласен только на туалетное.
- Намыльте ему это дело,  - распорядился Арнольд, когда  Серафима Марковна принесла кусок пахучего туалетного мыла.
- Воды - то нет, - растерянно сообщила Серафима Марковна. - А да, счас, - и побежала на кухню, откуда быстро вернулась с заварным чайником, налила на руку заварки и намылила мужу «оного».
- Заставь дурака богу молиться, - в сердцах произнес Арнольд, - зачем столько пены, чуть - чуть надо. Да уж ладно.
-Услышав замечание врача, Василий Петрович энергично стряхнул  пену.
      Арнольд надел резиновые перчатки и быстрым, ловким движением снял кольца и вручил их хозяйке дома.
  - Не знаю, как вас и благодарить, - бормотала сияющая Серафима Марковна.
    - А чего меня благодарить, - скромно опустил глаза Арнольд, - это наша работа.
    - А что, Арнольд Николаевич, оный у меня теперь в таком взыгранном  состоянии и будет?
    - Как заказывали, так и будет. У нас гарантия - год.  Арнольд раскланялся и ушел, отказавшись от предложения Серафимы Марковны выпить и «отведать борщика».
 Не успели закрыться двери за Арнольдом Николаевичем, как Василий Петрович  бросился в ванную - отмываться от борща. Но не тут - то было - воду козлы так и не дали.   
Черт с ним, - подумал Василий Петрович, - борщ - то чистый, еда все - таки, - и попытался облапить жену. Но Серафима Марковна с неожиданной ловкостью увернулась, отодвинулась к стеночке и заявила: «Еще чего? Только с борщом и не пробовала». Василий Петрович огорченно вздохнул и был уже готов согласиться с супругой, но помешала мужская гордость и после долгого молчания он изрек: «Не в борще дело, Серафима, не в борще. Разве для истинной любви борщ помеха? Что молчишь? Нечего сказать?» Ответа он в эту ночь так и не дождался - жена спала, периодически вскрикивая во сне.
Чуть забрезжил рассвет, Василий Петрович очнулся от тяжелой дремы, в которой промучился всю ночь. С надеждой проверил «оного» и убедился, что тот за ночь не утихомирился . Услышав журчание воды из незакрытого крана, Василий Петрович отправился в ванну - мылся он долго и старательно, увлекся в надежде горячей водой утихомирить «оного» и так фыркал от удовольствия, что от этого фырканья проснулась Серафима Марковн Она чуть понежилась в постели, а потом в чем мама родила помчалась в ванную к мужу зализывать свою вину за вчерашнее неисполнение супружеского долга. Обрадованный мэр с голодухи быстро долг исполнил, но от этого ему легче не стало - «оный» продолжал вести себя  вызывающе и нахально. Несмотря на недостойное поведение «оного», Василий Петрович начал собираться на работу. И когда он уже оделся, жена по многолетней привычке критически осмотрела его - все ли в порядке и обнаружила, что не все.
- И куда же ты в таком виде пойдешь? - Серафима Марковна кивком указала на выпирающий из штанов «такой вид».
 - А что же делать?
- Звони своему Арнольду Николаевичу.
- Слушай, а может его принайтовить скотчем, а? - с надеждой в голосе предложил Василий Петрович.
- Кого принайтовить, Арнольда Николаевича? - с иронией переспросила жена.
- Ты чего прикидываешься, не поняла что ли кого? Его, - Василий Петрович указал глазами «кого».
     -Ты вообще соображаешь что говоришь? Принайтовить. Это тебе что, корабельный груз? А в туалет ты как будешь ходить или тебе памперс пришпандолить?
- О, идея, - встрепенулся Василий Петрович, - дуй в аптеку. Поняла? Купи памперс для взрослых и бинты, обойдемся без скотча.
       На работе Василий Петрович нервничал, кричал на подчиненных. Особенно срывался на женщин, а секретаршу Марину довел до слез своими придирками. Когда она начала плакать, Василий Петрович при посетителях в приемной схватил ее в охапку и потащил к себе в кабинет. Потрясенная поведением всегда корректного и обходительного шефа, Марина, как могла упиралась, хотя уже много лет периодически оказывала ему услуги, считая это одной из своих служебных обязанностей. Происходило это, как правило, или на природе, или в машине, когда было мало времени; или в загородном доме мэра. А тут, средь бела дня, при людях - Марина  такого от Василия Петровича не ожидала.. Да он и сам от себя ничего подобного не ожидал, поэтому, краснея и смущаясь, приспустил брюки и начал развязывать бинт, выпустив на мгновение из рук секретаршу. Та этим воспользовалась и выскочила из кабинета. Оставшись в кабинете один, Василий Петрович взял себя в руки, одел штаны и позвонил Арнольду. 
   *            *          *
             Калерия Марковна прямо с самолета на такси отправилась в Национальный банк, которым управляла ее младшая сестра Серафима Марковна. Несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте , сестры дружили, делились друг с другом своими женскими тайнами, встречи их были редки, но всегда радостными и искренними. В свои годы, Калерия Марковна великолепно выглядела: благородная осанка, высокая грудь, гордо посаженная голова, которую украшала копна роскошных, слегка тронутых сединой, вьющихся каштановых волос и сохранившие молодой задорный блеск зеленые глаза, делали ее неотразимой. В двадцать пять лет она вышла замуж за преуспевающего дипломата, с ним уехала в Париж,  вскоре они с мужем разошлись, но Калерия Марковна Париж не покинула, а вышла замуж за престарелого французского аристократа, который вскоре отправился в страну предков, оставив молодой жене фамильный замок и средства для безбедного существования. В Париже Калерия Марковна жила в свое удовольствие, наслаждалась жизнью, компенсируя страдания голодного, холодного военного детства. До первого замужества Калерия Марковна окончила филологический факультет Московского университета и аспирантуру, защитила диссертацию на тему «Макиавелли и ленинская теория отражения». Блестящее образование и внешность способствовали тому, что она без особых потуг вписалась в дипломатическую тусовку первого мужа и в аристократическую среду - второго.      
            Серафима Марковна, не ожидавшая сестру, была так потрясена ее неожиданным появлением, что смогла при встрече только заплакать счастливыми слезами и долго не выпускала Калерию из своих объятий. Они прошли в служебный кабинет Серафимы Марковны, но беспрерывно звонящие телефоны не давали возможности им поговорить.
- Давай так, - в очередной раз оторвавшись от телефона , - обратилась к сестре Серафима Марковна, - вот тебе ключи, езжай домой на моей машине, а я быстренько тут завершу кой - какие дела и приеду. А ты там пока прими душ, чуть отдохни. Вася на работе, я позвоню ему и мы вместе приедем.
Через пятнадцать минут Калерия Марковна входила в роскошный особняк сестры. Ее никто не остановил - охрану предупредила Серафима Марковна. Войдя в прихожую, она сняла верхнее платье  и насторожилась - из гостиной послышались голоса. Она приоткрыла дверь в гостиную и в изумлении застыла: за громадным черного дерева столом восседал ее зять Василий Петрович и еще три здоровенных мужика. Один из них, после непродолжительного раздумья, задумчиво произнес: «А мы ее королем» и шлепнул по столу картой. Удивленная Калерия Марковна не успела войти в гостиную, как мужик, ударивший кого - то королем, воскликнул, обращаясь к Василию Петровичу: «Ну все - вы дурак, подставляйте оного». «Что за оный?», - подумала Калерия Марковна, но тут же поняла, когда Василий Петрович послушно встал,  дернул молнию на ширинке и достал «оного». Здоровый мужик отсчитал шесть карт, зажал их  в руке и начал бить ими по «оному», отсчитывая: раз, два, три и так до двадцати пяти. Удары, похоже, были чувствительны, потому что Василий Петрович при каждом ударе слегка подпрыгивал и восклицал «ОЙ!».  Потом по «оному» стали стучать по очереди еще два мужика и тоже настучали по двадцать пять ударов. Когда последний мужик отстучался, первый, видимо старший, внимательно глядя на мэра, спросил: «Ну что? Порядок?». У Василия Петровича счастливо загорелись глаза и он, пряча поникшего  «оного» радостно закивал.
Не на шутку напуганная Калерия стрелой выскочила за дверь и, поймав машину, понеслась к сестре.
Встревоженная увиденным, Калерия Марковна, захлебываясь , рассказала сестре об мужиках и, особенно подробно об «оном». Она не могла понять зачем по «оному» били картами, почему это делалось в рабочее время и почему обычный член, хотя и родственника, незнакомые мужики называли «оным».
Выслушав сестру, Серафима Марковна слегка задумалась, а потом спросила:
- Ну а он - то, Вася, как себя вел?
         - Похоже доволен был, сиял, как новый пятак. Особенно, когда бить закончили и он посмотрел на «оного», - Калерия Марковна вымученно усмехнулась.
Поехали, дома разберемся, - Серафима Марковна решительно направилась к выходу, на ходу по мобильнику набирая номер мужа. Он оказался на работе. Серафима Марковна скомандовала водителю ехать в мэрию.
Василий Петрович встретил жену на пороге кабинета, нежно обнял за плечи и провел в комнату отдыха. На ее тревожный вопрос: «Что за мужики у нас в карты с тобой играли?», Василий Петрович радостно засмеялся и объяснил жене: «Все теперь у меня в порядке. Помог таки Арнольд. Понимаешь, он прислал трех амбалов и они меня за час вылечили. Но он, Арнольд, мне объяснил, что он пришлет трех катал, ну, знаешь, профессиональных игроков в карты, карточных шулеров, которых обыграть невозможно. Но, условие: я должен играть, напрягая максимально извилины, для создания, как он сказал, интеллектуального поля . То есть не играть в поддавки. Тот, кто проигрывает, получает по двадцать пять ударов от каждого играющего по месту, пораженному каким - либо недугом. Ну, я интеллектуальное поле создавал, упирался, как мог, но проигрывал. Мне отвесили три раза по семьдесят пять ударов по «стеблю» и я в порядке. Вот какие нынче технологии. Психологические. Ни пилюль, ни уколов - ничего и на тебе - порядок.  Показать?
Спасибо, не надо. Там приехала Калерия. Да. Из Парижа. Она в машине. Все, поехали домой - будем праздновать приезд сестры.
Портки долу!
Зад к стене! - прозвучала команда по радио в абсолютно темном зале. К одной из стен зала прижались плотно задами шесть введенных ассистентами мужчин. У противоположной стены на расстоянии метров двадцати пяти в креслах удобно расположились шесть женщин со спиннингами в руках, лески от которых через весь зал протянулись к мужчинам. На конце каждой лески, вместо рыболовного крючка, был закреплен кожаный хомутик с кнопочкой. После небольшой паузы, тот же металлический голос скомандовал: Портки долу! Жду подтверждения.
- Ку - ку. Ку -ку, - шесть раз подтвердили выполнение команды стоящие у стены мужики.
- Хомуты защеми! - защелкали кнопочки, что означало, что «хомуты защемляют». После этого шесть раз прозвучало «ку - ку».
- Лески натянуть! Дамы, вы помните, когда надо начать крутить ручки спиннингов со всей мочи?
- Ку - ку! Ку - ку! - прозвучало шесть писклявых женских ответов, что означало, что дамы все помнят.
- Мужчины упираются , считая до ста двадцати вслух, потом поддаются тяге. Кто поддаться раньше, будет дисквалифицирован и дальнейшее лечение прекращено - пригрозил голос по радио. - Понятно?
- Ку - ку, - дружно ответили участники акции.
После продолжительной паузы, металлический голос скомандовал: «Ловись рыбка большая и маленькая! Дамы, начали!».
В напряженной тишине, в абсолютно темном зале, был слышен только громкий счет мужиков. Наконец, прозвучало «Сто двадцать!», послышалось шарканье шагов по полу и вскрики женщин, которые притягивали к себе на спиннингах пристегнутых к  ним за символы мужиков.
Прежде чем отправиться на акцию «Оттяжка», шесть членов «Клуба анонимных импотентов» были проинструктированы Арнольдом Николаевичем: - Все вы в свое время были секс символами: кто у себя на производстве, кто в собственной семье, кто даже в родном городе. Но, увы, пришло, к сожалению, время, когда по разным причинам секс-  тю - тю, куда - то испарился, остались одни символы. Поэтому условимся: для удобства общения ваши немощные ныне причиндалы в дальнейшем будем именовать «символами».
Ровно через минуту раздалась команда «Свет!» - вспыхнули разноцветными огнями десятки мощных ламп, оркестр  грянул вальс Штрауса «Сказки венского леса». Зрители, занявшие антресоли, разразились бурными аплодисментами. Женщины, которые притащили к себе на лесках незнакомых мужиков, были обязаны по договоренности с администрацией оздоровительного центра «Трикато» станцевать вальс со своей «добычей».
Калерия Марковна с удивлением и нескрываемым интересом рассматривала свою «добычу. «Добыча» сидела у нее на коленях и представляла с собой плюгавенького мужичка, с реденькой, седоватой бородкой, бегающими, поставленными чрезмерно близко друг к другу, неопределенного цвета глазками. Глазки шарили по всей, куда только доставали, фигуре Калерии Марковне и явно были довольны. Взаимное рассматривание заняло мгновение, после чего мужичонка вскочил и закружил  Калерию Марковну в вихре вальса. Танцевал он хорошо, хотя и оказался на голову ниже своей партнерши.
- Кирюша, - отрекомендовался  танцор после первого круга, -  а вас?
- Авас, - смеясь ответила Калерия Марковна, вспомнив интермедию в исполнении Карцева и Ильченко.
 -  Меня? Я же уже ответил - Кирюша.
- Сколько же вам лет, Кирюша? - полюбопытствовала Калерия Марковна.
                Счастливые годов не наблюдают, - переиначил крылатое выражение Кирюша.
          Оркестр замолк и Кирюша галантно, хотя и был без штанов,  поцеловал Калерии Марковне ручку и проводил на место; сам же, забросив ногу на ногу, уселся рядом.
        - Скажите, Кирюша, какая беда занесла вас в это оздоровительное заведение? - Калерия Марковна невольно остановила взгляд на острой, покрытой гусиной кожей, коленке Кирюши.
- Понимаете, я фермер, жена померла вот уже как два года. Хотел жениться, да вот беда - мужская немочь прицепилась. Как тут женишься? По врачам походил - бесполезно. Вот сосед и посоветовал. Ты., говорит, натощак пей кефир с алебастром. На стакан кефира чайную ложку, без горки, алебастра. Три раза выпил, а потом хоть об табуретку выбивай - не то что любви, в туалет сходить не мог. Побежал к  докторам, а они говорят: год в воде отмачивать надо. А тут прослышал про «Трикато». Деньжат подсобрал и сюда. Вот уже первые сдвиги есть - все стало, как резина, а не как деревяшка.
 Слушая Кирюшу, Калерия Марковна хохотала до слез. Кирюша воспринимал ее смех  как призыв к действию; он, как бы невзначай, положил руку на ее круглую коленку. Калерия Марковна зыркнула на его руку, но коленку не убрала - жалко стало мужичишку, наевшегося ради любви алебастру.
Тут по радио объявили: «Акция окончена. Всем в банкетный зал на фуршет в честь официального открытия многофункционального оздоровительного центра по сексуальным проблемам  «Трикато».
Приглашенные со смехом и шутками рассаживались за банкетным столом. Шесть женщин и шесть мужчин, участвующих в акции рассадили напротив друг друга. Во главе стола восседал мэр города Василий Петрович Ложкин с супругой, по правую сторону от него разместился Денис; рядом с Денисом сел Арнольд Николаевич, потом Аглая /Настю теперь называли провидица Аглая/; за Настей - Аглаей разместился Карлсон - Георгий Львович.
С бокалом шампанского в руке поднялся Василий Петрович: - «Господа! Я поздравляю вас с открытием  первого в нашем городе  оздоровительного центра «Трикато». Этому знаменательному событию мы обязаны меценату, человеку, которому небезразличны чаяния жителей нашего города, предпринимателю Денису Максимовичу Денисову. - Зал сотрясли бурные аплодисменты. - Денис приподнялся с мета, раскланиваясь и благодаря присутствующих. -  Руководство города благодарит Дениса Максимовича и позвольте мне вручить ему удостоверение почетного гражданина города..  Аплодисменты вновь сотрясли банкетный зал. - Господа, - продолжал мэр города, - но не было бы нашего замечательного центра, если бы не врач самого широкого профиля Стоцкий. Арнольд Николаевич; если бы не эрудит, знаток оккультных наук, профессор Георгий Львович Костомаров и его ученица, ясновидящая, потомственная целительница, человек, обладающий необычайными способностями, провидица Аглая. Выпьем же за этих людей, несущих нам самое главное - здоровье».
   За мэром слово взял Арнольд Николаевич: «Господа, - глухим голосом начал он, - сегодня, в день официального открытия нашего центра, мы провели акцию «Оттяжка», цель которой установить духовно - сексуальные контакты между двумя основными группами, пользующимися нашими услугами. Это мужская группа «Анонимные импотенты» и женская  группа «Фригидности бой». Сакральный  посыл сегодняшней акции заключается в выражении: если гора не идет к Магомету,  Магомет идет к ядрене фене.. Женщина ощущает себя женщиной тогда, когда она окружена вниманием мужчин. Мужчина же тогда лишь мужчина, когда в нем жива тяга к женщине. Учитывая, что названные признаки и мужчин, и женщин, участвующих в акции, их покинули,  мы сегодня воссоздали их искусственно и первые результаты на лицо - у вас засияли глаза, проснулся интерес друг к другу. Сегодня первая, но не последняя совместная акция. Следующая состоится через три месяца. До того времени никакого общения. Лозунгом женщин должен стать лозунг «Импотенты, гэть!», лозунгом мужчин - «Бабы, гэть отседа!» Сегодня же мы выясним причины, побудившие нас прибегнуть к услугам центра, обменяемся информацией. - Арнольд Николаевич закончил свою речь и жестом предложил слово Георгию Львовичу. Карлсон встал и обратился к присутствующим:
      - Прошу мужчин встать и повторять за мной слова молитвы - заговора: «На середине поля есть деревянный ствол, тот ствол, как нарожденный младенец, гол. На стволе том сук деревянный, не гнется он, не ломается, от буйных ветров не сгибается. - Серафима Марковна  искоса наблюдала за мужем. Мэр города старательно, выпучив глаза, повторял слова молитвы, а на словах « не гнется, не ломается, от буйных ветров не сгибается» судорожно пощупал сквозь брюки свой «символ» и убедившись, что все в порядке, продолжал повторять слова заклинания .
     - Так бы и у меня , Божьего раба Кирюши, - громче всех выкрикнул свое имя сосед Калерии Марковны,  - мой символ не ломался, не сгибался, а по первой мысли о бабе поднимался. Слово мое верное, дело мое спорное. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».- Выдержав торжественную паузу, Георгий Львович  объявил: женскую часть обряда проведет провидица Аглая. 
Настя встала, воздела руки над столом: прошу женщин повторять за мной: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Светлый месяц, часты звезды, вы видели, что люди ночами грешат, не спят. Так бы и раб Божий меня ласкал, с любовным делом ко мне приставал, целовал, миловал, и чтоб символ у него на меня вставал, всюду и всегда и до последнего дня. Во имя  Отца и Сына и Святого духа. Аминь». Закончив молитву, Аглая осенила всех крестным знамением и села. Выпили за создателей центра.
     - А теперь каждый из желающих исцелиться, - Арнольд широким жестом обвел присутствующих, - расскажет коротко о главной причине, породившей, по его мнению, его недуг. Разговор должен быть откровенным, иначе результата мы не получим. Начнем хотя бы с вас, - он указал на  дородного мужчину, шарообразная голова которого была покрыта тоненькими светло - русыми волосиками и возвышалась над массивными плечами, как мина второй мировой войны. Лицо мужика налилось кровью, маленькие глазки с белесыми ресницами растерянно заморгали и он, заикаясь, произнес: «Я, это самое, стесняюсь». Все недовольно и ободряюще загудели: «Давай - давай, тут ни от кого секретов нет - все братья и сестры». Особенно старался Кирюша: «Я вон алебастр ел и ничего, а он стесняется. Тоже мне, Джеймс Бонд.  Секретный агент. Давай, колись». « Джеймс Бонд» заерзал на месте и начал свою исповедь:
 - У меня за городом дом. Разную живность там разводим с женой. Жена с детьми как - то к матери уехала. Вечерком вышел на крылечко покурить Смотрю: петух курочку топчет. Тут такое желание меня охватило. Схватил первую попавшуюся курицу, сунул ее в сапог вниз головой, - рассказчик остановился, вытер платком обильно выступивший на лбу пот и продолжал, -  ну, хотел ее оприходовать - лукавый попутал. Только я наструминился, она возьми да вырвись. Нет бы ей убежать. Нет - она повернулась и клюнула меня ... ну в этот... в символ... Самое обидное, - рассказчик судорожно потер руки, - самое обидное, что курица оказалась бойцовским петухом. Друг мне его привез в подарок с Таиланда. А я по пьяни его спутал с курицей. Он клюнул меня в символ, я давай бежать, а он за мной - догонит, крылья распустит и давай клевать. Насилу спрятался. Ну вот. Жена приехала, а символ ни, ни,  - рассказчик тяжело вздохнул и замолчал
 -А с петухом что? - задал вопрос Кирюша.
    -Что - что, кур топчет, а я вот тут, - тяжело вздохнул любитель куриной любви.
          Ему налили рюмку виски, он молча выпил и мрачно уставился на сидящую напротив его женщину.
         Невольно все взгляды обратились на нее и она начала  повествование о своей сексуальной Одиссее:
Значит так, я живу уже много лет без мужа. Мужиков терпеть не могу. Ну, а вот одного недавно стала терпеть. Что мы с ним вытворяли, - она радостно захихикала и томно прикрыла глаза, вытянув тощую шею, с двигающимся туда - сюда кадыком. Кадык бегал вверх - вниз по ее шее, как бы что - то разыскивая. - Я так ему благодарна, я так трепетно к нему относилась, да и отношусь. Если бы я ему изменила, я бы убила себя. И вот мне стало казаться, что все мужчины только и мечтают о том, чтобы овладеть мною. В каждом мужике я стала подозревать маньяка. Эти страхи преследовали мня днем, а ночью мы с моим любимым предавались настоящему разврату., хотя ему уже восемьдесят пять лет и «символ» его дрябл, как завалившийся за кухонный стол и пролежавший там год стручковый перец.  Что мы с ним вытворяли. Мы играли в игру: вроде я передовая доярка, герой соцтруда, а он корова . Он вроде корова - рекордсменка и его знает и чтит вся страна. У нас самые высокие в СССР надои. И самый пик в наших отношениях наступал тогда, когда он на весь дом мычал от счастья, что он передовая корова. Никто мне не нужен был, кроме моей коровки. Но однажды я поднималась к нему в лифте. За мной в лифт вошел, опираясь на трость, старичок . Мне показалось, что он слишком близко подошел ко мне. Я испугалась. Сейчас он начнет меня насиловать, подумала я. И не успел старичок прислониться к стенке лифта, чтобы не упасть, я выхватила у него из рук трость и огрела старичка ею по кумполу. Я тут же одумалась, вызвала по мобилке скорую. Старичка увезли, а я сбежал к своей коровенке. Но интерес к ней пропал. Она мне показалась не полной сил дойной коровой, а старым ничтожным хмырем. Таков был стресс оттого, что случилось в лифте. Вот я к вам и пришла, - она дернула сухенькой остроносой головкой и замолчала, прикрыв веками печальные глаза, с белками в красных прожилках.
 - Простите, а со старичком - то что? - поинтересовалась Серафима Марковна.
 - С каким старичком? - переспросила остроносенькая.
- Ну которого вы огрели по кумполу.
- А. Да ничего. На следующий день я пришла к  моему любимому, но уже не желанному - хотела объясниться, ну сказать ему, что наши игр окончены., но , представляете?  Да, - она наколола вилкой кусок колбасы, тщательно его прожевала, проглотила и продолжала, - пришла, толкнула дверь - открыта. Вхожу в комнату, а там сидит, кто бы вы думали? Старичок с синей шишкой на высоком лбу, как я потом узнала, ученого. Увидев меня, корова вскочил, бросился ко мне с криком «Смотри, смотри, что у меня; теперь у нас дела пойдут по другому». Я посмотрела и увидела: коровий символ был украшен чем - то черным и неприятным.
        - Позвольте, - остановила ее повествование Серафима Марковна, - во - первых, откуда у коровы символ, она же корова, а потом, корова и вдруг бросилась к вам к человеческим криком, с каких это пор коровы заговорили?
- Я же вам объясняю, что корова - она не корова. Корова - мой любимый, мы с ним играем в молочно - товарную ферму. Понятно?
- Серафима Марковна недовольно кивнула и что - то возбужденно начала говорить на ухо мужу. Тот согласно кивал.
        - Бывший любимый, - продолжала рассказ остроносенькая, - не обращая внимания на мои удивленные взгляды, представил мне старичка, который явно не узнал меня.
Знакомьтесь, - он галантным жестом указал на поднявшегося мне навстречу старичка, - Гурген Самсонович Арутюнян, академик, долгожитель, первый муж моей покойной жены.
 Я протянула руку академику и он, опираясь на трость, которой я его вчера отходила, склонился и поцеловал  эту руку. Он поцеловал ее не просто, а во внутреннюю сторону запястья. Этим он вновь разбудил во мне страсть. Я внутренне напряглась, кровь прилила к голове, но в это время на глаза мне попался  символ моей коровы, а на нем что - то черное. Возбуждение как рукой сняло. Это кто? - спросила я, указывая глазами на символ.  Это? - переспросила корова -. А тебе вот объяснит Гурген, он специально это привез мне. В ожидании ответа, я посмотрела на шишку на лбу академика. Академик погладил шишку свободной от трости рукой и начал свое объяснение:
«В 1937 году по прямому указу Сталина была открыта фабрика по выращиванию вот этого, он указал на коровий символ. Нет, нет, уловив мое удивление, произнес он, ни этого, а того, что на нем сидит. А сидит на нем, он сделал продолжительную паузу, догадайтесь с трех раз, что? Пиявка, - он поднял вверх указательный палец, - отборный экземпляр. Помогает от многих недугов, в том числе и от мужской слабости. Мне вот девяносто два года, а я пиявочку поставлю  - и орел. Ведь я был первым директором той фабрики. Потом меня арестовали - какая - то пиявка - мутант не хотела покидать злачное место крупного руководителя. Дело в том, что пиявка отпадает, как только насосется. Ну а та не хотела отпадать - я и получил десять лет без права переписки.
-   Ты рискуешь еще червонец отхватить, - прервал его рассказ хозяин символа, - моя - то пиявка уже третий час сидит. Не отпадает.
 -А мы ее сейчас по темечку, - и Гурген щелчком попытался сбить пиявку  с символа - да не тут - то было - пиявка, видать, ушлая попалась, вцепилась мертвой хваткой. Давай мы ее втроем отдирать. А она ни в какую. Любимый сначала от щекотки хихикал, а потом стал от нас убегать, прыгать по квартире козлом. Он такие антраша выдавал - нарочно не придумаешь. Мне все это надоело - я плюнула и ушла. Из дома позвонила. Ответила врач скорой помощи: хозяина увозят, сказала она, с пиявкой на символе - снимать будут в клинике, а Гурген его сопровождает. После этого звонка мой интерес к жизни опустился ниже плинтуса. А что это за жизнь  - без интереса? Вот я к вам и пришла» - сухонькая сглотнула слюну и замолчала. Наступила звонкая тишина. Такая тишина иногда вдруг наступает в общественном транспорте или на трибунах стадионов: шум, гам , гул, а потом вдруг  на мгновение - тишина. Вот такая установилась тишина в банкетном зале. Эту тишину прервал шум открывшейся двери - на пороге стояло, опираясь на массивную трость, лицо кавказской национальности с фиолетовой шишкой на лбу. Стояло не только «лицо», стояло и все остальное. Это «остальное» протягивало сухонькой трехлитровый бутылек, в котором извивались плавающие в воде пиявки. Сухонькая взяла бутылек и растерянно стояла, не зная что с ним делать дальше.
- А это что? - указывая пальцем на бутылек в руках сухонькой, спросил Арнольд Николаевич у «лица».
 - Это? - переспросило «лицо», указывая тростью на сухонькую. - Это подружка Глафиры.
- Что еще за Глафира? У нее что, кроме коровы еще и какая -то Глафира была? Ну, вы даете, - возмутился Арнольд Николаевич
- Ну, Глафира - кличка коровы. Я же только что рассказывала. А в бутыле пиявки. Теперь понятно?
- А при чем здесь пиявки? - вмешался мэр города.
 - А притом, что вот он, - она указала на стоящего, опираясь на трость кавказца, - привез этих пиявок буренке.
- Что, была еще и буренка? - удивленно дернул головой Арнольд Николаевич. - Что вас четверо было?
- Да нет, - попыталось объяснить лицо кавказской национальности, - их было двое: она, - он кивнул в сторону сухонькой, - он - Глафира, потом подошел я. И стало нас трое.
- А буренка куда делась? - хором воскликнули несколько человек.
- Да никуда она не девалась, - вскочила с места сухонькая, - мой любимый, буренка и Глафира - одно и то же. Я же вам объясняла, мы с любимым играли МТФ, были в СССР такие молочно - товарные фермы. Он в этой игре был корова - буренка по кличке Глафира. А я - передовая доярка. Приехал с Кавказа его друг, вот он, - она указала на приехавшего. - Он академик Гурген Самсонович Арутюнян. Гурген привез ему пиявок, чтобы оживить Глафирину плоть. Сам Гурген академик, геру... геру..., - она запнулась и замолчала.
- Гирудотерапевт, - помог ей академик.
- Вот теперь понятно. Давай, академик, садись за стол, потом переговорим. - Арнольд Николаевич пододвинул Гургену Самсоновичу свободный стул.
 Все выпили. Пили без тостов, каждый наливал, когда хотел, никто никого не принуждал. Долго слышалось только постукивание вилок о тарелки, да чавканье Кирюши.
   Наконец молчание прервал сидящий у самого края стола парень лет двадцати пяти:
- У меня история короткая, - смущенно начал он. - Жена с ребенком уехали в отпуск. Месяц их не было. Ну, я, понятно, погулял. Нет, ничего не подумайте - жену я люблю И ничего такого... Так, с друзьями.. Короче, перед ее приездом давай полы мыть. Жара. Разделся догола и мою. Сами понимаете -  стою на карачках. В общем, достоинство мое в свободном полете - болтается. Вдруг его, ну, как вы говорите, символ, что - то как цапнет. Я взвыл от боли. А то кот: смотрел - смотрел и, видно, решил, что телепается мышь или крыса, ну и цапнул. - Рассказчик сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжал. - Кот -  то кастр, жена приехала, а толку с меня нет. Вот пришел по объявлению - помогайте. На вас вся надежда.
- Шестьсот процентов гарантии - мы ваши надежды оправдаем, - успокоил его Георгий Львович.
   - Ну а мои надежды? - сверкнула глазами Калерия Марковна.
   -  Без вопросов. А что с вами - то стряслось?
      - Извольте, - начала свой рассказ Калерия Марковна, - в отношении мужчин у меня была самая высокая планка. У меня было два мужа и оба блестящие эрудиты, высокие интеллектуалы и интеллигенты. Да и я сама одна из самых, без преувеличения, образованных женщин Франции. - Кирюша ехидно хихикнул, но никто не обратил на это внимания. - Для меня, - продолжала Калерия Марковна, -мужчина переставал существовать, если он не читал «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе - друга Жорж Санд. Один мой ухажер в самый интимный момент наших отношений вдруг спросил: а что он, Жорж Санд, написал? Отношения, сами понимаете, тут же были прерваны навсегда. Мой любимый поэт Поль Элюар. И что же это за мужчина, что же это за партнер, если он не знает творчества Элюара? Как можно с ним общаться? В мою постель бесполезно было лезть, не зная о «Цветах зла» Шарля Бодлера, о сюрреализме Себастьяна Кокто  или о «потоке сознания» Марселя Пруста. После моего второго мужа - французского маркиза, кто только не пытался со мною общаться - бесполезно, ни один не проходил тест на образованность и интеллигентность. Ну, скажите, могла ли я всерьез общаться с человеком, который путает Поля Гогена с Ван Гогом? Я, конечно, страдала, зов плоти есть зов плоти, но старалась  принципами не поступиться. Но вдруг на одном из раутов попался совершенно изумительный  человек. Он был не только хорош собой, он был энциклопедически  образован. Он по возрасту был несколько старше меня, пережил блокаду Ленинграда, был русским. Представитель новой волны эмиграции. Образованность, интеллигентность, широчайшая эрудированность были не единственными его достоинствами, он еще обладал безукоризненными манерами, настоящей английской сдержанностью. Мы проводили время, поднимаясь в своем общении до заоблачных высот в вопросах философии, музыки, живописи,  поэзии, литературы Он умел не только говорить, он умел и слушать, что величайшая редкость среди мужчин. В своем общении мы обогащали друг друга и это с неимоверной силой притягивало наши души. Наконец пришло время, когда и наши тела потянулись друг к другу.  С неземной нежностью он обнял меня и увлек в альков. Я закрыла глаза и мне представилось поле, усеянное огненно красными маками, из - за горизонта взмыл в небо громадный червонного золота солнечный диск, голубое небо приблизилось на досягаемую высоту, мне казалось, что до него можно дотронуться рукой, я слилась с вечностью, я приобщилась к вселенной, я стала на один уровень с Господом и Творец не отверг меня, я сама стала Богиней. Я чуть не потеряла сознание от счастья и восторга. Укрывшись одеялом с головой, мой принц страстно прошептал мне на ухо: « Любовь моя, вот так бывало в моем блокадном детстве - в ледяной нетопленой квартире укроешься бывало с головой, набздишь, чтобы быстрее согреться  и засыпаешь под голодное урчание живота».  Мгновенно я опустилась на грешную землю, я с удивлением смотрела на лежащего рядом со мной человека, а он облапил меня и давай искать у меня какое - то либидо. «Где же у тебя либидо? - суетился он около меня. Где он только это либидо не искал, но, видимо, так и не нашел, вернее не успел найти, потому что я «тихохонько медведя толк ногой» и мой визави оказался на полу, где бзднул, оделся и обиженный, так и не найдя либидо, ушел. С тех пор я не подпускаю к себе ни эрудитов, ни интеллигентов, ни аристократов, ни простолюдинов. Видимо, мне надо у  вас подлечиться, чтобы стать проще.
Все слушали рассказ Калерии Марковны, затаив дыхание, а концовка всех ошеломила: как же так - пробздеть такую любовь. И только Кирюша - любитель матерных частушек от души хохотал, а потом, переведя дыхание, вдруг запел:
                Я на бочке сижу,
                С бочки капает -
                Никто замуж не берет,
                Только лапает.
Послушав Кирюшу, все застолье грянуло дружным смехом: ему, застолью, Кирюшины частушки были ближе Ван Гога и Кокто, Поля Гогена или Марселя Пруста. Каждый из сидящих мог исполнить не один похабный куплет - на кой хрен им Альфред де Мюссе вместе с Жорж Санд, когда есть Кирюша. В новые времена все они уселись на бочку, с которой капает...
    Властным жестом остановил разгоравшееся веселье Арнольд  Николаевич:
     - Господа, - обратился он к присутствующим, - я должен отметить, что проведение сегодняшней акции показало, что наша технология выведение инстинктов на уровень чувств оправдывает себя: за первый же день, за несколько часов, мы сумели вас раскрепостить, вы без стеснения и закомплексованности поведали нам о ваших бедах. Все вы на пути к быстрому выздоровлению и обретению простого человеческого счастья. А сейчас мы силами наших клиентов проведем лечебную акцию для мужчин под грифом « Бей муху». Акция будет проходить в звуковом сопровождении нашей женской группы.
    Шесть участников акции «Ловись рыбка большая и маленькая» встали из - за стола и выстроились вдоль стены. Прозвучала команда: «Животы оголить! Теперь, - звучало по радио, - представьте, что  по вашему животу ползает муха, она совершает непредсказуемые, хаотические движения. Ваша задача  с помощью розданных вам фаллоимитаторов муху оглоушить, а еще лучше - убить. Итак, начали! Раз, два , три, четыре! Три прихлопа, два притопа! Звуковое сопровождение, пошли!».
     «Кто не хочет водку пить, точно муху будет бить!» - писклявыми голосами, но во всю мочь, завопили участницы женской группы.
    « Три - четыре, - надрывалось радио, - есть хозяйка на квартире! Три прихлопа, два притопа!».
   «Раз, два, три! Быстро мухе нос утри!»
            Резвее всех прыгал Кирюша. Он так старался, что при своей малорослости, вместо живота, по которому якобы ползала непредсказуемая муха, стукал себя по лбу, где никакой, даже виртуальной мухи не было и не должно было быть. - Кирюша очень хотел понравиться Калерии Марковне.
    Калерия Марковна раскраснелась, щеки ее пылали, глаза горели, грудь вздымалась, « Раз, два, три! Быстро мухе нос утри! - в исступлении кричала она, прыгая на месте и хлопая в ладошки.
    «Муха, муха, цикатуха, - вторил ей Кирюша непредусмотренный игрой текст - позолоченное брюхо!». Кирюша представлял,  «позолоченное брюхо» Калерии Марковны и его охватывала истома. А когда Калерия Марковна ответила ему призывом « Муха по полю пошла и копеечку нашла», Кирюша от счастья обалдел и огрел фаллоимитатором не виртуальную муху, а соседа и не по брюху, а по балде. Сосед удивленно остановился, перестал «бить муху» и нанес удар Кирюше фаллоимитатором промеж глаз. Не ожидая такой подлянки, Кирюша отключился на мгновение, но тут же пришел в себя и с криком «Врешь - не возьмешь!» накинулся  на обидчика. Обидчик пустился наутек, но Калерия Марковна подставила ему ножку. Обидчик кувыркнулся и затих. Благодарный Кирюша подскочил к Калерии Марковне и, страстно глядя ей в лицо и играя глазами, выкрикнул «А какой  - то старичок - паучок, цикатуху в уголок поволок!
    «Хочет бедную убить? Цикатуху погубить?» - задала игривый вопрос Кирюше Калерия.
      Кирюша отбросил фаллоимитатор и, подскочив к Калерии Марковне пропел: «Я хочу тебя обнять и начать тебя...!», Кирюша не допел песню, потому что вскочил давешний сосед и закатил Кирюше загогулину, от которой Кирюша мягко осел у ног Калерии Марковны.
     От такого сценически - эротического действа у мэра города на ширинке отлетела пуговица. Напуганная Серафима Марковна силой увела его домой, где Василий Петрович принялся «бить муху», но в натуре - без применения фаллоимитатора. Зачем этот суррогат мэру? У него еще есть порох в пороховницах, да и в других местах.
                СПАСАЙ! Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ
       После «сюрприза»  с любвеобильной Сарой Бернар и прожорливым каннибалом негром, Спиридон никак не мог придти в себя. Свои обязанности он совсем перестал «сполнять» - пыхтел, сопел, вздыхал и все. Чего только Гертруда не вытворяла, каких только поз не принимала, каких только звуков не издавала, ничего не помогало - Спиря был бревно бревном. Спиридон и сам страдал от этого. В панике он вызвал из Германии Дитера - бесполезно. Дитер и «Дас ист фантастишь» кричал и «Гитлер капут» - толку никакого. Дитер решил, что Спиридон его разлюбил и уехал обиженный. Но безвыходных положений не бывает, бывают люди не умеющие найти выход. Гертруда к таким не относилась. Прочитав в газете объявление об оздоровительном центре «Трикато», Гертруда отправилась туда.
      В предбаннике ее встретил Георгий Львович. Он был весь внимание, он расшаркался перед посетительницей, предложил кофе. Отхлебывая ароматный напиток, внимательно выслушал ее.
- Ваша беда банальна, - подвел он итоги предварительной беседы. - Вашего визави необходимо показать нашей провидице Аглае. Думаю, она вам поможет, решит проблему. Прошу в кассу, - он указал на окошко с надписью «Касса», - услуги у нас платные.
- Но он идти не желает. Может быть на дом придете? А? Я вас умоляю.
- Нет, на дом нет, - отрицательно покачал головой Георгий Львович.
- В чем проблема? - из соседней комнаты вышла Аглая. - Я все слышала. Давайте, я его по фотографии вылечу. Да. Элементарно. За дополнительную плату. Анфас, два профиля.
Быстро вернувшись домой, Гертруда нашла Спиридона лежащим на кровати и пялившимся в потолок. Так он пялился  с момента общения с «Сарой Бернар», он впал в состояние глубочайшей депрессии. Войдя в спальню, Гертруда наигранно бодрым, зычным голосом дала команду: «Подъем! Встать! Начинаем лечение вашего второго сердца». Спиридон и ухом не повел, и глаз от потолка не оторвал - лежал, как заготовка для изготовления Буратино. Терпение Гертруды лопнуло, а когда у нее лопалось терпение, она становилась опасной для окружающих: она схватила мужа за волосы и одним рывком поставила его на ноги.
Нужны три твоих фотографии, - обратилась она к мужу, - быстро умываться, я тебя умоляю, а я пока заряжу фотоаппарат.
Спиридон нехотя поплелся в ванную, поплескался там минут пять и вышел к жене. Внимательно осмотрев мужа, Гертруда приказала ему поправить прическу, Спиридон послушался ее - поплевал на правую ладошку и пригладил непокорный вихор. Гертруда, получив фотографии в анфас и два профиля, понеслась в «Трикато». Пробившись без очереди к Аглае, она предъявила ей фотографии, с досадой усмотрев на одной из них нахально торчащий вихор, выдающий в муже натуру залихватскую, задорную и авантюрную. Из - за этого вихра, по мнению Гертруды. Аглая могла поставить неправильный диагноз. Аглая долго рассматривала фотографии, поворачивая их в руках и так, и сяк,  потом, подняв на посетительницу свои прекрасные глаза и внимательно ее рассмотрев, спросила:
    - Вы что принесли?
- Фото, - несколько неуверенно произнесла Гертруда.
- Чье это фото?
-Чье - чье? Мужа.
- Это ваш муж?
- Ну а кто же? Вот анфас, вот два профиля. Может вас вихор смущает, так его можно заретушировать или вообще во внимание не принимать.
- Что - то я  вихра этого не припомню , - задумчиво произнесла провидица.
- А вам - то откуда, я вас умоляю, про этот вихор знать? - удивилась Гертруда.
- От верблюда, - туманно ответила чародейка и через мгновение переспросила, - так что я вас просила принести?
- Фотографии мужа, - начала раздражаться Гертруда, - анфас и два профиля.
  - Он тут не весь, ваш муж, - загадочно улыбнулась провидица. - Я вижу только часть его.
  - Какую часть?
  - Так вы утверждаете, что это весь ваш муж? Георгий Львович, - крикнула Аглая, - прошу вас, зайдите. -  Когда Георгий Львович вошел, Аглая потянула ему фотографии. - Она говорит, что это ее муж. - Георгий Львович взял фотографии, долго вертел их в руках, а потом зашелся смехом . Он смеялся визгливо, приседая и хватаясь за живот.
-Хорошо устроились, - сквозь смех произнес Георгий Львович, - такого мужа многие хотели бы иметь. А где же у него нос, где глаза, где, наконец, носик, ротик, оборотик? А?
- Какой носик, какие глаза, - возмутилась Гертруда. - Откуда у него глаза? Где вы видели хер с носом?
 Тут уж покатилась от смеха Аглая: - « Я чего тебя просила принести? Мужа. А ты мне его хрен принесла. А он мне и на хрен не нужен, да еще с этим вихром».
- Ну, хорошо, дома я его постригу, - пролепетала понявшая свою ошибку Гертруда.
- Не надо, - успокоила ее Аглая, - двойной тариф и мы его по этой фотографии вылечим. - Она написала ей рецептуру и предупредила, что надо выполнять все один к одному. - А вихор оставь - пригодиться.
Наступило утро следующего дня. Спиридон проснулся от  громкого вызывающего карканья вороны.  Он открыл глаза  и увидел сидящего на перилах балкона громадного черного ворона, который, широко разевая рот, каркал, внимательно заглядывая через открытое окно в спальню. Спиридона поразил голова ворона: у него был выдающихся размеров выпуклый лоб. « Вороний Ленин», - подумал Спиридон. «Ленин» каркнул еще пару раз, внимательно посмотрел на Спиридона, покачал из стороны в сторону лобастой головой, как бы осуждая Спиридона за что - то, взмахнул крыльями и улетел по своим вороньим делам. Внимание ворона, почему - то расстроило Спиридона, он осторожно, чтобы не разбудить жену,  встал и поплелся  в ванную. До «сюрприза» с Сарой Бернар, он вставал утром, как молодой, не целованный, жеребец и, гремя копытами, несся по своим утренним жеребячьим надобностям, а  после «сюрприза» он даже хвостом , если бы он у него был, взмахнуть не смог бы, а не то, что бить копытом оземь. Вместо того, чтобы стукнуть копытом и призывно заржать, Спиридон нехотя взглянул в  огромное зеркало и обомлел - на него смотрел вроде бы он, Спиря, и в тоже время совсем другой человек. У этого другого все было как у Спири, а сам он был не Спирей, он больше, благодаря широким черным бровям, напоминал позднего Леонида Ильича Брежнева.  Спиридон вплотную приблизил лицо к зеркалу и увидел как у него отвалилась правая бровь и шмякнулась в раковину. С одной левой бровью, Спиридон бросился из ванной в спальню и растолкал Гертруду. Она открыла глаза и закатилась радостным смехом. В это время оставшаяся бровь медленно сползла по переносице и упала на подставленную Гертрудой ладонь. Нежданно - негаданно в спальню с шумом влетел лобастый ворон, схватил в клюв Спирину бровь, уселся на перила и давай ее трепать.
    Смеющаяся Гертруда притянула мужа к себе, обхватив за шею, ласково потрепала  по шевелюре, заглянула в глаза, в надежде увидеть проснулся ли в нем мужчина, но не увидела ничего - мужчина не то что дремал, он просто беспробудно дрыхнул.
Послушай, - зашептала она ему в ухо, - я вчера была в «Трикато», ну по твоему, я тебя умоляю, поводу. Они согласились  привести тебя в боевое состояние инкогнито, по фотографии. Посмотрев на твое фото, изучив его, они дали рекомендации и первая из них - поставить тебе на надбровные дуги пиявок. Я тебе подсыпала, я тебя умоляю, зная твой характер - ты вряд ли бы согласился, в еду лошадиную долю снотворного,  и после того, как ты уснул, пришлепала тебе пиявок. Ну а они как насосутся, сами отпадают.  Вот и все. Да, нам необходимо еще в течение недели проделать несколько физических упражнений, а пиявок больше ставить не будем. Давай, чего в долгий ящик откладывать, первое упражнение сегодня и проведем. Давай, я тебя умоляю, прямо сейчас. - Она вскочила с постели, задернула плотно шторы на окнах, Спиридона заставила прижаться задом к стене, сама закрепила хомутики на его символе, отбежав к противоположной стене и предупредив мужа, чтобы упирался как мог до ее команды «Ловись рыбка большая и маленькая», начала вращать рукоятку спиннинга. Спиридон упирался - упирался, ожидая команды жены и доупирался до того, что сам остался у стены, а то, что было на фотографии - предмет их с женой главных забот, отправилось на леске к противоположной стене. Спиридон взвыл белугой, запрыгал по комнате, вопя благим матом и матерясь отборными русскими словами.
 Напуганная до полусмерти Гертруда, - она размечталась о том, что будет, когда Спиридон обретет прежнюю силу и забыла скомандовать на счет рыбки, которая должна ловиться  - поймала то , что отлетело от Спиридона, Под истошные вопли мужа она  вызвала скорую помощь и Спиридона увезли. С ним вместе поехала, упакованная в полиэтиленовый пакетик, лучшая часть его организма.
В тот же день, как говориться по горячим следам, Спиридону все пришили, а ожидающую в ординаторской Гертруду хирург успокоил: все прошло на высшем уровне, будет как новенький. Через неделю выпишем и можно будет пользоваться. А пока к нему нельзя - так что отдыхайте.
Чуть успокоившись, Гертруда отправилась в «Трикато», ворвалась в кабинет Арнольда Николаевича и, не дав тому и рта раскрыть, начала кричать:
Что это у вас за процедуры, я вас умоляю, от которых члены отлетают? Кто мне его теперь заменит? Кто вернет деньги?
Успокойтесь и расскажите обо всем по порядку, - Арнольд Николаевич  протянул ей стакан воды, - выпейте.  - Гертруда жадно заглотнула воду, перевела дыхание и уже поспокойнее начала объяснять:
- Ну, я с ним начала «Оттяжку» делать,  по вашей рекомендации. Ну и оттянула, так оттянула, что муж остался у стены, а то, что должно было оттянуться оно и оттянулось. Да так, что оказалось у меня в руках.
- Вы, видимо, защемили ему чрезмерно. А теперь где это?
-Что это? - переспросила Гертруда, наливая себе воды.
- Которое оттянулось.
- Уже пришили.
- Вот и отлично. Пользуйтесь.
- Вы, я вас умоляю, в своем уме? Как им пользоваться?          - Какой он теперь будет? И кто мне оплатит операцию?
- Вы нарушили технологию, - невозмутимо пожал плечами Арнольд Николаевич. - Причем здесь мы?
- Ну что ж, - вскочила с места Гертруда, - я вас умоляю, встретимся в суде.
- Ваше право, - Арнольд Николаевич встал со стула, давая понять, что аудиенция окончена.
*         *         *
        Сколько было радости, когда Спиридона выписали из больницы. Гертруда и приехавший по этому случаю из Германии Дитер, в окружении нескольких друзей, встречали Спиридона, как роженицу, с цветами и шампанским. Врачам Гертруда сделала дорогие подарки, это кроме оплаты за операцию . Были речи, объятья и поцелуи. Дома же, когда разошлись гости и супруги решили опробовать, как выразилась Гертруда, «новенького», показалось что - то не то. При ближайшем рассмотрении определили, что все пришили задом наперед. Мало того, то, что пришили было явно не родное, а неизвестно чье. Гертруда помчалась в больницу. На ее вопрос, что же вы пришили мужу, последовал ответ: что было, то и пришили. «Родное» же медсестра потеряла по дороге в больницу. На следующий день, совсем заскучавший Спиридон самолетом с Дитером улетел в Германию.  Дитер устроил Спиридона в знаменитую клинику.  Он тоже переживал: как же теперь будет - любовь есть любовь. Гертруда хотела тоже отправиться в Германию, но Спиридон уговорил ее остаться - кому -  то ж надо заниматься делами, смотреть за домом, а тут еще назревала судебная тяжба, даже две - с «Трикато» и больницей.               
        Профессиональная стриптизерша, красивая молодая женщина, привыкшая к вниманию мужчин, вдруг осталась одна. Ей казалось, что она никому не нужна, что печально сложилась  ее женская доля. Да и природа требовала своего - шуточки что - ли - полтора месяца без удовлетворения плоти. Однажды проснувшись, она испытала неимоверную тоску по Спиридону, а потом поняла - не по Спиридону, а по кому попало - лишь бы были широкие плечи, рост не менее одного метра восьмидесяти сантиметров, да чтоб был жгучий брюнет, глаза имел голубые или на крайний случай зеленые и обладал маломальским интеллектом: чтобы можно было и побеседовать. Она знала, что в Германии была целая сеть эскорт - бюро, где можно было заказать себе партнера на любой вкус и цвет. Оказалось, что и здесь есть такое в наличии - только плати.
       Наконец - то пришли и к нам Европейские ценности, - подумала Гертруда и позвонила в справочную, где ей тут же назвали телефон нужного ей учреждения.. Она набрала номер, ей ответил приятный мужской голос. Немножко растерявшись, она начала задавать, как она поняла потом, совершенно дурацкие вопросы:
    - Скажите, - пролепетала она. - а у  эскорт - боя бывает эрекция?
- Безусловно, - несколько удивленно ответила трубка. - Даже если вам девяносто, вы беззубая и лысая. У профессионала  все получается в лучшем виде.
- А можно ли с ним целоваться? - задала вопрос Гертруда и покраснела.
- До посинения, мадам. Стоимость часа сто долларов.
  Желая получить дамского счастья на полную катушку, Гертруда заказала чернокожего юношу лет двадцати, с ростом не менее 185 сантиметров, без бороды и усов. И чтобы мог провести приятную беседу.
- Заказ принят. - гордо сказал телефонист, - у меня  как раз имеется один такой. Суринамец Омар. 20 лет. Горячий, как жеребец. И настоящий мыслитель.
Гулять так гулять, подумала Гертруда, и заказала суринамца на два часа с явкой в двадцать два.
Чем ближе двигалось время к десяти вечера, тем сильнее  волновалась и нервничала Гертруда. «Суринам, Суринам, а иде тот Суринам», - озадачилась бывшая стриптизерша и «полезла» в интернет. И когда она узнала, что Суринам в Южной Америке, и что климат там субэкваториальный со среднемесячной температурой 26 - 28 градусов по Цельсию, а столица Парамарибо - это ее в конец доконало. «Парамарибо, Омар», - в горячке бормотала она, беспрерывно поглядывая на часы. Встречу она назначила не в загородном доме, а в городской квартире. Она металась по огромной гостиной, бесконечное количество раз оглядывала себя в зеркало, каждый раз находила какой - нибудь изъян, исправляла его, прихорашивалась, меняла платья, юбки, блузки. В половине десятого она выпила немного коньяка и чуть - чуть успокоилась. «А вдруг не придет», - забеспокоилась она, когда часы пробили десять. И в это же мгновение раздался продолжительный звонок в дверь. «Так настойчиво и дерзко звонят только мужественные и страстные мужчины», - мелькнуло в ее хорошенькой головке и она, прошептав «О, Омар», стремглав бросилась к двери. Дверь распахнулась - на пороге стоял с букетом распустившихся пионов в руках мужчина ростом примерно метра полтора. Мужчина скабрезно улыбался и смотрел на Гертруду тусклым взглядом блеклых глаз, лицо его украшали вислые усы и седая бороденка. От неожиданности Гертруда сделала шаг назад и мужчина вошел в переднюю.
- Вы Омар? - удивленно спросила Гертруда.
Вместо ответа мужчина, вытянув вперед шею и выпятив нижнюю челюсть, зашипел  «ШШ - ИИ», а потом начал гагатать «Га - Га - Га» и с этим гоготом двинулся на Гертруду, пытаясь ущипнуть ее за зад. Гертруда отскочила от него, как ошпаренная, хотела было закричать, но гость остановил ее успокаивающим жестом, примирительно подняв руки вверх.
Прошу вас, успокойтесь, - гнусавым голосом произнес он. - Со мной вам будет, поверьте мне, будет очень хорошо. Ведь маленькое дерево в сук растет. Вам будет зер , как говорят немцы, гут. От счастья вы будете визжать и плакать. Вы ощутите себя стрекозой, порхающей над болотной лилией - Он снова зашипел и умудрился больно ущипнуть ее за зад, после чего загоготал.
Желание ощутить себя порхающей стрекозой у Гертруды не было и она закричала: «Пошел вон отсюда! Еще щипается».
         Но гость и не думал отступать: - « Не горячитесь, любовь моя. Во - первых я должен отработать два часа, во - вторых вы мне очень нравитесь».
- А вы мне нет. Уходите!
  Пришелец вдруг задрал голову и залился петушиной трелью. Так кричат петухи на рассвете. Прокричав три раза, он растопырил руки на манер петушиных крыльев и боком стал двигаться на Гертруду, клекоча и хлопая «крыльями». Гертруда пустилась наутек. «Петух» погнался за ней и настигнув ее в спальне, начал сильнее хлопать «крыльями» и одной ногой загребать «навоз». Оцепеневшая от ужаса Гертруда, извернулась выскочила в гостиную и кинулась к входной двери. Но эскорт - бой поймал ее за подол и , заливаясь петушиными трелями, оттащил от двери и отпустил.
- Послушайте, что вы бегаете? Вы же сами меня пригласили и бегаете. Вы не даете возможность мне выполнять свою работу...
- Я приглашала Омара. Черного. Без усов и бороды...
- Разберемся, - мнимый Омар вдруг присел на корточки и начал крякать по утиному, изображая селезня.
       Гертруда с ужасом смотрела на крякающего гостя, а тот крякал все громче и громче, мелкими прыжками приближаясь к Гертруде.
       В это время с грохотом и шумом распахнулась дверь и в квартиру с истерическими воплями « Руки за голову! Всем лицом  вниз!», - ворвался милицейский наряд в полной боевой экипировке: в бронежилетах, касках, с автоматами в руках..
       « Селезень» ткнулся лицом в пол и лежал молча. Гертруда подняла руки вверх и , обращаясь к милиции, произнесла: «Я хозяйка. Я нажала тревожную кнопку. Она вон у меня  в спальне».
     -  А это кто? - указал на лежащее на полу тела старший наряда.
- Скорее всего, гусь, а может петух, или селезень, - пожала плечами Гертруда.
                - Не понял. Какой селезень? Что он здесь делает?
                - Сначала гоготал и шипел, потом кукарекал, а перед вашим приходом начал крякать, - понимая, что она говорит глупости, Гертруда замолчала.
                - Ну - ка, Гусь, подъем, - старший схватил лежащего за шиворот, приподнял и усадил за стол. - Документы.
   Тот протянул паспорт и какую - то бумажку и пояснил: «Я Кирюша. Я вам сейчас все объясню».
Сержант развернул паспорт и прочитал: Курдюмов Кирилл Иосифович. - сверил фотографию с оригиналом - все сходиться, проверил прописку - прописка есть. Сержант сел за стол и прочитал бумагу, которую дал ему Кирюша с паспортом: «Наряд на эскорт - обслуживание. Курдюмов Кирилл Иосифович...». Дальше сержант читал  про себя. Закончив читать, задал вопрос хозяйке дома:
               -Так что он у вас все - таки делал?
 - Я же вам сказала: сначала изображал гуся, потом заливался петухом, пред вашим приходом начал крякать. И вообще я заказывала никакого ни Кирюшу, Омара я заказывала.
  - Омар. Омар в Суринам улетел, - перебил ее Кирюша.
 - Пакуйте его, - скомандовал окончательно запутавшийся сержант. - Там разберемся, кто тут крякал, а кто кукарекал.
   Два милиционера набросились на Кирюшу, заломили ему руки за спину и потащили в выходу.
    Гертруда за рукав придержала сержанта: - Слушай, отпусти его. Мне огласка ни к чему, - она сунула сержанту сто долларов. - Договорились? - она просяще заглянула в глаза сержанту, тот мгновение подумал и  согласно кивнул.
    Минут через пять вошел слегка помятый Кирюша, молча уселся за стол.
Ну рассказывайте, Кирюша, - Гертруда достала из бара бутылку виски  и два бокала, нарезала лимон и приготовилась слушать.
«Значит так, - начал Кирюша. - Я, будучи фермером, объелся алебастра и потерял мужскую силу. Пытался, по совету друга, об ножку табурета  его выбивать - не выбивается. Врачи говорят - надо отмачивать.
- Вы чего несете? Какой алебастр? Кого отмачивать? - перебила его Гертруда.
      - Его отмачивать, я же вам сказал. Орган. Мы его в «Трикато» условились называть - символ. Вот символ врачи сказали надо отмачивать. А в « Трикато» мне его за десять сеансов привели в порядок.
- Знаю я это «Трикато», - Гертруда налила виски, они чокнулись и выпили. Закусывая лимоном, Кирюша продолжал. - И главное, что мне помогло, это аттракцион «Птичий двор». Значит так: площадку огораживают тыном, посыпают соломкой, навозиком, зерно присыпают и выпускают фригидных дам - они должны изображать из себя кур.  Вот эти, с позволения сказать, куры беспечно бродят по птичьему двору, поклевывают зернышки, подергивают головками, навозик разгребают. Короче ведут себя, как заурядные курицы. По условиям игры, они не подозревают, что вот  - вот появиться петух. Задача петуха - возбудить кур. Так вот, бродят себе эти курицы фригидные: ко - ко -ко, ко - ко -ко - не ходите далеко, а тут петух. Куры врассыпную, а петух за ними - какую поймает, та и его. Ну, теоретически. Среди кур ведь много порядочных женщин. Они пришли лечиться. Меня как от алебастра освободили, я в гиганта превратился. Удержу нет. Тут «Трикато» организовало эскорт - бюро. Мне и предложили в нем работу. Ну, я свое фермерство бросил и промышляю вот: то я петушок, то гусь, а то и селезень. Я то житель сельский, повадки разной живности изучил. По крайней мере, на «Птичьем дворе» ой как куры возбуждались. Несколько сеансов и домой. Омар - то уехал, ну я на подмену и попал к вам. Предупредили: ты сразу не набрасывайся, подготовь человека - погагачи, покрякай, петушком залейся Вот я и заливался - хотел как лучше, а тут менты. Вот и все. Так что, возбудились ? А то могу еще  пару раз крякнуть.
        - Давай лучше тяпнем, - Гертруда наполнила бокалы, - так ты, говоришь, Кирюша? - Она залпом осушила стакан, схватила опешившего Кирюшу за бороду и потащила в ванну - бриться. Побритого Кирюшу Гертруда на руках отнесла в спальню, бросила в постель и выключила свет - не пропадать же деньгам.
                ИНДРА  - БОГ ГРОМА
«У индийского бога грома и молнии Индры был брат Вивасвата. Но если Индра был богом, то брат его родился уродом, лишенным рук и ног, круглым, как шар. Безобразие родившегося брата очень не понравилось богам и они стали кромсать тело Вивавсвата, отсекая все лишнее, и получился у них человек, ставший прародителем всех людей на земле. Но и отсеченные куски тела Вивасвата не выбросили божественные братья - собрали их вместе и сделали слона. Женой человека - Вивасвата стала Саранья, но будучи богиней, она стыдилась брака со смертным и сотворила для мужа  женщину, сходную обликом с ней самой. И от их любви появился сын Ману, от которого произошли все люди.      - Человек в позолоченном балахоне прервал свое повествование, плотнее надвинул капюшон, на золотистой парче балахона играли огненные блики, отбрасываемые пылающим в углу камином, приглушенно зазвучала мелодия «Аромата сердца надежды». Под звуки этой космической мелодии и чарующего голоса человека в балахоне, лежащая на каменном ложе Анжела сама начинала ощущать себя богиней, которой доступны все блага и наслаждения мира. -   .  От любви созданной Сараньей женщины, - продолжал человек в балахоне, - и Вивасвата явился  их сын Ману, от которого и произошли все люди. Но Вивасват вскоре заметил подмену и стал разыскивать богиню Саранью. Ну на кой ему простая женщина, когда в руках у него была богиня. Саранья же укрылась от него под обличьем кобылицы. Сам же Вивасват превратился в жеребца  и настиг супругу, после чего у них родились близнецы Ашвины, которые стали благодетелями всех людей. Они спасали погибающих в океане, являлись целителями, могли старых превращать в молодых, давать силу увечным.
Когда сын Вивасвата, Ману поселился на земле, поймал он в воде источника рыбку, сказавшую ему:
- Ману, спаси меня, и я тебя спасу. Не знаешь ты, что будет большой потоп, а я знаю.
- А как же тебя спасти? - спросил Ману.
- Посели меня в кувшине, где я и буду жить, покуда вырасту. Потом же отнесешь меня в пруд и держи там, пока не подрасту. А после выпусти меня в океан.
Так и сделал Ману, и выросла рыба такой огромной, что едва помещалась в пруду. А когда выпускал ее Ману в океан, то сказала ему рыба:
- Через год  жди потопа, но ты до этого должен сделать корабль. Входи в него и жди, когда я приплыву.
   Так и сделал Ману. И вот начался потоп, и тут же приплыла к Ману его рыба, велела взять на корабль семян разных растений. Потом привязал Ману к рыбе свой корабль и потащила его рыба через бушующий океан, пока не подвезла его к вершине горы Хималая. Там и дождался Ману , покуда спадет вода. А потом сошел с горы на опустевшую землю, где потоп погубил все живое. . .
 Блики пламени засверкали ярче, музыка зазвучала мощнее, звуки ее заполнили все пространство вокруг, они радостным трепетом переполняли все существо Анжелы, она как бы парила в воздухе, наслаждаясь полетом, ощущая себя неземным существо, вознесшимся над миром. - а оратор между тем все повышая голос, продолжал свое волшебное повествование:
Как только спали воды, Ману принес жертву - с горы он бросил в волны масло и творог. И скоро из этой жертвы возникла женщина, назвавшаяся дочерью Ману. Звали же ее Ила. Потом стал чихать Ману, и от этого родились у него сыновья. На Иле женился Будха, сын бога Луны, а  сына от этого брака назвали Пуруравасом. И случилось так, что сошедшая с небес  божественная дева Урваши беззаветно полюбила Пурураваса, и царь тотчас отдал ей свое сердце, попросив ее стать его женой.
Я не против стать твоей женой, - ответила Урваши, - только исполни два моих желания. Есть у меня  любимые ягнята, так я хочу, чтобы они были всегда подле  меня, даже рядом с ложей. Пообещай мне никогда не обижать этих ягнят. А еще пообещай , что никогда не явишься передо мной обнаженным. С легкостью пообещал Пурураваса выполнить все просьбы любимой, и они стали жить счастливо под одним кровом.
Но очень были недовольны небесные жители гандхарвы тем, что их покинула Урваши. Они спустились на землю и похитили  одного из любимых ягнят царицы. Случилось же это ночью, в опочивальне, и Пурураваса слышал, как похищали ягнят, но не мог осветить покой, боясь, что жена увидит его обнаженным.
Обнаружив утром пропажу, Урваши страшно разгневалась на мужа:
- Что ты стоишь, если не можешь защитить себя и честь семьи? - вскричала она.
На следующую ночь гандхавры пришли за вторым ягненком. Царь в темноте бросился на них с мечом, но гандхавры, знавшие, чего требовала от него Урваши, осветили наготу Пуруравасы, и тотчас же царь лишился своей любимой, которая вдруг исчезла.
Горько оплакивал потерю Пурураваса и стал искать свою супругу по всему миру. Пришел как - то он на озеро дивной красоты, вода которого была украшена распустившимися лотосами. Плавающие лебеди предстали пред царем в облике прекрасных женщин, и среди них увидел он свою жену.
Но тщетно молил он Урваши вернуться  с ним домой, - она была непреклонна:
- Иди домой, Пурураваса! Любовь женщины недолговечна, как мотылек.. Меня ты все равно не удержишь, - но потом сжалилась над ним и сказала: - Приходи через год, и ты увидишь сына, которого я ношу в себе...
Пришел Пурураваса через год, и Урваши, выйдя к нему, сказала:
- Иди в лес, добудь огонь и, сделав возлияние, задумай желание!
Пурураваса исполнил волю жены. Пошел в лес, сорвал две ветки, потер их одна о другую, что явило ему священный огонь.
- Хочу быть всегда с Урваши! - промолвил Пурураваса, совершив возлияние на огонь.
Анжела понятия не имела ни об Урваши, ни о Пурураваса, ни о Ману, ей вначале дикими и странными казались телодвижения и завывания о неизвестных героях незнакомого ей эпоса, человека в балахоне, но постепенно она впала в состояние благостного оцепенения: «Наверное это и есть нирвана», - подумала она, впадая в полузабытье.
 Между тем, божественная мелодия «Аромата сердца надежды» постепенно смолкла и плавно перешла в едва слышную «Песню Счастье - единство».  Звук мелодии все нарастал, в гармонии с мелодией зазвучали строки:
                Все тело словно говорило,
                Был живописен смысл игры,
                Размерность соблюдали ноги,
                Был чувству найден верный путь,
                Изящно было рук движенье,
                Для пауз должный был черед,
                Для чувства выявлялось чувство,
                Вся страсть до крайнего звена.
Человек в балахоне на высокой ноте закончил чтение. Звуки музыки мгновенно оборвались и в наступившей тишине, чтец резким движением сбросил балахон, остался в одном капюшоне. и с криком «Урваши вернулась!» одним прыжком приблизился к лежащей на каменном ложе Анжеле, притянул ее к себе и совершил обряд возлияния.
                *           *         *
И ночью, и днем, и на закате солнца, и на его восходе, и при полной луне, и при молодом месяце, при солнечном затмении, и при затмении лунном, под дождем и ветром, на сеновале и в спальне во французском стиле, в самолете и на океанском лайнере, на подводной лодке, наконец - нигде не могли Мирча и Анжела зачать ребенка. Обращения к светилам медицины не давали никаких результатов. В штатах, куда Мирча увез Анжелу, после долгих исследований, врачи вынесли вердикт: ребенка Анжела родить не сможет по причине бесплодия.
                Не удалось Анжеле «залететь» на крыльях любви, как обещал ей Мирча.
                Сама Анжела не верила в свою болезнь и , прочитав в газете о центре «Трикато», приняла решение, не посоветовавшись с мужем, обратиться в это заведение, которое давало стопроцентную гарантию излечения, при очень высокой оплате. Проведя полное медицинское обследование пациентки, Арнольд Николаевич назначил ей курс физико - психологических процедур, которые завершились встречей в искусственной пещере с человеком в балахоне. Процедура именовалась «Вертеп».
  Анжела прошла «Птичий двор», где ее, к огорчению Арнольда Николаевича, не сумел догнать ни один «петух», даже Кирюша при всей его прыти. Может быть Анжела и позволила бы, чтобы ее догнал какой - нибудь петушок, но уж больно петухи были неказистые, больше на упырей похожие. Калерия Марковна, главная курица на «Птичьем дворе», / все - таки свояченица мера города /  следила, чтобы Кирюша не отвлекался на других, особенно молодых, курочек и только Кирюше позволяла себя догонять. Последний «Птичий двор» вообще закончился скандалом: Калерия Марковна, как обычно начала вроде бы как убегать от Кирюши. Кирюша позагребал лапой навоз, прокукарекал для блезиру, сделал вид, что зернышки клюет, а сам бочком - бочком к Анжеле стал подбираться, уж чего - чего, а быть потоптанной Кирюшей Анжела не желала: ну, не в ее вкусе был Кирюша  и она, растопырив руки, изображая куриные крылья, рванула от Кирюши на другой конец «Птичьего  двора». Кирюша поскакал было за ней, но тут вмешалась Калерия Марковна: тряся целлюлитом, она подскочила к Кирюше и, так как по правилам игры по человечьи на «Птичьем дворе» разговаривать было запрещено, закудахтала по куриному: «Куд - ку - дах! Куд - ку -дах!». Кирюша ответил раздраженным «Ку - ка - реку!» и опять пустился за молодой курицей - Анжелой. Но Калерия Марковна не была бы парижанкой, если бы так просто уступила поле любви. Она вдруг закричала человечьим голосом : - «Стоять!» - все и куры и петушки опешили: за подобное нарушение этики «Птичьего двора» полагалось исключение из куриной стаи. Но смотритель за «Птичьим двором» сделал вид, что ничего не заметил, а Калерия Марковна, догнав Кирюшу, стала, как вкопанная : Кирюша был брит - не было у Кирюши ни усов, ни бороды. Не за что было Кирюшу дергать, притягивать к себе, ласкать, лелеять и холить.
     - Где борода? Где усы? - Калерия Марковна гневно загребала правой ногой навоз, а левой пыталась попасть Кирюше про кобчику. Но не сбывались ее желания - хоть одна  нога нужна, чтобы не упасть.
Воспользовавшись ее замешательством, Кирюша перепрыгнул через тын, огораживающий «Птичий двор» и попытался было убежать, но Калерия Марковна на удивление легко через тын перемахнула и помчалась за Кирюшей.
       После «Птичьего двора» Анжеле и нескольким еще так называемым «курам», страдающим бесплодием,  была назначена процедура - «Лукошко». Таких клиенток набралось пять.  На специальной подставке закреплялись лукошки, женщины садились на эти лукошки и изображали из себя несущихся кур, громко оглашая округу кудкудаханьем, этим самым сообщая всем, что они вот - вот подарят миру яичко, из которого в последствии вылупиться чадо. Процесс продолжался пять минут, после чего выходила в центр круга Аглая и все за ней повторяли слова заклинания:
«Николай  чудотворец, Николай Угодник, добрый помощник. Помоги, пособи мне, рабе / тут каждая называла свое имя/, от злых зазор, от слепого знахаря, от мудрого чернокнижника, от ведьмы муромской, от ведьмака киевского, от шептуна, от  ведуна, от завязника и порченика. Засвети  по моей душе свечечку, свечку - скоропомощницу. Николай Угодник, будь мне щитом. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, Аминь».
           Таких «Птичьих дворов», «Лукошек» Анжела прошла по десять сеансов. Последний перед пещерой и человеком в балахоне, был бой на рапирах. Вместо рапир каждой желающей избавиться от недуга вручался искусственный символ. Только рукоять у него была от рапиры. Анжеле в партнеры попалась небольшого роста, смуглая, с необычно пышной кудрявой прической молодая женщина, с громадными черными, ярко горящими глазами. Цель схватки - попасть мягким концом символа в левый глаз соперницы. Тот, кто выигрывал бой, допускался до процедуры «Вертеп».
        По команде судьи начался бой. Анжеле повезло: после первого же выпада, она угодила в левый глаз партнерши, благо глаза у той были большие и светящиеся.
                Выиграв этот бой, Анжела попала в «Вертеп» и теперь оставалось только ждать результата.
                *          *         *
   Недалеко убежал Кирюша: на первом же повороте его настигла Калерия Марковна, схватила за шиворот и потащила в квартиру мэра города, где квартировалась сама. Дома никого не было: мэр, Василий Петрович был на работе -   управлял городом, а жена его, первая леди, мэрша, Серафима Марковна, кудкудахала на «Птичьем дворе», поднимая мужу рейтинг и другие части тела.
         Втащив Кирюшу в прихожую, Калерия Марковна усадила его на подставку для обуви, перевела дух, потом, взяв Кирюшу под мышку, увлекла его в ванную, раздела,  пополоскала под душем, сполоснулась сама. Одев Кирюшу в махровый халат мэра города, Калерия Марковна, положив на макушку Кирюшиной головы пятерню, крутанула его, как юлу, и с довольным видом предложила:
                - А теперь займемся стриптизом, Кирюша.   
     - Калерия Марковна, - Кирюша поднялся с подставки для обуви, - я предлагаю заняться моим ноу - хау, о котором не ведает еще никто, и которое я хочу предложить Арнольду Николаевичу в качестве элемента для поднятия потенции наших подопечных.
- Как вы имманентен, Кирюша. Для вас, Кирюша, характерна индуктивная логика мышления. Меня это потрясает. Извольте, в чем же ваше ноу - хау?
Все эти «Птичьи дворы», ритуалы типа «Бить муху», фехтование, эти заунывные молитвы - заговоры вскоре изживут себя, Калерия Марковна. Необходимо обновление репертуара. Вот я и предлагаю сделать первый шаг. Я еще не придумал ему названия, но могу продемонстрировать.
- Я вся внимание, - Калерия Марковна приготовилась к демонстрации Кирюшиного ноу - хау.
- Я вам буду показывать и по ходу дела пояснять, хорошо? - Кирюша смущенно улыбнулся, потом вдруг замахал руками:    - -           - «Нет - нет, мне стыдно, отвернитесь».
- Так кому тогда вы будете демонстрировать свое ноу - хау?
    - М - да, - согласился Кирюша, - ну, ладно. Итак, мы берем на изготовку символ...
Василий Петрович, поуправляв городом до обеда, был потрясен и обескуражен тем, что президент страны после непродолжительного правления вместо того, чтобы читать Конституцию, вдруг начал ее самозабвенно и жадно нюхать. Нанюхавшись до одурения, заставил как следует понюхать ее своих ближайших помощников. Те понюхали; нюхали они ее коллективно, чтобы время не терять и пришли к выводу, что дух у нее такой, что на основании этого духа можно разогнать парламент. Дали понюхать женщине близкой к президенту- решили, что у женщин обостренная реакция на запахи. Та понюхала Конституцию ночью, под одеялом и выдала заключение: дух такой, что парламент разогнать необходимо. В глубоких раздумьях о судьбах страны и своей собственной, Василий Петрович открыл дверь и , войдя в прихожую, услышал голос Калерии Марковны: «Ну - ка, Кирюша, это место повторите еще раз». Василий Петрович открыл дверь в гостиную и перед ним предстала картина, достойная кисти великого художника: Перед обнаженной Калерией Марковной стоял также обнаженный мужичишка ростом метра полтора и наигрывал своим символом - Василий Петрович через жену - Серафиму Марковну усвоил терминологию, принятую в центре «Трикато» - Мужичишка, размахивая символом давал пояснения: - «Одеваем на символ виртуальную гирю. Весом граммов двести. Больше не потянем. И крутим эту гирю три раза вправо: «Раз, два, три!» и столько же раз влево. А потом резким движением бросаем гирю через плечо. Сначала через левое, потом через правое. И так по пять раз. - Мужичишка показал как это делать и продолжил пояснять дальнейшие действия: «Стоящие за спинами бросающих гири женщины, пытаются поймать летящие через плечо гири. Кто поймает больше гирь, тот поучает право на ритуал «Вертеп», что гарантирует излечение».
     Калерия Марковна прыгала, имитируя ловлю гирь, и когда мужичишка объявил перерыв,  воскликнула: 
                -   Кирюша, у меня есть парочка замечаний.
                - Извольте, - Кирюша перенял словечко у Калерии Марковны, - я весь внимание.
  - Во - первых как наши дамы будут ловить двухсотграммовые гири - ведь тяжело; во - вторых, вряд ли наши мужчины такие уж гиганты, что смогут эти литые гири швырять при помощи символов на расстояние десяти метров.
-Вы правы, - мгновение подумав,  согласился Кирюша, - заменим железные гири, гирями из папье - маше и сократим расстояние до пяти метров.
- Ура Кирюша! - захлопала в ладоши Калерия Марковна,  довольный Кирюша расплылся в улыбке, да так и застыл , глядя на стоящего в дверях Василия Петровича.
- Что тут происходит? Калерия, ты в таком виде? А это кто? Почему он голый? - Василий Петрович задавал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответов.
    Калерия Марковна, улучшила момент, кое - как натянула на себя халат Серафимы Марковны, который был на два размера меньше,  он едва сходился на объемном животе Калерии Марковны и она, придерживая руками полы халата,  хотела обратится к зятю, но ее опередил пришедший в себя Кирюша.
Я - Кирюша, - объявил мужичонка, отпустив наконец свой символ и прикрыв его руками, как это делают футболисты при штрафном ударе.
Тут Василий Петрович вспомнил Кирюшу - он видел его на открытии. «Трикато».
- Это ты что - ли объелся алебастра.?
Кирюша кивнул: «Мы тут гири бросали. Это мое ноу - хау. Хочу обновить репертуар «Трикато». Клиентов - то все больше и больше.
- Давай - ка одевайся, - Василий Петрович вспомнил как он «бил муху» и помягчел.- «Чего не сделаешь, - подумал он, - когда беда приходит». Он прошел на кухню и позвал туда Калерию Марковну и Кирюшу.
В стране такие события, а вы гирями швыряетесь, - Василий Петрович достал из холодильника бутылку водки, Калерия Марковна быстренько нарезала колбаски, сырка, подавая стаканы, спросила:
                - Что за события?
      - Президент ни с того, ни с сего Конституцию нюхать начал. Да добро бы сам, а то все свое окружение заставил. Они давай коллективно нюхать, нанюхались и парламент разогнали на основании «духа» конституции. А вы тут гирями швыряетесь. А тот, парламент, расходится не хочет, утверждает: Конституция не пахнет, ее не нюхать, ее читать надо. Ладно, давайте выпьем. За народ. Народ у нас мудрый. Его на мякине не проведешь.
Чокнулись и выпили «За народ». Мгновенно захмелевший Кирюша решил, что он и есть тот самый народ, он подозрительно взглянул на мэра города и погрозил ему пальцем: «Дождетесь ишшо».
- Какой вы, Кирюша, брутальный. Просто маргинал какой -то.
Кирюша не знал что - такое «брутальный», а тем более «маргинал», поэтому решил, что его похвалили и стал намекать насчет второй бутылки.
                Василия Петровича долго уговаривать не пришлось и вторая бутылка появилась по первому требованию «народа». Раскрасневшаяся Калерия Марковна быстро разлила водку. Кирюша поднял стакан: «За президента, - произнес он злобно, - давно вас на вилы надо поднять».
               - Ах ты, сволочь, - зарычал Василий Петрович, - я тебе покажу вилы,  - он всей своей более, чем стокилограммовой массой навалился на тщедушного Кирюшу и точно задушил бы его, если бы ни Калерия Марковна. Она схватила, лежащего на Кирюше, мэра города за ноги и оттащила его в сторону.
              - Я пошутил! - кричал едва дышащий «народ». - Пошутить уже нельзя.
              - Ладно, народ, - миролюбиво обратился к Кирюше Василий Петрович, - давай - ка еще выпьем и гирьками покидаемся. А ты, - он ткнул пальцем в Калерию Марковну, - судьей будешь. Они с  Кирюшей сняли штаны и начали кидаться принесенными Калерией Марковной баранками, заменив ими гири. Кирюша оказался ловчее - он буквально закидал баранками тучного мэра города. С пулеметной скоростью он метал баранки, гордо поглядывая на Калерию Марковну, которая визжала от восторга и кричала: «Народ всегда прав! Виват, Кирилл! Я горжусь тобой!».
                Вконец запыхавшийся мер с большим усилием пульнул очередную баранку и, тяжело дыша , грузно опустился на стул.
                - Твоя взяла, - отдышавшись изрек Василий Петрович, - с таким народом нам никто не страшен. Пусть нюхают, а мы их гирьками закидаем. Так ведь, Кирюша?
  Пьяненький Кирюша радостно закивал.
                СУД ИДЕТ
 Спиридон вернулся из Германии обновленным. Ему успешно прооперировали его достоинство, с ним поработали психоаналитики. То, что он приобрел  в результате оперативного вмешательства немецких медиков, было опробовано на Дитере фон Ульке. Дитер, вроде бы, остался доволен и вопил «Дас ист фантастишь» с утроенной силой, и многим своим друзьям настоятельно рекомендовал испытать свои возможности в общении с его русским «комарадом». Но Спиридон по мелочам не разменивался - берег себя для любимой Гертруды.
С Гертрудой же произошла метаморфоза после общения с Кирюшей. До трагических событий, связанных с операцией «Оттяжка», Гертруду снедала страсть к Спиридону. А когда она увидела результат «Оттяжки», эта страсть ее тут же «снедать» перестала, оставила ее эта страсть на полпути. Ну а когда Кирюша открякался и отгагакался, когда он из гуся и селезня превратился в бравого молодца, начала Гертруду снедать страсть к бритому Кирюше. В свой первый визит в качестве эскорт - боя,  Кирюша «снедал» ее до утра. А утром, выпив кофе и собравшись уходить, долго внимательно рассматривал Гертруду и пришел к выводу, что никакая она не Гертруда, а скорее всего Маруся или Наташа. То, что вытворяла в постели его новая знакомая, никакой Гертруде и в голову не могло прийти: чего стоит одна рязанская шапочка. Про эту шапочку эта негертруда просила Кирюшу никому не рассказывать - шапочка была ее брэндом, ее фишкой.
Честно говоря и самой Гертруде уже осточертело быть черте чем и после очередной «рязанской шапочки», уже под утро, она призналась Кирюше, что не Гертруда она, а всего - навсего  Нюра да еще и Коровина.  А через неделю прилетел Спиридон, и когда Нюра ознакомилась с работой немецких хирургов, ее вновь начала снедать страсть к Спиридону, иногда переходя в страсть к  пропавшему куда - то Кирюше.
А Кирюша в это время уточнял с Арнольдом Николаевичем детали нового ритуального действа, названного с подсказки мэра города, «Хрен через плечо». Этот «хрен» отбирал у Кирюши все его время и все его силы. По двенадцать часов в день они с Калерией Марковной «швыряли гири», а потом перешли на баранки, переименовав ритуал в «Ну, баранки гну».
Пока Кирюша «гнул баранки», начался судебный процесс по делу о нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Спиридону Тимофеевичу Скрипнику, повлекших за собой временную потерю потенции и тем самым поставившую под сомнение мужскую силу гражданина Скрипника.
*            *           *
Свидетель Коровина Анна Сергеевна, станьте, пожалуйста, за кафедру, - судья жестом указал куда стать Гертруде
. Предупредив свидетеля об ответственности за дачу ложных показаний и назвав ей ее права, судья задал вопрос:
- Скажите, свидетель, кем вы доводитесь пострадавшему Спиридону Тимофеевичу Скрипнику?
- Я его жена, - гордо ответила Гертруда..
- Скажите, Анна Сергеевна, на основании чего вы совершали операцию «Оттяжка», чем вы руководствовались при проведении операции?
- Инструкцией,  которую мне за, я вас умоляю, за очень большие деньги предоставила Аглая, - она кивком головы указала на сидящую рядом со своим адвокатом провидицу Аглаю.
- Ответчица, встаньте, пожалуйста. Когда вы приняли решение назначить пострадавшему названную процедуру, вы чем руководствовались? Вы осмотрели пациента, провели обследование?
- Да, я его осмотрела и сразу узнала то, что изображено на фотографии.
- Он, что, лично явился на прием?
- Нет, ваша честь, она вот, Гертруда, предоставила его фотографию.
Адвокат Аглаи встал и протянул судье фотографию. Судья долго ветел в руках поданное ему фото, потом, удивленно пожав плечами, обратился к представителю обвинения:
-Почему фотография ранее не была приобщена к делу?
- Мы, ваша честь, сочли, что это не фото пострадавшего и приобщили к делу его истинную фотографию в трех экземплярах.
- А это чье фото? - судья протяну обвинителю фотографию
Обвинитель пожал плечами: - Не могу знать, ваша честь».
- Ваша честь, -  вмешался адвокат, - моя подзащитная, по просьбе свидетеля и с согласия потерпевшего, проводила курс лечения именно по этой фотографии, имея в виду, что пострадал именно изображенный на фото орган.
А как вы можете удостоверить, что этот орган принадлежит именно пострадавшему?
- Можно, ваша честь, сравнить с оригиналом.
- Пострадавший, вы в состоянии представить оригинал?
- Где же я его возьму, ваша честь. Мне его сначала оторвали, потом оторванную часть потеряли, потом пришили задом наперед неизвестно что, потом это «неизвестно что» уже в Германии выбросили и сформировали мне новенького, отрезав у меня кусок моей филейной части.
- В начале нашей беседы. - обратился судья к  Аглае, - вы заявили, что по фотографии сразу узнали пострадавшего. Что имелось в виду?
Имелось в виду, ваша честь, что мне этот орган знаком до мелочей, но где и когда я его видела, я объяснить не могу.
- Свидетель, вы утверждаете, что именно эту часть тела своего мужа вы оторвали в результате исполнения рекомендаций пророчицы?
- Я вас умоляю, ваша честь, именно это я оторвала, а потом скорая положила это в пакетик, вот она, - Гертруда указала на сидящую в первом ряду медсестру, - она и положила его в пакетик.
- Встаньте, свидетель, - обратился судья к медсестре. - Вы подтверждаете, что в пакетик вы положили именно изображенный на фотографии орган?
- Что я его рассматривала что ли? Оно мне надо? Я их за смену столько насмотрюсь.
- Что, у вас каждый день отрывают причиндалы? - возмутился Спиридон,- небось, если бы у  твоего хахаля оторвали, то запомнила бы.
- Мой хахаль не такой дурак, чтобы дать себе такое оторвать, - парировала медсестра.
- Я тебе покажу дурака, - вскочил с места Спиридон.
 - Пострадавший, возьмите себя в руки,  иначе оштрафую, - строго предупредил судья Спиридона. - Спиридон «взял себя в руки» и сел, недовольно что - то бормоча.
- Защита, есть вопросы к свидетелю?
 - Да, - встал адвокат. - Скажите, Анна Сергеевна, выполняя действия согласно инструкции, вы исполнили пункт три, до какой цифры вы рекомендовали мужу вести счет, прежде чем поддаться тяге?
- До шестисот, как там написано.
- Так вот, - злорадно произнес адвокат, - здесь написано : «Сосчитать до ста двадцати, - до ста двадцати подчеркнул адвокат, - и только тогда поддаться натяжению лески спиннинга».
- Не может быть. Я вас умоляю, - Гертруда растерянно оглянулась, как бы ища поддержку зала. Но зал равнодушно, даже злорадно загудел.
- Скажите, Анна Сергеевна, - приподнялся с места адвокат Аглаи, - вы любите своего мужа?
- Что за вопрос, я вас умоляю, - возмутилась Гертруда.
- У вас не было умышленного желания изменить цифру счета, чтобы покалечить супруга?
- Прекратите ерунду говорить. Я вот раньше сказала, что велела ему до шестисот считать, так я оговорила себя. До ста двадцати и все.
- Так когда вы говорили правду тогда или сейчас?
-  Сейчас.
- У меня больше нет вопросов, - адвокат сел.
- Садитесь, свидетель.
- Госпожа Кузькина, - обратился судья к медсестре, - прошу вас за кафедру.
Медсестра была высокая, упитанная, она едва уместилась за кафедрой и внимательно, и преданно уставилась на судью. Задав формальные вопросы, судья перешел к сути дела:
- Итак, мы остановились на том, что вы положили оторванную часть пострадавшего в пакетик. Куда же делся пакетик вместе с содержимым?
- Не знаю. Потеряла я его. Кому он нужен? Тут этот, - она указала на Спиридона, - белугой орет, ну я и замешкалась, а пакет куда - то запропастился и все. С концами.
- Ну и что было дальше?
- А дальше подумала: не один ему хрен, что ему пришьют и подменила. эту штуковину.
- А откуда взялась «штуковина»?
-«Штуковина» принадлежит бомжу Ивану Задорожному.
- Пригласите свидетеля Задорожного.
В зал вошел Задорожный  и занял освободившееся место за кафедрой.
- Иван Григорьевич. - обратился к Задорожному судья, - поясните, что с вами произошло вечером в прошедшую пятницу?
- Выпимши я был. Начал дразнить собаку, она со мной спала. Я от нее такого не ожидал. Короче, я ее довел, видать своими неправомерными действиями, она взяла и откусила мне то, чем я ее дразнил. Я и прибежал в скорую помощь, благо моя помойка рядом. А там вот эта, - он указал на медсестру. У меня еще откусанный - то болтался, а меня быстро на операционный стол, дальше я не помню.
- Что же было дальше, госпожа Кузькина? - обратился судья к медсестре.
- А дальше ему «штуковину» отрезали, а пришивать не стали  - решили -   бомжу и так сойдет, а я этот огрызок возьми и припрячь, и быстренько в пакетик сунула и в холодильник. А потом ему , - она указала на Спиридона, - его и присобачили.
- Какой огрызок? - возмущенно перебил медсестру Задорожный. - Это у твоего хахаля огрызок. А у меня знаешь что? Могу назвать...
- Не надо, - перебил его судья.
- Хорошо, не буду, - согласился Задорожный, -  но я, ваша честь, требую возбудить уголовное дело о защите моего достоинства, - бомж мгновение подумал и добавил, - и чести.
- Пишите заявление и дело будет возбуждено, - порекомендовал бомжу судья.
- Ваша честь, - поднялся адвокат Аглаи, - разрешите пригласить свидетеля защиты господина Курдюмова, его показания могут пролить свет на некоторые детали дела.
- Сторона обвинения не возражает? - обратился судья к обвинителю.
- Нет, ваша честь, - развел руками прокурор.
- Явка обеспечена?
- Да, - кивнул адвокат.
- Прошу вас, пригласите свидетеля Курдюмова, - обратился судья к судебному приставу.
    Вошел Курдюмов. Стал за кафедру и назвал себя.
- Ваша честь, - обратился к судье адвокат, - прошу приобщить к делу вот эту кассету  и обозреть ее  прежде, чем мы перейдем к допросу свидетеля.
- Обвинение не возражает?
Обвинитель отрицательно покрутил головой - он не возражал.
            На мониторе пошло изображение: открывает дверь Гертруда. Входит Курдюмов. Правда, он с бородой и усами. Он входит  и начинает шипеть и кричать по гусиному. Гертруда шарахается от него, но Курдюмов наступает и заливается петухом  - присутствующие замерли,  на экране же продолжал заливаться петухом Кирюша, а Гертруда начала от него убегать...
- Хватит, прекратите, - вскочила с места  Гертруда, - я и так все расскажу.
- Нет уж, давайте досмотрим, - остановил ее судья.
На экране заливался петухом, изображал гуся, крякал Кирюша, он же Курдюмов  - все это вызывало дружный смех в зале. Но когда дело дошло до постели кое кому стало не до смеха: Гертруда вдруг распласталась на постели, закатила глаза, высунула язык, голова ее свалилась на бок и она замерла не шевелилась, как бы застыла. Кирюша последний раз кукарекнув, кинулся на распластанное перед ним тело. Тело не реагировало - было полное впечатление, что Кирюша предается величайшему из чувств с покойником, Но через мгновение «покойник» вдруг схватил увлекшегося Кирюшу за оба уха, резко оторвал от себя, опрокинул на спину и занял позу «наездника».
- Ах, ты сука, - кинулся к жене Спиридон, - да я тебя. -  Судебный пристав быстро усадил разгневанного мужа на место.
В это время на экране, Кирюша, получив очередную порцию ласк, обратился к Гертруде:
- Как же так, муж болен, а ты меня вызвала, вот забавляешься, рязанскую шапочку делаешь?
- Ой, я тебя умоляю, он же ничего не мог даже, когда здоровый был. Я как до Сары Бернар дойду, он вместо того, чтобы страсть проявить, в обморок падает. Вот я и решила его подлечить, да в счете ошиблась и оторвала ему его достоинство. Да, черт с ним , чего - нибудь пришьют, я тебя умоляю. А пока пришьют, мне - то что делать?
На этом по команде судьи запись остановили. Наступила напряженная пауза, после которой судья спросил Кирюшу:
- А зачем вы изображали гуся, кукарекали и крякали?
- Это такая у нас методика, да. Она разработана Арнольдом Николаевичем и Георгием Львовичем - нашими руководителями. Эта методика действует безотказно при  необходимости возбудить женщину, действуя на ее сексуальное подсознание и превращая ее чувства  в первобытные инстинкты.
Прервав Кирюшу, вскочила с места Гертруда: « Желаю сделать заявление», - выкрикнула она.
- Прошу вас, - разрешил судья.
- Когда вот этот, - она кивнула на стоящего за кафедрой Курдюмова, - Кирюша, я тебя умоляю, явился и начал изображать гуся, а потом закукарекал и стал лапой землю подгребать, я так перепугалась, что до сих пор в себя придти не могу. Я чуть заикой не сделалась, я вас умоляю. Поэтому прошу возместить моральный ущерб.
- Это мы отдельно разберем, - остановил ее судья. - А пока вопрос к вам, - он обратился к Кирюше:
- Откуда у вас эти кассеты?
- Я когда уходил, изъял их из камер внутреннего наблюдения, чтобы потом ее, - он указал на Гертруду, - не засек муж.
Отвечая на вопрос судьи,  Кирюша утаил, что кассеты он изъял по поручению Арнольда Николаевича, который точно указал ему, где вмонтированы камеры наблюдения и велел без кассет не возвращаться, и никому и никогда не рассказывать, кто ему поручил изъять эти кассеты.
- А как кассеты попали защите?
- Я их сам передал, так как не желаю, чтобы пострадал невиновный человек. И вообще. Я человек справедливый и честный.
Кирюша вновь утаил, что кассеты у него отобрал Арнольд
 Николаевич и лично передал адвокату Аглаи.
Аглая же сидела ни, жива, ни мертва. Когда Спиридон вскочил и обозвал свою жену сукой, перед Аглаей пронеслись картинки из забытого прошлого: на улице, забитой мчащимися машинами, маленькая собачка пытается «полюбить» большую, а потом обиженная отказом, убегает. Эта картинка сменилась видением  Дитера Ульке, который в экстазе кричал «Дас ист фантастишь!», а затем перед ее мысленным взором предстал Спиридон, который исступленно выкрикивал «Гитлер капут!». Настя узнала своего мужа, но решила пока не признаваться в этом, боясь, что ее обвинят в умышленном искажении содержания инструкции по проведению сеанса «Оттяжка».   
Спиридон же сразу в провидице Аглае  узнал свою жену Настю, но тоже промолчал, боясь, что его обвинят в многоженстве.
Суд отправил дело «О нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Скрипнику» на доследование, не найдя в действиях Аглаи и оздоровительного центра «Трикато» состава преступления. Что же касается претензий к больнице и к врачам, пришившим пострадавшему «неизвестно что» вверх ногами, как выразилась в ходе судебного разбирательства Гертруда, то дело «О врачебной ошибке и частичной потери трудоспособности гражданином Задорожным» было объединено и выделено в особое производство.
«... СКАЗАНО : ОКО ЗА ОКО, И ЗУБ ЗА ЗУБ»
                Когда Арнольд Николаевич Стоцкий еще не был известным врачом - психиатром, совладельцем издательского дома и оздоровительного центра «Трикато», а был всего -навсего  юношей, которого его мама и брат называли Арни в честь Арнольда Шварценегера и был Арни здоровым, отлично сложенным, красивым парнем, занимался Арни тяжелой атлетикой, был он тогда не по годам развитым, начитанным, интересующимся литературой, музыкой, искусством человеком. Но особенно юноша увлекался психологией, паранормальными явлениями, пограничными состояниями человеческой психики. Он сам, да и окружающие, уже в подростковом возрасте замечали за ним необычные способности. Классе в шестом, он однажды не выучил урок по истории. Преподаватель истории долго выбирал по списку кто пойдет отвечать и выбрал его, Стоцкого.  Арнольд  двинулся было к доске, в мыслях проклиная учителя за его решение и пристально на него глядя. И вдруг учитель остановил Арнольда и отправил на место, а к доске пригласил другого. Арни невольно почувствовал свою силу и начал ею изредка, по мелочи, пользоваться: то прикажет мысленно девушке придти к нему на свидание, то преподаватель исправит неожиданно отметку в журнале, переделав ее на лучшую. И когда Арнольд  окончил школу, не было вопроса куда идти учиться - только медицинский  университет . Тем более, что семья имела средний достаток: старший брат с матерью владели небольшим ресторанчиком, который пользовался признанием и популярностью у местного бомонда из - за отличной кухни и доброго обслуживания. Доход от этой ресторанной деятельности был достаточен, чтобы достойно существовать семье и младшего брата учить. Но к удивлению всех, а больше всего самого Арнольда, он в университет не поступил - опоздал со сдачей документов, а «загремел» в армию. Там он и познакомился с Денисом Донцовым. Они служили в спортроте, были из одного города и вместе демобилизовались. В армии Арнольд чудил, давая мысленные дурацкие команды своим командирам, но своими способностями не злоупотреблял и скрывал их.            
Старший брат Арнольда, Адриан был на десять лет старше и, когда случилась беда - в шахте погиб их отец, взял всю ответственность за семью - мать и младшего брата - на себя. По здоровью его в армию не взяли, он выучился на повара, а с началом перестройки они с матерью открыли ресторан, взяв в банке крупную сумму под залог жилья. Все шло нормально: отслужив в армии, Арнольд  поступил в медицинский и, окончив его, отправился в «Русский госпиталь» в Африку.          
Арнольд отработал в Африке несколько лет, очень редко переписываясь с близкими - примерно год ни он им ничего не писал, ни они ему. Но, когда срок контракта истек, Арнольд решил нагрянуть неожиданно и нагрянул: в материнской  квартире он обнаружил чужих людей, которые не могли ему ответить, где его мать и брат. В милиции ему объяснили, что брат исчез при невыясненных обстоятельствах, а мать, у которой за долги отобрали и ресторан, и квартиру, бомжевала, жила на помойке и вскоре умерла. Где она похоронена объяснить не смогли. Арнрольд кинулся к друзьям, но друзей жизнь разбросала по мировым просторам, обнаружил он только Дениса, который после армии, открыл свое издательское дело и худо - бедно, но существовал. Ранее их не связывали уж больно дружеские отношения, но тут Денис принял самое активное участие в судьбе сослуживца. Арнольд приехал из Африки с деньгами, поэтому материальных затруднений не испытывал, а морально его поддержал Денис.
Денис помог Арнольду в начале организовать небольшую клинику и вместе они попытались разобраться куда же делся брат Арнольда и кому достался ресторан, принадлежавший его семье. Особого труда не составило выяснить, что ресторан вошел в сеть предприятий, принадлежащих некому Спиридону Скрипнику. Денис через свои связи навел справки об этом Скрипнике и уточнил, что ресторан и квартира Стоцких переданы ему по дарственной, которую подписала мать Арнольда и Адриана. О судьбе Адриана ничего узнать не удалось, но знакомый прокурор дал понять Денису и Арнольду, что к исчезновению Адриана причастен Спиридон, но доказать ничего не удалось и дело было закрыто. Скорее всего за взятку.
                О личности же самого Спиридона удалось узнать, что Скрипник состоит в деловых отношениях с  владельцем сети ресторанов в Германии неким Дитером Ульке. Через прислугу удалось установить, что с этим Ульке у Спиридона бурно развиваются интимные отношения, в которых Дитер играет пассивную роль и без ума от Спиридона.
          Узнали еще, что жена Спиридона Анастасия засекла Дитера и Спиридона за занятием «любовью» и на этой почве в семье владельца сети ресторанов разгораются трагические события.
         План мести только зрел в изощренном мозгу Арнольда, но он пока еще не решил каким образом он эту месть осуществит. Просто организовать уничтожение Спиридона было, по мнению Арнольда, примитивным и недостаточным возмездием. Но тут помог случай: Денис пригласил Арнольда осмотреть подобранную на улице травмированную девушку и в ней Арнольд узнал жену Спиридона Анастасию, которую ему  как - то показали на одном из званных приемов.
         Осмотрев Анастасию и оказав ей первую помощь, Арнольд понял, что его подопечная человек очень внушаемый, а когда она ему рассказала о посещавших ее в полудремотном состоянии видениях, он понял, что она обладает некоторыми паранормальными способностями. И возник у него план мести Скрипнику: он решил отправить Анастасию на помойку, чтобы жена его врага испытала все то, через что пришлось пройти его бедной матери. Учитывая, что Денис находился под очень сильным психологическим влиянием своего нового друга, Арнольд внушил ему необходимость прохождения Анастасией испытаний, которые должны, как внушал Денису Арнольд, очистить и облагородить девушку. Арнольд учел, что ее подсознание травмировано сексуальными вывихами ее супруга, он разработал сценарий, по которому Денис явиться к ней ночью под видом Лота и внедрит в ее сознание, что за гомосексуальные проделки ее мужа, может перед Господом ответить она - жена, если не пройдет через очищающие лишения. Денис, уверовав, что только подобные испытания могут спасти девушку, которую он успел полюбить, согласился с Арнольдом.. Сам же Арнольд взял на себя роль Иова - библейского  страдальца, который пойдя через страшные испытания, достойно вышел из них и вновь своей верностью обрел любовь и расположение Господа. В процессе розыгрыша всего этого сценария при помощи специальных техник Арнольд внушал Анастасии необходимость испытаний, хотя сам преследовал одну цель - отомстить. Но по просьбе Дениса, Арнольд пристроил Анастасию к Георгию Львовичу - Карлсону, который давно уже был под присмотром Арнольда и на которого, зная о его энциклопедических познаниях во многих областях знаний, у Арнольда были далеко идущие планы. Так Анастасия попала на помойку под опеку Карлсона, который запитал ее цепкий от природы ум знаниями многих ранее неизвестных ей откровений. Но, как говориться «по ходу пьесы», убедившись в необычайных способностях девушки, Арнольд привлек ее и Георгия Львовича к деятельности во вновь открытом оздоровительном центре «Трикато», который мгновенно начал приносить  очень солидный доход.
      Работая несколько лет в Африке, Арнольд Николаевич освоил магические приемы африканских колдунов и магов. Общаясь много лет с ними и перенимая их опыт, Арнольд Николаевич четко ухватил суть магических действий африканцев: в начале страждущий должен быть ошеломлен ритуальными действиями шамана или группы шаманов: громкие вопли, ритмичная или торжественная музыка, грохот барабанов , треск разного рода трещоток, громкое пение, дикие, необычные телодвижения, прыжки и гримасы колдунов, все это действовало на желающих исцелиться подавляюще, они уверовали в мощь целителя  и чаще всего исцелялись. После этого ритуального тарарама, начинались относительно спокойные и примитивные ритуальные действия типа протаскивания между ног женщины куклы, что должно было ей принести в ближайшем будущем ребенка, или поражения копьем изображения какого – либо животного, что должно было обеспечить удачную охоту и так далее.
               Весь свой богатый африканский опыт, Арнольд адоптировал под наш славянский менталитет и, учитывая, что после «демократии» к нам потоком хлынули «европейские ценности», клоакой затопившие сознание наших народных масс, начал с невероятным успехом использовать этот опыт на практике. Он открывал в своих сотрудниках все новые и новые способности. Так, обследовав Георгия Львовича и Кирюшу, он обнаружил в первом колоссальный потенциал полового гиганта и на базе его способностей открыл ритуал «Вертеп» для лечения бесплодия, а подлечив Кирюшу, взял его в штат, как незаменимого обольстителя и дамского угодника, обладающего своеобразным чувством юмора - он реагировал только на собственные дурацкие шутки и заразительно смеялся, смеялся так, что все вокруг хватались от смеха за животики, особенно женщины. А развеселившаяся женщина  - считай уже твоя. Кирюшу стали с успехом использовать для эскорт услуг. Для этих же целей были наняты нелегалы: суринамец Омар и таджик Искандер.
              Роль же Анастасии, которая стараниями Арнольда Николаевича, превратилась в пророчицу Аглаю, трудно было переоценить. Она действительно обладала сверхъестественными способностями, совершенно неотразимо действовала на мужчин, обладала артистическим талантом и могла в ритуальных действах исполнить любую роль.
         
                *            *           *
                Природа - некий храм, где от
                живых колонн
                Обрывки смутных фраз исходят
                временами.
                Как в чаще символов, мы бродим
                в этом храме,
                И взглядом родственным глядит
                на смертных он.
                Подобно голосам на дальнем
                расстоянье,
                Когда  их смутный хор един, как
                тьма и свет,
                Перекликаются звук, запах,
                форма, цвет,
                Глубокий, темный смысл обретшие
                в слиянье.
               Георгий Львович читал Шарля  Бодлера вдохновенно. Он был умелый чтец, Георгий Львович. Прервав чтение, он насладился  напряженной тишиной, воцарившейся в зале. Слышно было только напряженное дыхание заполнивших зал людей. В основном это были женщины, по разным причинам обратившиеся в «Трикато». Задача, которую поставил перед Георгием Львовичем и Аглаей Арнольд Николаевич, заключалась в том, чтобы объединить пришедших на эту проповедь загадочными ритуалами, замутить их сознание любыми не совсем понятными для них действиями. И чем замысловатее и не понятнее будут эти действия, тем под большее влияние попадут слушатели.
                Когда, по мнению Георгия Львовича, напряжение в зале достигло апогея, окутанная дымом, в черном, отороченном золотом, плаще, под звуки оратории Баха « Страсти по Матфею» на сцену медленной походкой, с гордо поднятой головой, вышла Аглая. Музыка затихла и в наступившей тишине, торжественно зазвучали слова:
                Женщиной эта трава справедливо, читатель, зовется, -
                Как у виперы язык, губы - змеиным чета.
                Черный же корень ее источает запах козлиный,
                Ассафетиду затмить запах способен такой.
                Блещет листвы белизной, прикрывается крепкой
                повязкой,             
                Черный рождает цветок трижды, четырежды там.
                Многим достойным они могут беду причинить.
                Гнев распаляя, они разрывают и братские узы,
                Дружбу умеют разбить наглым своим языком:
                Делают так, что своих ненавидят родителей дети,
                И на погибель острят зубы они без конца.
                Сеют раздоры, растущие вечно, и сладостью порчи
                Ложь и коварство вокруг сеют, как змеи они.
                Степень шестая у ней теплоты и степень седьмая
                Сухости, - значит она ядов жестоких сильней.
                Вырыть ее из земли, - ты поверь мне, - нелегкое дело,
                Мужество в деле таком должен явить человек...
                Вновь зазвучала  торжественная музыка, Аглая под огненные вспышки величественно удалилась, погас свет и в лучах, исходящих откуда - то сверху, на сцену вышел человек в позолоченном балахоне и обратился к аудитории:
      - Братья и сестры!  Повторяем за мной: «Живущий под кровом Всевышнего под сению Всемогущего покоиться. Говорит Господу: «Прибежище мое Я защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы. Перьями своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится. Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: « Господь - упование мое» Всевышнего  избрал ты прибежищем твоим. Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему. Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею. На аспида и василиска наступишь: попирать будешь льва и дракона. «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним я в скорби; избавлю его, и прославлю его; долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое».
       Присутствующие в самозабвенно повторяли слова молитвы, толком не вникая в слова и смысл ее, многие рыдали, половина зала упала на колени - шло истинное приобщение к высшим силам, слияние с самим Господом, а может быть и с Дьяволом.
       Вопли и рыдания мгновенно утихли, когда в зал вбежал Кирюша, одетый в белые одежды. За ним вкатили позолоченную тележку, загруженную глиняными горшками, которые в народе называют макитрами.
     - Дети мои! Паства Господа нашего! - обратился Кирюша к пастве, - подходить по одному. Справа от тележки Господней ларец для пожертвований - кто сколько может, но не менее десяти У. Е. Так, пошли.
     Паства потянулась к тележке, опускали в ларец деньги и , перекрестившись, брали по макитре. Согласно ритуалу, который должен избавить от головных болей, от резей в животе, от головокружения, от звона в ушах и зуда в анальном отверстии, макитру каждый должен надеть на голову и по команде Кирюши начать бодаться. Так как присутствующие, одев макитры на голову, друг друга не видят, то не известно кто кого бодает.
      - Начали, помолясь, - скомандовал Кирюша и, хотя этого делать был не обязан, нацепил на голову макитру: он невдалеке от себя приметил очень симпатичную белокурую, с синими глазами  девушку. Ростом она была с Кирюшу и он очертя голову кинулся к девушке и что было силы боднул ее.  Девушка басом покрыла Кирюшу отборным матом, назвала его мудаком, содрала с его головы макитру и попыталась разбить ее о Кирюшину голову. Но Кирюша увернулся и бросился наутек. «Девушка», которая оказалась громадным волосатым мужиком швырнула макитру вслед убегающему Кирюше и пошла требовать назад деньги. Оказывается Кирюша не рассчитал, пролетел мимо намеченной им красотки. И боднул двухметрового мужика изо всей силы в грудь, Мужик такого не ожидал и от удара растянулся во весь свой огромный рост. Макитра свалилась с его головы и он увидел стоящего над ним Кирюшу, который тут же пустился наутек. Мужик морщась от боли, требовал назад деньги, остальные бодались. Стоял шум от стукающихся друг о друга глиняных горшков, слышались из под макитр глухие выкрики, воинственные вопли и просто тяжелое дыхание. Через десять минут выбежал Кирюша и провозгласил: «Боданье, сгинь!». Шум мгновенно прекратился, люди снимали с голов горшки и с просветленными лицами ставили их на позолоченную тележку. У всех все шло по задуманному и только у одной прихожанки макитра никак не хотела  сниматься.  Она ее судорожно пыталась стащить с головы, но та стаскиваться не желала. Прихожанка трясла головой, истошно кричала. Крик, приглушенный макитрой, звучал, как вопль из утробы, как вопль дьявола. Ничего не понимающие люди, особенно те, которые по каким – то причинам не успели снять макитры, запаниковали и бросились к выходу. Образовалась куча - мала . На шум прибежал сам Арнольд Николаевич. Быстро разобравшись в ситуации, он в мегафон громовым голосом закричал:
- Во имя Бога! Я есмь  то, что я есмь! Во имя Архангела сгиньте, силы антилюбви!
Мгновенно все стихло. Люди спокойно снимали макитры с голов и ставили их на тележку. Мужик, травмированный Кирюшей, подумал и бросил в ларец деньги дополнительно к тем, которые он опустил в ларец ранее.
                Анжела, которая благополучно выбралась из кучи малы, только слегка повредив горшок, явилась домой слегка озабоченная - в человеке в позолоченном балахоне она узнала своего бывшего мужа Георгия Львовича , ее Жорку, от которого, как ей казалось, она избавилась навсегда. Но это он вещал со сцены громовым голосом: «Живущий под кровом Всевышнего...». И как она не узнала его голос в «Вертепе», ведь это был он, Жорка, с завываниями посвящавший ее в историю Урваши и Пупураваса, а потом совершивший обряд возлияния, в результате которого она понесла, то бишь забеременела..
                Дома ее молча встретил всегда несколько агрессивный, а сегодня мрачный и задумчивый Мирча. Перед тем, как войти в дом, Анжела «нацепила» на лицо маску радости и счастья, прямо на пороге обняла и поцеловала мужа и радостно сообщила, что отпустил ее зуд в анальном отверстии. Этот зуд мешал их счастливой семейной жизни. Мирча и так постоянно корил Анжелу, обвиняя ее в том, что у них не может быть детей.                -    Попалась мне яловая, - постоянно упрекал он жену.
                Грозил ей разводом, начал злоупотреблять спиртным  и особенно в пьяном виде был злобен и придирчив. Все эти жизненные передряги продолжались несколько лет и закончились лишь тогда, когда Анжела, пройдя в «Трикато», с согласия мужа , курс лечения, объявила суженному, что она зачала. Но тут семейные устои вновь зашатались - у Анжелы засвербело в заднем проходе и Мирча не знал, как ей помочь, сопереживал ей и ласками пытался облегчить ее страдания. Ласки не помогали и Анжела прошла курс «Бодания», который и снял все вопросы, мешающие их совместной жизни.
               Анжела поцеловала мужа, сообщила, что операция «Бодание» ей помогла, но это не изменило мрачного расположения духа Мирчи.
«Видимо, отсутствие свербления в заду не есть повод для счастливой семейной жизни»,  - подумала Анжела.
Что мы так хмуры и неприветливы? - Анжела чуть откинувшись сияющим взглядом окинула мужа.
Мирча молча протянул Анжеле бумагу, в которой было написано, что в связи с болезнью, Мирча никогда детей иметь не мог и в будущем не сможет.
- И ты поверил своим заморским эскулапам? Ты не веришь мне, которую знаешь с юности, которая ни разу не предала тебя? Мирча, посмотри мне в глаза. Что ты там видишь? Ты там можешь видеть только любовь, преданность и верность.
- Но ведь это документ, - Мирча неуверенно пожал плечами, - это же официальное медицинское подтверждение.
- А ты дочитай до конца, - Анжела протянула ему медицинское заключение, но не отдала, а сама начала читать: «Предлагаем Вам прибыть на дополнительное обследование, после которого гарантируем Вам восстановление репродуцирования потомства. Для начала курса лечения Вам необходимо произвести предварительную оплату - десять тысяч долларов на следующие реквизиты...». Дальше, - Анжела сунула в руки Мирчи счет, - видишь где расположен этот американский лечебный центр? Вот - вот. На Брайтон Бич. Теперь въехал? Тебя, как лоха, водят за нос, а ты поверил? И кому? Выходцам из СССР.  Ну знаешь, Мирча! - Анжела замолчала. Мирча подошел к ней, обнял ее за плечи и прошептал: «Прости, дорогая».
- То - то же, - засмеялась довольная Анжела, - мы тебя обследуем в «Трикато»  и все будет тип – топ.
      - Да -да, обследоваться необходимо. Я должен быть уверен. Ведь в Штатах меня смотрели очень серьезные врачи.
На следующий день радостная и возбужденная Анжела разбудила Мирчу  словами:
              - Ну - ка, поворотись, сынку, - она пинцетом залезла в ухо мужу и выдернула оттуда волосок. Ничего не понимающий Мирча, хихикнул - ему было щекотно. Но Анжела сунулась пинцетом в другое ухо и разочарованно скривилась - в этом ухе волосы не росли. Не было в правом ухе волос и все. Тогда Анжела вырвала второй волосок из предыдущего, левого уха.
- Так, - довольно потерла руки Анжела, - теперь давай макушечку.
 Но тут уперся Мирча: « Не дам, пока не узнаю зачем»
     - А мы сейчас все сделаем и я введу вас, мой любимый, в курс дела., - с этими словами Анжела притянула голову любимого к себе и вырвала волосок из его макушки. Но, к удивлению Анжелы, у мужа оказалось две  макушки. Не долго думая, Анжела дернула волосок и со второй.
 - Теперь ляжем на спинку, - Анжела повернула мужа на спину и скомандовала : «Лежать!». Мирча вытянулся в струнку, непонимающе глядя на любимую. Любимая же быстренько «нырнула» пинцетом в правую ноздрю мужа и резко выдернула оттуда влажный волосок. Мирча задергал носом и оглушительно чихнул. Куда бы ни шло, если бы Мирча чихнул один раз, но он расчихался и чихнул тринадцать раз, что Анжела посчитала плохой приметой. В связи с тем, что чихая , Мирча дергал головой, Анжела не могла попасть пинцетом во вторую ноздрю и тыкала им мужа то в губу, то в нос. Наконец Мирча чихать перестал и Анжеле удалось вырвать волосок со второй ноздри мужа. Мирча вновь расчихался, он чихал во всю мощь своего молодого организма, содрогаясь всем телом, из его глаз обильно текли слезы. Анжела утерла мужу слезы и, улучшив момент, оттянула резинку его трусов и выдернула клок волос с его причинного места.  Мирча от неожиданности и боли вскрикнул и инстинктивно оттолкнул Анжелу. А так как Мирча  был мужик крепкий, Анжела отлетела в дальний угол спальни, больно стукнувшись спиной о стену. Превозмогая боль, она поднялась и потребовала, чтобы муж лег на живот. Тут уж Мирча совсем заартачился - он понял откуда Анжела собирается выдернуть волосок или пучок волос и, предвкушая неприятные ощущения, не давался. Но не такова была Анжела, отступать было не в ее правилах, тем более, что от конечного результата зависела ее дальнейшая семейная жизнь и судьба ребенка, которого она ожидала. Поэтому она  начала щекотать упирающегося мужа. Тот сначала лениво хихикал, потом начал хохотать во все горло и подпрыгивать на постели. В один из таких прыжков Анжеле удалось перевернуть мужа на живот,  но залезть ему в «одно место» для выдергивания волоска она не смогла - Мирча сжал ягодицы так, что внутрь проникнуть никаким усилиями Анжеле не удавалось.
- Мирча, - взмолилась Анжела, - осталось последнее усилие, последний волосок, сдавайся, - и Мирча сдался - все - таки он любил Анжелу.
Анжела, пинцетом защемив кудрявую волосину, резко выдернула ее. Так резко, что у Мирчи «там» защекотало и он сотряс воздух трубным грохочущим звуком. Запахло серой.
Довольная Анжела погрозила мужу пальчиком : «Видишь в чем разница между носом и задним местом - в громкости»
 Мирча согласно кивнул и еще раз подтвердив эту разницу, задал, снедаемый любопытством, вопрос:  «А к чему все эти дерганья?».
Ты любопытен не по годам, - засмеялась Анжела и, сложив волоски в полиэтиленовый пакетик, убежала.
В «Трикато» начинался рабочий день. Во всю уже курлыкал «Птичий двор», Кирюша носился за «курами», «утками» и «гусынями». В «Лукошке» изображали птиц - рожениц дамы разных возрастов и размеров. В холе у окна регистрации толпились посетители, желающие поправить свое здоровье.
Анжела прошла без очереди в кабинет Арнольда Николаевича.  - Вот, принесла, - она протянула Арнольду пакет с волосками, надерганными из потайных мест ее мужа.
- В кассе были? - Арнольд Николаевич внимательно заглянул в протянутую Анжелой квитанцию обо оплате и о удовлетворенно  взял из рук Анжелы пакет.
- Что за психотип ваш Мирча? - по дороге в лабораторию спросил Анжелу Арнольд.
- Уравновешенный, спокойный человек, переживший сильное потрясение при бомбежке натовцами Белграда, был женат, но недолго, меня любит и мне верит. Что еще?
- Достаточно, - остановил Анжелу Арнольд Николаевич.
- Отлично, - заключил Арнольд Николаевич, - рассмотрев содержимое пакета под микроскопом. -  Отлично, - он бросил на Анжелу задорный, искрящийся взгляд - взгляд умного и проницательного проходимца, - признает ваш Мирча отцовство - к бабке не ходи. Но вы должны выполнить все мои рекомендации и назначения. Понятно?
Анжела кивнула - ей было понятно.
 А куда ты на хрен денешься, - про себя подумал Арнольд Николаевич, вслух произнес: «Все будет зер гут, как говорят граждане великой Германии».
Пока Анжела с Арнольдом Николаевичем шастала по лабораториям «Трикато», надеясь с помощью сверхъестественных способностей последнего, превратить своего горячо любимого мужа в полного идиота, горячо любимый муж Мирча лежал укрывшись с головой на постели и размышлял:
«Первая жена понесла от меня после первой же проведенной с ней ночи. Но уж очень сильно она была озабочена карьерой и ребенок, увы, не состоялся. Да и слава Богу. Зная это,  - рассуждал Мирча, - я и подумать не мог, что Анжела не может зачать по моей вине. Обследования показали, что я прав  - Анжела родить не могла, согласно заключению врачей. Меня же не обследовали, так как я был уверен в себе. Я донимал Анжелу упреками, грозил разводом - мне нужен был ребенок. Анжела же доказывала, что она не больна и заставила меня перед отъездом из Штатов пройти обследование и вот результат. Тогда откуда у Анжелы беременность? Изменить, Мирча был уверен, Анжела ему не могла - не тот это человек, наивно полагал он. Выходит, что все - таки он виновник торжества.. А заключение американских врачей - да плевать». - Мирча быстро нашел пришедшие из Штатов бумаги и изорвал их на мелкие клочья, сложил  в пепельницу и поджог. В тепле горящих бумаг Мирча ощутил тепло его будущего ребенка. Повлажневшими глазами он смотрел на догорающий огонь и его постепенно охватывало предчувствие чего - то по настоящему радостного.
Скрипнула дверь - это пришла Анжела. Мирча  подошел к жене, молча обнял ее и  замер - его окутала волна нежности, признательности своей любимой за то, что она подарит ему сына, а может быть дочь - какое это имеет значение.
Анжела погладила мужа по голове и прошептала ему на ухо, на то, из которого она утром вырывала волосинку: «Любимый, ты здоров и скоро этому будет официальное подтверждение. А твои заокеанские эскулапы вешают нам лапшу на уши, а мы ими хлопаем», - Анжела потрепала мужа по ушам и освободилась из его объятий.
Анжела не рассказала мужу, что встретила в «Трикато» Георгия Львовича, который радостно приветствовал ее, ехидно улыбался своим хорошо очерченным ртом и был он одет в золотистого цвета балахон с капюшоном.
*           *          *
                По окончании судебного заседания, Гертруда первая выскочила из зала суда и бросилась к Кирюше:
- Чего теперь, я тебя умоляю, будет со мной? - она чуть не билась в истерике.
- А откуда я знаю, это же не я тебя вызывал на дом. А ты, пардон, меня.. Вот и разбирайся со своим укороченным, я - то здесь причем?
У Гертруды  перехватило дух от гнева: «Как это ни при чем? Как рязанскую шапочку, я тебя умоляю, так при чем., а тут он видите - ли ни при чем. Не - е, так не пойдет. Я ведь знаю твою зазнобу Калерию Так вот ей такую рязанскую шапочку  сделаю - мало не покажется. Тебе. Ты понял, я тебя умоляю?
      - Да плевал я на Калерию, я на работе был, - небрежно махнул рукой Кирюша - на работе у нас не считается.
      Пока они препирались, откуда ни возьмись рядом нарисовался Арнольд Николаевич: « Вы Анна Сергеевна Коровина?» - обратился он к Гертруде.
      Но их разговор прервал выбежавший из зала суда Спиридон. Он увидел жену и кинулся к ней с кулакам. Арнольд Николаевич подставил ножку разгневанному мужу, схватил Гертруду за руку и через мгновение они оказались в машине Арнольда Николаевича.
Введя Гертруду в офис, Арнольд Николаевич усадил ее за стол дал бумагу и предложил написать заявление о разводе со Спиридоном в связи с тем, что последний имеет преступную извращенную половую связь с немецким подданным Дитером фон Ульке, что подтверждается показаниями жены Скрипника Анастасии. Кроме того, Арнольд Николаевич просил указать в заявлении, что Спиридон многоженец, что подтверждается брачными свидетельствами Анастасии и Гертруды. Гертруда также потребовала в заявлении раздела имущества. Подобное заявление в тот же день написала и Анастасия.
Придя после суда домой, Спиридон рвал и метал. Он стонал в голос и причитал: « Зачем я перенес столько сложнейших операций?  Зачем я якшался с врачами, которые доили меня, как корову? Я ремонтировал свое «хозяйство», - стенал он, - чтобы, наконец, удовлетворить Сару Бернар. А Сара отплатила мне черной неблагодарностью. О, Сара! Сара! - в голос вопил он. - Изменить мне, Спиридону. Гиганту, которого любит не кто - нибудь, а сам Дитер фон Ульке, чистокровный ариец, человек голубых кровей, потомок тевтонских рыцарей. Что же ты натворила, Сарочка, - он вспомнил, что ему изменила не Сарочка, а Гертруда. И завопил: «Что же ты натворила, Гертруда? Какая на хрен Гертруд? - вдруг вспомнил он, - Анька она, Нюрка.. Так кто же мне изменял? - вдруг остановился он перед зеркалом и опять завопил: « О, Сара! О, Гертруда! О, Нюрка! О, Настя!». Звонок в дверь привел Спиридона в чувства, он замолчал и подумал : «Я точно сошел с ума».
Открыв дверь, он увидел стоящего за ними Арнольда Николаевича с адвокатом, защищавшем Анастасию.
- Добрый день, - улыбнулся Арнольд Николаевич, - не помешал?
- Что нужно? -  не отвечая на приветствие, ошалело глянул на гостей Спиридон.
- Обсудить некоторые вопросы вашего дальнейшего бытия, Спиридон Трофимович, - Арнольд Николаевич потеснил хозяина дома и вошел в прихожую.
- Вам ни о чем, Спиридон Трофимович, не говорит имя Адриан Николаевич Стоцкий?
-  Ни о чем, - потряс головой Спиридон, - пошли отсюдова на хер,  или сейчас вас вышвырнет охрана..
- Успокойтесь, Спиридон Трофимович. Так вот - Адриан мой родной брат, которого вы похитили и убили. Завладели его имуществом: рестораном и квартирой, откуда выбросили нашу с братом мать, умершую впоследствии на помойке. Пришло время платить по счетам, Спиридон Трофимович.
- Не знаю никаких счетов, никаких братьев и матерей. И тебя не знаю и знать не хочу. А даже бы и узнал, так чего ты докажешь? Я просто сотру тебя в порошок, понял?
- А я ничего доказывать и не буду, - жестом успокоил Спиридона Арнольд Николаевич. Мы поступим по другому. Пропусти нас в квартиру. - Спиридон посторонился и Арнольд с адвокатом прошли в гостиную.
      - Итак, - Арнольд Николаевич, не спрашивая разрешения, сел за стол, - у меня есть неопровержимые доказательства, что похищение и убийство моего брата дело ваших, Спиридон Трофимович, рук. У меня есть также точная информация о том, кому, когда и сколько вы заплатили за то, чтобы дело об убийстве брата было закрыто за недостатком улик. Закрыли дело очень серьезные люди. Вы их знаете, так как имели с ними дело и понимаете, что они не допустят, чтобы их имена всплыли в ходе вновь возобновленного следствия.. У меня есть предложение: вы объявляете явку с повинной, не называя никаких имен. Материалы новому следствию предоставлю я. Вас судят, дадут столько, сколько позволит уголовный кодекс. Но я вам гарантирую сохранение всех ваших активов. Здесь и за рубежом. Отсидите, распоряжайтесь ими по своему усмотрению.
- Что ты гонишь? - вскочил ранее внимательно слушавший Спиридон. - Никакого брата я не убивал и знать ничего не знаю. А мои активы ты не тронь. Мои они и есть мои.
- Дело в том, - вмешался адвокат, - что зарубежные активы вы переписали на Анну Коровину - вашу вторую жену и они в любом случае отойдут к ней. Как я понимаю, ваша совместная жизнь дала трещину. А с первой женой, Анастасией, брак будет судом восстановлен, так как развод ,в связи с ее исчезновением и невозможностью ее найти, был произведен по липовой справке, которую вам за определенную сумму предоставил руководитель вашего райотдела, подполковник милиции...
- Не надо, - перебил адвоката Спиридон.
- Так - то лучше, - Арнольд Николаевич без спросу закурил, - после восстановления ваших с Анастасией брачных уз, оставшиеся активы отойдут к ней согласно брачному договору, который вы в свое время имели глупость заключить. А там  записано, что все имущество, движимое и недвижимое, банковские вклады и так далее в случае вашей супружеской измены, отходят вашей супруге. А фактов измены у вас в наличии два: с вашим компаньоном Дитером фон Ульке, что имела возможность наблюдать лично госпожа Анастасия, второй же брак с госпожой Коровиной является также фактом измены.  В случае вашего несогласия, ваши жены все равно получат свое по суду, а я вас отправлю на нары при любом раскладе. Только тогда с вами пойдут и те менты, которые вам помогали, а им это ни к чему. И вы запросто можете еще до суда угодить к праотцам. Даю вам на раздумье двадцать четыре часа, - Арнольд Николаевич поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Через двадцать четыре часа Спиридон исчез. Люди Арнольда Николаевича обнаружили Спиридона в Германии, у Дитера фон  Ульке. Но они упустили Спиридона: Спиридон и Дитер, как испарились. А Дитер Ульке и Спиридон срочно выехали в Голландию с целью заключения брака : Спиридон уговорил Дитера, который был не в курсе последних судебных событий, выйти за него замуж. Но Дитер был не так прост, в его жилах текла все - таки голубая, черт возьми, кровь. Одно дело выкрикивать «Дас ист фантастишь» и закатывать глаза, испытывая «райское удовольствие», другое дело - замуж выходить, особенно  учитывая последние операционные дела Спиридона. Когда они проверяли послеоперационную готовность Спиридона, то, сказав, что «Дас ист фантастишь», Дитер лукавил - никакого «фантастиша» он не испытал и в восторг приходить было не из чего. Уже в Голландии, приняв приличное количество шнапса, Спиридон поведал Дитеру обо всех событиях, которые случились с ним на родине: и о притязаниях Арнольда, и о двоеженстве, и о том, что его зарубежные активы переписаны на Гертруду, а Анастасии по контракту переходит все оставшееся имущество. Дитер все внимательно выслушал, глубоко, с истинной немецкой сентиментальностью, посочувствовал другу. И когда тот, упившись с горя, уснул, вышел из номера, плотно затворив за собой дверь. Дитер не был подлым человеком, он просто руководствовался железным принципом: бизнес есть бизнес.
                Чуть забрезжил Голладский рассвет, Спиридон разлепил глаза и позвал Дитера, но последний не откликался. Спиридон обшарил весь номер, но  свою невесту нигде не обнаружил. - «Вышел куда - то», - беззаботно подумал Спиридон и завалился спать. В двенадцать часов дня его разбудила служащая гостиницы и очень вежливо на ломанном русском языке сообщила, что номер оплачен до двенадцати дня и, что «герр» должен или оплатить дальнейшее проживание или освободить номер. На вопрос о напарнике, ему ответили, что напарник выехал еще вчера, оплатив проживание до двенадцати часов сегодняшнего дня. Спиридон чертыхнувшись, собрал вещички и покинул пределы гостиницы. Документов, порывшись в карманах, он не обнаружил. И стоял он, аки столб, посередине Голландии и не знал, что же ему делать.
                *            *           *
                Нюра Коровина, она же Гертруда, находилась в некотором замешательстве: с одной стороны - она любила Спиридона, но после событий на суде, после всех этих просмотров записей, она понимала, что возврат к Спиридону исключен; с другой стороны - она становилась обеспеченной женщиной после развода со Спиридоном и сам владелец отремонтированного символа ей и на хрен не нужен. Гертруда усмехнулась: « На какой «на хрен»? И он ей не нужен, и она ему не нужна.. С деньгами, которые достались мне в результате всей этой трагикомической истории, можно жить не тужить - главное развестись со Спиридоном и отвязаться от нового опекуна - Арнольда».
                Ее рассуждения прервал вошедший Кирюша. У него вновь отрасли борода и усы, что делало его похожим на Деда Мороза в молодости. Он, мягко улыбнувшись в усы, выдал петушиную трель, потом, крякнув, опустился на край постели, в которой нежилась Гертруда.
 - Послушайте, Сара Бернар, есть предложение, от которого вам будет сложно отказаться. А? - он вопросительно смотрел на Гертруду, ожидая ответа.
- Излагай, - приготовилась слушать Гертруда.
      - Арнольд Николаевич мощная личность, ты не успеешь и глазом моргнуть, как добровольно сделаешь все, что он пожелает. А пожелает он, устроив тебе быстренько развод с твоим Спиридоном, чтобы ты переписала на него все доставшееся тебе, в общем - то на халяву, имущество И ты, как миленькая , поверь мне, перепишешь. Когда ты придешь в себя, у тебя не будет ни кола, ни двора. В лучшем случае, он купит тебе в Фатерлянде «Стрип - клуб». Чтобы отвязаться от Арнольда, тебе нужен покровитель. Я и предлагаю тебе это покровительство. А заключаться оно будет в следующем: я обеспечиваю тебе быстрый развод, за один день я тебе все устрою. Ты выходишь замуж за меня и мы сваливаем за бугор, в страну, какую назовешь. Открываем там свое дело и живем долго и счастливо и умрем в один день. - Кирюша замолчал и уставился на Гертруду, в ожидании ответа.
- Я тебя умоляю. Мне ж надо подумать, все так закрутилось, я сходу и не отвечу.
- Сейчас Арнольду не до тебя - пропал Спиридон. Но он его быстро найдет, не сомневайся. А когда он найдет его, он займется тобой и тогда уже будет поздно, ты не знаешь Арнольда.
Гертруда попросила Кирюшу отвернуться и быстро оделась. Кирюша сделал вид, что отвернулся, а сам краем глаза любовался точеной фигурой своей, он был уверен, будущей спутницы жизни. Кирюша уже представлял, как они с Гертрудой стоят обнявшись, на берегу океана, видят вдали огни проходящих мимо кораблей, легкий бриз развевает подол платья его любимой, подхваченные ветром волосы Сары Бернар, приятно и возбуждающе щекочут его, Кирюшины, пылающие щеки. Кирюша в истоме закрыл глаза.
      - Давай,  - привел Кирюшу в себя голос Гертруды, - давай так, я тебя умоляю, мы в темпе валим в Германию, я там вступаю в свои финансовые права. Само собой - ты меня здесь разводишь со Спиридоном. А там, я тебя умоляю, решаем, что делать дальше. Да, и вот еще что. Ты немедленно, сегодня же, сбриваешь всю растительность на роже и устраиваешь мне смену фамилии на Сару Бернар.
Выслушав Гертруду, Кирюша вскочил, радостно  выкрикнул «Не вопрос», потер руки и помчался к двери.
- Ты куда? - пыталась остановить его Гертруда.
                - Разводить тебя, Сарочка. Ты меня ожидай здесь, я мигом.
- Я тебя умоляю, - крикнула ему вслед Гертруда, - побриться не забудь. 
            Калерия Марковна опаздывала на работу, она мчалась на мерседесе мэра города. В центре «Трикато» Калерия выросла до руководителя ритуала «Лукошко», очень гордилась доверием к себе руководства центра. Она так увлеклась деятельностью в оздоровительном центре, что на неопределенное время отложила свой отъезд Париж. Тем более, что там, в Париже, ее никто не ждал. А здесь , к своему удивлению, она привязалась к Кирюше и стала подозревать, что она его вроде любит. Записи, продемонстрированные на суде, поколебали было ее хрупкие чувства к нему, но Кирюша, заливаясь петухом, от чего Калерия Марковна буквально балдела., убедил ее, что работа есть работа, а кроме того, отношения с другими женщинами помогают ему держать свой «инструмент» в постоянном тонусе, постоянной готовности и напряжении.   Калерия Марковна внешне согласилась с доводами Кирюши, но внутри ее грыз червь сомнения. Вот этот червь и приказал водителю мерседеса остановиться  у парикмахерской. Калерия Марковна буквально вылетела из машины : она увидела через витринное стекло сидящего вальяжно в кресле Кирюшу, которого пыталась брить пышнотелая, рыжая красавица - парикмахерша. Калерия Марковна ворвалась в салон, вынула Кирюшу из кресла и под отчаянные крики рыжей «Вус! Вус!» потащила недобритого Кирюшу в машину. В машине Калерия Марковна рассмотрела Кирюшу и увидела, что один «вус» у него обрезан под самый корешок, а другой не тронут и висит, как у Тараса Бульбы. Кирюша попытался было выпрыгнуть из машины на ходу, да не тут - то было, Калерия Марковна поймала его за оставшийся «Вус»,  и оттащила от дверцы машины. Кирюша сник и тихо сидел, вжавшись в сидение и слушая упреки Калерии Марковны
- Ты что, забыл откуда я тебя вытащила? Неблагодарный. Я вытащила тебя с помойки и сделала  из тебя человека. А ты, чуть я зазеваюсь, быстро начинаешь бриться. Не так ли? - Калерия Марковна чем больше говорила, тем больше распалялась. - Не так ли? Я у тебя спрашиваю - она дернула Кирюшу за «вус». Кирюша вздрогнул и согласился. Он со всем был согласен, а в черепной его коробке барахталась одна лишь мысль: «И дернул меня черт бриться, надо как - то прорваться  к Гертруде». Проблему неожиданно решила Калерия Марковна,. Она вспомнила, что ее Кирюша побрился один единственный раз, когда со служебным заданием посетил Гертруду. Интуиция Калерию Марковну не подвела, она приказала остановить машину у парадного входа в гостиницу, в которую, она знала, Арнольд Николаевич поместил Гертруду, спасая ее от гнева Спиридона.
      Гертруда мерила шагами гостиничный номер, в нетерпении и тревоге, ожидая Кирюшу. Нет ничего хуже ожидания, однако люди постоянно чего - то ждут, но, как правило, не дождавшись, покидают этот мир. У Гертруды желания покинуть этот мир не было, а вот покинуть этот номер и осуществить план, предложенный Кирюшей, она была не прочь.
      Наконец раздался стук в дверь. Гертруда с радостным криком «Кирюша, это ты?» распахнула дверь - перед ней предстала крупная, красивая женщина, которая объявила «Ага. Я за Кирюшу». Из - за плеча красавицы выглядывал настоящий Кирюша. По привычке, настоящий Кирюша хотел выдать петушиную трель, но красавица дернула его за ус, выдернув его таким образом из - за своей спины и обратилась к Гертруде:
        - Извольте пояснить , мадам, по какому праву  и с какой целью вы постоянно бреете Кирилла и вмешиваетесь в нашу личную жизнь? Вы, я не шучу, мадам, поклянитесь  мне, что оставите его в покое, иначе я потребую сатисфакции и тогда  вам никто не позавидует.
        Гертруда понятия не имела, что - такое «сатисфакция», поэтому, не долго думая, вцепилась в великолепную прическу парижанки и повалила ее на пол. Кирюша кинулся помогать Гертруде, но в это время в номер вошел высокий белобрысый человек и всех озадачил вопросом: « Я не помешал?».
       - Ну что вы,  - вскочила на ноги Гертруда, - это мы играем...
- В нанайских мальчиков, - пояснила, поднимаясь, Калерия Марковна. - Чем обязаны?
- У меня  есть вопрос к Гертруде,  - с сильным немецким акцентом пояснил белобрысый.
- Их бин Гертруда, - ткнула себя в грудь Нюра.
- Зер гут, - удовлетворенно произнес незнакомец, - битте шон, - он пригласил Гертруду в глубь номера.
Гертруда пояснила гостю, что она говорит по - немецки и они перешли, к огорчению присутствующих, на этот лающий язык.
Калерия Марковна покрутила своей красивой головой из стороны в сторону и, дернув Кирюшу за ус,  потащила за собой   к  выходу.
   На входе в «Трикато» Калерия Марковна  с Кирюшей в руках наткнулась на Арнольда Николаевича. Тот оторопело уставился на Кирюшу и задал вопрос Калерии Марковне:
       - А чего у него один ус?
- Не добрили, - нехотя ответила парижанка.
- Не понял, а ну, зайди ко мне.
Калерия Марковна вынуждена была отпустить Кирюшу.
В кабинете Арнольд Николаевич долго рассматривал Кирюшу, потом достал из ящика стола ножницы и обрезал Кирюше второй ус. В результате этой операции под носом у Кирюши образовалось два разных по размеру пучка волос, на которых, как росинки блестели капельки содержимого Кирюшиного носа.
 Трудно пришлось Кириллу под тяжелым взглядом Арнольда Николаевича. Не выдержав этого взгляда, Кирюша сам быстро рассказал шефу о событиях получасовой давности.
Рассказ Кирюши очень сильно расстроил Арнольда Николаевича - весь его тщательно разработанный и продуманный до мелочей план был на грани полного провала: Спиридон пропал, как в воду канул. Из под носа исчезла Гертруда.
 Связавшись с аэропортом, Арнольд Николаевич уточнил, что немецкий гражданин Дитер фон Ульке и гражданка Коровина          Анна Сергеевна отбыли ближайшим рейсом в Германию.
*          *         *
              Высокий белобрысый человек приветливой улыбкой встретил Кирюшу на пороге своего роскошного кабинета.
- Итак, я Вас слушаю, господин Курдюмов, - хозяин кабинета говорил на приличном русском языке.
- Я прибыл к вам по поручению Арнольда Николаевича Стоцкого и известной вам Анастасии - жены Вашего делового партнера и друга  Спиридона.
- О, да - да, - закивал немец, - а что, Анастасия жива, она нашлась?
-   Нашлась, - подтвердил Кирюша, - а суть ее предложения в том, что сохранившиеся от исчезнувшего Спиридона активы, находящиеся у нас, теперь принадлежат ей. Она готова сохранить с вами сотрудничество при условии, что Вы передаете нам Гертруду, которая , по нашим сведениям , вывезена вами в Германию.
- Предложение интересно, мы готовы к сотрудничеству, но местонахождение Гертруды нам неизвестно и тут мы ничем вам помочь не в состоянии, - немец встал, давая понять, что разговор окончен.
     Но тут приоткрылась дверь кабинета и в него заглянула Гертруда и тут же исчезла. Спасенная Дитером от Калерии Марковны и вывезенная им в Германию, Гертруда, не имела ни малейшего желания возвращаться на родину. Она в свое время в Германии освоилась, овладела языком, завела друзей и поклонников, ресторанным бизнесом заниматься она не имела ни малейшего желания. Ее вполне устраивало предложение Дитера: она ему продает свою долю в доставшемся ей бизнесе, а он ей обеспечивает немецкое гражданство, помогает приобрести «Стрип - бар» в престижном районе и оставляет в покое.
     Увидев Гертруду и поняв, что она не горит желанием встречи с ним, Кирюша встал и, изображая гуся, выдвину вперед челюсть, зашипел и двинулся на Дитера. Дело в том, что Арнольд Николаевич, разрабатывая сценарий общения Кирюши с Дитером, предусмотрел вариант на случай, если официально договориться не удастся. Расчет был на гипнотические способности Кирюши воздействовать на сексуальное подсознание клиента и Кирюшину бисексуальность. Арнольд Николаевич объяснил Кирюше, что Дитер гомосексуалист и слаб, как выразился Арнольд Николаевич «на передок», всегда исполняет роль дамы. Вот к этому «передку» и подбирался Кирюша, изображая гуся и гогоча., в общем действовал Кирюша испытанными методами. Он вплотную приблизился к Дитеру и, закрякав, схватил его за этот самый «передок». Слегка опешивший Дитер, с вожделением рассматривал держащего его за причинное место Кирюшу и Кирюша ему явно понравился. Он начал разворачивать Кирюшу спиной к себе  - Кирюша понял, что хочет сделать с ним Дитер, он задергался и стал умолять Дитера: « Не надо. Не надо». Но Дитер, бормоча по - русски «Надо, Федя, надо» сделал с Кирюшей, что хотел. Когда всхлипывающий Кирюша одевался, Дитер протянул ему руку и представился Зигфрид - брат - близнец Дитера.
    Арнольд Николаевич начал волноваться: что - то Кирюши долго не было. Он поджидал Кирюшу в небольшом кафе на берегу реки Изар. Он допивал пятую чашку кофе, когда, наконец, явился  запыхавшийся Кирюша. На вопросительный взгляд Арнольда Николаевича, Кирюша ответил эмоциональной и злобной тирадой:
Кто мне рассказывал про слабый передок? Кто мне говорил: чуть дотронешься и он твой. Передок оказался ой как не слаб, а наоборот. И вообще я попал на его брательника Зигфрида и потерял девственность. Моя честь порушена.
- Подожди, - перебил причитания Кирюши Арнольд Николаевич. - Какого брата? Что у него есть брат?
- Еще какой. Не брат, а ого - го.
Арнольд Николаевич глубоко задумался: «Все его предприятие терпело фиаско. Спиридон пропал, Гертруду увели из под носа. Теперь, когда Дитер знает, что Гертруду ищут, он упрячет ее капитально. Не случайно он подставил  вместо себя своего брата - близнеца Зигфрида - значит не желал выходить на прямые контакты с ним, Арнольдом Николаевичем. А что, собственно Арнольд Николаевич хочет, чего добивается? - подумал он о себе в третьем лице. - Спиридона, главного своего врага, он практически разорил. К Анастасии он претензий не имеет и желает ей только добра, он и так ее жестоко наказал ни за что, ни про что, отправив на помойку. Ее любит Денис и он на ней жениться. Пострадал Кирюша. Ну что ж, придется ему эти страдания компенсировать. Женю его на Калерии, она увезет его в Париж и там они успокоятся. Остается Гертруда. Так какое она имеет отношение к бедам его, Арнольда? Да никакого. Хотелось заполучить доставшиеся ей от Спиридона деньги. Да Бог с ней, пускай распоряжается. У них с Денисом доходов от издательства и оздоровительного центра «Трикато» с избытком. Так чего же я еще хочу? - задал он себе вопрос. - Хочу найти Спиридона и сделать так, чтобы он никогда и никому не мешал жить. - дал сам себе ответ. - А найти Спиридона можно только через Дитера. Значит необходимо искать с Дитером коротких контактов. И здесь, в Германии, потому что у нас Дитер больше вряд ли появиться. Свою долю в совместном со Спиридоном бизнесе Дитер уже продал», - на этом  раздумья Арнольда закончились и он обратился к Кирюше:
- Девственность, говоришь, потерял? Давай так: никому об потерянной чести ни слова. Возвращаешься домой, предлагаешь руку и сердце Калерии Марковне. И что она в тебе нашла? Но да ладно - это ее дело. Я вам во всем помогу и вы отправитесь в ее замок в Париже. Подходит?
   Кирюша радостно закивал
На этом и порешим., - Арнольд Николаевич допил кофе и поехали они с Кирюшей в аэропорт.
В аэропорту Арнольд Николаевич подписал банковский чек на сумму достаточную для свадьбы Кирюши и Калерии Марковны и для их годичного безбедного проживания в Париже.
Прощаясь с Арнольдом Николаевичем, счастливый Кирюша благодарил Господа за то, что тот свел его с Зигфридом, что в конечном итоге и решила судьбу фермера, объевшегося алебастра, превратив его в парижанина.
Проводив Кирюшу, Арнольд Николаевич отправился в офис Дитера фон Ульке.
Дитер с распростертыми объятиями встретил Арнольда.
- Наслышан, наслышан, - приговаривал он, пока секретарша расставляла на столе кофейный и коньячный приборы.
- Прежде всего, я должен убедиться, что вы Дитер, а не Зигфрид, - начал Арнольд.
        - Йа - йа. Их бин Дитер, - закивал белобрысой головой не то Дитер, не то Зигфрид.
В это время в комнату вошел точно такой же высокий, белесый человек и представился Зигфридом.
-Хрен с ним, - подумал Арнольд Николаевич, - Зигфрид так Зигфрид.
- У меня к вам, собственно , один вопрос. Я оставляю в покое Гертруду, вы мне находите Спиридона. Все.
После недолгого раздумья, Дитер закивал:
- Гут, гут. Только мне нужны гарантии.
- Гарантии? Хорошо. Первое: я не стану заявлять в полицию за то, что ваш брат сделал с моим человеком два часа назад. И второе: зовите сюда Гертруду. Когда Гертруда вошла Арнольд обратился к ней:
- Вы ответьте мне на один вопрос, Анна. В желаете остаться в Германии? -  Арнольд внимательно смотрел Гертруде в глаза.
- Да, очень желаю. Мне больше ничего не надо, дайте мне здесь свободно жить. Они, - Гертруда кивнула в сторону братьев, - гарантируют мне немецкое гражданство. Деньги у меня для открытия своего дела есть. Только вы, я вас умоляю, оставьте меня в покое.
- Договорились, - оторвал взгляд от Гертруды Арнольд. - Гертруда вышла.
- Ну так как со Спиридоном?
Спиридон в Голландии. Я оставил его там в гостинице, - после недолгого замешательства ответил тот, кто скорее всего был Дитером. - Документы его у меня. - Он встал, открыл сейф, достал документы и передал их Арнольду. - Вот все, что я могу вам сообщить.
                О ЖОПЕ
Василий Петрович нервничал. После того, как нанюхавшись конституции и проникнувшись ее духом, президент ни с того ни с сего разогнал парламент, Василий Петрович потерял покой. И если раньше он снимал стресс тем, что с Калерией Марковной занимался ритуалом «Ну, баранки гну», то теперь, в связи с политической нестабильностью в стране, Василий Петрович, придя с работы, закрывался в своей комнате с бутылкой виски, выпивал ее без закуски и громко пел похабные частушки, вызывая недовольство домочадцев. Вот и сегодня Калерия Марковна изнывала от воплей мужа сестры, она стучала в дверь, за которой распевал свои частушки Василий Петрович и умоляла его выйти и поиграть с ней в «Ну, баранки гну». Встревоженная поведением мужа, Серафима Марковна тоже пыталась призвать мужа к приличному поведению, но все ее усилия были тщетны. Сестры, конечно, могли бы наплевать на поведение мера  города - пускай распевал бы свои частушки, если это успокаивало его мятущуюся душу, но они не могли этого себе позволить в силу воспитания и врожденной интеллигентности. Они страдали вместе с Василием Петровичем: он - от запаха конституции, сестры от сострадания к терзающему и себя и их Васе. Доведенные до отчаяния не столько самим пением, сколько содержанием частушек, сестры решили перебить похабщину, изрекаемую зычным голосом Василия Петровича, великими стихами. Калерия Марковна приникла губами к замочной скважине и начала читать:
    Прислушайся к вьюге, сквозь десны процеженной,
   Прислушайся к голой побежке бесснежья...
           Василий Петрович на мгновение замолк, потом переспросил:
- К чему прислушаться?
- К голой побежке бесснежья, - пролепетала, прыгающая вокруг Калерии Серафима Марковна.
- А ты к голой жопе прислушайся, дура, - изрыгнул Василий Петрович в замочную скважину, и запел очередную похабщину.
Расстроенные сестры поднялись на второй этаж, в библиотеку - туда не долетали вопли хозяина города . Чтобы их окончательно заглушить, Серафима Марковна на полную мощность включила телевизор. На экране, так называемая светская львица,  с лицом, украшенным увесистой нижней челюстью, брала интервью у поэта - матершинника. Поэт был похож на не опохмелившегося бомжа, был не стрижен, волосы его сальными космами спадали на плечи. Вокруг поэта с восторженно - заискивающими лицами крутилась какая - то шобла, почему - то именующая  себя элитой.
Передача шла к концу и ведущая, обращаясь к телезрителям, плямкая своей отвисшей челюстью,  спросила у зрителей разрешения поблагодарить поэта Пашу и торжественно, под одобрительные возгласы «элиты», преподнесла поэту снятые тут же с себя трусы. Поэт понюхал трусы и долго благодарил ведущую, «элиту» и телезрителей.
Да наше «Трикато» с его ритуалами, которые приносят реальную пользу людям, несмотря на некоторые вольности, верх такта и высокой поэзии, - Калерия Марковна возмущенно переключила телевизор на другой канал. Симпатичный ведущий радостно и бодро объявил:
- Вас приветствует «Камеди - клаб» и его ведущий подонок Гриша.
- А я тоже хочу вести, - выскочил из - за кулис еще более симпатичный парень.
- Пошел в жопу, справлюсь сам, - выдал Гриша.
Элита, заполнившая зал не смеялась, элита, заполнившая зал, ржала и гоготала, люди в восторге наваливались друг на друга, хлопали друг друга по всем частям тела. VIP - персоны в восторге прыгали друг на друга, вроде они не VIP - персоны, а хер его знает кто. А один не VIP - персона вообще учудил: взгромоздился на мадам - VIP - персону. Возмущению тусовки не было предела: как это не VIP на VIP,а. Какой ужас. Не VIPA охрана вывела из зала.
Серафима Марковна резко выключила телевизор.
С низу доносилось разнузданное пение ее мужа: «Настроил гитару на е. твою мать, пошел по бульвару б....й собирать».
                Содрогаясь от пения свояка и от того, что звучало с экрана телевизора, Калерия Марковна сняла с полки шестой том Марка Твена и обратилась к сестре:
                - Послушай, тебе это ничего не напоминает?  К Геку и Джиму прибились два бродяги. Один объявил, что он герцог, другой - король Франции. Они промышляли эти бродяги чем попало, в том числе и театральными представлениями. В одном из городков они расклеили по всему городу намалеванные афиши. Она начала читать:
                В ЗАЛЕ СУДА
                ТОЛЬКО ТРИ СПЕКТАКЛЯ!
                ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЕ ТРАГИКИ
                ДЭЖВИД ГАРРИК _ МЛАДШИЙ
                И
                ЭДМУНД КИН  КИН - СТАРШИЙ!
                Из лондонских и европейских театров
                в захватывающей трагедии
                «Королевский жираф,
                или
                Царственное совершенство» ! ! !
                Вход 50 центов.
                А внизу стояло крупными буквами:
                ЖЕЩИНЫ И ДЕТИ НЕ ДОПУСКАЮТСЯ!
Ну вот , - сказал он, - если уж этой строчкой их не заманишь, тогда я не знаю Арканзаса!
    Весь этот день, - продолжала читать Калерия Марковна, - герцог с королем возились не покладая рук: устраивали сцену, вешали занавес, натыкали свечей вместо рампы; а вечером мы и мигнуть не успели, как зал был битком набит мужчинами. Когда больше уже нельзя было втиснуться ни одному человеку, герцог бросил проверять билеты, обошел здание кругом и поднялся на сцену. Там он стал перед занавесом и произнес коротенькую речь: сначала похвалил трагедию, сказал, что она самая что ни на есть занимательная, и пошел дальше распространяться насчет трагедии и Эдмунда Кина - Старшего, который в ней  исполняет самую главную роль; а потом, когда у всех зрителей глаза разгорелись от любопытства, герцог поднял занавес, и король выбежал из - за кулис на четвереньках, совсем голый; он был весь кругом размалеван разноцветными полосами и сверкал, как радуга. Ну, обо всем остальном говорить не стоит - сущая чепуха, а все - таки очень было смешно. Публика чуть не надорвалась от смеха; а когда король кончил прыгать и ускакал за кулисы, зрители  хлопали, кричали, хохотали и бесновались до тех пор, пока он не вернулся и не проделал всю комедию снова, да и после того его заставили повторить все сначала. Тут и корова бы не удержалась от смеха, глядя, какие штуки откалывает наш старый дурак.
      Потом герцог опустил занавес, раскланялся перед публикой и объявил, что эта замечательная трагедия будет исполнена только еще два раза, по случаю неотложных гастролей в Лондоне, где все билеты на предстоящие спектакли в театре Друри - Лэйн уже запроданы; потом опять раскланялся и сказал, что если  почтеннейшая публика нашла представление занятным и поучительным, то ее покорнейше просят рекомендовать своим знакомым, чтобы и они пошли посмотреть.
     Человек двадцать закричали разом:
- Как, да разве уже кончилось? Разве это все?
                Герцог сказал, что все. Тут - то и начался скандал. Подняли крик: «Надули!», обозлившись, повскакивали с мест и полезли ломать сцену и бить актеров. Но тут какой - то  высокий осанистый господин вскочил на скамейку и закричал:
- Погодите! Только одно слово, джентльмены!
               Они остановились послушать.
- Нас с вами надули - здорово надули! Но мы, я думаю, не желаем быть посмешищем всего города, чтоб над нами всю жизнь издевались. Вот что: давайте уйдем отсюда спокойно, будем хвалить представление и обманем весь город! Тогда все мы окажемся на равных правах. Так или нет?
- Конечно так! Молодец судья! - закричали все в один голос.
     - Ладно, тогда ни слова насчет того, что нас с вами надули. Ступайте домой и всем советуйте пойти посмотреть представление.
- На другой день по всему городу только и было разговоров, что про наш замечательный спектакль. Зал был опять битком набит зрителями, и мы опять так же надули и этих. Вернувшись с королем и герцогом к себе на плот, мы  поужинали все вместе, а потом, около полуночи, они велели нам с Джимом вывести плот на середину реки, спуститься мили на две ниже города и там где - нибудь его спрятать.
       На третий вечер зал был переполнен, и в этот раз пришли не новички, а все те, которые были на первых двух представлениях. Я стоял в дверях вместе с герцогом и заметил, что у каждого из зрителей оттопыривается карман или под полой что - нибудь спрятано; я сразу понял, что это ни какая  - нибудь парфюмерия, а совсем наоборот. Несло тухлыми яйцами, как будто их тут были сотни, и гнилой капустой; и если только я знаю, как пахнет дохлая кошка, - а я за себя ручаюсь, - то их пронесли мимо меня шестьдесят четыре штуки».
- Это тебе ничего не напоминает?  - обратилась к сестре Калерия Марковна. - Так кто был предтечей современных герцогов и королей?
                Серафима Марковна не успела ответить: внизу раздался звонок в входную дверь. Калерия Марковна с криком «Это Кирюша», бросилась открывать. Это точно был Кирюша. Калерия Марковна и Кирюша замерли в объятиях друг друга. Молчаливое слияние их душ нарушало только пение мэра города.
«Не скажу в какой деревне есть беременный мужик...», - грозился мэр.
Оторвавшись от Кирюши, Калерия Марковна радостным криком сообщила сестре:
Сима, Сима, Кирюша приехал! - Серафима Марковна спустилась вниз и, натянуто улыбнувшись, поздоровалась с Кирюшей. Услышав крики женщин, Василий Петрович прекратил петь и   вышел из своей комнаты:
         - О, герой - любовник прибыл, - радостно завопил он, - давай споем.
           - Да не будет он петь с вами, - возмутилась Калерия Марковна.
        - А куда он на хрен денется, - Василий Петрович схватил Кирюшу «поперек живота» и потащил в свою комнату. Кирюша пытался вырваться, но тщетно. Калерия Марковна силой вырвала суженого из рук мэра города и за руку вывела Кирюшу из дома.
- Пойдем, лучше в парке погуляем, чем слушать пьяный бред родственника, - Калерия Марковна не отрывала влюбленного взгляда от своего дорогого Кирюши.
  «Вот ведь загадка судьбы, - раздумывала оставшаяся дома Серафима Марковна, - красавица - сестра,  женщина, хотя уже и в летах, но выглядевшая очень молодо, ухоженная, обеспеченная, блестяще, по европейски образованная, умеющая себя преподнести, подать, женщина, у которой нет отбоя от самых известных мужчин Франции, да что там Франции - Европы, вдруг влюбилась в объевшегося алебастра, заросшего неопрятной бородой и вислыми усами, малорослого и неказистого Кирюшу. Воистину, чужая душа потемки, даже душа родной сестры. Сама Калерия не могла, да и не хотела, объяснять свою страсть к Кирюше, но без этого Кирюши сохла, страдала и жить не могла», - так раздумывая, Серафима Марковна закрыла на ключ входную дверь и отправилась в парк вслед за сестрой и Кирюшей. Она увидела их издалека сидящих на  скамеечке и мирно о чем - то беседующих. Парк был полон гуляющими. Было много детей с бабушками, с молодыми мамами. Влюбленные парочки скрывались в темных аллеях. Всевозможные аттракционы работали с полной нагрузкой. Было весело, радостно, светло. Серафима Марковна подошла к скамеечке, на которой уютно устроилась ее сестра с Кирюшей и села рядом. Кирюша лучезарно ей улыбнулся и, взяв ее руки в свои, нежно их поцеловал. Серафима Марковна зарделась от удовольствия и свободной рукой потрепала поощрительно Кирюшу по   лохматой голове. Кирюша не заметно для Серафимы Марковны толкнул ногой Калерию и спросил глазами: «Можно?». Та кивком головы дала согласие. Ободренный согласием любимой и хорошим расположением духа ее сестры, Кирюша встал и обратился к Серафиме Марковне:
- Дорогая Серафима Марковна! - Кирюшин голос дрогнул, в глазах мелькнула слезинка. - Дорогая Серафима Марковна, - повторил Кирюша, - я прошу руки и сердца.... - Кирюша не успел окончить совою речь - по радио громко зазвучала залихватская музыка и приятный женский голос запел:
              Мама сшила мне трусы
              Из березовой коры,
              Чтобы жопа не потела,
               Не кусали комары.
Кирюша застыл с открытым ртом. Серафима Марковна встала и гневно заявила:
          - Вы даже руки и сердца толком попросить не в состоянии. Я не понимаю тебя, Калерия. Что нашла ты в этом типе?
Наверное уже в десятый раз повторялись по радио слова про трусы и жопу. Они сопровождали Серафиму Марковну до самого дома, а дома почти про то же самое пел ее пьяный муж.
« Ну  и попали мы,  - думала Серафима Марковна, - всей страной попали в глубокую, потенциальную...».
Калерия Марковна как могла успокаивала Кирюшу:
- Не бери в голову, - говорила она ему, - все эти руки и сердца, все эти просьбы - пустая формальность. Подумаешь, ей ты не нравишься. Так мне с тобой жить, а не ей. Обойдемся без ее благословения.  А знаешь чего они упираются,  Серафима  и Васька? А оттого, что ты ел алебастр. Васька вообще говорит: «Где это видано, чтоб  мужик алебастр ел?». Я - то , честно говоря, тоже подумала: «Что - то не то с этим алебастром».
- Да не ел я алебастра никакого, не ел. Так, придумал. Для антуражу. А они - то поверили. А мне - то что? Поверили и поверили
- Не ел? - встрепенулась Калерия, - ну и отлично. Завтра идем - начинаем тебе визу оформлять. А сольемся в одну семью там, во Франции. У меня в посольстве знакомые, даже друзья второго мужа - все оформят быстро.
  - И действительно, через две недели плачущая Серафима, посуровевший Василий Петрович и еще несколько человек из «Трикато» провожали Калерию Марковну и Кирюшу в аэропорту. Со всеми расцеловавшись и проронив слезу, счастливые Кирюша и Калерия поднялись по трапу самолета и исчезли в его чреве. Они летели на встречу своему счастью.
- Оглянувшись последний раз, Серафима Марковна увидела как по трапу самолета, в наручниках, в сопровождении двух стражей порядка спускался ее потенциальный зять Кирюша. Он что - то пытался объяснять милиционерам, на те сунули его вперед башкой в стоящий у трапа милицейский автомобиль. Автомобиль газанул и умчался вместе с Кирюшей в неизвестном направлении.
- Вася, Кирюшу повязали, - обратилась к мужу растерянная Серафима Марковна, - надо же что - то делать.
- Василий Петрович из машины позвонил в милицию, долго слушал, что ему говорил дежурный по городу и, наконец, сообщил нервно ожидающей жене:
Дней двадцать назад этот ваш алебастровый Кирюша сбежал из парикмахерской, не заплатив за стрижку - брижку.
                *** МИДАХ
                «Не может быть, - думал Спиридон, стоя у отеля ATLANTA  HOTEL на площади REMBRADTPLEIN дом номер 8 в городе Амстердаме, - чтобы влюбленный Дитер бросил меня так грубо, не по пацановски». Спиридон осмотрелся , его не покидала надежда, что вот - вот появиться Дитер и, широко улыбаясь, завопит «Дас ист фантастишь». Он равнодушно осмотрел памятник какому - то чуваку. Как потом ему объяснили его вновь обретенные друзья, этот « чувак» был вовсе не «чувак», а великий голландский художник Рембрандт, а площадь Рембрандта - один из главных центров ночной жизни города. Обо всем этом Спиридон узнал позже, а пока он стоял, озираясь по сторонам, в надежде, что Дитер все - таки объявится - ведь они почти супруги, а он, Спиридон муж - глава семьи. Спиридон представлял, как он накажет «жену» за непослушание.
                «Я его гада, - думал Спиридон, - накажу по - русски: дам по мусалам. Огрею так, что мало не покажется, тоже мне - жена». Но шло время и никакого Дитера не объявлялось. Так, медленно двигаясь,  Спиридон вышел в район Красных фонарей. В витринах открыто предлагали свои услуги полуобнаженные проститутки. Проститутки были хороши собой - глаз не оторвешь. Одна за одной шли толпы иностранцев - это шли официальные экскурсии. К одной из групп, каких - то узкоглазых, скорее всего японцев, присоединился и Спиридон.. Гид завел экскурсантов в небольшое кафе. Хозяин, улыбаясь во весь рот, встретил гостей, всех рассадили за столики, принесли подносы, уставленные рюмочками с каким - то спиртным. Неожиданно для Спиридона,  на закуску принесли гороховый суп и блины. Спиридон уплетал за обе щеки, не обращая внимания на удивленно глядящих на него не то японцев, не то корейцев. Спиридону было на это глубоко наплевать - главное для него было, что он утолил голод. И, когда всех повели в узенькую улочку, где в витринах с розовой подсветкой стоят девушки на любой цвет и вкус, Спиридон потихоньку, задком - задком, вырулил на площадь и завертел головой в надежде узреть свою несостоявшуюся жену и покинуть  уже начавший ему надоедать этот пестрый мир. Он вышел обратно к памятнику «чуваку», прошло минут тридцать - никакой «жены» не нарисовалось, тут уж Спиридон заволновался.. Правда, он не запаниковал - не тот он был человек, всякого повидал в жизни, но чувство тревоги его не покидало.
                - «Обратиться в полицию, - рассуждал он, - так вышлют на родину, а там Арнольд. А у этого Арнольда явно есть доказательства о расправе над его братом. И засадят меня как миленького. - Спиридон не желал еще раз попадать в места не столь отдаленные, ему по горло хватило одной отсидки. Вариант жениться на Дитере был самый классный, но сорвался и Дитер явно бросил его, утащив документы, пластиковую карту и мобильный телефон. Иначе уже б объявился».
               А вокруг шумела, веселилась пестрая толпа. Циркачи, музыканты, огнеглотатели, жонглеры, гимнасты и шарманщики, толпы зевак окружали Спиридона и «чувака» на постаменте. Спиридон невольно поддался настроению толпы и стоял, приплясывая и с удовольствием разглядывая окружающих. Двое из толпы подошли к Спиридону. Один был высокий тощий с буйно заросшей неопрятной шевелюрой головой, другой - невысокого роста, плотного сложения, рыжий. Спиридон давно обратил на них внимание: они выделывали невероятные акробатические трюки, собирая в грязную шляпу плату с бурлящей вокруг публики. Высокий был одет в футболку с надписью СССР и черные невероятных размеров «семейные» трусы, второй был в плавках и в черном засаленном фраке, одетом на голое тело. На голове его красовалась зеленая фетровая шляпа.
                Низкорослый, сняв шляпу, обратился к Спиридону, приветливо улыбаясь:
 -*** мидах..
- Пошел ты сам туда же, сам мудак, - по - русски, так как ни одного иностранного языка не знал, ответил Спиридон.
- О, земляк, - в голос радостно завопили оба незнакомца -  *** мидах по здешнему - здравствуй, приветствие, землячок, понял?
  Спиридон расплылся в улыбке: «Понял - понял, - замахал руками он, - земеля, эх - вот это повезло».
- Ну, давай знакомится, - высокий протянул руку, - я  Семен.
- А я Изя, - маленький вслед за Семеном пожал Спиридону руку. -  Спиридон назвал себя..
- А  как ты, Спиря, в центре Амстердама - то оказался?
 - Жениться приехал, - пояснил Спиридон, - да невеста слиняла.
- Ну ты, блин, даешь, - покачал кудлатой головой Семен, - да ничего мы тебе здесь новую найдем. Здесь их навалом, на любой вкус и на любой цвет. А что дальше думаешь делать? На родину будешь пробираться?
- На родину мне нельзя, - покачал головой Спиридон, - по крайней мере пока.
  - Пока тогда останешься здесь, занятие тебе найдем, не боись, народ здесь не злой, отзывчивый, - Семен окинул взглядом фигуру Спиридона, - одобрительно покачал головой: «Фигура хороша. А как у тебя с ориентацией?».
- А любая, - засмеялся Спиридон, - я ж сюда жениться приехал на немце, на Дитере. А он меня, как лоха кинул. А сориентировать я могу кого угодно - хоть Наташку, хоть Ивашку.
- Отлично, - Изя дружески хлопнул Спиридона по плечу, - ну ты подожди - мы еще поработаем, а потом пойдем к нам - мы здесь недалеко на барже живем.
На следующее утро его новые друзья решили посвятить день ознакомлению Спиридона с городом. Семен и Изя были одесситы, они уже больше года жили в Амстердаме, соскучились за родной речью , за русским, как говорил Изя, духом. В силу своего одесского характера, своей особой одесской душевной организации, они от всего сердца взялись помогать Спиридону.
Главным гидом назначил себя маленький Изя. Для начала он объяснил Спиридону, который не проявлял особого стремления к новым знаниям, что для того , чтобы жить в этом городе, необходимо знать азы его истории, и хоть чуть - чуть язык. Спиридон нехотя согласился , и, чтобы показать свое желание к познанию, спросил, когда они вышли на площадь Рембрандта:
- А это что за чуквак , вчера ж вы около него ко мне подошли?
- Это не «чувак», а великий голландский художник по имени Рембрандт Харменс  ван Рейн. И нигде не вздумай назвать его чуваком - могут поколотить. Хотя они не знают что такое чувак, так что называй. Для начала вот тебе бумажка, читай и запоминай:
*** мидах - здравствуйте.
Даах - привет.
Тот синс - до свиданья.
Хэф мэй - дайте мне.
Мийн нам ис - меня зовут.
Ик вехряп у нит - я не понимаю
Данк у вел - спасибо.
Я - да.
Нит - нет.
Хуфейл кост ди? - сколько стоит?
Гудкоп - дешево.
Дюр - дорого.
Икт вил эйн доктор - мне нужен врач.
Ты это потихоньку ходи - учи, пригодиться. Теперь я буду тебя насыщать знаниями, а ты внимай. Ты чего рот раскрыл? Не слышал: знания - сила. Порядочный человек  не может присутствовать  в чужой стране, понятия не имея об ее истории. Секешь? Вот то - то. Я тебе все сразу не расскажу - сам не знаю. Но в таблетках ты у меня кое - что получишь. Так вот, что - такое Амстердам? Это «Дамба, сооруженная на реке Амстель». В 1275 году на реке Амстель при впадении ее в лиман Заудер - Зей  согласно, ты же понимаешь, легенде сильный шторм выбросил на пустынный берег двух рыбаков.  Свое спасение они сочли перстом Божьим и основали рыбацкую деревушку. В настоящее время в том месте, где оказались спасенные рыбаки - район Красных фонарей. Чтобы защитить свои дома, ты же понимаешь, от разливов реки они возвели дамбы и назвали это место Амстердам, то есть дамба на реке Амстел. Район  Красных фонарей.  В нем кроме витрин с проститутками и громадного количества кафешопов и сексмагазинов с невообразимым ассортиментом, сам понимаешь, расположилась  Старая церковь, построенная в честь  Святого угодника Николая - небесного  и божественного покровителя моряков и морского дела. Здесь находится могила первой жены Рембрандта - Саскии.
       Спиридону до чертиков надоели рассказы Изи. Его больше волновал вопрос «Что делать?» Он не знал, что это извечный вопрос русской интеллигенции, иначе бы очень гордился собой. Мало того, он не знал, что  многие поколения русских людей так и не смогли найти ответ на этот вопрос.
     Один только Изя из Одессы, когда Спиридон оборвал его рассказ о центральной площади Амстердама - площади Дам, и сказал ему: «Изя, хватит  мне впаривать про эти площади, ты мне сажи «Что делать?». Изя не задумываясь ответил: « Счас».
     - Вот тебе, сам понимаешь, мобильник. Звони своей несостоявшейся жене.
- Я ж телефона не знаю, - пожал плечами Спиридон.
- Тогда звони тем женам, что у тебя на родине остались.
- Тем не могу - меня Арнольд выловит. Нет, не могу.
- Тогда тебе здесь надо жить. Так будем этот вопрос так решать? Сема, ты как полагаешь?
- Я полагаю - пускай пока тут поживет, а там решим, - Семен подтянул семейные трусы. Трусы эти наряду с майкой с надписью СССР, были предметом особой гордости Семы, были отдушиной, когда его одолевала ностальгия по Советскому Союзу. Кроме того эти атрибуты социализма привлекали толпу при исполнении Изей и Семой акробатических трюков.
   - Пошли, - скомандовал Изя и строевым шагом направился  к мосту BLAUWBRYG. - Этот мост, - не упустил Изя случая вновь проявить свою эрудицию, - этот мост построен в  1883 году и является точной копией парижского моста через Сену, названного в честь русского императора Александра первого.  Они перешли через мост и попали на площадь VISSERLEIN. В центре площади  красовалась большая Португальская синагога, построенная, как свидетельствует легенда, по проекту царя Соломона. Напротив Португальской синагоги гордо возвышается здание немецкой синагоги с еврейской библиотекой. Изя не стал о синагогах рассказывать Спиридону, но  не мог промолчать, когда они проходили мимо памятника «Докер».
- Остановись, - обратился Изя к Спиридону, - это памятник, который увековечил события февраля 1941 года, когда докеры Амстердамского морского порта построили баррикады, преградившим дорогу нацистам к Еврейскому району. Ты понял?
Спиридон закивал. Изя попросил Семена и Спиридона подождать и, водрузив свою зеленую фетровую шляпу на голову Спиридона, долго чесал макушку, потом вынул из плавок кипу, напялил ее на макушку  и  скрылся в Португальской синагоге.
Ожидая Изю, Спиридон задумался о своей судьбе, собственно не о судьбе, а о том как и почему он, преуспевающий ресторатор, человек крутой, со связями, умудрился практически все потерять, да еще и оказаться заграницей без документов, без денег, без крыши над головой. Где же он наделал ошибок? И как теперь можно все это поправить? Когда он находился в зоне, один очень не глупый еврей, сидевший за мошенничество, изрек или кого - то процитировал: «В мире каждую минуту рождается столько лохов, что грех нам этим не воспользоваться». Выходит, он, Спиридон оказался среди рождающихся каждую минуту лохов, а не среди тех, кто этим воспользовался.  Первая ошибка: на кой черт ему понадобился ресторан и квартира этого Адриана? Тогда уже ему хватало всего. Да, он заказал Адриана, но только, чтобы он исчез: имелось в виду -  переехал в другой город, в другую страну, но он не хотел его смерти. Потом он не знал, что у Адриана есть родной брат. А он внезапно объявился и долго выжидал и дождался - таки своего момента. Вторая ошибка - связь с Дитером. Деловые связи с Дитером открыли перед Спиридоном невероятные перспективы. А вот интимные связи были вовсе ни к чему. Как это получилось Спиридон до сих пор себе объяснить не может. Интерес к женскому полу после общения с Дитером, у Спиридона не пропал, а к мужскому вдруг стал проявляться. И с этим Спиридон ничего сделать не мог. Он любил Настю, да и до сих пор любит, но когда она сбежала из дома, Спиридон не поднял на ноги всю милицию, все свои уголовные связи, а спокойно уехал в Германию и предался блаженству с Дитером. Где эта Гертруда взялась на его голову? И как у него хватило ума подписать с ней брачный контракт? В общем у Спиридона сложилось мнение, что кто - то третий управлял его сознанием и руководил его поступками. Но кто? Найти ответ - кто и можно этого кого-то попробовать нейтрализовать, а для этого необходимо время - пусть там, в родных краях, все утихомириться, утрясется и тогда мы вступим в бой и победим - не из таких передряг выпутывались. Сейчас нужна любая работа, потом кого - то можно будет грабонуть и отправиться в Германию к майн либе Дитеру, разобраться с ним, а потом настанет черед остальных - рановато списывать Спиридона со счетов, вы еще все будете очень сильно кашлять.
От раздумий, которые немного успокоили Спиридона и создали в его воображении иллюзию какого - то плана  действий, его оторвал вышедший из синагоги Изя. Изя сиял.
  - Все, пошли. А где этот штымп?
Штымп, а под ним подразумевался Сема, тут же нарисовался из дверей немецкой синагоги.
- Так - так, - торопил Изя, - быстро пошли, все надо кувать пока не остыло. - Свернув в первую же узенькую, шириной метра полтора улочку, они остановились перед кафе под названием «Гей - Люссак ». Изя вошел в кафе и потянул за собой Спиридона. Угрюмого швейцара Изя поприветствовал: «*** мидах». Швейцар ответил тем же и объяснил как пройти к Соломону Ицхаковичу. 
 - Соломон Ицхакович был высокий, с благородной осанкой, седовласый, красивый старик - хозяин заведения.
                - Вам звонил рабби Мовше? - спросил старика Изя на одесском языке. - Тот ответил положительно.
-  Так это мы, - ткнул себя в грудь Изя.
- Вы будете работать? - старик внимательно взглянул на Спиридона.. И не дожидаясь ответа, начал объяснять: « Это особое кафе. Сюда кого попало не пускают. Это кафе, где собирается  ученый люд. Но не всякий, а только химики  и физики нетрадиционной половой ориентации. Это очень уважаемые люди и ваша задача - хранить их покой и по желанию оказывать определенного рода услуги. Вы поняли? - Соломон Ицхакович сверху  вниз ожидающе смотрел на Спиридона.
- Я могу выполнять только роль , так сказать, папы, -  дал ответ Спиридон.
- На маму мы найдем другого, - успокоил Спиридона Соломон Ицхакович. - Условия: жилье, трехразовое питание  и сто евро в день. Чаевые и плата за интимные услуги ваши. Подходит?
Спиридон был согласен.
- Вот и все, прелесть моя,  теперь проводи меня, - похлопал Спиридона по плечу Изя. - Значит так, - продолжал Изя, когда они вышли на улицу, - от всех видов дохода, сам понимаешь,  мне на фост кидаешь пятнадцать процентов.  На всех твоих доходах будет глаз Соломона. Он будет лежать на всех твоих доходах.
-  Что ты гонишь - пятнадцать процентов? А не стошнит вам с вашим раббе, фост у тебя не отсохнет? - поинтересовался Спиридон.
- Не, не стошнит. Это даже мало, но ты же, сам понимаешь, свой. Считай: я с Семой, Соломон и рабби. Это нам самый мизер. А тебе аж восемьдесят пять. Это не скребет тебе сердце?
 «Черт с вами, - подумал Спиридон, - выбора - то пока все равно нет, а там посчитаемся. - Он предвкушал, как он посчитается со всеми и сердце его сладострастно замирало. - Подождите ужо - будет вам, - мстительно думал он, - Спиридон еще  не жмурик».
*           *          *
                Профессор Свен Свенсон, веселый, жизнерадостный человек лет шестидесяти приехал из Швеции на симпозиум физиков Северной Европы. После первого пленарного заседания коллеги пригласили его в кафе «Гей - Люссак » на мальчишечник. Профессор по натуре был человек коммуникабельный, общительный, компаний не чурался, но лишнего себе никогда не позволял, умел держать себя в руках, знал свою норму спиртного и вообще берег свое здоровье и вел здоровый образ жизни - бегал по утрам и занимался йогой. Веселье продолжалось уже пару часов и шло к окончанию, когда  к слушающему очередной тост Свену  сзади подошел Спиридон, одетый в респектабельную черную тройку, белоснежную рубаху и красного цвета галстук - бабочку и, похлопав Свена по плечу, чтобы привлечь внимание, поманил его за собой.  Приветливо улыбаясь, профессор последовал за Спиридоном в его комнату, где Спиридон оказывал желающим интимные услуги. Не успели они войти в помещение, как Спиридон, приговаривая «Я тебе счас сделаю «хорошо», поставил Свена, как выражался сам Спиридон, «до горы дыбом» и попытался с того стащить брюки. Свен, выкрикивая что - то на своем языке, взбрыкивал задом и не давался. Тогда Спиридон, не долго думая, огрел Свена по шее, правда в полсилы, надеясь, что шведу от этого захорошеет. Но Свену от этого удара явно не «захорошело», он взвыл благим матом  и, вырвавшись из объятий Спиридона, бросился к дверям. Но не тут - то было: Спиридон привык свою работу выполнять на совесть, поэтому, решив, что он сделал Свену недостаточно больно, Спиридон поймал шведа за фалды его выходного пиджака, притянул к себе и стукнул между лопаток от души и со всей дурацкой мочи. Свен крякнул и осел, привалившись спиной к стене и отвесив нижнюю челюсть.
     - Зэр гут, дурашка, - приветливо обратился к шведу Спиридон, - давай поворачивайся.
        Свен в ужасе смотрел на Спиридона и когда тот к нему приблизился, заорал во все горло. На крик в комнату ворвались остальные участники симпозиума и отбили шведского профессора от Спиридона. Профессор ронял слезы и, брызгая слюной что - гневное выкрикивал в сторону Спиридона.
Через пять минут нагрянула полиция и без долгих слов повязала Спиридона.
Ничего не понимающий Спиридон, сопротивления не оказал и не мог понять, что от него хотят.
                В полиции он через переводчика пояснил что произошло: «Утром пришел Сема и предупредил, что сегодня будут особо важные гости. Среди них будет шведский  профессор по имени Свен. Этот Свен, - пояснял полиции Спиридон, - по свидетельству Семы, любитель экстремального секса. Сема просил, чтобы Спиридон сделал шведу «хорошо», а это означало, что перед главными событиями шведа надо слегка поколотить.  Вот я его и поколотил и сделал это достаточно аккуратно, - утверждал Спиридон».
                На вопрос допрашивающего: «Кто такой Сема? - Спиридон ответил, что Сема бродяга из Одессы и назвал баржу, на которой Сема проживал  Изей.
                Никаких Семы с Изей полиция на барже не обнаружила . Кроме того, полицейские не могли взять в толк, какое отношение мифические Сема с Изей имели к добропорядочному профессору из Стокгольма.
                Смешным  показалось полицейским заявление Спиридона, что Свен сам просил сделать ему «больно» и «хорошо».                .    Следователь спросил Спиридона: « Кого профессор просил сделать ему хорошо и больно?»
    -  Сему, - под общий смех ответил Спиридон.
Сам же Свенсон заявил, что никакого Сему он не знает, является персоной специально охраняемой государством. Он сбежал от охраны, чтобы спокойно пообщаться с коллегами. Что касается сексуальной ориентации, то профессор заявил, что он гетеросексуален, имеет жену, четверых взрослых детей и восьмерых  внуков.
Сидя в камере, Спиридон начал понимать, что его специально подставили, но не мог понять причин «подставы».
Ведь у него все шло хорошо. Он отработал в «Гей - Люссаке» три месяца без осложнений. Каждого первого числа он «бросал на фост» Изе его долю. Претензий от хозяина не было. Спиридон успел определить доходы кафе - они были очень солидными. И Спиридон начал готовиться к осуществлению своего плана «отмщения». Но тут этот швед. Ведь Сема специально пришел предупредить, что будет оригинальный шведский профессор, гомосексуалист, которого надо перед удовлетворением поколотить, но не очень больно. Шведу обещаны все удовольствия и он готов: к концу встречи Спиридону надо только лишь поманить шведа и он будет покорным , исполнительным и довольным.
Как оказалось, вся компания была нормальной ориентации, ни в каких сексуальных услугах не нуждалась и требовала самого сурового наказания виновных. Наказания по поручению своего правительства требовал и шведский посол.
 Франция оскорбилась за своего великого ученого и по ее требованию кафе «Гей - Люссак » полиция прикрыла, а Спиридона посадили в их голландскую кутузку, где в общем - то сидеть было можно.
Пока Спиридона водили на допросы и устраивали очные ставки с пострадавшим и его свидетелями, Сема и Изя в Германии докладывали о проделанной работе Арнольду Николаевичу.  Арнольд был доволен работой бывших чекистов: сработанно было четко. Как только Арнольд узнал от Дитера в какой гостинице он оставил Спиридона, розыск последнего был уже делом техники. Изя и Сема, а они были никакими ни Изей и Семой, а были они капитаном и майором спецслужб в отставке Андреем и Олегом, все разыграли как по нотам. В синагоги они заходили для пантов, ни с кем они там не разговаривали, а Соломону Ицхаковичу нужен был человек, подобный Спиридону и он взял его на работу по звонку, который от лица знакомого раввина сделал ему Сема - мастер подделки голосов и чего угодно.
В конечном счете Спиридон получил восемь лет за избиение и попытку изнасилования Свена Свенсона.
Гертруда, очарованная Арнольдом Николаевичем, передала ему в управление все активы, доставшиеся ей от Спиридона, а он ей приобрел « Стрип - бар» и Гертруда с успехом вела этот бизнес,  изредка по особому выбору приглашая приглянувшихся ей мужчин и изображая Сару Бернар.
                А   НАДО БЫЛО НЕ КУСАТЬСЯ
Кирюшу вытащили из воздушного лайнера вооруженные до зубов люди. Калерия Марковна бросилась было на защиту любимого , но ее быстро успокоили, перетянув дубинкой. Успокоив Калерию Марковну, представители правоохранительных органов волоком потащили Кирюшу к выходу из самолета. Будь Кирюша поумнее, он бы сам пошел к выходу. Но Кирюша дюже умным не был и вместо того, чтобы идти добровольно умудрился укусить милиционера за руку, что и сослужило потом дурную службу при определении наказания. Кирюше было инкриминировано сопротивление органам правопорядка и нанесение телесных повреждений средней тяжести представителям власти. Уже в милиции при первом допросе, Кирюша утверждал, что он почти парижанин, француз и обещал задержавшим его оч - чень крупные неприятности. Перед допросом Кирюшу слегка помяли, после чего он понял, что он не француз, а Кирюша и на него тут не распространяется «Билл о правах человека», а когда Кирюша стал косить сначала под гуся, а потом под петуха, милиция поняла, что перед ними не совсем вменяемый человек и отправила его на психологическую экспертизу, которая и показала неадекватность Кирюши.
- Не надо было кусаться, - сказал Кирюше следователь и был прав.
Звонки Калерии Марковны сестре с просьбой выяснить, что с Кирюшей, разбивались, как о глухую стену об молчание Василия Петровича.
Мэру города было не до Кирюши. Президент страны продолжал принюхиваться к Конституции и не знал Василий Петрович, что гарант там еще пронюхает, потому держал ушки на макушке - как бы должность не потерять. Сам несколько раз принюхивался к «Основному закону»,но никакого особого         « духа» Конституции не учуял - пахла как любая книжка. Василий Петрович перестал спать ночами - все мучился вопросом: «Почему президент чует этот самый «дух», а он, Василий Петрович не чует?».
В первую же ночь, как только уехала Калерия Марковна, Василий Петрович разбудил жену и заставил ее нюхать Конституцию. Та удивилась, а потом нюхала - нюхала, ничего не нанюхала, обозвала мужа дураком и попыталась уснуть. Но не смогла. «Нет, - думала Серафима Марковна, - не может Вася быть дураком - мэры дураками не бывают. А кто ж бывает? Где ответ - нет ответа. Так и уснула  в глубоких раздумьях о судьбах своей, Васиной, президентской и вообще всей нэньки».
За завтраком муж опять сунул Серафиме Марковне под нос основной закон страны: « На, нюхай!». Серафима глубоко втянула в себя воздух и оглушительно чихнула. Тут Василий Петрович сорвался: «Как, ты чихаешь на Конституцию? Да как ты смеешь? Президент сколько нюхал, ни разу не чихнул Политологи ведущие нюхали, никому и в голову не пришло чихнуть, а ты чихаешь. Не пойдет! Я не позволю!» - Василий Петрович перевернул кухонный стол и стал плясать на разбросанной по полу посуде, во все горло распевая гимн своей страны. Испуганная Серафима Марковна, на которую Василий Петрович перестал обращать внимание, вызвала скорую помощь.
Узнав, что вызывают к мэру, скорая помощь явилась тут же. Когда врач пыталась осмотреть Василия Петровича, он, заглядывая ей в глаза, вдруг объявил : « В ваших глазах я вижу будущее моей нации. Да, мы станем пупом Европы. Вся Европа будет крутиться вокруг нас и познают они, что есть дух, а что буква».
     Санитары силой поволокли Василия Петровича в спецавтомобиль, который дополнительно вызвала врач. По дороге Василий Петрович пел, заглядывая в глаза доктору, молодой симпатичной женщине:
         Подружка моя, я тебе уважу
         На голову накакаю, палочкой размажу.
В палате, куда поместили Василия Петровича, выдавал петушиные трели Кирюша. Когда же он увидел мэра города, он прекратил кукарекать и обратился к нему:
 - Не хотите ли вы понемножку алебастра отведать?
 - Хочу, - ответил Василий Петрович. - Но где его взять?
 -  Как, где? - удивился Кирюша. - У президента.
  - А, действительно, - обрадовался мэр, - как это я сам не догадался.
В Париже Калерия Марковна с восторгом рассказывала о демократии на ее исторической Родине и утверждала, что если народы и правительства не одумаются, то подобная демократия ожидает весь мир - в этом есть историческая миссия народов, заселяющих оба берега великой реки Днепр.
Потихоньку Калерия Марковна забывала своего Кирюшу и только изредка ей снились гогочущие гуси.
                БУДЯ, АРНОЛЬД!
 В аэропорту Арнольда Николаевича встречали Денис и Аглая. До прибытия самолета оставалось  минут тридцать. Денис разглядывал Аглаю так вроде бы видел ее впервой. Сейчас, любуясь ее красотой, Денис не мог ответить себе на вопрос: «Как это он, Денис, позволил Арнольду фактически разлучить их с Анастасией. Как это он, Денис, согласился исполнить роль Лота и, самое главное, как он безропотно согласился с тем, что Арнольд отправил Анастасию на помойку, превратил в бомжу, а теперь обозвал ее идиотской кличкой - Аглая и она привораживает людей, фактически дурит их, принося Арнольду баснословные барыши. Да и не в барышах дело, в конце концов, барышничество стало знамением нашего времени, но почему за это должны Арнольду платить он и Анастасия, которая явно благоволит Денису. Как я умудрился, - раздумывал Денис, - попасть под такое мощное влияние воли Арнольда. Пора освобождаться»
 В продолжительное отсутствие Арнольда, Денис как бы прозрел. За это время они сблизились с Анастасией, но под действием не понятных им сил не смогли принять окончательного решения о разрыве с Арнольдом. Они, скорее всего могли бы это сделать, но Анастасия объяснила Денису, что если снятие влияния на них Арнольда произойдет без его присутствия, то оно со временем может восстановиться. Она предупредила Дениса, чтобы ни чему не удивлялся и ни во что не вмешивался.
 Когда объявили, что ожидаемый самолет совершил посадку и они увидели на трапе Арнольда, который приветствовал их, радостно размахивая руками, Анастасия сцепила руки перед собой, предупредила Дениса, чтобы не моргал, пока она не разрешит и под удивленными взорами встречающих, начала монотонно, не отрывая глаз от бодро движущегося им навстречу Арнольда, произносить:
«Как Дьявол не выносит Божиего взгляда, огонь - воды,, тело - стрелы, как слепой не видит, глухой не слышит, мертвый не дышит, так чтобы , меня, рабу Божию Анастасию и его, раба Божиего Дениса, Арнольд не видел и не слышал, близко не подходил к нам, козни против нас не вторил. Не мял, не клял, не ругал, не докучал, про нас не говорил, не писал, у властей не поминал. Как наши кровные покойники и предки в земле лежат, пения церковного не слышат, солнца ясного не видят, не крестятся, не молятся, домой не являются, к заутрене в храм не собираются, в пост не постятся, в Пасху яиц не наедаются, наряды не меняют, сами себя не поминают, так бы и нас раб Божий Арнольд не вспоминал, не поминал, не видел и не знал. Будь же мой заговор крепок во всякое время и во всякое будущее. Век во век. Аминь».
Закончив чтение молитвы, когда Арнольд бы метрах в двадцати от них, Анастасия разрешила Денису моргать, взяла его за руку и предупредила: что бы не произошло, он должен вести себя спокойно. Сама же пристально следила взглядом за приближающемся Арнольдом.  Улыбающийся перед этим Арнольд, вдруг посерьезнел и с каменным лицом прошел мимо Дениса и Анастасии.
Денис кинулся было за ним , но Анастасия его остановила:
- Уймись, он вообще исчезнет из нашей жизни.
Они не успели догнать Арнольда, он сел в такси и уехал.
     - Он нас не узнал, - Денис был явно расстроен, - что он теперь предпримет?
Повторяю, он исчезнет из нашей жизни. Но, - Анастасия встрепенулась, тревожно взглянула на Дениса, - он может все твои деньги перевести на себя пока мы здесь будем рассусоливать. Так, быстро за ним.
Когда Анастасия и Денис подъехали к офису и вошли в кабинет Арнольда, там сидел главный бухгалтер и Арнорльд отдавал ей какие - то указания. Та согласно кивала головой. Увидев вошедших, Арнольд некоторое время внимательно рассматривал их, а потом , грозно сверкнув глазами, попросил освободить кабинет. Бухгалтерша. пятясь, вышла из кабинета.         .       Анастасия щелкнула перед носом у Арнольда пальцами - с того как бы спала пелена, он узнал Дениса и приветливо ему заулыбался:
- Денис? Я прибыл, все прошло удачно, Я отмщен. А ты, - он вдруг грозно взглянул на Анастасию, - пошла работать, Ты, что, забыла, где твое место? Что, опять на помойку захотела?
Анастасия вплотную подошла к Арнольду , вперила взгляд ему в переносицу и резким голосом произнесла:
« Здравствуй, темная ночь, - Арнольд опешил, закивал и забормотал: здравствуй, здравствуй..., - я твоя приемная дочь...-     Кто, кто ты? Приемная дочь? Моя? Ну, ты даешь. - Кошелек мой - огород, никто плодов моих не заберет - продолжала Анастасия. - Кто мою удачу взял, кто мое богатство забрал, во имя Отца и Сына и Святого Духа назад передал. В понедельник взяла лопату, во вторник землю вспахала, в среду зерно купила, в четверг зерно посадила, в субботу зерно собрала.  Во имя Отца и Сына и Духа Святого. Как много зерен в поле и как их не счесть, и как их зараз не съесть, так бы было много  и множество в моем кошельке денег. Будя, Арнольд. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».
С последними словами Анастасии Арнольд Николаевич пришел в себя, взгляд его посветлел  и он обратился к Денису как ни в чем не бывало:
- Денис, знаешь, я тут в командировке принял решение. Меня ничего не держит здесь. Все свои заморочки личные я разрешил. Меня вновь тянет Африка. Я  перед отъездом, был в посольстве одной из республик западной Африки и через неделю туда отбываю. Надеюсь, мою долю в общем капитале я получу без осложнений?
Конечно, - подтвердил Денис, мельком взглянув Анастасию - без вопросов.
 Тоды все, - Арнольд протянул руку для прощания,  - успехов.
Когда Арнольд вышел, Денис притянул Анастасию к себе, она подалась к нему всем телом, замерла, затаив дыхание.
        - Сколько же мы времени золотого потеряли, - Денис отстранил Настю от себя, нежно придерживая ее за плечи, - теперь будем наверстывать упущенное. И хватит: никакой Аглаей ты больше не будешь. Ты будешь моей женой. А всю эту бодягу: «Трикато» и протчее липовое хозяйство свернем срочно. Объяви, что с завтрашнего дня предприятие прекращает свою деятельность.
 - Денис, - Настя освободилась от его объятий, - скажи мне как я оказалась на помойке?  Как превратилась в бомжиху? Кто такие Лот и Иов? Ведь они у меня в памяти до сих пор присутствуют. Лот мне напоминает о том, что нельзя оглядываться назад и о каких - то сексуальных вывихах близкого мне человека, за которые и я могу быть наказана. Иов же напоминает о том, что  за страдания всегда следует вознаграждение, потому страдания даются человеку в виде испытаний.  Со мной так и произошло, но при чем здесь ты?
- А я при том, что непонятным образом поддался  воле Арнольда: согласился изобразить библейского персонажа Лота. Потом по пожарной лестнице спустился вниз, дождался там Арнольда . Для тебя это была имитация нашего воспарение в небо через окно. В результате травмы сознание твое было  в состоянии воспаленном и ты воспринимала все, как реальность. Но вразумительной оценки дать не могла. Арнольд обладал, да и обладает специальными техниками воздействия на человеческое подсознание. Этого он нахватался в Африке. Потом он мне объяснил, что ты жена Спиридона, благодаря которому исчез его брат. А мать родная кончила свои дни на помойке. Ты же, как жена Спиридона, должна была повторить судьбу  матери Арнольда -  в этом была часть его мести. За твоей жизнью на помойке он продолжал следить и когда у тебя обнаружились экстрасенсорные способности , у него появился план использовать эти твои способности в целях наживы. Дальше ты все знаешь.
 - А где же мой муж Спиридон? Я его вспомнила и узнала на суде. Он, по моему и так сурово наказан.
- Я пока ничего о нем не знаю, но могу узнать у Арнольда.
 - Нет, не надо. Единственное что меня волнует - я с ним не разведена.
Успокойся - уже разведена. Суд восстановил тебя во всех твоих правах. Я об этом позаботился.
            АНЖЕЛА И ЖОРКА
Анжела любила Мирчу и не собиралась ему изменять. И то, что произошло с нею на ритуале «Вертеп», Анжела не считала изменой. Ее счастье, которое заключалось в том, что рядом с ней жил, дышал, существовал Мирча рушилось, и рушилось по одной причине: она не могла родить Мирче ребенка и Мирча обвинял в этом ее. Постоянные ссоры, упреки, угрозы уехать в Штаты, разыскать Эдит Арбур, которая до сих пор свободна и родит ему наследника или наследницу, вынудили Анжелу пойти на крайние меры, в результате которых она в конце концов родила Мирче девочку Карину  весом четыре килограмма восемьсот граммов и длиной сорок девять сантиметров.
Правда, еще в начале ее беременности, Мирча получил из Штатов заключение экспертизы о его половой несостоятельности. Он предъявил эти документы жене, но Анжела сумела переубедить мужа, что заключение было сделано ошибочно и убедила его пройти обследование в «Трикато». В « Трикато» за дело взялась Аглая, которой Анжела предоставила сбор волос с разных частей тела Мирчи. Через несколько дней Аглая выдала Анжеле флакончик темной жидкости, изготовленной на базе этого сбора. Эту жидкость Анжела должна была закапывать по три капли в каждую ноздрю мужа  перед совершением акта любви в течение десяти дней. А потом Мирча, по утверждению Аглаи, утихомирится и можно будет спокойно ждать разрешения от бремени.
Настороженный и недоверчивый Мирча не очень  - то рвался к акту любви. В первый вечер Анжеле пришлось применить все свои женские «примочки» и сексуальные прибамбасы, чтобы раззадорить мужа. Но муж «раззадориваться» не хотел, лежал на спине и, вперившись взглядом в потолок, мечтал неизвестно о чем. И только когда Анжела уселась на него верхом и пустилась вскачь, Мирча  оживился и начал проявлять интерес к жене. Анжела улучшила момент и хотела ввести в ноздрю мужа первую каплю эликсира любви. Ничего не понимающий Мирча, резко задергал головой - пипетка отлетела в сторону, а за пипеткой полетела и Анжела. Она больно ударилась плечом об угол стула, уселась на этот стул и горько разрыдалась. Нет ничего для мужчины более неприятного, чем женские слезы. Мирча попытался успокоить Анжелу, он гладил ее по голове, щекотал ее, дружески похлопывал по подбородку - все это лишь усиливало рыдания жены. И когда вконец растерянный Мирча готов был на все лишь бы прекратились рыдания, Анжела указала ему на валяющуюся на полу пипетку. Мирча радостно ее схватил и по команде Анжелы закапал себе в каждую ноздрю по три капли эликсира. В течение десяти дней они совершали это закапывание и обязательные акты любви. Мир в семье был восстановлен, а через девять месяцев родилась Карина.
Анжела больше не посещала «Трикато» и понятия не имела о том, что там происходит. А там происходило следующее: Арнольд уехал в Африку, Денис женился на Анастасии и они тоже отбыли заграницу. «Трикато» же Денис  передал  Георгию Львовичу, при котором центр здоровья едва сводил концы с концами. Анжела больше не интересовалась ни Георгием Львовичем, ни «Трикато», ни судьбами основателей этой фирмы - ей было хорошо и спокойно в своей семье, с маленькой дочкой и любящим мужем.  Мирча намолиться не мог на дочь, за ее рождение был до слез благодарен Анжеле. К обоюдному счастью, через год Анжела понесла  - УЗИ показало: будет мальчик. Мирча был на седьмом небе от счастья и окружил Анжелу трогательной заботой, лаской и вниманием.
  Эликсир, который приготовила в свое время Аглая, сработал так, как пророчица и обещала: у Мирчи восстановилась его мужская сила, а в памяти его абсолютно стерлись даже воспоминания о причинах появления на свет белый Карины.
Анжела была уже на сносях, когда из Штатов пришло извещение о том, что Мирче необходимо прибыть для рассмотрения в суде иска его бывшей жены Эдит Арбур по поводу принадлежащей ему недвижимости. Мирча позвонил в Штаты своему адвокату и тот ему ответил, что рассмотрение дела займет несколько дней, но присутствие Мирчи обязательно. Они с Анжелой хотели лететь вместе, но, учитывая ее состояние, Мирча отправился за океан один.
*         *          *
               Телефонный звонок был пронзительный и тревожный. До       боли знакомый голос радостно приветствовал  взявшую трубку Анжелу:
- Урваши вернулась. Пурураваса приветствует тебя.
-  Кто - кто ? - не поняла Анжела.
- Пурураваса, - хихикнула трубка, - помнишь?
Анжела узнала голос своего первого мужа. Она вспомнила все:  «Вертеп», прыжки, завывания, обряд возлияния. Она молча держала трубку. Жорка, которого она успела забыть, продолжал:
- Помнишь ты мне рассказывала о рисовых хлебцах в Гвинее. Так вот я съел как раз отравленный хлебец и им оказалась ты. Пришло время собирать камни. Пора рассчитаться со мной за все. Короче, необходимо встретиться.
-Я не желаю с тобой встречаться, - уперлась было Анжела.
   - А придется. Слушай. Когда родилась наша Карина, мне презентовали локон с головки нашей доченьки. Теперь у меня на руках результат анализа ДНК, подтверждающий, что я отец Кариночки. И я претендую на отцовство и буду отстаивать сои права в суде. Естественно, твой любимый Мирча узнает обо всем и, по моему, настанет конец вашей идиллии...
- Ты что хочешь? - прервала его Анжела.
- Я хочу, как говорил герой одной пьесы, немного любви и штук двадцать сигарет. А если серьезно - надо встретиться.
- Ну, давай. Приезжай , - согласилась Анжела.
Через полчаса Георгий Львович был у Анжелы: «Какой красивый животик, - искрящимися глазами оглядел он бывшую жену, - похоже мальчик будет. Могу только поприветствовать.
-Давай, короче. - Анжела выжидающе смотрела на гостя.
Из соседней комнаты выскочила Карина и, прижавшись к матери, исподлобья глядела на незнакомого дядьку.
Дядька хотел потрепать девочку по головке, но та быстро спряталась за спину матери.
- Ну - ну, - укоризненно погрозил ей пальцем «дядька» и обратился к Анжеле:
      - А что, Мирча не заметил как малышка похожа на меня? Как под копирку сделана. Ну, ладно. Ближе к делу. - он прошелся по комнате, потирая руки. - Я уничтожаю все эти документы, ты мне возвращаешь дом, который ты подло умыкнула у меня, когда я был в местах не столь отдаленных.
       - А я где буду жить с ребенком?
 - Это твои проблемы. Я даю тебе на раздумья три дня. После этого выкладываю Мирче все мои аргументы и подаю в суд на восстановление отцовства. Все. - Георгий Львович « сделал ручкой» малышке: «Чао, доченька» и ушел.
   *            *
         Мирча  ввалился в квартиру, как смерч, как ураган, обрушив на Анжелу десятки страстных поцелуев, завалив ее свертками, коробками с подарками, он обнимал, целовал жену, не давая сказать ей ни слова. Наконец он отпустил Анжелу и с криком «Где Карина? А ну - ка , где моя маленькая девочка?» - бросился в детскую. Не обнаружив в детской Карины , он обернулся вопросительно глядя на Анжелу  и только тут заметил, что Анжела вся в слезах, закусив губу, содрогается от рыданий.
- Что, что случилось?
- Кариночку похитили.
- Как? Где? Кто? Когда? - Мирча задавал вопрос за вопросом, не дожидаясь ответа..
- Вчера в пять часов вечера. Мы играли во дворе и я на мгновение отвлеклась и Кариночка исчезла.
Мирча кинулся к телефону, но его остановила жена: «Не надо звонить в милицию. Сегодня, чуть рассвело, мне позвонил человек и предупредил, что если мы хотим увидеть дочь живой и невредимой, не надо никуда звонить, а необходимо дождаться их звонка и принять их предложения.
В это время раздался телефонный звонок. Мирча взял трубку. Мужской голос спокойно произнес:
- Слушай внимательно. Ты оформляешь все документы на себя, жену и дочь для переезда в Америку. Оформив документы, уезжаешь первым. Твоя жена оформляет на человека, который явиться к ней после твоего отъезда дарственную на дом и с дочерью вылетает к тебе. Гарантии - мое слово.
- А почему я должен вам верть? - несколько растерянно спросил Мирча.
- А тебе деваться некуда. Вот, послушай, - в трубке раздался лепет Карины.- Я позвоню через час - должен быть ответ. Предупреждаю: отрицательный ответ не принимается со всеми вытекающими последствиями.
Содержание телефонного разговора Мирча тут же передал Анжеле.
Анжела упала ему в ноги: «Соглашайся, Мирча, соглашайся. Иначе они убьют нашу девочку». - Анжела кричала в голос и Мирча не выдержал - он через десять дней оформил все документы и улетел в Штаты.
А еще через неделю к нему прилетели сияющая Анжела с Кариной.
В родном аэропорту их провожал Георгий Львович.
                Через полгода Анжела родила сына Александра..
  Георгий Львович вселился в свой старый, добрый дом, который он приобрел и обустроил еще во времена оные. Он был благодарен Анжеле за то, что она согласилась на разработанный им план похищения и возвращения девочки. К Карине он отцовских чувств не испытывал, а Анжелу давно разлюбил. Он был отмщен за все беды, которые принесла ему необдуманная страсть к Анжеле. Но торжество его длилось недолго : за сокрытие налогов его арестовали, на следствии ему припомнили все злоупотребления предыдущих хозяев «Трикато» и, как сейчас выражаются представители правоохранительных органов, «закрыли» его основательно и надолго.
 

 
.






               
 

СТЬ ТРЕТЬЯ